Адская училка

Бальтазар Блуд, 2022

Монстры скрываются среди людей. Орден Зари разоблачает и убивает пожирателей. Мировое правительство ищет дверь в мир мёртвого бога. Тем временем двоечник и прогульщик Михаил Сомов вот-вот провалит выпускной экзамен. Но в его классе появляется новая училка, горячая, как самый горячий пирожок. Похотливый бездельник позволяет себе лишнего – и встречается лицом к лицу с источником немыслимой силы и немыслимого зла. –– Всем героям исполнилось 18 лет. Эта книга не пойдет вам на пользу. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

— Миха, смотри сюда. Хватит тупить, погляди!

— Отстань, Толстый…

— Ты дурак! Смотри сюда, поц! Зацени немедленно!

Михаил Сомов по прозвищу"Сом"и Изя Куккенцукер по прозвищу"Толстый"бездельничают перед подъездом. В руках у Толстого телефон — он снова и снова тычет мобильником в нос другу. Наконец, Миха отрывается от бутылки с пивом и вглядывается в экран.

Ролик снят из рук вон плохо. Шум, гам, пол, потолок. Внезапно, в фокусе оказывается мощная задница, обтянутая узкой юбкой. Массивные округлости упруго покачиваются, проверяя ткань на прочность. Миха разглядывает роскошные формы. Скептически морщится.

— Ну, жопа. Ну да, жопа что надо. И чья же? Погоди, это не твоя мамка у плиты? Пиздец, Толстый, ну зачем? Тебе не стыдно? Ебанутый извращенец. Без обид, ты реально больной на всю голову.

— Где ты видишь плиту, придурок? Тупой гой! Гляди, фикус, доска, Щедрин! Это наша новая училка. Вместо Павловны. Ты кое-что пропустил, прогульщик сраный. Ага? Залип? Залип, блядь? То-то же! Просто грандиозные булки. Я чуть не спалился. Вован и Рыжий спалились, она их выставила. У Паши Сопли сел телефон, несчастный дрочила бегал и ныл, чтобы скинули ролик. Отныне зови меня Федерико Феллини. На, цени.

Миха меняется в лице, берёт мобильник и запускает ролик заново. Затем хлопает Толстого по плечу.

— Вот так дела. Пора учиться. Завтра экономика какой парой?

— Третей. Да, Миша. Давно пора. Хуй ты у меня спишешь на экзамене.

— Да ладно, Толстый, я сам сдам…

— Хуй ты сдашь! Сразу в армию, прямо с крыльца. Какого ты вообще делаешь в одиннадцатом классе? Сом, серьёзно, ты же тупой. Ну как так, Cом?

— Ладно, заебал, не накаркай… давай, до завтра…

— Давай, Сом.

Толстый поднимает с лавки скрипичный футляр, протирает очки, идёт к своему подъезду. Миха не глядя кидает пустую пивную бутылку через плечо. Снаряд попадает прямо в урну. Раздаётся звон бьющегося стекла. В ту же секунду распахивается окно на втором этаже, оттуда высовывается сморщенная старуха. Протяжный истошный вой заполняет весь двор.

— Со-о-о-о-ооомов, ирод! А если дети будут играть?!! Бандит растёт!!! Бандит, ёб твою, Сомов!!! Весь в папашу!!! А если дети туда полезут?!! Если де-е-е-ти-и-и-и-полезу-у-у-у-ут!!?

— Сдрасьте, баб Вера.

Не обращая внимания на соседку, Миха сморкается и прижимает к двери таблетку домофона.

***

Раз в тысячу лет случается чудо вселенского масштаба: Михаил Сомов готовится к занятиям задолго до начала урока. Он забирается за последнюю парту. Вываливает на стол разрисованные учебники и мятые тетради.

В классе странная атмосфера. Девчонки хлопают глазами, кривится, перешептываются, недоуменно крутят головами. Что-то случилось. Пятна на Солнце. Изменение магнитных полей. Сбой в движении мирового эфира. Засранцы и недоросли не обращают внимания на лучшую половину одиннадцатого-Б класса. После вчерашнего дефиле перед доской — юные умы устремились в иные области.

