Небольшие истории

Валентин Пампура

Надеюсь, читая мои рассказы, вы находите в них что-то нужное для себя. И, быть может, они также живут внутри вас и развиваются. А теннисный мяч – это всего лишь отправная точка. Билет на корабль, который отправляется в созданный мной мир. Поспешите занять свои места.

Как я стал врачом

Дачный поезд медленно подошёл к серой покрытой листвой бетонной полосе и стал, так, будто силы его кончились, он дернулся и выдохнул в прозрачный осенний воздух запах угля горевшего в топке титана. Я был единственным кто вышел на этой станции.

— Добрый день. Вы Ершов, наш новый врач?

— Да.

— А я Бубенцов. Директор начальной школы. Мне поручили встретить вас и организовать ночлег.

— Очень приятно.

— Вы один?

— Да.

— Хорошо. Пойдемте в машину, здесь не далеко всего три километра.

Машина шла по гравейки. За окном тянулось поле жёлтой высохшей травы. Изредка попадались небольшие деревья. Всё вокруг было тихим и недвижным. Как будто природа замерла перед грядущей зимой.

— Здесь не так грустно как кажется. Погодите, весной, когда всё расцветёт, будет совсем другая картина. Вы наверно привыкли к городу к его так сказать дарам цивилизации.

— Нет, я не разбалован комфортом.

— Тогда вам у нас понравиться.

Мы подъехали к дому, выложенному из старого красного кирпича. Навстречу нам вышла женщина.

— Это моя жена, Алла. Знакомьтесь. Ершов…

— Евгений.

— Евгений Ершов наш новый врач.

— Очень приятно Алла учительница местной начальной школы, и по совместительству жена директора нашей начальной школы. Скажите Евгений, а вы по крышам лазить любите?

— По крышам…

— Она шутит. Проходите, располагайтесь. Сейчас будем ужинать.

Мы сидели за столом. В печи трещал уголь. Мне было тепло и хорошо с ними.

— Хорошо тут у вас уютно.

— Да это всё жена, её рук дело.

— Спасибо всё очень вкусно. (Гудок проходящего поезда) Поезд гудит?

— Станция рядом, слышно.

— Беспокоит?

— Нет. Напротив. Я люблю поезда. Вот сейчас девятичасовой прошёл. Они тут не останавливаются, но гудят когда проходят. И потом в нашу тишь и размеренность они вносят жизнь, движение. Не дают совсем раствориться в этом тумане жизни. Я сам иногда, люблю ходить на станцию. Приду, сяду на перроне и смотрю, как они проносятся мимо. А за окошками вагонов, кипит жизнь, едут люди. У всех своя цель. Своя судьба. Но все они сидят в одном поезде и несутся куда-то мимо маленькой затерянной в бескрайних полях станции. И вы знаете, ведь, по сути, их вагон эта такая же маленькая, затерянная в пространстве станция, которая несётся неведомо откуда и куда. Вот так посижу и возвращаюсь домой наполненный мыслями, до самых краёв, чем-то новым, тем чего нет у нас.

— Это как в театр сходить.

— Да именно, хороший пример. Ну, а вы? Чем дышите. Что вас занесло в нашу глушь.

— Жажда деятельности, свершений, если хотите громкого слова.

— А в городе, что нет такой возможности?

— В городе? Город пропал. Он сварился в собственном соку. Люди обесценились, их интересуют только деньги и развлечения. Заработал и в клуб, ресторан или ещё куда хуже. Тоска. Люди с жиру бросаются в крайности. Всё доступно, любовь, развлечения, что душе угодно. А душе хочется чего то настоящего. Ей хочется чувствовать себя нужной. Вот возьмите мою работу в городе. Сезонный грипп, ОРЗ и в обратном порядке. ОРЗ и гриб. А между ними старушки, которым скучно сидеть дома, вот они и ходят по поликлиникам. Скучно. А здесь свобода, простор, настоящие люди, живые, не поддельные, какие есть.

— Да, какие есть. И ничего с этим не поделаешь. Давайте-ка выпьем. (Выпивают)

— А вы к нам надолго?

— Настолько, насколько потребует мой долг врача.

— Это хорошо. А то прежний доктор, Был у нас философом. На жизнь смотрел созерцательно. «Болезни говорил он это естественный природный отбор. А медицина против природы это всё равно, что муравей против асфальтоукладчика» Он не лечил, а отправлял в район.

— А что Алла, в чём-то он был прав. Знаете в нашем краю не стать философом, созерцателем, человек с образованием просто не сможет.

— Да и созерцал всё больше…

— Так всё, об ушедщих либо хорошее, либо ничего.

— А что с ним случилось?

— Сошёл с ума.

— Однажды ночью залез на крышу амбулатории и стал выть на луну.

— С пожарными его снимали.

