Коктейль под названием «муж»

Арина Ларина, 2007

Если взять немножко наглости, горстку доброты, ложку любви, море обаяния и каплю порядочности, то получался он – Машин муж. Она искренне любила Алексея, а он любил жену и сына. И что вы думаете? Выключенный телефон, непонятные отлучки, уединенная ночь на диване в гостиной, сбор вещей – и вот уже мужа как ветром сдуло из Машиной жизни. У него появилась другая женщина... Этот кошмар свалился на Машу именно тогда, когда ее папа решительно ушел из семьи и подался в женихи, автоматически сделав маму невестой, а дедушка пытался устроить свою личную жизнь, охмуряя юных прелестниц...

Глава 1

Когда сияющая дочь сообщила Диане Аркадьевне, что та скоро обзаведется внуком, реакция была по-детски непосредственной и весьма неожиданной.

— Какой ужас! — всплеснула кольцами мадам Кузнецова. — Ты с ума сошла! Я не могу так! А что скажут люди?!

В этом вопросе была вся мама: от тщательно уложенных прядей на темечке до свежего педикюра. Разумеется! Не радоваться же молодой сорокачетырехлетней женщине тому, что у нее появится внук. Внук — это как первый седой волос, первая морщина, первый вставной зуб… В общем — настоящая беда. Еще вчера ее называли девушкой, кто обознавшись со спины, а кто и с хорошо продуманным подхалимажем, и вот…

— Какое несчастье, — резюмировала Диана Аркадьевна, не замечая перевернутого лица дочери.

— Да уж. Такое горе, — саркастически подтвердила Маша. — Просто не представляю даже, как мы эту трагедию переживем!

Шутку мама не поняла и сарказм не заметила, углубившись в свою печаль.

Давным-давно привыкшая к маминым странностям Маша на сей раз обиделась. Ребенок — событие, кардинальный поворот в жизни, самое важное, что может произойти с женщиной! Несмотря на крайнюю недалекость и инфантильность, мать просто не имела права реагировать так!

Диана Аркадьевна всю жизнь жила для себя. Природа щедро одарила ее красотой, сэкономив на уме. Не то чтобы девушке вообще ничего не перепало, но то, что где-то там наверху выделили для наполнения извилин, больше походило на блокадную пайку, нежели на полноценный набор из женской логики, сообразительности и интуиции. Просто-таки обделили Диану Аркадьевну самым возмутительным образом. Но именно благодаря столь несправедливой дележке, жила она легко, даже не подозревая о печальной недостаче.

— Красивая женщина — это сокровище, — убежденно поясняла она всем, имея в виду себя. Женщины ехидно поджимали губы, а мужчины не спорили, зачастую мысленно добавляя к перечню ее плюсов очаровательную недалекость. С умной женщиной тяжело и неуютно. Она давит на самооценку партнера, заставляя напрягаться и держать себя в тонусе. Женщина наивная и примитивная, но красивая, подобна дорогой иномарке: ее легко контролировать и ею можно гордиться.

Дианой Аркадьевной тоже легко можно было блеснуть в обществе. Как часами «Ролекс».

Замуж ее выдали рано, но удачно. За сына партийной шишки.

Шишка была так себе, средненькая, но предприимчивая. Свекр, как снегоуборочная машина, греб под себя все, что плохо лежало. А что лежало хорошо, он «клал» так, чтобы удобнее было взять впоследствии. Сын пошел в него.

Будущий муж понравился Диане прежде всего перспективами. Про перспективы ей объяснили родители, и дочь приняла их вводную за аксиому.