Начинается томительное ожидание. Вован многозначительно переглядывается с Рыжим. Пашка Сопля проверяет зарядку телефона. Разговоры в классе стихают. Сом рассеянно барабанит зажигалкой по парте.

Толстый встает, шагает в дальний конец классной комнаты. Кладёт другу руку на плечо. Его голос спокоен и торжественен. Он вещает, словно Моисей перед сомневающимся племенем.

— Спокуха. До звонка ещё семь минут.

— Послушай, Изя, — Миха обращается к товарищу почти официально, — Павловны точно не будет?

— Не бзди. Я заходил в учительскую. Cегодня порнохаб с доставкой на дом. Не бзди и верь!

Минута тянется за минутой. Наконец, в коридоре раздаётся энергичное цоканье. Дверь в класс открывается одновременно со звонком. И Миха наконец-то понимает причину всеобщего ажиотажа. Зажигалка выскальзывает из рук двоечника. Его сердце замирает, дыхание перехватывает

В класс залетает высокая широкоплечая дама.

В ней как минимум два метра роста — и большая часть приходится на ноги модельных пропорций. Мощные бедра двигаются в такт громкому цоканью каблуков. Походка энергична и напориста, словно она идёт по подиуму, а не по затёртому школьному паркету. Раздаются дружные вздохи, приглушенные возгласы восторга и удивления.

Новой преподавательнице лет тридцать, но её окружает аура матёрого, чертовски матёрого педагога! Она меньше всего похожа на вчерашнюю выпускницу пединститута, что робеет и краснеет перед сборищем неучей.

На училке строгий синий костюм. Юбка едва доходит до середины бёдер, туго обтягивает внушительные формы. Полы пиджака распахнуты — потому как запахнуть их попросту невозможно! Парни из одиннадцатого-Б теряют дыхание от чертовски эффектного зрелища!

Первое, что видит Сом — это могучая, величественная, грандиозная грудь под белоснежной сорочкой. С каждым шагом бюст упруго вздрагивает, излучая в пространство невыносимое эротическое напряжение. Ряд пуговиц с трудом удерживает натянутую ткань — кажется, они вот-вот отлетят! Отлетят с такой страшной силой, что проделают дыру во лбу кого-нибудь из учеников!

Училка садиться, кидает на стол папку с бумагами. Она выпрямляется — и Миха чувствует шум в ушах.

Даже с последней парты можно различить очертания массивных сосков под плотной тканью бюстгальтера. Массивных и твёрдых — словно крупнокалиберные пули, нацеленные Михе прямо в лицо. Гул в ушах нарастает. Пропеллеры бомбардировщиков ревут над школой. Секс-бомба сброшена — и класс ждёт участь Хиросимы! Ошеломлённый двоечник моргает и трясёт патлами, пытается справиться с приступом головокружения.

Господь и Иисус Христос!!!

Неужели это правда?!!

Неужели так бывает?!!

Миха пытается себя ущипнуть. Удостовериться, что он сейчас в школе, а не в одном из тех самых снов! Он слышит, как через три парты громко сопит Толстый. Этот звук выводит Сома из оцепенения. Он лихорадочно вытирает покрасневшее лицо — и рефлекторно приподнимается на стуле, дабы получше разглядеть великолепные формы.

Дикие вещи творятся в голове Михаила Сомова. Удивление, восторг, ненормальное возбуждение — и, самое странное, его переполняет чувство благодарности к преподавательнице экономики, старой карге Павловне. Ах, Павловна! Как же славно, что ты отравилась курицей! Как же славно, что тебе на замену явилось существо из самых жарких мечтаний, самых влажных снов! Ах, милая, милая, бесконечно милая Павловна, да продлится неделями твоя диарея, счастья тебе и долгих лет!

***

— Здравствуйте, ребята! Вижу, в классе новые лица. Представлюсь для тех, с кем мы вчера не познакомились. Специально для прогульщиков: меня зовут Нона Викторовна Иванчук. Я буду заменять Елизавету Павловну. Возможно, до самого конца четверти. Так, где журнал? Кто дежурный? Где классный журнал?!

