Франкфурт 939

Валерий Александрович Панов, 2022

На злачных улицах вонища, смрад и тьма кромешная. За каждым углом негодяй, а в каждом доме прячется подлец. Похоть, алчность и вероломство укоренились в их сердцах. И тайны… Тайны есть у каждого. Они рождают скрытность и недоверие. Жажда наживы – цель неблагородная. Дорога эта вымощена трупами. Прежде чем на неё ступить, нужно вооружиться. Жестокость, беспринципность и коварство – вот лучшее оружие. А благородство, доброта и сострадание не благодетель, а преграда. Жестокое время явило худших из людей. Мораль и правила забыты. Можно не прятаться, не притворяться – быть собой, гнусной, вероломной сволочью.

Глава 9

— Ненавижу это место, — всякий раз спускаясь в темницу, Эд говорит одно и то же, слово в слово.

В детстве ему довелось побывать здесь гостем, когда отец поймал на воровстве. Старый стражник решил показать сыну, что бывает с ворами, но толку вышло чуть. Эд пошёл по стопам отца, но от тяги к лёгкой наживе не избавился.

Впрочем, сам по себе визит в темницу произвёл сильное впечатление. Эд люто невзлюбил это про́клятое место, о чём не устаёт напоминать. Кто вообще может полюбить сырые стены, мерзкий запах, крики-стоны людей? Разве что Вигард.

Ходячий ужас, вот уж кем детей пугать. Лицо само по себе уродливо, так ещё и обезображено, всё в шрамах. Наверно, он специально бреет голову, чтобы все видели рубцы на затылке и макушке. Зубы гнилые, а изо рта смердит, словно от выгребной ямы. Как улыбнётся, так блевать тянет. Взгляд злобный и пустой. Души там нет, давно сгнила, как его зубы.

Не то чтобы Тео боялся, но в дом к себе его не пригласит, да и во владениях тюремщика не расслабляется. На поясе огромный нож длиной в два лезвия. Почти короткий меч (такой, как римляне носили), по толщине и ширине. Один удар — и всё, с такой дырой не выживают. Так вот, рука всегда на поясе, у рукояти.

Думается, Вигард сам здесь пленник. Его спрятали, дабы честный люд не пугал. Кому охота, чтобы подобный выродок по улицам разгуливал. Нет, он из подземелья не вылезает. Забыл, поди, что такое солнечный свет. Да и зачем ему? Он здесь, как дома. Тут и живет. Вопли людей ему словно арфы мелодия, зловония — душистый аромат цветов, а вечный мрак и сырость подземелья приятней солнечных лучей и свежего воздуха.

— Где эта горгулья? — брезгливо поинтересовался Эд.

Оставив тело Юсуфа, они наведались к тюремщику. Нужно зайти, коль уж оказались этажом выше. Он, конечно, мразь редкостная, но общенье с ним приносит пользу. У каждого узника свои тайны, а Вигард умеет развязывать язык.

Горгулья появилась из ниоткуда. Обхватив шею Эда рукой, согнул его так, что голова стражника оказалась у него подмышкой. Издал зловещий хохот. Зловонье его глотки окатило смердящей волной. Из сточной канавы аромат куда приятней. Он ел на завтрак гниль, ну не иначе.

— Горгулья, говоришь?

— Блядь, Вигард, отпусти, — прокричал Эд обиженным тоном. Лицо уже как у рака. Пытается вырваться, но не выходит. Руки у Вигарда словно клещи.

Тео на помощь другу не спешит. Сам напросился, нельзя ведь озвучивать первое, что придёт в голову. Да и вряд ли тюремщик ему навредит, он от них зависит. Так, подурачится, да отпустит. Пускай.

Ослабил хватку и Эд мигом вырвался из объятий.

— Ты совсем охренел? — всё ещё скорей обиженный, чем злой. Как быть, когда и оскорбить боишься, и лицо потерять не охота? Вот что-то такое, нелепое, и выходит.

Вигард отошёл и встал у жаровни, прислонившись к стене плечом. Ну и походка у него, конечно. Сильно прихрамывает на обе ноги, из-за чего горбится и со спины похож на какого-то тролля с картинок. Такой: сгорбленный, весь в бородавках, мерзкий и зелёный.

— Я просто О-ОЧЕНЬ рад тебя видеть, — ответил тролль и широко улыбнулся, явив скудный набор чёрных зубов.

— А по-другому радоваться не умеешь? Ну там — по плечу хлопнуть.

