Город тысячи зеркал 2. Фалькон

Артур Раин, 2021

Город тысячи зеркал – самое прекрасное место во всей вселенной. Герою нашей с вами истории в этом действительно не солгали. И что же может заставить человека покинуть рай? Быть может, древний могущественный орден, что его охраняет? Или тень чудовищной опасности, нависшая над миром? Все гораздо проще и сложнее одновременно. Чтобы рука стиснула эфес шпаги, а глаза больше не видели ничего, кроме пути к самому главному человеку в твоей жизни, нужно всего лишь испытать чувство, что намного древнее ангелов с пламенными мечами.

Глава вторая

Первая встреча с Ламбрилем… Когда потом Элемрос вспоминал ее, он видел лицо этого человека так же отчетливо, словно они расстались пять минут назад. Он никогда не спрашивал, как с этим обстоят дела у других, кто тоже видел Ламбриля, но почему-то был уверен, что и они тоже никогда не забывали это лицо. Возможно, таково было свойство Изначального леса, в котором Ламбриль проводил большую часть своего времени в Ваа Лимор, а может быть это было его персональное свойство. Кто знает? Все, кто когда-нибудь читал книги об эльфах, в традиционном светлом, таинственном и несколько потустороннем понимании, все, кто представлял себе, как выглядят эльфы, точно знают, что с этими описаниями у Ламбриля нет вообще ничего общего. За исключением одной вещи, но об этом потом. Тем не менее исходящий от него свет ощущался совершенно явственно, как чувствуешь тепло солнечного луча на лице, даже если еще не совсем проснулся и глаза твои закрыты. Элемрос увидел Ламбриля стоящим спиной в довольно-таки потрепанной лодке, с ржавыми уключинами и изрядно выщербленным веслом, лежащим наполовину в воде. Элемрос рассмотрел короткие, едва доходящие до плеч черные волосы, меняющие цвет, стоило лишь солнцу коснуться их. В тот же самый миг они приобретали цвет черного шоколада. Ламбриль был одет в легкие летние брюки, скорее даже штаны, бежевого цвета, едва доходящие до щиколоток и такую же просторную рубаху, перехваченную простым кожаным ремешком. А потом он обернулся. И первое, что бросилось в глаза Элемросу — это возмутительная, неприличная и я бы сказал вызывающая молодость того, кто мог, по словам Фел, приговорить его к смерти. Глядя в это юное лицо, со смешливыми и едва заметными морщинками вокруг веселых синих глаз, никоим образом нельзя было заподозрить, что перед тобой чрезвычайно опасное существо. Если бы не предупреждение Фелисии, Элемрос, как и кто-то другой, никогда в жизни бы не подумал, что от этого человека может исходить угроза. Лишь смутно что-то такое заподозрил бы, впервые встретившись взглядом с Ламбрилем. В глазах перевозчика не было ничего особенного: радужки, белки, почти невидимые сосуды… но вот зрачки… Они были абсолютно черными. Но не обычно черными, не тот это был цвет, что можно увидеть где угодно. Представьте себе сингулярность, объект настолько тяжелый, что притягивает даже свет. Притягивает, чтобы никогда больше не отпускать. Возможно описание получилось несколько пугающим, да и слова Фел продолжали звучать в ушах, однако никакого страха Элемрос почему-то не испытал. Возможно, на секунду, на долю секунды, но потом Ламбриль заговорил:

— О, привет, — просияв воскликнул он, выпрыгивая из лодки и бросаясь к Элемросу и Фелисии. — Очень раз вас обоих видеть. Кто вы и откуда?

— Дайте подумать, — Фелисия слегка наморщила лоб, — Сюда приходят лишь бастерии с призванными, все бастерии девушки, так что рискну предположить, что я бастерия, а это мой призванный. Отзывается это на имя Элемрос.

Ламбриль погрозил пальцем Фелисии и расхохотался, когда та показала ему язык.

— Привет, Элемрос, — перевозчик схватил его за руку и несколько раз встряхнул. — У тебя самое необычное имя из всех, что мне попадалось. А я знавал человека по имени Мариалл Бамбуало Крепстизен.

Фел прыснула, а Элемрос засмеялся в голос и на лице его отразилось настолько явное облегчение, что не заметить его мог лишь слепой.

