После ссоры

Анна Тодд, 2014

Книга, которая прочно заняла первые строки в списках бестселлеров по всему миру. Тесс и Хардин такие разные, но они созданы друг для друга. И даже их ссоры, кажется, происходят лишь для того, чтобы понять – та искра, которая проскочила между ними при первой встрече, разгорается все больше. Но разве отношения влюбленных бывают гладкими? Никогда! Вот и Тесс с Хардином вынуждены доказывать свою любовь друг другу и всему миру. Книга содержит бонусную главу.

Глава 5

ТЕССА

В машине я не начинаю плакать — хотя думала, что так будет. Просто сижу и смотрю в окно. Снег налипает на лобовое стекло, укрывая меня внутри. Ветер неистовствует, поднимает и кружит снег, словно защищая меня вихрем. С каждой снежинкой, прилипающей к стеклу, между машиной и суровым внешним миром образуется барьер.

Не могу поверить, что Хардин пришел в квартиру, как раз когда я была там. Я надеялась избежать встречи. Хотя это к лучшему: боль моя, конечно, не утихла, но ситуация, в общем, прояснилась. Теперь я, по крайней мере, смогу вырваться из этого катастрофического периода моей жизни. Я хочу верить ему, хочу верить, что он действительно меня любит, но все это случилось именно из-за того, что когда-то я ему доверилась. Он может просто притворяться, потому что понимает, что больше не может контролировать меня. Даже если он и правда любит меня, что это изменит? Это не исправит все то, что он натворил, не поможет забыть насмешки, жуткое бахвальство о наших отношениях и ложь.

Жаль, что у меня не хватит денег самой платить за ту квартиру, иначе бы я осталась там и заставила Хардина уйти. Не хочу возвращаться в общежитие и подселяться к новой соседке, не хочу пользоваться общей душевой. Почему все должно было начаться со лжи? Случись наша встреча при других обстоятельствах, сейчас мы были бы вместе в нашей квартире, сидели бы на диване и смеялись или целовались бы в спальне. Вместо этого я сижу в одиночестве в машине и не знаю, куда ехать.

Когда я наконец завожу машину, мои руки дрожат от холода. Почему я оказалась бездомной именно зимой?

Я снова чувствую себя, как Кэтрин, только не Кэтрин из «Грозового перевала», как это обычно со мной бывает. На этот раз я словно Кэтрин из «Нортенгерского аббатства», с которой меня легко сопоставить: потрясенная и вынужденная совершать путешествие в одиночестве. Конечно, мой путь не занимает более ста километров и меня не изгнали с позором из аббатства, но я все равно понимаю ее боль. Не могу сообразить, на кого похож Хардин в этой книге. С одной стороны, он напоминает энергичного и остроумного Генри, не менее заинтересованного в чтении романов, чем я сама. Однако Генри намного добрее Хардина, и именно поэтому Хардин больше похож на заносчивого и грубого Джона.

Я бесцельно еду по городу и вдруг понимаю, что слова Хардина подействовали на меня сильнее, чем мне хотелось думать. Его мольбы, просьбы остаться едва не помогли склеить осколки моего сердца, но в итоге разбили его еще больше. Уверена, у него была только одна причина просить меня остаться — чтобы доказать себе, что ему это под силу. Он ведь не стал названивать и присылать сообщения, как только я уехала.

Заставляю себя поехать в кампус и сдать последний экзамен перед зимними каникулами. Сидя в аудитории, я чувствую себя такой отрешенной, что даже не верится, что никто в университете не догадывается, через что я сейчас прохожу. Видимо, фальшивая улыбка и милая беседа могут скрыть обжигающую боль.

