Бессмертный огонь

Аннетт Мари, 2017

Когда-то Эми верила, что небесные боги справедливы и мудры, а земные духи-ёкаи – кровожадны и злы. Но теперь, когда вероломное божество готовится уничтожить ее мир, а единственной защитой человечества становятся ёкаи, сквозь пелену лжи, которой Эми окутывали с самого детства, проступает куда более жуткая реальность. Невзирая на нависшую угрозу, Эми не в силах сосредоточиться: ее мысли занимает Широ, ёкай-лис, столь умело и ловко завоевавший ее сердце. Уже скоро – слишком скоро – ей придется разрушить проклятие, что сковывает его чары и воспоминания. И как только в нем пробудится древняя мощь, ёкай, в которого Эми влюблена, изменится навсегда. И пока земные божества готовятся к сражению с небесами, Эми и Широ должны рискнуть всем, дабы одолеть бессмертных, всемогущих врагов. Вместе они найдут способ спасти мир – даже если это означает, что им придется потерять друг друга.

Глава 6

Растянувшись на футоне, Эми уныло глядела в потолок.

Уже которую ночь подряд — четыре их прошло или пять? — ей снилось, как она тонет в неистовых волнах океана, как ее глотает водяной змей, как она горит заживо, пока вокруг бушует алое пламя, поглощая прекрасный дворец. Ей снилось, как ее живот взрезает острый клинок, и она падает под не знающим жалости серебряным взглядом.

Эми сбросила одеяла и скатилась с постели. Под шум прибоя за окном она надела простое кимоно из полного вещей шкафа и выскользнула из спальни.

В коридоре Эми ждал водяной змей. Когда она тихонько направилась к длинной лестнице, он скользнул следом. Цукиёми называл его водным духом, но Эми ассоциировала духов с ёкаями, а змей к ним явно не принадлежал. Чем бы он ни был, шикигами существовал лишь для того, чтобы ее стеречь.

Даже в тусклом свете нескольких ламп Эми с легкостью добралась до третьего этажа. За последние дни она обошла все поместье, проверила каждую комнату, каждый шкаф, выглянула из каждого окна. Просторный дом располагался на более высокой и ровной части крошечного островка, а на другой крутыми обрывами спускались к воде скалы.

Эми сдвинула в сторону дверь и ступила на широкий балкон. Беспокойный ветерок, свежий и прохладный, пощекотал ей лицо; погода на юге напоминала скорее позднее лето, нежели раннюю зиму. Эми потерла глаза, чтобы прогнать пелену кошмаров, ужасно уставшая раз за разом переживать воспоминания, которые не должна была увидеть.

Несмотря на иные тревоги, занимающие мысли, их общий с Юмэем сон оставался в ее памяти тяжким грузом. Широ рассказывал, что в давние времена Тэнгу был куда беспощадней, но узреть все своими глазами — совсем другое дело. Его дайтэнгу действовала не со зла — она заблуждалась, да, но не желала навредить, — и все же он ее убил. Эми закусила губу, вспоминая, как он сперва предложил клинок ей. Сэппуку, ритуальное самоубийство, когда-то было распространенным способом для посрамленных воинов спасти свою честь. А еще — вариантом казни.

В том сне она встретила и Широ, каким он был в прошлом. Как и в воспоминаниях Аматэрасу, Инари одновременно и походил на Широ, и разительно от него отличался. Инари мало сочувствовал тому, что ждало Юмэя от рук Изанаги, даже насмехался над ним, — и все же предложил выход. Абсурдный, но тем не менее. А затем сжег замок Юмэя дотла.

Эми смотрела, как в водах океана отражается лунный свет. Острое одиночество терзало ее, соревнуясь с постоянной тревогой на грани паники. Время неумолимо утекало. Дни заточения, пугающе одинаковые, начали сливаться в один. Она не знала, как долго проспала под чарами Цукиёми или сколько уже прошло с тех пор, как проснулась.

И она ни на шаг не приблизилась к свободе.

