Скетчбук. Часть 1

Анти Анон, 2022

В одном из азиатских хостелов я встретила парня. Кажется, француза. Он сидел на ступеньках у входа и что-то самозабвенно выводил чёрной гелевой ручкой в маленьком узком блокноте. Я закурила и, спустившись ниже, смогла разглядеть, что он с такой страстью черкал на кремовой бумаге. Это был буддийский храм, точнее его часть. Вздёрнутый к верху угол крыши с лежащим у колонны каменным львом – скетч, аккуратно выполненный поставленной рукой. Узкий формат был неудобным для рисования, но зато прямоугольник в кожаном переплёте отлично помещался в кармане. Когда он случайно его уронил, несколько страниц запорхало, высвободив содержимое. Изображения зданий, улиц, пейзажей, людей напоминали обрывки какого-то кинофильма. «Так красиво… Как жаль, что я совсем не рисую».

День четвертый. Чарынский каньон

Без мыслей.

«Ехать или не ехать?» — этот вопрос терзал меня вчера весь вечер. Особенно во время разговора с соседкой, цедившей третью банку пива. Она поймала меня на улице возле лавок, когда я возвращалась после своей вылазки. И захмелев, ей захотелось посвятить меня во все подробности своей личной жизни, включающие в себя семейные неурядицы и причины временного переезда в хостел из соседнего подъезда этого же дома. Из добрых побуждений женщина настоятельно рекомендовала мне изменить свои планы, и выбрать какое-то другое место для своей самостоятельной экскурсии. И нельзя однозначно сказать, что именно было тому причиной, то ли ассоциации с недавней гибелью мальчика в том районе, который, сорвался с обрыва, то ли какие-то более объективные вещи. Утром, когда я снова и снова выключала будильник в моей душной конуре из фанеры, сомнения меня не покинули.

Шесть часов — выключила, семь — перенесла на другое время, восемь — единственный автобус и маршрутка уже уехали с Саяхата. «Неужели, я выспалась, невзирая на вечно орущего ребенка каких-то странных людей, которые здесь поселились на постоянной основе? Почему дети в хостеле? Никак понять не могу. Зачем так издеваться над ними и надо мной? Понятное дело им везде будет весело, лишь бы с родителями. А остальным как? Я начинаю ненавидеть детей и, в целом, людей. В принципе, девочка милая, если бы только так не орала. За маршрутку — две с половиной тенге, а у меня осталось всего четыре наличкой. Попробовать стоит, я ведь ради этого сюда и приехала. Иногда нужно расслабиться и отдаться на волю судьбы. Будет жарко — в Алматы сегодня обещают плюс тридцать шесть. Значит, там все сорок, наверное. Давай, доверимся стечению обстоятельств. Вдруг, это нас как-то изменит».

01 августа 2019 г.

Только к десяти я смогла заставить себя выйти из хостела.

— Скажите, пожалуйста, а я отсюда до Саяхата доеду? — на остановке людей практически не было, и, видимо, только на мою удачу, подошла крупная женщина в чёрной юбке с развевающимся подолом.

— Да, девяносто второй. Я сама туда еду, — её ответ свидетельствовал об установлении между нами временного негласного договора.

Технически, теперь она везла меня на автовокзал, а я слепо доверялась её руководству. Всё само собой складывалось так, что мне пришлось отправиться в место, которое уже несколько лет находилось в моем вишлисте. Но по-прежнему оставалась вероятность того, что на автостанции все маршрутки уже уехали, и мне пришлось бы развернуться обратно. Можно было бы спать весь день в тишине под кондеем, поедать узбекские фрукты. Зачем, спрашивается, мне искать новые приключения на свою крупногабаритную? Но было уже поздно что-либо решать, мой сопровождающий кивнул мне через толпу, сигнализируя о том, что пора выходить. И протолкнувшись к двери через человеческий фарш, я перепрыгнула на бордюр со ступеньки.

