Зеркальные Двери

Валерий Крупник

Психологический роман, построенный на классическом любовном треугольнике. Треугольник прочерчен от Висконсина до Калифорнии и до Екатеринбурга. В его углах Эдвин Маларчик, пилот ВВС США, его русская жена Таня Хворостова и человек без имени и ниоткуда.

Он

Так случилась наша с ним дружба. Неуверен, что другие сочли бы это знакомство дружбой, но если принять во внимание, что друг и другой одного корня… Этот рыже-белёсый немолодой человек был другой на все сто или даже на сто восемьдесят.

— Вы происхождением не из чехов или поляков?

Вопрос его немного смутил.

— Моя мать корнями из Ирландии, отец… тоже по-моему, — как-будто извиняясь, что не оправдал ожиданий.

— Маларчик не звучит по-ирландски.

— Ну мы не все МакМёрфи и Флэннаганы.

И то правда. Что собственно в именах? Вот у меня нет имени, и что? Вернее есть, но не своё как с чужого плеча, и в груди давит, и в животе жмёт. Не люблю я по имени, местоимения предпочитаю; эй вы, мистер, да, да, я вам говорю. Эдвин слегка сутулился, точно стараясь немножко в себя втянуться, чтобы занимать меньше места, но упрямо топорщились его ершистые рыжие брови и аккуратно-круглый живот.

— Что будете пить, — спросил я.

— Эээ, ещё не решил…

— Решайте, я принесу, — я смотрел прямо в его светло-бесцветные глаза.

— Я вообще люблю скотч, — пробормотал он извинительно, — я пойду сам выберу, спасибо.

«Любитель скотча,» отметил я про себя.

— Не стоит и беспокоиться, здесь скотча не держат, я только что проверил. Джэк Дэниэлс, всё что есть. Хотите, возьмите мой, я ещё не отпил даже.

Я протянул ему стакан, наблюдая как тени замешательства и неуверенности трепещут на его лице.

Таня смотрела на нас снизу, как юннат на жуков носорогов, медленно и упорно ползущих по корявой коре какой-нибудь вечной сосны, опускающей якорь своей ощетиненной кроны глубже и глубже в небо.

— Хорошо, спасибо, — принял он наконец стакан во вместительный ковш ладони, — а вы?

— Я себе ещё налью, там бутылка целая, едва почтая, могу всю сюда для нас прихватить.

— Не стоит, я больше скотч люблю.

Любитель скотча, снова отметил я про себя, ещё не понимая зачем.

Знакомым курсом я двинулся в экспедицию, где возле бокально-хрустального столкнулся с Суреном.

— Ну, отлично сидим, ага, а ты ломалась.

Меня покоробило, но я не подал виду; знал, что если Сурен решит извиняться, меня покоробит куда больше.

— А вы Таню давно знаете, — осторожно спросил Эдвин, когда я вернулся. Он называл её Таниа, не выговаривая чужого неудобоваримого слитного звука.

— Недавно. Сурен только что познакомил.

— А… Сурен забавный человек.

— Я полагаю, мы все забавные, каждый по-своему, даже я. Просто это надо увидеть.

— Ну значит я ещё не рассмотрел, — застенчиво улыбнулся Эдвин.

— А я кажется начинаю различать, — она наконец улыбнулась.