Развод. Я тобой одержим

Марта Заозерная (2025)

Много лет назад мы познакомились с мужем в детском доме. Марат был частью меня, до тех пор пока не стал предателем. *** — Да, я тебе изменяю, но это ничего не меняет, — Марат устало растирает ладонью лицо. — Для тебя, Аврора, всё остается, как прежде, — циничность мужа зашкаливает. — Ты — моя жена. Продолжай делать вид, что любишь меня. От такой наглости я немного теряюсь. Он думает так легко после увиденного продолжать изображать благоговение перед его деловыми партнерами и родственниками? Черт возьми, да они, возможно, знают о его изменах! Надеется, что его прикосновения мне не будут противны, и я продолжу удовлетворять его потребности в сексе, когда он решит в примерного мужа поиграть в очередной раз? Как было сегодняшним утром… — Слишком громко думаешь, Ро. Давай без фокусов. Тебе идти некуда, да и меня устраивает наша семейная жизнь, — усмехается едко, метнув на меня резкий взгляд. — Я против развода.

Глава 1

Мне было десять, когда я попала в детский дом.

До того момента мы жили с мамой вдвоем. Она одна воспитывала меня с рождения. Отец бросил её беременную.

Нам было трудно, но я с теплом вспоминаю то время, чувствуя её тепло. Маленькая Рори всегда была счастлива, несмотря на агрессивную окружающую среду.

Прошло много лет, всё изменилось. Моя жизнь тоже изменилась, но любовь и забота мамы — лучшее, что было в ней. Гречневая каша с маринованными овощами — лучший завтрак. Ель, наряженная мандаринами и конфетами — самая красивая.

На заводе, где мама работала, произошел несчастный случай. Начался пожар. После долгого горения обрушилась крыша. Мама домой не вернулась. Я ждала её до самого утра. Не спала. Но она так и не пришла… К обеду в дверь нашей небольшой съемной квартирки постучались неизвестные мне люди в форме.

В тот день моё небо обрушилось впервые.

Никто из дальних родственников меня взять к себе не пожелал.

Многие из них часто бывали у нас в гостях, и я свято верила, что люди, так часто хвалившие мой чудесно-спокойный нрав, согласятся меня приютить.

Я была достаточно взрослой, чтобы понимать — ничего хорошего ждать от детского дома не придется.

Не ошиблась.

Там таких, как я, принято рассматривать в роли жертвы. Слабая. Ранимая. Несговорчивая.

В первую же ночь мне обрезали волосы. Проснулась в процессе, но роли это не сыграло. Пока несколько человек меня держали за руки и ноги, одна из девчонок отрезала тупыми ножницами длинные пряди. Дело не шло, поэтому часть волос просто вырвали.

Когда наутро воспитатель увидела безобразие, творившееся у меня на голове — где-то волосы были обрезаны под ноль, где-то оставалось по пять — десять сантиметров, но это было ничто по сравнению с прежним каскадом волос, достающих до поясницы, с которым я спать ложилась — мне влетело ещё и от неё.

Никто не стал разбираться. Девочки первыми успели пожаловаться на меня.

Мнение старших сложилось мгновенно.

Трудно передать словами, как я возненавидела то место.

Грезила своим совершеннолетием. Хотела вырасти, выпуститься и забыть всё как страшный сон.

Так продолжалось до тех пор, пока к нам не перевели нового мальчика.

Марат.

Даже если бы я захотела, никогда не смогла бы забыть его пронзительных голубых глаз.

В первую нашу встречу он внимательно смотрел на меня, склонив голову набок. Зрительный контакт длился так долго, что я успела вся покрыться мурашками, разнервничаться, и едва ли не упала, споткнувшись на ровном месте.

После встречи с ним моя жизнь изменилась, но уже в лучшую сторону.

Он был агрессивный, молчаливый и немного дикий. Но никто с того дня меня больше пальцем не тронул.

Марат старше меня на три года. Когда мы познакомились, ему было пятнадцать. Уже тогда он был выше и рослее всех своих сверстников, да и парней постарше. Я не стану говорить, что его никто не трогал, но он всегда мог постоять за себя. И за меня.

Когда Марату исполнилось семнадцать, нашелся его родной дядя.

Мужчина не общался со своим родным братом, отцом Марата, много лет и не подозревал о его гибели. Узнав, поспешил забрать племянника в свой дом. Что двигало им, родственные чувства или отсутствие собственных детей, я не знаю, но факт остается фактом — он сделал доброе дело. Ад для Марата закончился.

Никому никогда не пожелаю оказаться там, где мы с Маратом провели свою юность.

Я не знаю, что он сделал или сказал ребятам, но даже после того, как Марата забрали, ко мне и пальцем никто не прикоснулся.

Связь между нами прервалась. Марат мне не писал, а я не знала, где он находится. Но я всегда его помнила. Думала о нем каждый день.