— А чего это он так расслабился? — подозрительно спросил Ламбриль, направив указательный палец на Фел. — Опять что ли «он либо перевезет нас, либо убьет», я прав? Вам, ткотярам, пора бы уже придумать что-нибудь новенькое.

Фелисия равнодушно пожала плечами, и теперь уже возмущенно посмотревшему на нее Элемросу показала язык.

— Так откуда вы? — спросил Ламбриль, с интересом наклонив голову. — У меня странное предчувствие, что сейчас я услышу нечто интересненькое.

Перевозчик плюхнулся на прибрежную траву и похлопал по ней ладонью. Фелисия с Элемросом уселись рядом и начали свой рассказ, с которым вы все в общих чертах уже знакомы, если, конечно, читали «Селену». К тому времени, когда они закончили говорить, солнце стояло уже практически у них над головами.

— Как я и предполагал, история неплохая, — Ламбриль удовлетворенно вздохнул, срывая травинку и закусывая ее идеально ровными зубами. — Мир Селены… надо же. Полночные заклятия, Последователи… На вашу долю уже выпало приключений побольше, чем многим доводится испытать за всю жизнь… Красноносый олень, не больше ни меньше.

— Простите? — Элемрос недоуменно переглянулся с Фел.

— В горах Имбраи, — Ламбриль ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, — водятся редчайшие красноносые олени. Во всяком случае так говорят. Я все мечтаю увидеть хоть одного, но проблема в том, что я жутко не люблю холод, а обитают они только там, где не выше 10 градусов мороза… Ну еще и времени никогда нет и все такое, как это бывает у тех, кто уже повзрослел… Понимаете?

— Нет, — одновременно сказали Фелисия с Элемросом.

— Отлично, — Ламбриль снова улыбнулся во весь рот. — Значит, я еще не стал предсказуемым. Хватит рассусоливать. Плывем в город.

Ламбриль запрыгнул в лодку и сделал приглашающий жест рукой. Фелисия последовала его примеру сразу, тогда как Элемрос переступил через борт с осторожностью. Слишком уж ненадежной и старой выглядела лодка.

— Она прочнее чем кажется, — подмигнул ему Ламбриль. — Садись на дно и не обращай внимания на воду. Она не холодная.

— Садись на скамейку, — сказала Фел. — Это он шутит. С мокрыми штанами путешествовать не очень-то весело.

— Ох уж мне эти бастерии, — Ламбриль опять погрозил Фелисии пальцем, беря весло и одним мощным гребком выталкивая лодку чуть ли не на середину реки, где так же внезапно затормозил, словно нажав на ручной тормоз. Элемрос рухнул на скамейку. «Старое корыто», как он про себя называл лодку, было невероятно легким, быстрым и, так сказать, маневренным.

— Ой, чуть не забыл.

С этими словами Ламбриль бросил весло, шагнул за борт и ушел под воду. Мгновение спустя он вынырнул, фыркая и отплевываясь, как заправский тюлень. Фел с Элемросом помогли ему забраться в лодку.

— Не получается, — грустно сказал Ламбриль, отжимая прядь волос. — Говорят, что вода Саргоса иногда становится такой плотной, что по ней можно ходить. Так что когда-нибудь я не провалюсь… Ладно, друзья, держитесь, мне надо просохнуть, так что полетели.

Перевозчик взял весло и заработал им с такой скоростью, что Элемрос присвистнул. Лодка и в самом деле полетела вперед, разрезая воду будто катер на подводных крыльях. Мимо пролетали берега, заросшие высокой травой, среди которой время от времени попадались странные камни, напоминающие остатки каких-то древних руин. Элемрос даже пожалел, что скорость не давала возможности рассмотреть их получше.

— Они вроде как остались от первых людей, — сказала Фел, проследив за взглядом Элемроса. — Тех, кто жил тут в начале времен, еще до постройки города тысячи зеркал.

— А может это просто причудливые камни, — громко сказал Ламбриль, стараясь перекрыть шум рассекаемой носом лодки воды. — Никто не знает. Когда попадаешь сюда, почему-то совершенно не хочется думать о прошлом или будущем. Летишь вперед как эта лодка, оставляя все что было позади и не думая о том, что будет впереди.