Звоню маме, чтобы узнать, как дела с заселением в общежитие, но в ответ она лишь бормочет «пока безуспешно» и сразу же вешает трубку. Бесцельно поездив вокруг, я оказываюсь в квартале от «Вэнс» и понимаю, что уже пять вечера. Я не хочу злоупотреблять гостеприимством Лэндона и снова проситься переночевать в доме Кена. Я знаю, что он не будет против, но с моей стороны нечестно вовлекать во все это семью Хардина, да и этот дом навевает слишком много воспоминаний. Я этого не выдержу. Я попадаю на улицу, полную мотелей, и паркуюсь у самого приличного на вид. Неожиданно понимаю, что никогда раньше не останавливалась в мотеле, но других вариантов сейчас нет.

Низкорослый мужчина за стойкой, вполне дружелюбный на вид, улыбается и просит показать права. Несколько минут спустя он дает мне карту-ключ и бумажку с паролем от Wi-Fi. Снять комнату в мотеле, оказывается, проще, чем я думала, хотя и дороговато, но я не желаю останавливаться в дешевом и небезопасном месте.

— Вперед по дорожке и потом налево, — с улыбкой объясняет он.

Я благодарю его и снова выхожу на обжигающий холод, затем подгоняю машину поближе к моему номеру, чтобы легче было нести багаж.

Вот к чему я пришла из-за этого безрассудного эгоистичного парня: ночую в мотеле, совершенно одна, а все мои вещи скомканы в сумках. Я, которая когда-то всегда знала, как поступить, теперь не представляю, на кого могу положиться.

Схватив сумки, закрываю машину, которая кажется настоящей развалюхой на фоне припаркованного рядом «БМВ». В момент, когда я думаю, что хуже этот день быть уже не может, теряю равновесие и роняю одну из сумок на заснеженный тротуар. Мои вещи и некоторые книги вываливаются в мокрый снег. Я стараюсь поднять их свободной рукой, но боюсь взглянуть на заглавия книг — я не переживу, если мои любимые романы развалятся на части именно сегодня, как и я.

— Дайте-ка я помогу вам, мисс, — раздался мужской голос. Кто-то протягивает руку, чтобы помочь. — Тесса?

В изумлении я поднимаю взгляд и вижу голубые глаза и обеспокоенное лицо.

— Тревор? — удивляюсь я, хотя и так знаю, что это он. Я встаю и осматриваюсь. — Что ты здесь делаешь?

— Хотел спросить у тебя то же самое. — Он улыбается.

— Ну… я… — Я закусываю губу.

Но Тревор спасает меня от необходимости объясняться.

— У меня дома протекли трубы, вот я и ночую здесь. — Он наклоняется, собирает мои вещи и, удивленно изогнув бровь, протягивает мне промокший «Грозовой перевал». Потом передает два мокрых свитера и с сочувствием — «Гордость и предубеждение». — Держи… эта совсем размокла.

И я понимаю, что мироздание насмехается надо мной.

— Почему-то я подозревал, что тебе нравится классика, — одобрительно замечает Тревор.

Он забирает у меня сумки, и я благодарно киваю, а затем провожу картой и открываю дверь. В комнате жутко холодно, так что сразу подхожу к обогревателю и включаю его на полную мощность.

— Неудивительно, что при таких ценах на проживание их не волнует счет за электричество, — говорит Тревор и ставит мои сумки на пол.

Я улыбаюсь и киваю. Затем беру упавшие в снег вещи и развешиваю их на перекладине в душе. Я возвращаюсь в комнату, и между нами возникает неловкое молчание — я в чужой комнате с едва знакомым мне человеком.

— Твоя квартира недалеко? — спрашиваю я, чтобы немного оживить пространство.

— Не квартира, а дом. Ну да, в паре километров отсюда. Предпочитаю жить рядом с работой, чтобы точно не опаздывать.

— Это разумная мысль… — Я бы тоже так поступила.

В повседневной одежде Тревор выглядит совсем по-другому. Раньше я его видела только в костюме, но сейчас он стоит передо мной в обтягивающих синих джинсах и красной толстовке, волосы растрепаны, хотя обычно он аккуратно укладывает их с помощью геля.

— И я так думаю. Ты, значит, одна? — спрашивает он и опускает глаза, явно стесняясь своего любопытства.