Несмотря на обыск поместья, Эми не обнаружила ничего полезного. У маленького причала, который она заметила на противоположном берегу, не было лодок. В доме она не нашла ни оружия, ни лазеек для побега, ни подсказок, как именно Цукиёми удерживал над островом барьер.

Эми оглядела каменистый берег, в который раз всматриваясь в тени. Она оставалась здесь заперта, но не была единственной пленницей Цукиёми. Где-то здесь, на острове, был заточен и Сарутахико.

Около двух лет назад Изанами и паучья ведьма Джорогумо устроили засаду на куницуками гор. Ядовитый укус паучихи погрузил Сарутахико в бесконечный сон, а Изанами отдала бессознательного куницуками Цукиёми — стеречь до солнцестояния. В глубинах Цучи Узумэ оберегала одинокий исцеляющий цветок редкого дерева и ждала, когда Эми спасет ее мужа из плена.

Сарутахико держали не в доме. Явно где-то на острове — но змей-страж без устали следовал за Эми, куда бы она ни пошла, поэтому за пределы дома она еще не ступала.

Эми походила туда-сюда по балкону. Даже если Широ, Юмэй и Сусаноо не представляют, где она, в конце концов они отправятся сюда в поисках Сарутахико. И ей нужно сделать так, чтобы они обнаружили этот остров. А для этого нужно пробить барьер.

Эми взглянула на яркую луну. Где сейчас Широ?.. Ищет ее или же сосредоточился на Сарутахико? Она не стал бы его винить за второй вариант. Спасти главу куницуками, единственного, кто может знать, как остановить Изанами и не дать ей открыть Небесный мост, куда важнее, чем освободить ее, Эми. Роль смертной девушки в этом противостоянии небес и земли подходила к концу. Как только она снимет с Широ последний виток онэнджу, единственной ее задачей останется лишь выжить.

Развернувшись, Эми прошла через двери балкона. Чтобы чего-нибудь добиться, ей необходимо выбраться из дома. А значит — проверить на себе, насколько опасен шикигами.

* * *

Эми прижала кончик кисти к половицам. Он плавно скользил по гладкому дереву, оставляя за собой черный след. Осторожно удерживая в руке чернильный камень, чтобы не расплескать жидкость и не испортить свои труды, она начертила последнюю линию и отступила на шаг.

Маругата раскинулся на всю ширину коридора. Эми знала лишь один вариант круга экзорцизма — простого заклинания, способного удержать попавшего в его пределы ёкая, — и не представляла, сработает ли он на духе стихии. Это ей вскоре предстояло выяснить.

Водяной змей наблюдал за ней, замерев в десяти шагах. Он не отреагировал, ни когда Эми украла кисть и чернила, ни когда она принялась расписывать пол. Эми подозревала, что кем бы этот дух ни был, его бесхитростное сознание не позволяло ему понять смысл ее действий — лишь препятствовать ей в попытках покинуть дом.

Оставив письменные принадлежности у стены, девушка в последний раз окинула маругата взглядом, а потом повернулась к двойным дверям в конце коридора. Когда она попытается уйти, случится одно из трех: змей преспокойно проползет по маругата, найдет иной выход из дома или застрянет в круге.

Глубоко вздохнув, Эми расправила плечи, встала поудобнее… и бросилась вперед.

Змей разъяренно зашипел. Оглянувшись через плечо, Эми увидела, как он ринулся прямиком в круг. Линии засияли, и змей рывком остановился, корчась так, словно его прижало к полу.

Он все еще мог двигаться, но по крайней мере не преследовал ее. Эми распахнула дверь и выбежала наружу, где холодный ветер тут же принялся трепать ее волосы. Среди утесов таились глубокие тени, закатное солнце окрашивало океан алым. Дорожка из гравия вела на другую сторону острова.

Эми бросилась мимо обрыва к окутанной сумерками пристани. Она не знала, что ищет, но должна была найти хоть что-то — хоть какую-то подсказку о том, как Цукиёми создал вокруг этого места барьер.