— Ай, раскудахтался. Считай, что я проверял твою реакцию. Она, кстати, ни к чёрту. И как тебя ещё не прирезали?

— Стараюсь.

— Да как-то незаметно. Тео, поди, за двоих старается, а ты опять филонишь. Совсем расслабился. Вон, уже и жиром заплыл.

— А его ты не рад видеть, да? — по-дружески перевёл разговор Эд.

— Тео что ли? У него-то с реакцией всё в порядке. Пырнёт ещё своим ножищем. Ну его.

Тео польщён, аж слегка улыбнулся. Даже такой страшный ублюдок, как Вигард, его опасается. Это чего-то да стоит.

— А чахлый где? — спросил Вигард, подразумевая Томаса. Он может и оскорбляет недотёпу, но по какой-то нелепой причине всегда его защищает. И вообще, проявляет к нему чрезмерный интерес.

— По делам ушёл, скоро придёт.

— Ладно. С чем пожаловали?

Эд достал из-за пазухи свёрток и швырнул тюремщику. Сутки его с собой носил. Хотели передать ещё вчера, но Вигард был занят. Когда пытает людей, отвлекать его нельзя, а то ведь и сорваться может.

— Кольца, серьги, ожерелья. Наш парень, похоже, грабил только дамочек.

— Всего одну леди, которую он трахал. Её муж денег дал за его член.

— Ты что, его отрезал? За воровство? — поморщился Эд, а Тео ощутил между ног холод.

— Его не на воровстве поймали. Не глупи, ко мне приводят тех, кому уже не выйти.

— А пленники герцога Эбергарда? — поинтересовался Тео.

— Смеёшься? У них в замке отдельное крыло. Там камеры с тюфяком и окошком. Меня и близко к ним не подпускают. Важных узников содержат с удобствами, а они, поди, всё ноют: А-а-а, в темни-и-ицу бросили! Ко мне б их на денёк. Им бы тюфяк королевским ложе показался. Тех, что здесь — не жалко, на них всем плевать. И коль уж муж-рогоносец хочет и себя порадовать, и жену проучить так, чтоб не уродовать шалаву — почему бы нет? Мне его хрен срезать не в тягость. Удовольствия от того, что я его клещами взял, он не получил, уж поверь. Так мне за это ещё и денег дали! — и снова рассмеялся.

— То есть, ты с него дважды поимел? — уточник Эд. — Пора бы пересмотреть нашу долю. Треть — это слишком мало. Нас трое, ты один.

— Чёрта с два, — тюремщик резко стал серьёзным, а Тео скрестил руки на груди и теперь пальцами касается рукояти. — Всю сложную работу делаю я, а вам только и остаётся, что тайник обчистить.

— Сложную работу?! — возмутился Эд. — Это ведь мы в дома вламываемся и по трущобам ходим.

— А ты думаешь так просто выудить все их тайны? Нет, тут тонкая грань между надеждой и обречённостью. Убить-то всякий сможет, а вот пытать… Сперва они думают, что ещё могут выбраться. Какое-то чудо произойдёт и они окажутся на воле, и все ценности им там пригодятся. Нужно забрать ЭТУ надежду, но аккуратно, чтоб не убить раньше времени; причинить боль, а не вред. Сперва-то они гордые, считают, что всё стерпят. Ну и вот когда муки станут невыносимы, стоит намекнуть, что можно положить им конец, но придётся заплатить. Главное — они не должны распознал обман, ведь я в любом случае продолжу их пытать. За этим они здесь — чтобы страдать. А если будут быстро умирать, то герцог Эбергард во мне разочаруется. Короче, сложное это ремесло, вам его не постичь, а вот я вас заменю с лёгкостью, алчных стражников во Франкфурте словно котов бездомных. Либо остаётся треть, либо вовсе кормушка прикроется. Выбирайте.

Попробуй теперь сохрани лицо. Или встать на коленки, поцеловать уродца в зад и уползти побитой псиной, или лишиться лёгких денег. Зря Эд смотрит на Тео, он-то унижаться не станет. Он тут безучастный наблюдатель.

«Сам заварил кашу, сам и расхлёбывай. Жадность тебя сгубила, дружище».

— На что тебе столько? Ты же отсюда не выходишь, — не сдаётся Эд. Пытается заболтаться Вигарда. Ну ладно, хоть не заскулил как сучка.

— На за́мок коплю, — выдал тюремщик. Эд от неожиданности хрюкнул.