— Да, а всему виной это дело…

— Думать надо было меньше, и всё бы было как у людей.

— Хомо сапиенс. И ничего тут не поделаешь. Впрочем, зимой тут, когда заметёт такая тоска, что хоть волком вой.

— А вы не женаты?

— Да недавно женился. Она приедет, когда обустроюсь.

— Не мучай гостя, он устал. Мы приготовили вам комнату, а завтра разберёмся с вашей квартирой и амбулаторией.

— Спасибо вам, признаться честно устал. А после такого ужина хочется только одного, укутаться в одеяло и забыться до утра.

— Ну, что ж не будем вам мешать. Ложитесь, отдыхайте. Спокойной ночи.

— И вам спокойной.

Я лёг, а в коридоре ещё некоторое время шептались. Потом всё смолкло, и я уснул сном праведного младенца.

Мой будущий читатель. Я решил, что как только займусь настоящим делом. Стану записывать всё, что касается жизни и трудовых будней сельского врача. Поскольку верю, что мой опыт будет полезен последующим поколениям сельских врачей.

Итак, в моём ведомстве шесть небольших деревень. Расположены они друг от друга в семи восьми километрах. Так, что помотаться между ними мне придётся. Что собственно меня воодушевляет, ибо сидячая работа не для меня. Поселок, в котором находиться амбулатория, небольшой, находиться в трёх километрах от железнодорожной станции. Два раза в неделю сюда ходит дачный поезд. Есть машина в моём распоряжении, Это старая нива, но вполне в сносном состоянии. В осеннее время дороги здесь такие, что доехать до района нельзя даже на ниве. И потому в крайних случаях можно вызвать поезд, для транспортировки больного. Население малочисленное. Занимаются сельским хозяйством, охотой, животноводством. Есть школа, правда только начальное отделение и очень небольшое. Собственно говоря, пара, радушно приютившая меня на ночь, там и работает. Есть ещё небольшой клуб, и магазин. Из всех людей имеющих тут высшее образование это я, мои друзья Бубенцовы, пара учителей, да ещё руководитель поселкового совета.

Квартира у меня холостая, но хорошая, амбулатория рядом. В штате, врач и медсестра, она же и уборщица. Женщина двадцати восьми лет. Она не отличалась особой красотой, как мне тогда показалось, но аккуратная. Дело своё знает. Говорят, у предыдущего доктора был с ней роман. Слабо вериться, но о вкусах как говориться не спорят. Впрочем, я об этом не задумывался. Дел было много, и дела были запущенны. Первое время люди приходили больше не по болезням, а познакомиться, да на нового доктора посмотреть.

— Доброго здоровья вам. Я Алексеич. Живу недалече. Так вот думаю, дай зайду так сказать поздоровкаюсь — И Алексееч поставил на стол бутылку с мутной жидкостью.

— Это что? Анализы?

— Нет, доктор это за знакомство первачок. Ну, у нас так принято.

— Так, вот, что забирайте вы свой первачок и давайте отсюда.

— Шо, не пьёте. Вот дура, а я говорил своей бабе, шо, мол, человек интеллигентный, не пьёт, а ты ему первача. Ну, может тогда, так дадите.

— Что вам дать?

— Ну, так это не мне это бабе моей. Голова у ней болит. Ей бы, эта таблеток каких.

— А что она сама не пришла?

— Так у неё же это хозяйство, корова, цыплята некогда ей.

— Ладно, вот возьмите таблетку ибупрофена и в следующий раз пусть сама приходит.

— Так, и я ей то же говорил. Ну, бабу ж разве переубедишь. Ну ладно будь те здоровы. А может всё-таки за знакомство.

— Идите отсюда.

— Всё ухожу, а это я вам тут поставлю для дезинфекции, а то, как то не по-человечески…

— Я вам поставлю, забирайте и идите отсюда.

Потом вошла баба в цветастом платке и с большой корзиной в руках.

— Доброго, вам здоровьичка.

— Здравствуйте. На что жалуетесь?

— Ой, горе у меня…

— Что случилось?

— Милая моя ненаглядная, заболела.

— Где она?

— Да где же ей быть дома конечно.

— Она, что сама не может ходить?

— Да бог с вами — И она перекрестилась — Ходит, слава богу.

— Так что ж вы её не привели.

— А что надо было?

— Нет, я так не могу с вами. Ну, если заболела надо вести я же её осмотреть должен.

— Так это я могу, я сейчас.

— Давайте ведите уже её.

— Я сейчас, я тут рядом. А это я вам тут поставлю — И она поставила корзину.

— Что это?

— Яички свежие, сало, картошечка…

— Зачем?

— Ну, так это, за труд.

— Так забирайте свою корзину и ведите больную.

— Ага, я сейчас — Дверь скрипнула и она исчезла. Корзина осталась стоять на полу.