Ангельская музыка достигает ушей Михи. Смысл слов остаётся за кадром. Чарующие звуки затягивают его в бездонный розовый омут. Всё его внимание сосредоточенно на пленительных движениях, содроганиях и колыханиях натянутой блузки. Такого не отрыть в интернете! Такого не отыскать на порнохабе! Что за великолепные формы! Словно два баскетбольных мяча пытаются вырваться из плена и покатиться к его ногам! Экая роскошь! Экое волшебство!

— Так, первая парта — в учительскую, за журналом! А пока, еще раз для прогульщиков — внимание на доску. Нона — с одним «Н». Берём ручки и переписываем моё ФИО.

Нона Викторовна разворачивается к классу спиной. И скрипит мелом, старательно выводя своё имя и фамилию.

В этот момент Сом понимает, насколько бездарен Толстый как оператор. То, что казалось впечатляющим на тридцатисекундном ролике — оказалось в миллион раз прекрасней.

Фигура училки — классические песочные часы. Широкие плечи, тонкая талия, роскошный и мощный зад. Ткань юбки обтягивает круглые массивные ягодицы, разделяет их глубокой траншеей. Вид сзади подавляет любую мыслительную активность. Упругие мячи вызывают одно лишь желание: вцепиться в них что есть силы! Вцепится так сильно, как только возможно! Челюсть Михи покидает пределы лица. На изрисованную парту падает капля слюны.

Если бы Миха имел способности к поэзии — он бы отыскал самые восторженные слова, чтобы описать впечатления от новой училки. Но сейчас в его уме роятся лишь незатейливые эпитеты и такие же незатейливые планы.

«Ух ты, епты»,

«Пиздец, жара»,

«Бывает же такое»,

«Это на самом деле?»,

«Сто килограмм ебли»,

«Баскетбольные мячи»,

«Колоссальная задница»,

«Орех — всем орехам орех»,

«Безбожно высокая богиня»,

«Только бы продержаться до конца пары»,

«Зарыться бы в эти сиськи — и присосаться! Присосаться и умереть!».

Толстый оборачивается, многозначительно кивает другу, показывает большой палец. Затем складывает руки в молитвенном жесте — и поднимает глаза к потолку, благодарит своего еврейского бога за волшебное зрелище.

В классе слышится сопение, кряхтение, сдавленное покашливание. Юные засранцы краснеют, потеют, и дружно таращатся на грандиозную задницу. Девичья половина тоже краснеет, чувствуя, как воздух в классной комнате отравляют гормональные выбросы невиданной силы.

На долю секунды Миха выныривает из розового тумана. И наконец-то разглядывает лицо Ноны Викторовны. На вид, горячей красотке нет и тридцати. Очки в массивной пластиковой оправе. Томный блеск голубых глаз. Алые, полные, чувственные губы.

Матовый блеск помады становится точкой невозвращения. В воспалённом мозгу Михи вспыхивает яркая и отчётливая сцена — его член проваливается в рот новой училке! Проваливается вместе с яйцами, целиком, полностью, без остатка! Хлюпанье, сопение, причмокивание — и струи спермы бьют из её губ, из её носа, заполняют классную комнату, смывают со стен портреты русских классиков, выдавливают окна родной школы, обрушиваются на мостовую кипящими водопадами!!!

Как назло, в эту самую секунду горячая бестия у классной доски сладострастно зевает, аккуратно прикрыв рот.

Эротическое напряжение невиданной силы раздавливает двоечника и прогульщика!

Миха попадает под удар не один. Тень Эроса накрывает весь класс. Выбивает воздух из лёгких. Перемещает всю кровь из верхних частей тела в нижние. В таких условиях невозможно учиться. Невозможно мыслить. Невозможно дышать и существовать!

***

Нона Викторовна чувствует себя весьма комфортно среди всеобщего сопения и слюноотделения. Или не замечает восторженных и похотливых взглядов — или не обращает на них внимание. Она сидит за учительским столом, повернувшись к классу вполоборота и закинув ногу за ногу. Пиджак повешен на спинку стула. Классный журнал лежит на мощных бедрах. Длинный розовый ноготь медленно ползёт по списку учеников. Голос училки звучит расслабленно и даже вальяжно.