Не стоило много ожидать от автостанции. Она, как и большинство вокзалов не самого популярного направления, больше напоминала строительный рынок. Наверное, это может шокировать кого-нибудь из более цивилизованных стран, но тем, кто хоть раз бывал на просторах «Замкадья», несколько торговых рядов с автостоянкой и кассами, вряд ли нанесут серьёзную душевную травму. Устраивать «развал» в местах крупных транспортных отправлений и пересадок — наше наследие ещё со времен древних торговых путей.

Щетинистые мужики в грязных сальных футболках и растянутых трениках китайского производства, облокотившись на своих «ласточек», тяжело затягивали густые клубы дыма от самых дешёвых сигарет. Им не было особого дела до шума и гама, которые их окружали. Пассажиры распределялись по микроавтобусам, стараясь занять наиболее комфортное место. Повсюду были плачущие дети, куры, кошки, собаки, бабушки со своими кульками, перемотанные скотчем пакеты, коробки. На суровых измождённых лицах читалось безразличие — им настолько приелась эта картина. У каждого из них был свой маршрут, они наматывали по несколько рейсов за сутки. Взад и вперёд, туда и обратно, изо дня в день, из недели в неделю. Для них это самый удачный выбор работы — отоспался у себя в соседнем городе или селе, а утром отправился в рейс. Эту дорогу они видели при любых погодных условиях, знают её лучше, чем кто бы то ни было — каждый её поворот, каждую выбоину.

— Здравствуйте. Вы карточки принимаете? — пришлось согнуться, чтобы кассир в окошке смог увидеть моё лицо.

Минутная пауза.

— Нет, только деньги! А куда вам?

— Кегем. Мне надо в Чарын, — по расписанию весь транспорт в том направлении должен был уйти ещё ранним утром.

— Не едет туда ничего! Иди к шлагбауму, там спроси у водителей.

Отойдя от кассы на пару шагов, меня сразу же подхватил ушлый худощавый казах в белой кепке. Скорее всего, он был частником, и так подыскивал себе нерасторопных клиентов.

— Куда тебе? — он взял меня за руку и потянул в сторону, где стояли водители.

— Чарын, — в принципе, мы шли — хоть какое-то развитие сложившейся ситуации.

— Пошли на такси? — с русским у него явно наблюдались некоторые затруднения.

— Денег нет, только на маршрутку или автобус.

«Зачем каждый раз говорить это? Всё равно, обычно никто мне не верит».

— Сколько?

— Две пятьсот, — такова была стоимость проезда до Кегема, указанная в расписание отправлений на сайте.

— Поехали! — к этому времени он довёл меня до шлагбаума, где меня сразу же облепили.

Птичий базар: гомон изо всех сторон — орут, суетятся, клокочут, посмеиваются надо мной.

— Куда? — подлетел один с огромным пузом.

— Мне? В Чарын, — он выхватил деньги из моей руки, сел в белую «Тойоту» и куда-то уехал.

— А обратно как? — обратилась я к не говорящему по-русски казаху, привязывающему что-то к крыше своей ржавеющей колымаги.

— Да, там всегда кто-то из местных ездит, — ответил, поймавший меня у касс загорелый уголёк, уже помогающий бабульке грузить в багажник тюки.

— Если я там помру, я тебя с того света достану! — внезапно вырвалось из меня.

— Да, ладно! Я тебя заберу, когда обратно поеду, — он двигался так активно и слаженно.

— Во сколько? — мне нужна была хоть какая-то определённость.

Молчание. Только голоса прохожих, говорящих на неизвестном мне языке. «Отлично, я в жопе», — подумала я. Загрузились до предела, поехали.

Час в пути, два — мелкая рядом со мной уже отрубилась. «Хорошо, хоть больше не пищит прямо над ухом». Три часа — санитарная остановка у рынка в безымянном населённом пункте, чтобы размять ноги и опустошить баки. «Какое изобилие фруктов и овощей: арбузы, дыни, абрикосы, персики, ароматные травы и помидоры». Отовсюду раздавался запах свежеиспеченных кунжутных лепёшек. Плюс тридцать шесть — когда машина остановилась, это особенно чувствовалось. Невыносимо без ветерка из окошка, когда по бетонке под сто двадцать шпаришь. Оставалось две тысячи, а вокруг такое изобилие — сравни пытке. «Ох, этот запах базара», — меня научил любить его деда, в котором иногда слишком явно прослеживалось ташкентское детство. Может это всё-таки что-то передающееся на генетическом уровне. «Хочу я этого или нет — мне нужно, по возможности, экономить. Банкомата здесь, скорее всего, не найти и в помине».