Вошёл мужик, большой красный как рак. Комната наполнилась свежим перегаром. Он сел, стул скрипнул под ним. Кепка легла на колено.

— Доктор, давайте мне больничный с сохранением заработной платы.

— Что с вами?

— Заболел.

— Чем вы больны?

— У меня профессиональное выгорание.

— Что у вас?

— Выгорание на почве моей профессии.

— А кем вы работаете?

— В строй бригаде я на все руки мастер. Где подштукатурить, где забор поправить, а сегодня на ферме будем бетон заливать, а у меня на него аллергия.

— И давно у вас на бетон аллергия?

— Да вот со вчерашнего дня. Баньку куму подправил, опробовали мы её…

— И как банька?

— Отменная банька. Кажду косточку пробирает.

— А с аллергией что?

— Так вот я и говорю. Вчера значит, мы её так это хорошо опробовали, что сегодня встал, чувствую аллергия у меня во всём теле…

— На бетон?

— На бетон.

— А перегаром от вас, почему несёт

— Ну, так это я утром, когда понял, что аллергия, я первым делом лечится. Она же понимаете у нас здесь от всех болезней.

— Особенно от аллергии?

— От аллергии первое средство.

— Хорошо, сейчас я вам выпишу больничный. Подождите на улице.

Он вышел, а я взял лист бумаги и написал. «Бригадиру строй бригады. Работник обсолютно пьян, то есть, в самую зю-зю. Допуск к работе на ваше усмотрение. Доктор Ершов»

Дверь открылась, и в комнату вошёл большой рыжий петух — В след за ним заглянула женщина — Господи, худой то какой?

— Это, ваш? — Я показал на петуха.

— Не-а, ваш. Вы, это, в супчик его. Очень хороший будет. А то совсем вы худой. Вам кушать лучше надо. А то мы так без доктора останемся, а нам без вас никак нельзя.

Дверь закрылась и она исчезла. Во дворе замычала корова. Я вышел.

— Куда вы её?

— Так ведь вы сами сказали привести больную сюда.

— А что ж вы не сказали, что это корова?

— А какая разница?

— Что значит, какая разница? Ведите её к ветеринару.

— А у нас нет ветеринара. Посмотрите, а одна она у нас кормилица.

— Ладно, сейчас.

— Недоглядела я, дура. Ведро картофеля семенного, оставила во дворе. А она и наелась.

— Масло растительное давайте.

— А оно у вас там в корзинке. Несите. Так закупорка у неё. Хорошо. Что не в нижней части. А то бы без ветеринара не обойтись. Всё.

— Дай вам бог здоровья. А то нам тут без коровы ну никак нельзя. Я вам вечером молочка принесу свежего.

— Не надо, и корзину заберите.

— Ага, заберу.

Она взяла корову и ушла. Я вошёл в амбулаторию. На столе сидел петух, на полу стояла корзина. А в коридоре литр первача. Что ж начало положено.

–

Жизнь сельского врача, оказалась не такой романтичной, как мне представлялась. Ездить приходилось в любую погоду и время суток. Рабочий день мой растянулся до двадцати четырёх часов в сутки. Кругом была грязь и болезни. Процветал алкоголизм. Отравления некачественным алкоголем были самыми частыми обращениями ко мне. Я стал уставать, появилась апатия. Я всё чаще вспоминал спокойную работу в поликлинике. Когда отработав смену, я шёл в кино или в бар. Теперь же я мечтал только о том, что бы ночью меня не подняли и не потащили к чёрту на кулички. Жена написала мне, что встретила другого и остаётся работать в городе. Я стал выпивать. Стали появляться мысли бросить всё и вернуться в город. Единственным развлечением моим это были посиделки у Бубенцовых. Когда выпадало свободное время, я шёл к ним, и мы душевно проводили время. Говорили об искусстве, философии, Алла пела нам под гитару. У неё чудный голос, и я слушал её со слезами на глазах.

Потом я возвращался домой. Отпускал Наташу, медсестру, я просил её за небольшую плату протапливать дом к моему возвращению. Женщина она была молчаливая и послушная. Понимала меня с одного взгляда. Работу свою делала безукоризненно. Я был доволен её работой и никогда не думал о ней как о женщине. Я отпускал её и ложился спать.

А в тот вечер, вернувшись от Бубенцовых, я был словно во сне. Я не знаю, что это было. Толи усталость, толи спиртное на меня так подействовало. Может быть, отсутствие женщины в последние четыре месяца сказалось на мне. Но вернувшись в тот вечер, домой, я стал смотреть на Наташу по-другому. Я впервые заметил её широкие бёдра и довольно большую округлую грудь. Она поняла меня, поняла, по-моему, взгляду. Я подошёл к ней и обнял её. В голову ударил запах, дурманящий запах женщины. Который я успел забыть за четыре месяца тяжёлого труда.