— Построить замок — это пять-шесть тысяч фунтов. А ты сколько скопил, около ста? Хоть на полбашни хватит? — спросил он с ехидной улыбкой на устах. Тео и тот едва сдержался, чтоб не рассмеяться.

Судя по выражению лица, Вигард обиделся. Он тут душу изливает, мечтой поделился, а его нещадно высмеяли.

— Идиоты, я же не собираюсь его строить. Деньги нужны, чтобы купить рыцарский титул. Дальше женюсь на какой-нибудь толстой уродливой баронской дочке, от которой отец и рад избавиться. Мне и приданого не нужно. Потом убью всех наследников и та-да — встречайте барона Вигарда, — тюремщик сделал широкий жест руками. Он бы смотрелся куда эффектней, если бы Эд и Тео так откровенно не хихикали. Вроде, и складно рассказал, но до чего же, блядь, бредово. Трудно представить этакого ублюдка в шелках, в приличном обществе и с дамой под руку. Барон Вигард. Вот ведь умора. Тюремщик Франкфурта — от такой славы не отмоешься. А в качестве герба на щите нарисует дыбу. И что за отец решится так поиздеваться над дочуркой? Да и высокородные лорды не любят, когда их вассалов убивает всякая погань с низов.

— А содержать его какая морока. Слуг целый табун, куча ремесленников, воинов гарнизон. Всех корми, всем плати. На случай осады держи запас еды, стрел, мечей и копий, соломы и хвороста, камней, досок, гвоздей, глины, масла, смолы. У нас вон в казарме и то этого добра вечно целая куча, — поделился Тео.

— А то я не в курсе. Если вы не заметили, я, между прочим, в замке живу.

— Да ты ж из подземелья не вылезаешь, — заметил Эд.

— Зато ко мне многие захаживают.

— И это хорошо, если заранее знаешь, — продолжил Тео, — тогда подготовиться успеешь, а то ведь могут и внезапно напасть. Чтобы такого не сучилось, или сторожевые посты возводи или конный отряд без устали по округе гоняй. А после осады, когда ползамка в руинах, всё латать, а то и заново отстраивать.

— Во-во, ещё и следи, чтоб слуги ничего не упёрли, — вставил Эд.

— Пусть попробуют, сразу в темнице окажутся.

— Так, может, тебе сразу здоровенную темницу построить, а не замок?

— Да не собираюсь я его строить!

— Как станешь бароном Вигардом, найми меня капитаном гарнизона, — предложил Эд, борясь со смехом.

— Да на кой ты мне нужен? Ты стражник-то скверный. Какой из тебя к чёрту капитан гарнизона?

— Такой же, какой из тебя барон, — парировал Эд. — Ой, — вытер слёзы, — ладно, треть так треть. Уже и самому интересно, что у тебя выйдет. Новая наводка есть?

— Нет!

— Да ладно ты, не обижайся.

— Нет ничего, — огрызнулся тюремщик, но немного попыхтел носом, да передумал. Ему тоже лишние заморочки ни к чему, он только пугает. Эд, Тео и Томас с Вигардом давно сработались, и уж его-то всё устраивает. Они аккуратно дурят, помаленьку. Тут колечко, там пара монет. Он и не замечает. — Ещё одного по доносу привели. Говорят, Железным помогал. Мол, свёл их с Зигфридом. Вот уж кого давненько не видел, так это породистую крысу. Одна шпана попадается.

— Ну и что он, и впрямь помогал? — поинтересовался Тео.

— Помогал-помогал, не о том речь. Деньги, которые за помощь получил, у него сразу отобрали, они теперь в казне герцога Эбергарда. Пойдут на военные нужды. Я о другом узнал. Железные, прежде чем канули в Лету, успели раздобыть оружие и доспехи. По городу ходили налегке, чтобы не привлекать внимания, а всё добро припрятали. Этот тщедушный недоумок рассказал, где тайник. По его словам там двадцать пять комплектов доспехов, семнадцать мечей, топоры и луки. Всего они на двадцать фунтов серебра отоварились.

— Хм, — призадумался Эд, — получается, где-то фунтов пять подымем.

— Больше. Они уже пользованные покупали, так что вернём почти за те же деньги. Думаю, фунтов пятнадцать, если вообще продать получится, — поправил его Тео и тут же пожалел, что так бездарно отказался от двух третьих выручки. — Двадцать пять комплектов брони, семнадцать мечей, и всё за двадцать фунтов серебра — это какой-то хлам, а не доспехи.