Перевозчик громко свистнул и положил весло вдоль борта. Лодка даже не думала сбавлять ход, продолжая лететь вперед.

— Я вообще-то не гребун… гребец… гребло, не знаю, как правильно, — сказал Ламбриль, копаясь под лавкой. — «Утренняя» плывет сама, а я махаю веслом ради поддержания физической формы… Не то, чтобы здесь это требовалось, но все равно приятно. Ага! Вот она.

Ламбриль с торжествующим видом показал Элемросу с Фел большую свирель, явно ручной работы. Она была такой же старой и серой, как «Утренняя».

Не говоря больше ни слова, Ламбриль поднес свирель к губам и заиграл.

Когда-то давным-давно в детстве, Элемрос впервые увидел звезды. Не знаю, был ли у вас в жизни такой момент, когда поднимаешь глаза к небу и вдруг, совершенно темный небосвод постепенно начинает превращаться в россыпь бриллиантов, сияющих под лучами миллиардов невообразимо далеких солнц… Если такой момент у вас был, то вы совершенно точно знаете, что именно ощутил Элемрос, когда услышал игру Ламбриля. Судя по затуманившемуся взгляду Фел, мечтательно опустившей руку в поднимаемую «Утренней» волну, она испытывала то же чувство детского восторга, наслаждаясь упоительным моментом прикосновения одновременно и к прохладной воде, и к самым ценным воспоминаниям.

А за секунду до того, как ее рука исчезла под водой, Элемрос вдруг заметил, что на ее ладони видны четыре четких маленьких ранки, каждая в форме полумесяца. Это были следы глубоко вошедших в кожу ногтей. Фелисия перехватила его взгляд и пожала плечами.

— Если тебе показалось, что я слушала твой рассказ о бое с последователем равнодушно, — спокойно сказала она. — То это не так.

У Элемроса на мгновение сжалось сердце, но тут свирель умолкла.

— Обожаю свирель, — сказал Ламбриль, закончив играть.

Элемрос встряхнулся и с улыбкой посмотрел на Фелисию, а потом на перевозчика.

— Спасибо, — тихо и серьезно сказала Фел. — Никогда бы не подумала, что свирель может… такое.

— Почему же? — удивился Ламбриль, покосившись на Элемроса. — И, кстати…

— О, да, — спохватился Элемрос, — благодарю, это было волшебно.

— Именно, — удовлетворенно кивнул Ламбриль, — именно что волшебно. Знаете, почему свирель мой любимый инструмент? Хотя я играю на всех, что когда-либо были или будут изобретены? Потому что в ее звуке я слышу то, что невозможно.

Элемрос вопросительно поднял брови.

— Совы, — «пояснил» Ламбриль. — Совы не умеют петь. Ну, то есть, совсем. Их уханье вообще-то можно назвать чем угодно, но не пением. Однако если бы они могли петь, то их голос был бы именно таким… Как у свирели.

Он хотел было сказать что-то еще, но внезапно громоподобный шум воды, падающей, судя по всему, с невообразимой высоты, заглушил все остальные звуки. Так бывает, когда что-то отвлекает или увлекает тебя настолько, что будто перестаешь видеть и слышать окружающий мир, а потом вдруг он врывается обратно словно слон в известную всем лавку.

— Что это?! — воскликнул Элемрос, с трудом перекрывая грохот. — Водопад, что ли?

— Точно, друзья мои, — Ламбриль жадно раздул ноздри, обратившись лицом к туманному облаку из разорванной в пыль водяной пены, стремительно приближавшейся к носу «Утренней». — Город тысячи зеркал на солнечном берегу за бирюзовым водопадом, разве ты не знал? Все это знают.

«Утренняя» настолько стремительно преодолела оставшееся до водопада расстояние, что ни Элемрос ни Фелисия ничего не успели ни спросить ни даже вскрикнуть. Лодка нырнула в облако и, на мгновение будто зависнув в воздухе, рухнула вниз. Последнее, что увидел Элемрос, прежде чем все исчезло — это раскинувшего в стороны руки Ламбриля, стоявшего на носу «Утренней».

Как я уже сказал, ни спросить, ни вскрикнуть никто не успел, но говоря о том, кто что успел, не знаю как Фел, а Элемрос в этот последний момент испугался, и подумал вот что:

«Может он нас и в самом деле убил?»