— Так, ребята. Открываем учебники. На чём вы остановились? Кто расскажет? Почему никто не поднимает руку? Ладно, начнём с отличников. Изя Куккенцукер — к доске!

Тот краснеет, бледнеет, затем снова краснеет, затем снова бледнеет. Палец Ноны Викторовны нетерпеливо указывает на Толстого — а тот всё так же изображает хамелеона.

— Изя Куккенцукер! Ну-ка быстро к доске!

Несчастный Толстый вцепляется пальцами в парту, пытается опустить школьную сумку себе на колени, дабы скрыть эрекцию невообразимой силы! И всё так же сидит, стиснув зубы и в очередной раз покраснев до кончиков ушей!

— Куккенцукер!!! К доске!!! Сколько раз повторять?!!

Едва ли народ Моисея претерпевал подобные испытания со времён рабства египетского! В голосе училки слышится грохот колесниц и лязг цепей! Толстый отчётливо понимает — наступила новая эра. Нона Викторовна будет править железной рукой! Как и всегда, находчивый еврейский ум находит единственный путь к спасению. Толстый разлепляет губы и начинает мямлить.

— Нона Викторовна… простите, я… я не могу…

— Что это значит? Изя? Что за глупости?!!

— Нона Викторовна, у меня нога затекла… смертельно затекла нога! Господи, как же больно!!! Дайте мне пять минут… пять минут, Нона Викторовна!!!

Толстый хитёр и умен — никто не будет ждать, пока он придет в норму и доковыляет до доски. Расчёт оказывается верен.

— Изя, тебе нужно в медпункт? Ты в норме? Ты бледный какой-то. Нет, погоди, ты красный какой-то.

— Всё в порядке, Нона Викторовна, всё в порядке… просто дайте мне полчаса… такое часто бывает… у меня и справка есть… я на следующее занятие принесу… ну, знаете, повышенный сахар… простите ещё раз, Нона Викторовна…

Толстый умело заговаривает зубы. Туча над его головой исчезает. Но училка продолжает тиранию. В этот раз ноготь останавливается напротив Паши Сопли. Кажется, у этой дамы любовь к букве «К».

— Кривопустов! К доске!

Паша Сопля круглый отличник. Но, в отличие от Толстого, лишён способности складно врать. И у него нет смелости, чтобы ослушаться. Паша трясётся, медленно отрывает зад от стула. Поворачивается к училке спиной — и, обречённо согнувшись, боком идёт к доске, словно крабик, выброшенный из морской пучины.

— Кривопустов, ну-ка не горбись! Отвечай, какие бывают типы экономических систем? Вы эту тему успели пройти с Елизаветой Павловной?

— Мме… ммм… эээ… ммээ… мэээ-э-э-э…

Паша Сопля жалобно блеет. Едва ли во всей школе есть человек, знающий предмет лучше. Но он мычит, беспомощно хлопает губами и испуганно озирается. Наконец, не помня себя от ужаса, Паша забывает о своей главной проблеме. И растерянно поворачивается к училке.

В эту секунду, Паша Сопля получает новую кличку.

Отныне и навеки, его зовут Паша Хрен-До-Колен.

Кажется, что несчастный ученик засунул швабру в брюки. Или отрастил третью ногу. И она вот-вот превратит его портки в облако разорванного тряпья. Стояк титанических масштабов пытается пробить ткань, пронзить пространство и время!

Башня из дымящейся плоти вот-вот обрушится и на училку, и на весь класс!

Раздаётся хихиканье, дружное и гадкое. Девки из класса не понимают величия момента. Не чувствуют Силы и Правды в этой сверхъестественной демонстрации мужественности. То, что в любой нормальной культуре стало бы предметом восхищения и даже поклонения — становится объектом для осмеяния, мишенью для самых глупых шуток. Забыв о всяком милосердии, вредные сучки потешаются над злополучным школьником.