В чём-чём, а в доспехах Тео разбирается. Ему-то часто приходилось снимать с поверженных врагов броню. Он знает, как ценится качественная кольчуга. Если короткая, то новая стоит где-то шестьсот пятьдесят пфеннигов. Длинная и вовсе все девятьсот. Если доспех с шоссами (кольчужные штаны), то ещё около шести сотен, да рукавицы порядка семидесяти пяти серебряных.

В среднем вместе с гамбенезоном (поддоспешник), шлемом, щитом, ремнём, сапогами, кожаными перчатками, штанами, туникой, гербовым сюрком и прочей ерундой доспех обходится рыцарю в десять фунтов серебра. Конечно, всё зависит от качества изделия и украшений. Бывают рыцари бедные, бывают богатые. Тут цены разнятся. Военное облачение барона, графа, герцога, принца или короля, конечно же, дороже. Тео слышал, что герцог Эбергард заплатил за свою броню тридцать семь, а церемониальный доспех Оттона стоит баснословных две сотни фунтов чистого серебра. Ну, а доспех франкфуртского стражника обходится казне в каких-то жалких три с половиной фунта.

Поддержанная броня дешевле, а уж с дырками, снятая с врага, так и вовсе. При продаже скинешь цену, и неслабо. В лучше случае перепадёт треть первичной стоимости, но чаще куда меньше. Кузнец всё перекуёт, подлатает, отполирует, да продаст с небольшой уценкой. Получит раза так в два, а то и в три больше, чем дал тебе.

Не обязательно идти к мастеру. Можно, и самому продать трофеи в том виде, в каком есть, но это лишняя морока. Если на рынке, то придётся заплатить взнос за торговлю, да стражников задобрить, а не то укажут пальцем местному жулью и тебя обворуют. Нередко приторговывают у фонтанов, памятников, возле храмов, да на мостах. Бесплатно, но частенько разгоняют.

К счастью, Тео и сам теперь стражник, так что ничего никому платить не станет, да и не прогонят, конечно же. Однако стражник, продающий комплекты брони, привлечёт к себе ненужное внимание. И при любом раскладе придётся тратить время на утомительное занятие. Тео лишь раз попробовал и понял, это не для него. Эд тоже не захочет, а поставишь Томаса, так он всё запорет, как обычно.

Впрочем, всегда можно подсунуть свой товар торговцу и попросить продать, пообещав часть выручки. Тут велик риск нарваться на мошенника. Либо исчезнет, прихватив твоё добро, коль смелый или шибко шустрый, либо заявит, что знать тебя не знает, да и денег твоих у него нет, коль полный идиот или недавно в городе. Тео такие редко попадались, но всё равно надёжней отнести всё скупщику. Тот, впрочем, заплатит не намного больше, чем ремесленник, но и у него за двадцать фунтов серебра двадцать пять комплектов приличной брони, семнадцать мечей, луки и топоры не купишь. Разве что у бродяг с помойного берега всякую дрянь, что из реки вынесло. Окутанное тиной, с разбухшим древком, напрочь тупое и проржавевшее до дыр. Или крестьянской работы мечи за шесть пфеннигов, которые ломаются от одного сильного удара. Нет, с таким оружием замковую стражу не перебить.

Нормальный меч — это пятьдесят-семьдесят пфеннигов, а их семнадцать, итого где-то тысяча. Добротная секира стоит около сорока. А их там сколько, три-четыре? Не много. В коридоре топором особо не помашешь, но в бою с дверьми — страшное оружие. Ещё плюс сто. Луков, наверное, два-три, не больше. Они дешёвые — двенадцать-пятнадцать пфеннигов. Плюс пять — колчан. Ещё два — тетива. Стрелы — пятнадцать за десяток. И бронебойные наконечники — три серебряных за штуку. Другие не подойдут, у замковой стражи хорошая кольчуга. Итого триста пятьдесят, а всё вместе полторы тысячи. Почём сейчас фунт серебра, по двести сорок? Значит, у них четыре восемьсот. Минус оружие, три триста остаётся на броню. На двадцать пять комплектов! По сто тридцать за каждый. Про щиты и кольчуги лучше сразу забыть. За эти деньги только старое кожаное рваньё и купишь. Если они их покупали, конечно же.

— Откуда он эту цифру взял, из головы что ли? Железные при нём расплачивались или он краем уха что-то где-то услышал? — спросил Тео.

— А я откуда знаю? Он не уточнял. Сходите, да проверьте.

— Если там хлам, как Тео говорит, то мы же его продавать замучаемся. По всему городу носиться, телегу брать.