Стоило отъехать на пару километров от этого небольшого посёлка, как началась степь, которую эпизодически прерывали рыжие скалы. «Вот она! Пустыня, которую я так хотела увидеть. Неужели он здесь меня выкинет? Не надо, пожалуйста! Я буду держаться за дверь машины руками и ногами, когда он остановится. Стойте, я передумала! Здесь же ни хрена нет и градусов сорок в тени. Под «ни хрена», я имею в виду абсолютное «ни хрена», тут вообще ничего нет в принципе! Ни одного живого организма в радиусе минимум двадцати километров. Идти туда в одиночестве — это однозначная смерть для такого сливочного пломбира, как я. Он меня сейчас высадит посреди Долины Смерти, и вся эта история на этом закончится. Я уже вижу, как водителя будут опрашивать полицейские, восстанавливая ход событий:

— Видели ли вы ранее эту девушку? — накаченный казах в форме и очках-авиаторах протягивает фотографию, на которой я лежу, окруженная грифами, в максимально дурацкой позе на потрескавшейся земле.

— Ну, она сама попросила её там оставить. Она выглядела, как человек, который знает, что делает. Я сам удивился. На кой чёрт кому-то вообще туда надо?».

Водитель остановился на развилке возле небольшой трюфельной горки. Одинокая дорога уходила далеко в степь за горизонт. Ничего — ни машины, ни деревца. Почти Аризона. На мой вопросительный взгляд, в котором при детальном рассмотрении можно было заметить отблески ужаса, он ткнул рукой на тот самый бесконечный асфальт в никуда. «Дайте мне хотя бы мгновение, чтобы собраться с духом и найти моральные силы выйти в открытый космос».

Но стоило мне выползти из машины, как из-за скалы вывернул какой-то грохочущий драндулет.

— Стойте! Стойте, пожалуйста! — побежала я к ним, переваливаясь с ноги на ногу. — Вы в Чарын?

— Да… — протянул вяленый, как снэк к пиву, мужчина на переднем пассажирском сиденье. — Садись ко мне сюда.

Он подвинулся ближе к коробке передач, освобождая мне кусочек сантиметров двадцать, если не меньше. Сзади друг на друге сидели женщины с маленькими детьми, а за рулем улыбался казах во всю свою золотую переднюю челюсть. Сняв со спины рюкзак, я выпила воображаемое уменьшающее зелье из Алисы в стране чудес, и постаралась резко стать на несколько размеров меньше, чтобы уместиться на спасительном островке с потрёпанной обивкой.

— Ты чё, путешествуешь? — на корявом русском спросил меня мой новый, во всех отношениях близкий, знакомый с неоднозначной этнографической принадлежностью.

— Угу, — выдавила я, ещё не очень понимая происходящего.

— Вот ты даёшь! Одна? Я так-то на русском не очень, зато мы всё понимаем. Я сам монгол, приехали в гости, тоже путешествуем. Вон, друг мой — он казах, а мы тут так приехали посмотреть чё тут есть. Ты сама, откуда будешь?

— Я? Из Алматы, — то ли мозг мой слегка потёк после дороги, то ли это было уже его необратимое состояние.

— С Алматы? Так далеко ехать? — он оживился.

Морщинистое и загорелое лицо говорило о том, что его обладатель, скорее всего, много работает где-то на воздухе, а не в кирпично-бетонных коробах.

— Нет. Так, из России, — постепенно желе в голове начинало затвердевать.

— А, Россия! Хочу жену себе русскую, знаешь, чтоб борщ варила. Борщ очень люблю, а жены нет, — женщины на заднем сиденье засмеялись в полголоса.

— Ну, вам повариха нужна тогда, а не жена, — как же мне не нравится, когда разговор переходит в это русло.