Спуск становился все круче, и Эми поскользнулась. Размахивая руками, она схватилась за молодое деревце и чуть его не сломала. Узкие веточки в желтых, еще не опавших листьях, затрепетали, и Эми вдруг разглядела что-то позади них.

Это была развилка — и вторая тропинка исчезала за деревьями и валунами. Эми посмотрела на пристань в пятидесяти ярдах, не представляя, какой путь лучше выбрать. С досадой вздохнув, она побежала по второй.

За камнями притаилось ветхое хранилище. Гниющие доски, облупившаяся краска — за его состоянием явно не следили так хорошо, как за домом. С уколом разочарования Эми хотела уже возвращаться… как вдруг заметила на влажном гравии четкий след. Кто-то здесь недавно был.

Она взбежала по ступенькам крыльца и схватилась за дверь. С громким скрежетом створка неохотно сдвинулась. Внутрь хлынул оранжевый закатный свет. Вдоль стен тянулись крепкие полки, полные ящиков и коробок — деревянных и фанерных, разбухших от излишней влажности.

Эми вошла, прикрывая рот рукавом. Хранилище было грязным, заброшенным — вот и все. Вдруг ее внимание привлекла сгустившаяся в углу тень. На другом конце помещения обнаружилось отверстие в полу — лестница, ведущая под землю. Удивившись, что в такой старой постройке есть подвал, ведь они вообще были крайне редки, Эми вгляделась в сумрак. И увидела внизу голубоватое свечение.

Она с волнением шагнула на лестницу. На первой же ступеньке ее нога угодила в лужу и поехала. В отчаянной попытке удержать равновесие, Эми схватилась за ближайший ящик. Гнилое дерево оторвалось, и девушка рухнула на спину, а на голову ей посыпались отсыревшие, покрытые плесенью книги в кожаных переплетах.

Эми стряхнула с себя отвратительные фолианты, мельком просматривая полустертые названия. Свет из открытой двери упал на невзрачную обложку, озаряя едва заметное слово: «Шикигами».

Перепроверив, не показалось ли ей, Эми схватила крохотную книжечку и сунула ее под свой оби, а потом осторожно спустилась по скользким ступеням. Несмотря на тусклый свет внизу, ее окружила густая тьма. Вытянув одну руку вперед, второй Эми придерживалась за стену, пока лестница наконец не кончилась.

Тесноватое пространство внизу упиралось в тяжелую деревянную дверь. Нарисованный во всю ее ширину круг с незнакомыми рунами и символами излучал голубоватый свет.

По обе стороны двери высились две большие бочки с водой. Встав между ними, Эми повернулась к сияющим письменам. Защищенная комната, скрытая подальше от глаз. Быть может, именно тут Цукиёми держит Сарутахико?..

Эми сомневалась, что сумеет открыть дверь, защищенную такими чарами, но не хотела уходить, даже не попытавшись. Она осторожно коснулась сырого дерева ладонью.

Круг ярко вспыхнул. Эми отдернула руку слишком поздно — вода из бочек вскинулась с бурлящим ревом. От удара Эми не удержалась на ногах, а когда поднялась, вода взметнулась вместе с ней, окутав ее голову и грудь.

Она забилась в оковах жидкости, которая обвила ее, словно живое существо. Эми не могла ее стряхнуть, освободиться. Вода заливалась в нос и рот, приходилось сжимать горло, чтобы уберечь легкие, хоть они и пылали от недостатка воздуха.

«Шукусэй-но-тама!» — кричала Эми мысленно, пытаясь разрушить чары заклинанием очищения, но ки лишь тщетно трепетала внутри.

Упав на колени, Эми суматошно поползла к лестнице, однако вода, не разжимая хватки, принялась хлестать ее волнами. Перед глазами плясали пятна, легкие разрывались, а диафрагму сводило от необходимости вдохнуть.

Жидкость хлынула в горло, и Эми рухнула навзничь. Она тонула и не могла спастись.

Подвал затопило светом, и вода обрушилась на пол. Эми перекатилась на живот, кашляя и содрогаясь. Со слезящимися глазами, она заставила себя поднять голову.