Максим Михайлович Кузнецов влюбился в нее горячо, искренне, но ненадолго. Быстро устав от красивой и капризной бабочки, порхавшей по апартаментам, он пересмотрел свое отношение к новой игрушке, предложив бартер: он удовлетворяет все ее потребности в обмен на наследника. Жалобные стоны по поводу порчи фигуры, бессонных ночей и невозможности летнего отдыха у моря он пресек на корню, намекнув, что в противном случае супруга вернется к родителям в чем пришла. Так в жизни четы Кузнецовых появилась Маша. Правда, Максим Михайлович был крайне недоволен тем, что родилась девочка, и даже норовил обвинить супругу, что она это сделала нарочно, поскольку все и всегда делала назло, словно специально стараясь вывести его из себя и помотать нервы. Но через год смирился и уже души не чаял в дочери. Хотя любовь его была настолько специфической, что, даже повзрослев, Маша продолжала побаиваться главу семейства. Максим Михайлович был груб, деспотичен и упрям. Благодаря наработкам и связям отца, он стал довольно крупным бизнесменом, благосостояние которого неуклонно росло. Он все мерил деньгами и считал, что купить тоже можно почти все. Даже из области высоких материй. Хозяин жизни тот, у кого в руках материальные блага.

— Что есть «высокая материя»? — любил рассуждать папа. — Материя — суть материал. Оплатил, свернул, положил за пазуху. Еще Пушкин говаривал: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!» Все, что можно продать, — можно купить.

Маман брезгливо морщилась и называла его мужланом, а Маша в душе понимала, что отец отчасти прав. Отчасти, так как она все же была романтической барышней, воспитанной на классической литературе и розово-голубых идеалах, напоминавших мыльные пузыри. Они были столь же непрочными и со временем лопались, пачкая окружающих мокрыми брызгами.

Отца Маша уважала, а к матери с некоторого времени начала относиться с легким снисхождением. Родители ассоциировались у нее с героями знаменитой басни Крылова: отец, словно трудолюбивый муравей, копошился на пике своей финансовой пирамиды, а мамуля бестолковой стрекозой крутилась вокруг, создавая крылышками сквозняк, уносивший из семейного бюджета солидные суммы.

Возможно, рано или поздно дочь начала бы конфликтовать с легкомысленной родительницей, но тут на ее горизонте возникла любовь — первая, настоящая и всепоглощающая, — и Маша стремительно выскочила замуж, перекочевав в подаренную отцом квартиру.

Если вдуматься, то Алексей был далеко не первой любовью. И даже не десятой.

— Марья, ты слишком влюбчивая. Это мягко говоря, — любила повторять ближайшая подруга Рита. — А вообще для твоего поведения есть другой термин.

«Термин» она благоразумно не озвучивала.

Обижаться на Риту было бесполезно. Она всегда говорила, что думала, а, как правило, ничего хорошего про окружающих Маргарита Гусева не думала. Из таких девушек получаются отличные соратницы в борьбе за справедливость, партийные деятели, бьющиеся не за деньги, а за идею, или просто склочницы. Все это было написано на ее худощавом лице, обрамленном копной мелких черных кудряшек. Максим Михайлович называл маленькую субтильную Риту «занозой», хотя признавал, что лучше уж быть занозой, чем пустым местом.

Гусева вызывала уважение своей непримиримостью и прямотой, граничащей с хамством. Маша так не умела, но надеялась научиться.

Будучи довольно симпатичной, Маша пользовалась успехом у противоположного пола и легко отвечала взаимностью. Но, как и любая девица на выданье, она ждала настоящей, светлой и чистой любви. Кто ищет, тот всегда найдет, а кто ждет — дождется.

Любовь налетела на нее одним прекрасным зимним вечером в коридоре отцовского офиса, когда Маша заехала обсудить с родителем покупку машины. Она считала, что уже пора, а Максим Михайлович презрительно кривил губы и рокотал, что «еще не доросла».

До папы она в тот день так и не дошла, окончательно и бесповоротно влюбившись в директора отдела продаж. Именно эта солидная должность значилась на визитке мужественного шатена с потрясающими серыми глазами и могучей шеей. Этой визиткой он решил потрясти ее воображение, и Маша сделала вид, что потрясена, затеяв глупую игру и представившись курьером.

Конечно, он мог знать, что она дочь шефа.

Конечно, он мог все просчитать и запланировать.

Конечно, он слишком быстро и напористо начал очаровывать…

Это все не имело значения, поскольку было уже не важно. А если и важно, то думать об этом было поздно.

Роман развивался стремительно, и уже на дне рождения Маши Алексей был представлен родителям и знакомым.

Подруги немедленно высказали свое мнение, как делали всегда.

— Хлыщ с дальним прицелом, — поджала губы Рита.