Мама и Марат. В моей жизни не было других любимых людей.

После выпуска я осталась в нашем небольшом городке за Уралом. Поступила в педагогический колледж. Быт свой налаживала в выданной мне небольшой квартирке. По ночам подрабатывала посудомойщицей в кафе.

Как-то раз рано утром я пришла после смены домой и обнаружила Марата на лестничной клетке. Он сидел на верхней ступеньке рядом с моей квартирой и ждал.

Потрясающая неожиданность. Смотрела на него и поверить не могла, неужели и правда приехал и нашел меня?!

Узнав, где я была, он немного вспылил. Для Марата несдержанность — это норма. Лет до двадцати пяти он был очень вспыльчивый, но, надо сказать, в отношении меня отходчивый.

Через несколько дней мы с ним вместе в Москву уехали. Ещё через месяц поженились. И с тех пор не расставались.

И вот теперь я смотрю на то, как Марат сидит на кожаном диване в отдельной кабинке ночного клуба. Рукой прижимает к своему паху голову незнакомой девушки.

У меня шок.

Она голая. Абсолютно.

Лица девушки я не вижу, да и зачем, если всё остальное у меня перед глазами?

Она стоит на коленях перед моим мужем, и, упираясь ладонями в его мускулистые бедра, пытается оттолкнуть от себя. Скорее всего, он давит излишне сильно.

Узнаю повадки мужа. Ей воздуха не хватает. Она хочет вырваться. Паникует. Но отчего-то мне её не жаль.

Думаю, Марат ей неплохо заплатит за сей аттракцион глубокого проникновения.

Первый свой миллион он заработал, пока я в детском доме была. Скупостью никогда не отличался.

Сейчас мне больно так, что сделать вдох невозможно. Кости ломаются. Кожа отходит от мяса. Кровь закипает в венах. Ощущаю, как она густеет, заставляя моё сердце разрываться на части.

Второй раз в жизни я умираю.

Когда-то он меня спас, чтобы убить самостоятельно. С особой жестокостью.

Мой единственный близкий человек.

Сегодняшний день обещал быть одним из самых замечательных в нашей семейной жизни. Утром я была в клинике. Делала УЗИ, и снимок этот со мной. Находится в кармане пальто.

Приготовив праздничный ужин, ждала мужа в гостиной нашего дома, книжку читала, самостоятельные работы ребят своих проверяла.

На мой телефон пришло сообщение с незнакомого номера. На снимке был запечатлен муж в компании этой самой брюнетки. А может, и не этой. Разобрать не могу. Девушка у ног мужа полностью голая. Качество присланного мне фото оставляло желать лучшего, рассмотрела я на нем только цвет волос и ярко-красное платье. Может быть, он уже и сменил “подружку”, не знаю, ведь внешне многие из них сейчас похожи друг на друга.

Да и зачем мне это знать? Разве это что-то изменит? Одна или две? Любовница-ежедневка или постоянная — боль-то всё равно душераздирающей силы.

Что мне делать? Я не представляю.

От моей привычной собранности и следа нет.

Марат — единственный близкий человек. Самый родной и любимый человек. Мужчина всей моей жизни.

— Аврора, что ты тут делаешь?!

Муж меня замечает и резко поднимается на ноги, оттолкнув девчонку в сторону как ненужную вещь.

Я столбенею.

Руку в кармане держать продолжаю. Большим пальцем поглаживаю снимок узи. Обещаю себе, что ради малыша буду сильной.

— Какая разница, Марат? — несмотря на боль, говорю спокойно.

Перевожу взгляд на девушку. Красная помада размазана по щекам. Под глазами потеки от туши. Волосы растрепаны.

В моих глазах девица выглядит жалкой. Но она, видимо, так не считает.

С наглой гаденькой улыбкой она облизывается и подмигивает мне.

Неужели думает, что у неё появится какой-то шанс, если мы с мужем разведемся?!

— Кто тебе сказал, что я тут?! — чеканит Марат ледяным тоном.

Я молчу.

В воздухе витают нотки его бешенства.

Марат делает шаг в мою сторону, и мне приходится пятиться в сторону выхода.

Он никогда меня не трогал, но сейчас он на пороге безудержного гнева. Разъярен как никогда.

Разозлился, что я прервала его «совещание важное»?

— Не подходи ко мне, — выставляю вперед одну руку.

Дыхание спирает. Начинаю волноваться. Сильно. Низ живота тянет.

Надо держаться.

— Ты моя жена! Я могу делать с тобой всё что захочу. Поняла меня?!

На моих глазах в нем появляется озверелость.

— Ты что несешь? — слезы подступают, приходится несколько раз моргнуть. — У тебя на крайней плоти помада другой девушки! О чем ты говоришь?! Я развожусь с тобой, Марат!