Свадьба Морского царя. Книга пятая

Вадим Россик, 2022

Нотариус из Квакенбурга доктор Мартиниус, его озорная племянница Барабара и скромный помощник Мельхиор отправились на сей раз в портовый город Ориент с невинным желанием увидеть море, корабли, подышать морским воздухом и попробовать макароны с соусом из чернил осьминога. Однако там они столкнулись с цепью загадочных преступлений, которые привели к катастрофе.

Глава III

Ориент на Синем море

Начав долгий путь из Квакенбурга в Гведское Поморье, почтовый дилижанс, в котором путешествовали довольная Барабара, ликующий доктор Мартиниус и кислый Мельхиор, обогнул Большую гору, проехал с запада на восток всю Голубую страну и, миновав Голубое озеро, наконец пересёк границу Синей страны. Густые полуночные леса сменила приморская равнина Восточной Гвеции с лиственными рощами и небольшими деревеньками. Переночевав в одной такой деревеньке, носящей название «Три Таверны», — она действительно состояла всего лишь из трёх таверн с постоялыми дворами при них — путешественники достигли Комариного болота. Об этом гиблом месте ходили страшные слухи. В старину поморские гведы здесь казнили преступников. На рассвете злодея привязывали к столбу, накрепко вбитому в трясину, и окатывали ведром болотной воды. Говорят, что комары сжирали несчастного ещё до заката.

Вымощенный щебнем почтовый тракт долго тянулся вдоль буро-зелёной трясины с ползущими над ней языками серого тумана, потом грязная жижа, затянутая ряской и заросшая лилиями, закончилась. Сначала обочь дороги появились живые изгороди, но вскоре живые изгороди уступили место частоколам, а тех, в свою очередь, вытеснили кирпичные заборы, скрывающиеся за шеренгами деревьев. Вместо придорожных канав пошли каменные бордюры, и тракт превратился в величественную аллею под густолиственным сводом из ветвей старых буков.

На дороге встречалось всё больше повозок. Грубо сколоченные возы сельчан, высокие, с парусиновым верхом, фургоны племени Скитальцев — этих вечных странников, почтовые дилижансы, выкрашенные в цвета своих земель, следовали друг за другом бесконечной чередой. Среди них изредка попадались запряжённые четвёркой роскошные дормезы толстосумов и вычурные кареты представителей знатного сословия. Ещё несколько часов пути, и впереди показались приземистые крепостные стены, увитые диким виноградом, а над ними вздымалась ломаная линия красных черепичных крыш. Говорили, что в фундамент этих стен замуровали семь кошек, чтобы они защищали Ориент от злой магии.

К вечеру почтовый дилижанс с путешественниками из Квакенбурга проехал мимо замшелой каменной статуи князя Сальватора — первого правителя Ориента — и огромного гранита с надписью: «В лето 53-е Гведского календаря, по изволению Кируина, сын его князь Сальватор основал сей град во славу отца своего и за упокой его души». Распахнутые городские ворота украшал герб Ориента: золотая рыбка на синем геральдическом щите, под которым вился какой-то девиз на латыни.

Являясь важнейшим восточным морским портом страны, Ориент по размерам и богатству уступает, пожалуй, лишь столичному Квакенбургу и южному красавцу Портобелло. Городом управляет Совет гильдий мастеров, состоящий из глав гильдий моряков, рыбаков, портовиков, судостроителей и ещё нескольких, не таких важных. Совет гильдий мастеров назначает бургомистра и полицмейстера. Впрочем, это знает каждый житель Синей страны.

Пока дилижанс медленно двигался по улицам, наши путешественники во все глаза разглядывали незнакомый город. Ориент был плотно застроен высокими, но узкими зданиями с остроконечными крышами, украшенными многочисленными башенками. Над башенками, словно паруса, развевались флаги с гербом Ориента или стяг Синей страны — четыре синие княжеские короны на белом полотнище, разделённые синим же крестом. У ворот и дверей свисали цепочки. Дёрнув за них, можно было позвонить в колокольчик. Перед домами сидели на стульях ориентцы в холщовых блузах, шерстяных рубахах и платьях. Мужчины играли в карты, женщины вязали или чистили морепродукты. Ребятня гоняла грохочущие обручи. В отличие от какого-нибудь захолустного городка, навроде Крона, где каждое новое лицо вызывает жгучее любопытство аборигенов, Ориент издавна переполняли приезжие со всех концов королевства, поэтому здесь никто ни на кого не обращал внимания. Лишь уличные торговцы вопили, пытаясь зазвать к себе прохожих: «Всего десять центумов за литр тёмного пива!», «Сушёные кальмары, мидии и устрицы почти даром!», «Дешёвый корм для аквариумных рыбок!», «Черепашьи панцири, перо морской птицы, рыбий жир и жемчуг по самой низкой цене!»

Почтовый дилижанс катился меж городских построек, пробирался под арками и протискивался в ворота. Одна помпезная улица за другой. Одно высокое, изящное здание за другим. Великолепный Адмиральский дворец. Перед дворцом огромная площадь Адмиралов. В центре площади памятник знаменитому адмиралу Коку, победителю пиратов. Улица Всех Ориентских Святых со статуей Святой Авирунии — небесной покровительницы Ориента — с мумией самой святой внутри, грандиозный беломраморный Морской собор с его знаменитой звонницей, колокола которой отбивали склянки на манер судовой рынды, Поморский университет и Главный морской госпиталь.