— Ты опять цену набиваешь? Сам ведь хотел увидеть, какой из меня выйдет барон. Так быстро передумал, а, капитан моего будущего гарнизона? Если Тео прав, то там пятнадцать фунтов серебра!

— И из них мы получаем только пять? А на троих это по…

— Четыреста, — подсказал Тео.

— Четыреста фунтов — тфу, блядь — пфеннигов на брата. В то время как тебе достанется в шесть раз больше.

— А-а, ну если ты не хочешь…

— Да давай-давай, барон жлоб, говори уже, где нычка.

— В вороньем переулке…

— Где?!

— В вороньем переулке!

— Это вообще во Франкфурте?

— Да-а!

— Возле кладбища что ли, где все деревья мёртвые?

— И чего вот умничаешь, если знаешь, что его так называют?

— Ну так ты объясняй нормально, чтобы сразу всё понять. Вечно наговоришь какой-то ахинеи, а мы потом ходим гадаем, что же ты имел в виду.

— Как мне объясняют, я так и передаю. Слушай и не перебивай! В вороньем переулке есть мёртвое дерево…

— Да неужели?! В квартале, где куча мёртвых деревьев, ориентир мёртвое дерево? Как удачно! Ни с чем не спутаешь!

— Ты дашь мне договорить или нет?

Эд помахал рукой. Мол, давай-давай.

— Мёртвое дерево растёт вплотную к дому…

— Там таких не меньше полудюжины, — вновь перебил Эд. Вигард от злости весь сжался и закатил глаза. Похоже, нервы уже не выдерживают. Как бы не дошло до драки.

— Кладбище у тебя сзади, смотришь на дерево и поворачиваешь налево. Идёшь по переулку до сгоревшей таверны…

— А ты не мог сразу со сгоревшей таверны начать? Она одна во всём городе.

— Блядь! Сука! Да ты заткнёшься или нет?! Я откуда знаю, где что? Ни разу там не был. Ещё хоть слово вставишь, клянусь, я твою башку тупую об стену размажу, — пригрозил Вигард и, пожалуй, готов сдержать обещание. — Я не шучу! Молчи! — добавил он, едва губы Эда зашевелились. Стражник сдержался, не произнёс ни звука.

Когда тюремщик закончил с подробным, путанным и непонятным объяснением, они быстро простились. Тео поторопил, боялся, что дойдёт до драки, если Эд снова что-то ляпнет. Порой он перегибается палку. Не понимает, когда пора бы замолчать.

Наверху, где они оставили тело, их ждал Бернард. Мотался, заглядывал в соседние комнаты. Услышал их, резко одёрнулся. Обычно он так себя ведёт, когда куда-то опаздывает.

— Где вы были? Почему вас всё время нужно искать? — нервно спросил он.

— Вниз спускались, — ответил Эд.

— В темницу? — с недоверием уточнил Бернард. Будто там ещё что-то есть. — Зачем?

— С тюремщиком поболтали.

— С этим ненормальным?

— Он ведь тоже человек. Ему там скучно одному, он всегда рад компании.

— Вам не за болтовню жалование платят, — Бернард опомнился. Оглядел себя, подтянул пояс, поправил тунику. — Томас где?

— Сейчас придёт. Желудок прихватило.

— Работа для вас есть.

— Уф-ф, а мы как раз хотели на сегодня отпроситься.

— Че-го? — протянул Бернард. При этом скривился, будто горсть барбариса съел.

— Со здоровьем проблемы.

— У всех троих разом?

— Нет, только у Матильды, — нашёлся Эд. Знает, что к Тео Бернард хорошо относится. — Ему бы за ней приглядеть, а мы с Томасом по хозяйству поможем. Мы и утром, честно говоря, из-за этого задержались. Тео не хотел её одну оставлять.

Вот ведь урод! Что ж ты меня подставляешь? — едва не вырвалось у Тео. Да уж, хорош друг. Говорил бы за себя, так нет, нужно обязательно его приплести.

— Дело срочное, а под рукой только вы. Потом найду, кем вас сменить, и Тео может идти домой. Только Тео!

— Но, капитан, — хотел было возразить Эд, однако Бернард усмирил его сердитым взглядом.

Изложив суть дела, он отвёл Тео в сторону. Не хочет, чтобы Эд подслушал его напутствие.

— Держись ты подальше от этих недоумков, от них одни проблемы, — начал он. — Хочешь, переведу тебя в другую смену? У тебя есть будущее в страже, Тео, а по ним темница плачет.