— Поможешь найти жену мне русскую? Я — Костя, я — холостой. Ты чего одна путешествуешь? Замужем?

Ну, с другой стороны, а о чём ещё ему со мной говорить? Было бы ещё страньше, заговори он со мной о смысле жизни.

— Думаете, был бы муж, он бы меня отпустил?

Скорее это был импульс откуда-то из глубин моих личных переживаний, нежели неконтролируемая честность. Подобные случайные беседы с незнакомыми людьми тем и хороши, что ты можешь без утайки поделиться с ними всем, что наболело. Самые откровенные разговоры, как правило, случаются с теми, с кем мы не планируем общения в будущем, в условиях, в которых от нас не требуется сохранения привычной для окружающих маски.

— Не-е! — протянул он с нескрываемым удовлетворением от услышанного. — И не боишься так, одна тут с России?

— Люди пока хорошие попадаются. Вот, вы же меня подобрали. Я бы тут…

На полуслове он подхватил мою фразу:

— Ты бы долго тут щёль, жарко, — рассудил он и многозначительно закивал, будто бы сам соглашался со своими мыслями.

— Да, спасибо вам огромное, что остановились, — и, правда, подфартило практически без промедлений пересесть из одной машины в другую.

Подъехав к шлагбауму экопоста, из будки прокричал мужчина в милитари: «Проезд по семьсот пятьдесят тенге с каждого!».

— Семьсот пятьдесят? Семьсот пятьдесят! — взволнованно зашуршали женщины на заднем сиденье.

Они явно не ожидали такого поворота событий. Для подобной туристической группы экосбор был равноценен побору дани времен татаро-монгольского ига. Но это хотя бы может гарантировать минимальный уход за прилегающей территорией, наличие урн и хоть какой-то инфраструктуры. Не каждый может позволить себе заплатить подобную сумму — чем меньше людей, тем выше вероятность сохранности.

— Слющяй… Мы, наверное, обратно поедем, — разочарованно сказал Константин.

— Понятно. Ещё раз огромное вам спасибо за то, что подвезли! — и, открыв прижимавшую меня дверь, я вывалилась из машины на раскаленный асфальт.

Когда я подошла ближе, стало понятно, что дяденька в бежевом милитари всего лишь молодой подтянутый парень, который несёт свою вахту, а не какой-нибудь внушающий бессознательную панику погран. И в целом, весь этот пейзаж больше напоминал сцену из какого-нибудь американского фильма, где главного героя выкидывали из багажника посреди пустыни, а он потом совершенно случайно набредал на заброшенную заправку у скалы среди кактусов. На лавке под крышей импровизированной беседки сидели ещё несколько его сослуживцев и какая-то откровенно измученная пара туристов с синими рюкзаками в половину их роста.

— Вы что, сюда автостопом? — удивленно спросил меня смотритель экопоста.

— Вроде того, — неловко пробормотала я, протягивая ему тысячу. — А как к каньону пройти? Там очень далеко идти?

— Нет, восемьсот метров до начала тропы, и там маршрут три километра, — парень в кепке цвета хаки под остальную форму показал в сторону очередного не имеющего ни конца, ни края пространства.

Зайдя за сторожевой пост, я сняла футболку с тёмными пятнами пота во всю спину, достала из рюкзака лонгслив, кепку, свои очки с синими стёклами и солнцезащитный крем. «Надо идти, раз уж приехала».

Через несколько минут по обочине вдоль единственной асфальтированной дороги, ровная поверхность медной степи разламывалась глубоко вниз. Будто кто-то воткнул посох в иссушенную землю, оставив расколотую трещину на теле планеты. Невероятное зрелище. «Ну, здравствуй, младший брат Гранд каньона!». Жара не так сильно чувствовалась — главное, чтобы плечи и татухи были закрыты. Ветер гулял по степи, иногда поднимая пыль и закручивая её в миниатюрные подобия смерча. Вниз уходила бетонная лестница в созданный природой каменный коридор, по которой поднимались два изжаренных немца. «Три километра говоришь? Ладно, посмотрим, сколько я смогу выдержать. Запаса воды у меня, правда, не много — всего один литр, да из еды одна маленькая слойка и расплавленный «твикс». Главное, что кожа закрыта, а остальное… Всё остальное — это уже всё остальное».