Центральная улица Ориента — бульвар Променад. По широкому бульвару лошади тянули пузатые омнибусы, похожие на корабли. В глазах рябило от ярмарочных палаток, стоящих тесными рядами вдоль бульвара. Торговки в белокурых завитых париках (в этом году в Ориенте вошли в моду парики) наперебой расхваливали свой товар. Шарманщики вовсю наяривали старинную мелодию «Страна Цветов», тщетно стараясь заглушить военно-морской духовой оркестр, играющий бодрый марш. Музыка звучала не смолкая, шумно взрывались петарды, в небе расцветали огни разноцветных фейерверков. Фонтаны радужного огня сплетались в букеты алых роз и рассыпались тысячами красных лепестков.

Адмиралтейский бульвар: Гведская королевская военно-морская академия, Главное адмиралтейство и Адмирал-штаб. Синеморский бульвар: главная контора Гведской Ост-Индской компании и редакции всех трёх ориентских газет: «Синеморского вестника», «Вечернего Ориента» и «Голоса Гведского Поморья». Улица Святой девы Камелии, покровительницы рыбаков: скромный храм Святой Камелии с вместительным ящиком для пожертвований и родильный дом «Новая жизнь» при нём, Ориентский банк «Бережливый моряк» с огромным чугунным якорем у дверей, отделение Гведского Патроната (общества помощи инвалидам и нуждающимся) в Синей стране с ярким флагом над входом и домом престарелых «Потерянная молодость».

Затем пошли улицы поскромнее. За окошками дилижанса замелькали многочисленные вывески: «Лучший маркитант королевской армии и флота», игорный дом «Живи, не тужи!», харчевня или, как их называли в Ориенте, таверна «Приют холостяков», пивнушка «Три весёлых старичка», астерия — заведение, где подают рыбные блюда, — «Рыбный день», ресторация «Славное местечко», кондитерская «Шоколадный соблазн», магазин колониальных товаров «Остров сокровищ», лавки мясников, булочников, молочников, обувные, швейные, шляпные и перчаточные мастерские…

На одном из перекрёстков стоял трухлявый, покосившийся столб, на котором на одном гвозде висела деревянная стрела-указатель. На стреле в лучах закатного солнца пламенели слова, выведенные старинными кроваво-красными буквами: «Пиратская Дыра».

— Что означает это диковинное название, дядя? — спросила Барабара, провожая глазами зловещую надпись.

— Это место казни морских разбойников, моя дорогая, — рассеяно ответил доктор Мартиниус, вертя во все стороны длинным носом. — Там их сначала вешают, а потом сжигают в специальной печи. Я читал в «Гведском курьере», что недавно в Пиратской Дыре казнили знаменитого пирата Извергса. Жестоко, конечно, но… А вот и море, друзья мои!

Путешественники прильнули к окнам. Почтовый дилижанс свернул на Набережную русалок. С неё открывался великолепный вид на ориентскую гавань. Прямо посреди гавани на крошечном островке Невест возвышался маяк Большой Лемюэль, величественный, как хорал. Вокруг островка белели буруны, море покрывали барашки. Вдали голубизна вод сливалась с небесной голубизной. Воздух был так пронзительно чист и свеж, что кружилась голова. Лёгкий бриз нёс свежий запах моря. Над голубым простором с криками кружились чайки. Другие чайки бесстрашно прохаживались по набережной и что-то клевали. В гавани большие трёхмачтовые корабли спускали паруса, собираясь встать на якорь. Длинные баржи, гружёные деревом, углём и рудой, подходили к причалам ориентского порта. Издалека доносился звон колоколов Морского собора.

— Ура, Синее море! — воскликнула Барабара и восторженно захлопала в ладоши. Доктор Мартиниус издал писклявый смешок. Мельхиор страдальчески скривился. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Необъятное, бурлящее море, незнакомые запахи и звуки вызывали в нём какое-то тревожное чувство.

Почтовый дилижанс проехал ещё немного вдоль берега и остановился перед внушительным зданием старинной постройки. Казалось, что ему около трехсот или даже четырехсот лет. Здание было сложено из массивного дуба, почерневшего от времени. На крыше выстроились в ряд высокие дымовые трубы, чьи силуэты вырисовывались в быстро темнеющем небе. По второму этажу шёл сплошной балкон с узорными перилами. Карнизы поддерживали грудастые кариатиды. Над большой парадной дверью деревянные панели образовывали геральдический щит с надписью «Hic habitat felicitas»⁵. Дверь в парадной была закрыта, но веерообразное окошко вверху её слабо светилось.

Кучер дилижанса трижды проиграл в рожок короткий сигнал и объявил:

— Гостиница «Двуглавый петух», уважаемые дамы и месьеры! Наша поездка закончена. Прошу освободить дилижанс.

Примечания

5

Здесь живет радость (лат.).