У подножия лестницы стоял Цукиёми, его лицо утопало в тенях. Позади него, на ступенях, ждали двое ками. Один держал фонарь.

— Камигакари, — произнес амацуками, и в его глубоком голосе не прозвучало и намека на гнев. — Пойдем.

Он развернулся. Ками пропустили его вперед. Никто даже не оглянулся проверить, последовала ли Эми приказу. Она оттолкнулась от пола дрожащими руками. Лужа тем временем поползла по бочкам вверх и вновь их заполнила, оставив после себя лишь легкую сырость. Одежда Эми тоже оказалась почти сухой, несмотря на случившееся.

Прижимая ладонь к горлу, она на нетвердых ногах поднялась по лестнице. Цукиёми и его ками ждали снаружи; как только Эми появилась, амацуками стремительно зашагал по тропе, взметнув полами одеяния. В доме он провел ее мимо уже почти смытого с половиц маругата.

Когда они добрались до спальни Эми, амацуками открыл дверь и шагнул в сторону.

— Пусть я надеялся, что сего не потребуется, отныне ты останешься в пределах этой комнаты. Все, что тебе может понадобиться, будут приносить мои подданные. Комнату не покидай.

Она сжала кулаки.

— Там заперт Сарутахико, верно?

Цукиёми указал на комнату ладонью, молча приказывая.

— Зачем вы помогаете Изанами? — настаивала Эми. — Как вы можете так предавать Аматэрасу?

После слова «предавать» Цукиёми, которого, казалось, невозможно выбить из колеи, помрачнел. Однако выражение его лица тут же стало прежним, и недовольство сменилось задумчивостью.

— Пойдем, камигакари.

Эми проследовала за ним по коридору к маленькой комнатке с низким столиком в окружении подушек. Когда амацуками сел, Эми неохотно опустилась напротив него. Один из ками спешно ушел, повинуясь безмолвному жесту; другой остался за дверью.

Цукиёми отстраненно разглядывал свиток на стене. Эми боролась с желанием поерзать, ее нетерпение росло. Наконец ками вернулся. Как только он поставил на столик поднос, поклонился и ушел, амацуками заговорил.

— Ты веришь, — негромко произнес он, занявшись приготовлением чая, — что Изанами спустится в твой мир во всем великолепии и уничтожит его.

Он налил воду в чашки и размешал.

— Ты неверно понимаешь ее намерения. Изанами не желает ни упиваться властью над людьми, ни наблюдать за вашей гибелью. Она стремится спасти этот мир — леса и океаны, горы и небеса. Изанами жаждет спасти землю и всех ее обитателей — человечество в том числе.

Эми приняла протянутую ей чашку.

— Не понимаю.

— Изанами — амацуками земли. Она считает, что ей надлежит опекать сие царство, однако ее силы для этого уже не хватает.

Цукиёми помолчал и, закончив приготовление чая, сделал несколько глотков.

— Люди — странные существа. Они прытко размножаются и, занимая все больше места, поглощают землю, на которой живут: истощают запасы, разрушают природу, загрязняют почву. Род людской страдает. Страдает земля.

Эми отпила из чашечки, удивленная его мрачным мнением о человечестве.

— Множество эпох тому назад куницуками поклялись отвергнуть власть и тем самым предпочли бездействие. Изанами, главнейшая защитница земли, обязана защитить сей мир, и для того ей необходимо куда больше силы, нежели она способна использовать через камигакари. Изанами видит сие как жертву, которую должна принести ради долга. Стоит ей сойти в это царство по Небесному мосту, и в Такамахару ей уже не вернуться.

Эми выпрямилась.

— Никогда?

— Стоит ей коснуться этой земли, Такамахара ее более не примет. Изанами приняла сей долг отнюдь не с легкостью и не для собственной выгоды. Что же она добудет, кроме изгнания? Однако Изанами верит — это необходимо. Она сделает то, что должна, невзирая на то, чем сама же заплатит.

Эми сжала губы.

— А во что верите вы?

— Без вмешательства род людской приведет свой мир к гибели. И тем не менее, дабы это предотвратить, я не пошел бы по тому же пути, что избрала Изанами.