Внизу курсировали сафари-джипы, подбирающие за денежку выдохшихся туристов, которых, к слову сказать, было не так уж и много, скорее всего, потому что был будний день. На парковке возле каньона стояло всего несколько машин и один автобус с китайцами. Куда же без них?

Меня хватило на пару часов и половину маршрута. Красиво, конечно, невообразимо — почти настолько же, как и жарко. Пока я была внизу, все мои мысли занимала дорога в обратную сторону. «Тысяча тенге, всего одна тысяча — больше у меня ничего нет. Я не выберусь», — да, это всё портило. Эстетика — это прекрасно, но жизнь мне как-то дороже. Спрятавшись за очередным изваянием из песчаника, напоминающим руины древнего замка, я остановилась перевести дух и подкрепиться. Экран телефона я уже разбила, пытаясь сделать селфи со штативом, а воды у меня оставалось на донышке.

«Не отчаивайся, если что, останемся ночевать на экопосту. Они же меня не выгонят? Или попробовать притереться к китайцам в автобус?» Но водитель «чайнабаза» мне отказал, аргументируя это тем, что у него всё под запись и по регламенту. На парковке, под навесом отсыпались водители, которым не было никакого дела до природных красот. Никто из них также не согласился взять меня с собой пусть даже за не большие, но деньги. Грустно осознавать, что люди могут так легко тебе отказать в помощи. Понятное дело, что я сама виновник сложившейся ситуации, и, с моей стороны, наглость требовать от окружающих решения мною же созданных проблем. Но, всё же, удивительно с какой непринужденностью тебя могут оставить умирать на жаре посреди пустыни представители твоего же вида.

15:30

— У вас есть вода? — спросила я у парня в хаки, явно воодушевлённого моим способом путешествовать.

— Да, только тёплая, — он зачерпнул алюминиевой миской воду из пятнадцатилитровой канистры. Допив остатки своей воды, я постаралась максимально аккуратно перелить жидкость из любезно предоставленного мне черпака.

–Удачи вам! — помахал мне пышущий юностью казах на прощанье.

А мне ничего другого не оставалось, как начать свое медленное потное шествие. Через пятьсот метров меня подхватила молодая пара на вездеходе. Они согласились докинуть меня до поворота на трассу. Не хочу даже думать каково идти по этой безлюдной, абсолютно мёртвой дороге. Одни перекати-поле вызывают недобрые ассоциации. Вряд ли меня кто-то мог здесь сожрать, но есть вещи способные навредить человеческому организму не меньше, чем дикие звери и ядовитая мерзость. Перегрев, обезвоживание, солнечные ожоги, снижение внимания, потеря сознания — всё, что так не нравится северным людям. Мой белокожий блондинистый организм по определению не приспособлен к жизни в подобных условиях, но почему-то я всячески продолжаю проверять его на стойкость, как в рекламе небезызвестного лака для волос.

И вот опять эта развилка, которая так пугала в самом начале. Я снова и снова поднимала руку, но никто не тормозил. «Что вам жалко, что ли? Вы же знаете, какая тут температура, как можно тут человека оставить? Хрен с ним с человеком, как можно меня тут оставить?»

Минут через сорок наконец-то остановился потрепанный внедорожник с четырьмя казахами в форме. «О небеса, благодарю!».

— Куда? — из окна высунулась голова обычного работяги.

— Да мне хоть куда, главное, чтобы в сторону Алматы! — не важно, простой народ понимающий, именно такие люди в беде никогда не бросают, потому что ценности их основаны на элементарных общечеловеческих принципах.