У мужской половины одиннадцатого-Б замирают сердца.

Каждый знает — он в любую секунду взойдёт на эшафот. Окажется на месте несчастного.

Все взоры устремлены на Нону Викторовну. Училка смотрит на Пашу Соплю поверх очков, не меняясь в лице. Холодный взгляд голубых глаз прикован к трещащей мотне. Тучи сгущаются. В воздухе попахивает грозой. Все ждут кровавой расправы. Ждут, что вот-вот грянет гром! Но вместо воя, крика, ругани, сцен смущения и негодования — раздаётся спокойный голос Ноны Викторовны.

— Кривопустов, выйди из класса. И приведи себя в порядок.

Она говорит таким тоном, словно не происходит ничего выходящего из ряда вон. Словно командует отрыть форточку и проветрить комнату. Почему то кажется, что в её голосе звучат… нотки одобрения? Засранцы из одиннадцатого-Б недоуменно переглядываются. Что училка имеет в виду? Паша Сопля может «привести себя в порядок» одним лишь способом!

— Ну-ка тишина в классе! Что за балаган вы устроили? Так, открываем учебники на сто двадцатой странице.

Нона Викторовна восстанавливает дисциплину.

Паша выползает из классной комнаты.

Бессовестные девчонки затыкаются.

Смешки стихают.

Кажется, всё что могло случиться страшного — уже случилось. Остаётся лишь глазеть, пускать слюни, и давать волю фантазии.

Но не тут-то было. Нона Викторовна наваливается грудью на стол, и начинает читать что-то из учебника. Учительский стол жалобно хрустит. Грандиозные формы упруго деформируются, едва не продавливая столешницу. Несколько верхних пуговиц расстёгнуты — и классу открывается безбожно горячий вид на ложбинку между пленительными полушариями.

Воздух ионизируется и уплотняется, проводя электрические импульсы от десятка перегретых членов. Носы краснеют, реагируя на избыток эндорфина и окситоцина. Штаны трещат. Зубы скрипят. Каждый думает лишь об одном. Каждый мечтает погрузиться между умопомрачительных округлостей Ноны Викторовны — и устроить липкий салют.

***

Урок пролетает незаметно. Ещё никогда экономическая наука не была источником такого наслаждения, такого томления, и такого животного ужаса.

После пары Сом вприпрыжку бежит на улицу, спеша сделать глоток воздуха. Перед его мысленным взором всё еще двигаются лучшие части Ноны Викторовны. Через пару минут со школьного крыльца спускается Толстый. Его руки дрожат, рубаха мокрая насквозь, ноги заплетаются. Изя выглядит так, словно выбрался из рук гестаповских палачей. Словно его затолкали на беговую дорожку, и пытались загнать до смерти под дулом автомата.

Они останавливаются у забора. И просто молчат. Молчат, смотрят друг на друга, и тупо улыбаются. Наконец, Миха подаёт сигнал.

— Толстый, когда следующая экономика?

— Через пять дней. В понедельник. Вторая пара.

— Как думаешь, Павловна скоро очухается?

Толстый мрачнеет. Он вырос в религиозной семье ортодоксальных евреев. Но до сих пор относился к вере без должного усердия. Но сегодня он будет молиться. Истово молиться о том, чтобы Павловна как можно дольше отдыхала от бестолочей и недорослей. Он пытается верить в лучшее — и утешает друга.

— Сом, пиздец ты озабоченный. Ты же слышал, замена до конца четверти.

На лицах друзей снова расплываются тупые похотливые улыбки. Они молча разворачиваются. И спешат по домам — приводить себя в порядок.

Перед самым подъездом, Михаил Сомов поднимает лицо к небу. Рассеяно наблюдает за движением облаков. Миха понимает — его жизнь уже не будет прежней. Ни его, ни Толстого, ни Паши Сопли. Мир изменился. Происходит что-то странное. Что-то неправильное. И при этом — бесконечно притягательное.

Интуиция не подводит. Но предчувствие открывает лишь часть правды.

В Десятой Общеобразовательной Школе города Кривограда происходит нечто кошмарное.