Без боли

Арина Дмитриевна Бродская, 2021

Чувства и эмоции – враг народа. Эта болезнь съедает изнутри, и люди придумали действенную вакцину. Процедура болезненна и требует взятия крови. Вакцина обязательна. Она блокирует все неприятные ощущения: от першения до боли, именно поэтому кашель – первый симптом того, что человек болен. Люди не испытывают злость, ревность, обиду, любовь – поэтому в мире царит порядок, где каждому человеку приписан свой срок жизни. Но встречаются люди, на которых лекарство не действует, и они продолжают чувствовать и сеять хаос. Они – ошибки природы, и наша власть ликвидирует их. Все было бы нормально, но я – одна из них. И я собираюсь все исправить. Ради любви. Ради чувств.

Глава 4

Все, что я брала, мне пришлось убирать обратно в аптечку. Некоторые кусочки бинта пришлось выкинуть. Любое медицинское средство для меня — ценный материал. Кто знает, что будет завтра.

— Ария?

Мария стояла у входа в мой кабинет, сомневаясь, войти внутрь или нет. Она всегда была послушной девочкой, и каждый раз она спрашивала разрешение, можно ли ей войти. Сегодня она держала свои руки в карманах домашней толстовки. Ее волосы были расплетены, и она явно готовилась ко сну.

— Няня уже ушла?

Мария кивнула. Ее лицо было бледным и безэмоциональным.

— Я думала, ты сегодня не придешь.

Племянница кинулась в мои объятия прежде, чем я успела как-то отреагировать на ее слова. Ее худенькое тело вздрагивало в моих руках. Моя одежда стала мокрой от ее слез.

— Тише, все хорошо.

Она подняла свое заплаканное лицо и посмотрела в мои глаза.

— Они опять с тобой это сделали?

Я кивнула и указала на руку, где все еще была повязка. Место, куда вкололи вакцину жутко болело, но это ничего по сравнению с ликвидацией и смертью.

— Мне нельзя было сопротивляться, дорогая.

Я поцеловала ее в лоб, а затем немного отстранилась, чтобы посмотреть на нее. С того времени, как мы стали вместе жить, прошло почти два года. Она повзрослела и не была такой глупой, как все считали.

— У тебя скоро День Рождения, ты помнишь?

— Какой в нем смысл, если я даже друзей не могу позвать? — она отпустила меня, — хотя, какие друзья, они ничего не чувствуют.

— Тебе пятнадцать лет, в детстве ты радовалась этому дню.

— В любом случае, этот день когда-то должен был стать обычным днем.

Я видела в ней черты моей сестры. Взрослая в теле ребенка.

— Тебе пора спать, — я заправила прядку мягких волос ей за ухо, — завтра в школу.

Она послушно кивнула и обняла меня. Ее тепло — вот, для чего я все терпела. На миг я забыла про руку, забыла про смерть сестры, забыла про безразличие в лицах людей.

— Спокойной ночи, Ария.

Я улыбнулась, и на этот раз я сделала это искренне. Она ушла, а я направилась на кухню, чтобы налить себе стакан воды. Сегодня был очень тяжелый день. Я сняла обувь и босиком прошлась по полу, удивляясь неудобности своих туфель.

— Вы больны.

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Сэм Уилкер стоял, с интересом наблюдая.

— Я думала, вы уже ушли.

Я включила маску бесчувствия, но в голове крутилась мысль: он нас видел. Мне уже ничего не поможет. Ликвидация для меня, для Марии повторная вакцинация.

— Не надо играть роль, будто бы вы не напуганы.

Сэм протянул пустой стакан мне.

— И что вы хотите?

— Для начала перейти на ты.

Он подошел к кувшину с водой и налил в стакан.

— Я не понимаю.

— И не надо. Больные должны прикрывать больных. По твоему взгляду я сразу понял, что ты меня раскусила. Пришлось играть в игру, пока я не убедился в том, что ты тоже чувствуешь, — Сэм кивнул на стакан, — я вижу, был тяжелый день.

Я прикоснулась к повязке на руке.

— И ты хочешь сказать, что будешь молчать? — я взяла стакан и с осторожностью сделала глоток.

— Да, если ты ничего не скажешь обо мне.

— Я тебе не доверяю.

Сэм обошел кухонный островок и встал ко мне за спину. Мое дыхание участилось.

— У тебя нет выбора, Ария.

Сэм вышел из кухни и пошел к входной двери, оставив меня на кухне, напуганную и уязвимую. Я бросила стакан в стену, от чего осколки полетели в моем направлении. Вода стекала по бежевой поверхности.

— Ария?

Мария стояла на проходе. Ее лицо было бледным.

— Нас рассекретили, — я провела руками по волосам, — нам надо переехать в другой город.

Мария подошла к осколкам, но я отвела ее за руку подальше от них.

— Иди собирай вещи. Я уберу.

Мария кивнула и включила маску безразличия, чтобы не бояться того, что может случиться.

Я взяла совок и стала потихоньку собирать осколки. Маленький кусочек стекла прорезал мою кожу, и на ней образовались мелкие капли крови, которые вскоре стали струей, скатывавшейся вниз на пол.

— Черт.

Мои руки тряслись, голова кружилась. Такой страх я еще не испытывала. Я взяла метлу, чтобы сгрести все мелкие осколки в кучу и выбросить их, но мысли были далеко от уборки.

Если он расскажет о нас, меня ликвидируют раньше срока.

Если он расскажет о нас, мне и Марии не жить.