Наташа ушла рано утром. Я же встал, привёл себя в порядок, сказать, что бы я сожалел, о случившимся нет. Я об это даже не думал. Но с того вечера, жизнь моя стала похожа на дурной сон. Я полностью потерял интерес к окружающему. Работа стала тяготить меня. Больные раздражали. Я стал нетерпимым. Мог сорваться из-за пустяка. Я сделал Наташу любовницей и злился за это на неё. Она молча выносила мои оскорбления, и брала на себя большую часть работы нашей амбулатории. И вы знаете, если впоследствии, когда либо, мне было стыдно, так это за то, как я вёл себя с Наташей. Теперь страшно даже подумать, чем бы это всё могло закончиться.

Однажды утром, подходя к амбулатории, я вдруг посмотрел на засыпанную снегом крышу. Что-то не хорошее проползло у меня по спине. Огромная белая луна висела на сером небе прямо над крышей амбулатории. Я вспомнил доктора. И мне стало не по себе. Бежать — подумал я — не медленно с первым же поездом.

Вечером я объявил о своём решении Бубенцовым. Алла расстроилась, а муж её отнёсся к моему решению философски. Он давно уже замечал во мне перемену и боялся за меня. Я попросил Наташу не топить больше мне, и вернулся в холодный дом, ночью было холодно. Я не смог затопить печь и лёг так. Утром, я собрался и попросил Бубенцова отвести меня на станцию. Я попрощался с Аллой, и мы поехали.

Уже у самого поезда, к нам подбежал мужчина. Он просил помочь. Его десятилетний сын в пятнадцати километрах от нас очень плох. Температура за сорок. Мы сели в его машину заехали в амбулаторию, я взял всё необходимое и поехал к нему.

По всем признакам у него была пневмония. Я начал колоть ему антибиотики. Три дня борьбы с недугом. Три дня я просидел с мальчиком. Три дня я был в состоянии высочайшего напряжения. Эти три дня перевернули всё моё представление о жизни. Никогда до этого я не чувствовал ничего подобного. Я был нужен этому мальчику больше чем самому себе. И это давало мне стимул жить. Жить для того, что бы сражаться с невидимым мне врагом. И вы знаете, именно в эти три дня я родился как врач, вы меня понимаете? В эти три дня я осознал, зачем я надел белый халат. Я надел его, чтобы спасать жизни людей. Я как солдат на передовой. Который должен стоять до последнего. И я поклялся, что не сниму халат, пока я жив. Простите за высокий слог, но для меня эти три дня стали точкой отсчёта моей врачебной практики.

На четвёртый день наступило улучшение. Меня сменила Наташа. Домой я вернулся с высокой температурой. По-видимому, ночь, проведённая в нетопленном доме, дала о себе знать. Неделю меня трясло. Я бредил. Временами я видел жену. Я бежал по заснеженному полю за уходящим поездом. Я падал и задыхался. Метель засыпала меня. Я пытался кричать, но изо рта выходил белый, беззвучный крик. Когда я пришёл в себя, рядом со мной сидела Наташа. Луч солнца падал на её каштановые волосы, она сидела рядом, и мне было хорошо. Может быть, в первый раз за несколько последних месяцев.

Я быстро поправлялся. Меня навещали Бубенцовы. Люди несли мне травы, молоко, мёд. Наташа то и дело передавала мне от них приветы и пожелания скорейшего выздоровления. Когда я совсем окреп. Ко-мне пришёл Бубенцов.

— Ну, я смотрю вы совсем молодцом. Когда думаете ехать?

— На днях.

— Что ж приду проводить.

— Приходите, и приносите список, что вам привести из города.

— Что?

— Да еду в город, нужны лекарства, хочу провести прививочную компанию. Болезни нужно предупреждать.

— Так значит, остаётесь?

— А вы думали, что избавились от меня? Я вам ещё надоем.

Да, я не уехал. Да и как я мог уехать. После всего, что со мной произошло. Работы здесь много, это правда. Тяжело. Не каждый выдержит. Но уж если устоит, то никакие трудности не будут ему страшны. Ведь, вы понимаете, это как прививка. Сначала может потемпературить. Зато потом, когда прийдёт настоящая болезнь, организм будет готов к встречи с ней.

Наташа, стала моей женой. Теперь мы вместе работаем и вместе бываем у Бубенцовых. Да, ещё в свободное время учу китайский. Нет, я не собираюсь в Китай. Просто это лучшая разгрузка для мозгов, после работы. А ещё я стал писать рассказы. Вернее так, не рассказы, а очерки о буднях сельского врача. Недостатка в историях здесь не ощущается. Ну, вот собственно пока на этом и всё. Будете в наших краях, заходите, спросите доктора Ершова, здесь меня все знают.