Им никогда и в голову не придёт бросить молодую девку одну на дороге, особенно в дали от каких бы то ни было признаков человеческой жизнедеятельности. Почему-то именно избыточные знания делают людей более холодными и равнодушными. В который раз убеждаюсь, что ничего хорошего от ума нет. Все эти возвышенные рассуждения, напыщенная романтика тонких материй ничем положительным не оборачиваются. Тебя, с большей вероятностью, одёрнет за шкирку над пропастью простой, как три копейки, мужик, чем добившийся успеха и материального благополучия индивид, знакомый с понятием частная собственность. Но, может быть, это всего лишь моё ситуативное ощущение, и выводы, сделанные на эмоциях. Да и откуда мне знать об уровне глубины чьей-то души. Люди порой могут так тебя удивлять. Занырнёшь в историю чьей-нибудь жизни, так и утонешь, опрометчиво не рассчитав воздуха.

— Садись, только с другой стороны, — крикнул самый активный, отодвигаясь от двери, чтобы освободить мне местечко.

Спереди сидели двое крупных мужчин уже в знакомом раскрасе, остальные же были в тельняшках и анораках. Если бы я знала о существовании по близости рек, я бы решила, что эта компания едет с рыбалки, но всё-таки нашивки говорили о принадлежности к каким-то структурам.

— А мы смотрим, девушка голосует! Как это так? Почему? Мы офигели. Нельзя же тебя здесь оставить! — они передавали друг другу пол-литровую банку крепкого пива.

— Спасибо огромное, я уже начала приготавливаться в собственном соку.

Разговор — меньшее, чем паразит-автостопер может отплатить тем, кто их подбирает, поэтому, даже если не хочется, будь любезен открывать рот и издавать хоть какие-то звуки.

— Да, вот мы смотрим, как так? Мы это, инспекторы, четыре дня в горах пробыли. Понимаешь? Четыре дня! Такая природа там, — орал мне в лицо, пригласивший меня в машину, поддатый егерь.

— Тебя как зовут? — послышалось спереди. Крупный мужчина в форме производил впечатление самого трезвого и адекватного.

— Павла, — тихо пробормотала я, снимая руку соседа со своей груди.

Нет, он нисколько меня не домогаться, просто в его состоянии, попытки привлечь к себе внимание с помощью выставленной вперёд руки немного потеряли заданную траекторию.

— Алла! Ты это, как это… стоп… ау… — было слышно, как в его голове скрипят шестерёнки.

— Автостопер? — помогла я ему снизить уровень напряжения.

— Да! Ты одна это всё? — такая разновидность путешественников для них была непривычной.

— Ну, да…

— Оооо! — завопили все хором.

— И не страшно?

«Интересно, сколько раз мне ещё предстоит отвечать на похожие вопросы за всё время этой поездки?»

— Пока встречаются добрые люди, не обижают. Тем более, в Казахстане с этим делом довольно спокойно. Никогда не слышала, чтобы кто-то говорил, что у вас здесь опасно.

— Да! Казахи народ мирный! И ты сюда сама также доехала?

— Меня туда монголы подбросили, — рассказывать про первую часть было уже как-то не очень спортивно.

— Оооо! — опять раздался гул на всю машину.

— Монголы встретили, казахи проводят!

— Ты расскажи всем там, что казахи хорошие! — отозвался водитель, пожалуй самый собранный из присутствующих.

— Договорились, — про тех, кто проезжал мимо и отказывался брать с собой, видимо лучше будет не упоминать.

— Ты в Чарын ездила? Куда ещё ездила? — орал мне в ухо, пусть и эксцентричный, но безобидный, сосед.

— Я на БАО ещё так съездила, и в Медеу тоже была, — на секунду в голове пролетели флешбэки последних нескольких дней.

— А Кольсай-мольсай как же? Там селфи-шмелфи всякие…

Мне и, правда, хотелось бы съездить туда, и на Поющий бархан заодно.

— Пришлось выбирать, — был бы у меня мешок денег и вагон времени.

— О, Кольсай — это вещь. Туда надо! Селфи-шмелфи! Ты сама откуда?

Я дала себе время немного подумать.

— Из России…

— Из России, откуда? — всё-таки придется называть что-то более точечное.

— Из Подмосковья, — почему-то ответила я.

«Если и придумываешь, то выбирай хоть что-то поинтереснее. Одно разочарование».