Бернард снова и снова предлагал и убеждал согласиться, а Тео на всё отвечал вежливым отказом. Потом устал и пообещал подумать, иначе тот не отстал бы. И что он докопался? Всё надеется сделать из Тео честного стражника с окладом в пять пфеннигов в день. Нет, он давно понял, что служба в страже не для него. Слишком много правил и обязанностей, ему бы что попроще и спокойней. Хочет срубить денег и уехать из Франкфурта. Увезти с собой Матильду, поступить на службу к какому-нибудь графу или барону (только не к Вигарду). Благо человеку его умений всегда найдётся место в замке.

«А это окончательное решение? Уверен? Может, тоже купить рыцарский титул? Тогда дети родятся благородными. Глядишь, кто из потомков собственным замком разживётся. Да, есть над чем подумать. Сколько на это нужно денег? Много. В замковом гарнизоне столько не платят. Рано пока меняться к лучшему, нужно ещё немного в дерьме поплавать».

Забавно, а ведь сперва он не хотел заниматься незаконным промыслом. Помнится, чуть не поссорились с Эдом, когда он в первый раз предложил. Его тогда вполне устраивал скудный оклад. Учитывая, что они с женой в неделю проедают лишь двенадцать-пятнадцать серебряных, у них ещё и сбережения копились. Но дом, в котором сейчас живут, себе позволили бы нескоро. Тысяча восемьсот тридцать пфеннигов Тео за него заплатил, да всяческая утварь ещё на две сотни. Два этажа, широкая кровать, дубовый стол, четыре здоровенных сундука и один красивый для Матильды. Такой, узкий, высокий, на ножках, с узорной вырезкой и дверцами вместо крышки. Дом почти в самом центре города, до Базилики Спасителя рукой подать. В планах: выложить крышу черепицей и укрепить на первом этаже глиняные стены камнем. После, глядишь, на втором этаже камин в спальне появится.

А раньше жили на отшибе в халупе из двух комнат. Зато тогда друг к другу были ближе. Из-за секретов меж ними выросла стена, а ещё она всё никак не может забеременеть. Но Тео её не разлюбил, нисколько, всё также ласков и заботлив, цветы ей носит, одежду покупает. А толку-то, в общении холод и пустота. Она прекрасно понимает, на что они живут, но вопросов не задаёт, лишь тревога и укоризна во взгляде появились. Вот и выходит, что ни о работе поболтать, ни о хозяйстве, ни о житейских мелочах, а пустой трёп Тео никогда не давался.

У Эда лучше получается, вот они и общаются как старые друзья. Даже немного обидно. С Томасом и то порой перекинется парой слов, а ведь он разговаривает с ней как с мужиком, хоть и провожает жадным взглядом. Глаза бы ему выколоть, но чёрт с ним, пусть глазеет и завидует, большего не получит. Матильда Тео не изменяет, нет. Не с Томасом уж точно, а Эд не так глуп, чтобы злить лучшего друга. Друга с очень большим ножом.

Такое чувство, что они втроём на ней женились. Эд ей собеседник, с Тео она спит, а Томаса нянчит. Надо бы прекращать, а то Садом какой-то.

Томас, кстати, уже вернулся и о чём-то шепчется с Эдом, а Бернард всё убеждает Тео завязать с грязными делишками. Потом капитан стражи ушёл. На вновь прибывшего не обратил внимания, даже когда тот поздоровался.

— Что он хотел? — спросил Томас.

— Узнавал, какие цветы ты любишь. Думаю, хочет приударить, — с каменным лицом ответил Тео, из-за чего Томас и впрямь поверил. Смутился, даже испугался, но когда Эд засмеялся, понял, что шутка, и с облегченьем улыбнулся. Потом сообразил-таки, что это издёвка, и нахмурился. Хм, уже должен бы пропищать что-то в отместку, а он молчит. На него не похоже.

— Ну что, забрал? — поинтересовался Тео.

— Эм-м… Тут такое дело, — замямлил он. — Их там нет.

— В смысле нет?! — взревел Эд.

— В смысле там, где мы их спрятали, пусто.

— Идиот, и какого хрена ты мне тут рассказывал про какую-то девку со здоровенными сиськами? Это, по-твоему, важнее?!

— Я ждал пока Бернард уйдёт! — обиженно закричал в ответ Томас. Опять никто не оценил его стараний.

— Пи…ц, — только и смог выдавить из себя Эд, закрыв глаза рукой.