— Какой красивый, — восхищенно цокнула языком Алина.

Если Рита из-за проблем с личной жизнью во всех чужих кавалерах сразу начинала искать негатив, то Алина, окончившая университет вместе с Машей и олицетворявшая собой натуральную филфаковскую барышню с легкой придурью и в розовых очках, любила всех мужчин без разбора. Они казались ей милыми, трогательными и требующими заботы.

— Если тебе не о ком заботиться, заведи хомяка. Или попугая, — раздражалась Рита. — Ты их развращаешь своими ритуальными приплясываниями и попытками во всем угодить. Из твоих рук на волю выпадают инфантильные эгоисты, требующие от женщины неустанного внимания и самопожертвования.

— Можно подумать, ты собираешься подобрать кого-то, выпавшего из моих рук, — язвительно хмыкнула Алина.

Удивительно, но при совершенно разном отношении и подходе к противоположному полу обе они никак не могли устроить свою личную жизнь.

— Мне кажется — это моя судьба, — вздыхала Маша и томно хлопала глазами, гипнотизируя широкую спину кавалера. Алексей что-то обсуждал с Максимом Михайловичем, поэтому она, воспользовавшись моментом, потребовала у подруг детального отчета о наблюдениях.

— Тебе это кажется каждый раз. Больше всего мне нравится разбор полетов в твоем исполнении, когда очередной Ромео получает отставку или наставляет тебе рога. Вот что у тебя, Маня, не отнять, так это чувство юмора и мозги.

— Да уж, мои мозги всегда при мне, — пробормотала Маша, соображая, как расценивать выступление: как комплимент или как очередной укол. Комплименты были не в обычае Риты, так что вывод напрашивался сам собой.

— Не скажи, — подтвердила ее опасения «добрая» подружка. — Только полная дура могла поверить, что директор отдела не знает в лицо дочь своего босса. Это во-первых. А во-вторых — учитывая капиталы твоего папаши, я бы не верила ни одному самцу. Я тебе даже сочувствую: никогда не знаешь, на ком он женится — на тебе или на папане.

Рита победоносно глянула на приунывшую Машу и изобразила лицом нечто скорбное.

— Язва ты, Ритка, — расстроилась вместе с Машей Алина. — Надо тебе желчный пузырь проверить. Надо ж так на ровном месте настроение испоганить. Красивый мужчина полюбил красивую девушку. То, что у нее папа оказался начальником…

–…отдает хорошо продуманным сценарием мыльной оперы, — завершила мысль Рита. — Он же понимает, что юные безмозглые барышни, начитавшиеся сопливых романов про любовь, падки на такую мишуру.

— Я не читаю сопливые романы, — обиделась Маша.

— Но он об этом не знает. Погоди, еще приедет к тебе на белом лимузине, как Ричард Гир. Цветочки подарит, наплетет чего-нибудь красивого и сказочного. А ты будешь слушать и пускать слюни от умиления.

— Мань, а давай ее побьем, — задумчиво предложила Алина. — Может быть, у нее в голове что-нибудь встряхнется и встанет на место.

— Я правду говорю, — надулась Рита. — Проще всего хлюпать носом в унисон и ахать: «Какой красавчик, как я за тебя рада!» Надо смотреть правде в глаза.

— Слушай ты, газета «Правда», — хихикнула Алина. — За такое в глаза не только смотрят, но и бьют. У человека любовь, чувства, а ты ерунду всякую мелешь.

— Я книжки читаю и телевизор смотрю. Вот приберет он к рукам Манькины миллионы и начнет права качать. И любовь пройдет, как утренний туман. Останется только горечь от позднего осознания ошибки. А я ей глаза открываю. Я ж не говорю, что этот пижон именно так и сделает. Но вероятность не исключаю. И ты, Манюня, не исключай. Или наоборот: папенька ни копейки вам не даст. Не потянет твой красавец на твои запросы — турнешь ты его к чертям собачьим и вернешься к папане с наследником в подоле.

— Спасибо, дорогая, — с чувством выпалила Маша. — Низкий тебе поклон за заботу. Я обязательно учту. Я теперь понимаю, почему от тебя мужики шарахаются.

— Один — один, — гикнула Алина. — Брэк!