— Замужем? — ну вот и вырулили на мою любимую серию вопросов.

— Нет, — помотала головой я.

«Почему бы именно на этот вопрос не соврать? Шанс целее остаться. Неужели, даже теоретически я не могу представить себя замужем?»

— Оооо… — заголосили они квартетом.

— Давай, я пожму твою смелую руку! — он сжал мою ладонь своей большой и горячей лопатой, не отличающейся особой мягкостью, но, на удивление, дающей ощущение уверенности и спокойствия.

— И я… — ко мне по очереди потянулись руки рядом сидящих.

— Да, смело! — разворачиваясь в мою сторону, согласился внушавший больше всего доверия.

«Господи, зато еду», — оставалось потерпеть всего ничего. Конечно, я бы предпочла, чтобы меня не трогали, а дали спокойно просидеть весь путь, уткнувшись в окно.

— На, пиво пей! — протянул мне банку не прекращающий орать мне в ухо сосед, который уже практически сидел на мне.

— Нет, спасибо.

«В тесноте, да не в обиде, но только пить мне сейчас ещё не хватало».

— Я так-то женат и у меня четверо детей. Представляешь, четверо! — размахивая перед моим лицом ладонью с загнутым большим пальцем, показывал мне количество мой собеседник.

— Понимаешь, Алла, мы все тут женаты. Даурен только у нас холостой, — ткнул он в сторону передних сидений.

— Павла она, — пробурчал Даурен. — Ты не бойся, мы тебя отвезём.

— Конечно, отвезём! Говорю же, офигели. Одна, понимаешь, девушка стоит, голосует на трассе. Как так? — не унимался самый размазанный.

— Мы тебя даже если не до Алматы, всё равно посадим, не переживай! — откликнулся вменяемый голос Даурена. — Дай свой телефон, я тебе номер свой напишу.

— Да! Приедешь в Казахстан ещё, мы тебя свозим везде, всё посмотришь. А это что сейчас? Надо Кольсай-мольсай, селфи-шмелфи! Там такая природа, закачаешься! Сосны, понимаешь, прям в воде растут. А вода… Вода там какая! Ты ж нам уже как сноха. Приедешь, везде отвезём — звони Даурену сразу! Он брат мой, они все мои братья. Поняла? Обязательно ещё приезжай!

— Ты этого наслушаешься, никогда больше в Казахстан не приедешь, — отозвался второй на заднем сиденье. — Ты кем, кстати, работаешь?

— Я, вроде как, отучилась на психолога, — без особой уверенности тихо ответила я.

Зачем кому-то информация о том, что последние несколько лет я была рядовым офис-менеджером?

— О! Так вот у этого, у него как она называется? Белая горячка! — все разом захохотали.

— Я и горячий, и белый, а так-то я до обеда нормальный! — и опять все рассмеялись.

Прошло уже примерно полтора часа с того момента, как они меня подобрали у той развилки. Они собирались сворачивать в противоположную сторону, поэтому мы остановились в каком-то городе на автостанции.

— Можно, я пойду, возьму воды себе? — мне не хотелось думать о том, как будут дальше развиваться события, ведь невероятно сложно отрываться от тех, кто тебя поддержал, когда ты так в этом нуждался.

— Конечно, — ответил мне Даурен, который вышел из машины, и начал переговариваться на казахском с мужчинами, что-то активно обсуждавшими в полукруге.

Я купила запотевшую ледяную бутылку с долгожданной влагой, и вернулась к машине. Мои спутники уже расселись обратно, и стало понятно, что на этом наши пути разойдутся.

— Ты пиши мне в WhatsApp, хорошо? Вот машина, — Даурен показал мне на очередную белоснежную «Тойоту». — Он довезёт тебя в Алматы. Напиши, как доедешь! Обязательно напиши!

Махая мне руками из окон, инспекторы поехали дальше. Ещё недавно такие тесные взаимоотношения в одну секунду оборвались, а я ведь к ним почти успела привыкнуть.

— Девушка, садитесь вперёд, — ко мне подошёл водитель в голубой футболке и белых шортах. — За вас уже заплатили. Скоро поедем.