— Почему же вы тогда ей помогаете?

— Меня мало заботит судьба рода людского, — негромко проговорил Цукиёми. — Однако моя сестра… Аматэрасу всегда проявляет к человечеству особое сострадание, ощущает нежную привязанность к вашему хрупкому и, зачастую, жестокому виду. Бесчисленные годы она наблюдала за людьми, направляла их, защищала… а ведь они умирают. Убивают себе подобных. Поддаются болезням или злодеяниям. Все это ранит ее, мою ласковую сестрицу. Ее переживания глубоки, и люди причиняют ей лишь боль. Скорбь человека длится всего несколько десятилетий, пока не наступит смерть, но для ками она вечна. Я сделаю все, дабы положить конец горю, которое все сильнее давит на плечи Аматэрасу. Изанами покончит со страданиями рода людского, а следовательно — и со страданиями моей сестры.

— Но… но Аматэрасу не станет лучше. — Эми стиснула чашечку в ладонях. — Она никогда не смирится с тем, что из людей сделают марионеток.

— Сестрица со временем поймет, что это лучший путь. Перемены наверняка будет сложно принять, но Изанами принесет роду людскому равновесие и мир.

— Но мы потеряем свободу воли, — в голос Эми прокрались нотки отчаяния.

— Печальная необходимость, — спокойно отозвался Цукиёми. — Человечество стало слабым и нечистым, лишь немногие по-прежнему стремятся сохранить гармонию природы. И в своей слабости их совращают жадность, похоть, страх, злоба. Дабы спасти собственный мир или даже самих себя им не хватает веры. Как и тебе, камигакари. Твою ки пронизывают сомнения, противоречия. — Выражение лица амацуками смягчилось. — Вина за то, впрочем, лежит на твоих учителях, не на тебе.

Эми вдруг ощутила внутри неприятную сосущую пустоту.

— О чем вы?

— Уже многие поколения храмы стремятся уберечь камигакари от развращения. Вместо того, чтобы взращивать в них чистоту, их прячут от соблазнов и даже невзгод. Сие дает сосуду выжить, однако какой ценой.

— Но… — Потрясение спутало ее мысли, и Эми с трудом подбирала слова. — Но разве не нужно избегать скверны?

— Чистота и нравственность — не равнозначны. Чистота рождается из искренних намерений, веры и твердости выбора. Когда кто-то действует с уверенностью, его ки чиста и сильна. Это, камигакари, и есть источник всей силы.

Голова Эми шла кругом от мыслей, которые противоречили тому, что ей всю жизнь твердили в храмах. И среди них вдруг возникло непрошенное, словно просочившееся из другой жизни воспоминание, и голос Широ тихонько проговорил: «Действия меняют наш путь, влияют на будущее, но намерения нас определяют, дают нам силу. Без них мы ничто».

Если истинный источник чистоты — намерения и убеждения, то почему же ее ки заражена сомнениями?

Эми вскинула голову.

— Все свои силы я направлю против Изанами. Так бы поступила и Аматэрасу.

Цукиёми вздохнул и поднялся.

— Тебе пора возвращаться в комнату. Без моего приглашения не покидай ее.

Эми поклонилась, и он ушел. Ками, ожидавший в коридоре, сопроводил ее к спальне и закрыл дверь. Эми встала у футона, обхватив себя руками, и вслушалась в приглушенный грохот волн.

Храмы даже не упоминали, что путь к чистой ки — это непоколебимая уверенность, а вовсе не подчинение нормам морали. Если Цукиёми прав, гуджи Ишида намеренно окружил ее безопасностью, где ей было никогда не испытать свои силы, где ей никогда не грозила скверна. Однако теперь в храмах опасно.

Если ее ки и чистота и правда заражены сомнениями и противоречивыми чувствами, то она боялась, что прекрасно знает, откуда они взялись. И все же она не могла избавиться от тоски и одиночества, терзавших ее сердце. Закрывая глаза, она по-прежнему видела лицо Широ.