— Ага, одна. — В этом ответе больше смысла, чем он предполагает.

— Не подумай, что я сую нос не в свое дело, я просто спросил, потому что твоему парню я не особенно нравлюсь. — Он усмехается и убирает со лба черные пряди.

— Ну, Хардину никто не нравится, так что не принимай близко к сердцу. — Я смотрю на свои ногти. — Правда, он не мой парень.

— О, прости. Я просто думал, что вы вместе.

— Были… вроде того.

Были ли? Он говорит, что да. Но, опять же, Хардин много чего говорит.

— Прости. Я, бывает, могу ляпнуть что-нибудь не то.

— Все в порядке. Ничего страшного, — убеждаю я и распаковываю оставшиеся вещи.

— Мне уйти? Не хочу мешать тебе. — Он кивает в сторону двери, показывая, что действительно имеет это в виду.

— Нет-нет, можешь остаться. Если хочешь, конечно. Ты не обязан, — бормочу я слишком быстро.

Да что со мной такое?

— Тогда договорились, я побуду здесь, — говорит он и присаживается на стул возле письменного стола.

Я думаю, где же сесть мне, и наконец устраиваюсь на краю кровати. Я сижу достаточно далеко от него; теперь вижу, что комната очень просторная.

— Ну, как тебе работается в «Вэнс»? — спрашивает Тревор, постукивая по деревянному столу.

— Мне очень нравится. Намного лучше, чем я могла ожидать. Для меня это действительно работа мечты. Надеюсь, после университета они меня возьмут.

— Ну, думаю, они предложат тебе место гораздо раньше. Кристиану ты очень нравишься — за обедом все только и говорили о той рукописи, которую ты нашла на прошлой неделе. Он говорит, что ты знаешь в этом деле толк, а услышать такую похвалу от него — это серьезно.

— Правда? Он так сказал? — Не могу не улыбнуться, хотя это кажется странным и ненужным, но в то же время меня приободряет.

— Да, а разве иначе он позвал бы тебя на конференцию? Мы едем только вчетвером.

— Вчетвером? — переспрашиваю я.

— Ага. Ты, я, Кристиан и Ким.

— Ой, я не знала, что Ким тоже поедет. — Изо всех сил надеюсь, что мистер Вэнс пригласил меня не только из-за моих отношений с Хардином, сыном его лучшего друга.

— Без нее он и пару дней не продержится, — шутит Тревор. — В смысле, без ее организационных способностей.

Я слегка улыбаюсь.

— Я поняла. А ты почему едешь? — спрашиваю я и тут же мысленно бью себя по голове. — В смысле, почему он берет тебя, ведь ты работаешь в финансовом отделе, разве не так? — пытаюсь объясниться я.

— Ничего, я все понял, вам, издателям, вовсе не нужно, чтобы рядом был ходячий калькулятор. — Он закатывает глаза и смеется, искренне смеется. — Он скоро открывает второй офис в Сиэтле, и мы должны встретиться с потенциальным инвестором. Кроме того, нам надо будет найти подходящее место и заключить наиболее выгодную сделку, а Кимберли убедится, что здание справится с нашим потоком работы.

— Недвижимостью ты тоже занимаешься? — Комната наконец прогрелась, и я разуваюсь и подбираю ноги под себя.

— Нет, не занимаюсь, но хорошо разбираюсь в цифрах, — хвастается Тревор. — В любом случае, мы здорово проведем время. Сиэтл — красивый город. Ты там была?

— Да, это мой любимый город. Хотя я мало где бывала…

— Я тоже. Я ведь из Огайо, так что пока немного повидал. По сравнению с Огайо Сиэтл — прямо как Нью-Йорк.

Я понимаю, что искренне настроена узнать больше о Треворе.

— Почему ты переехал в Вашингтон?

— Ну, моя мама умерла, когда я оканчивал школу, и мне пришлось уехать. Ведь вокруг столько всего интересного, понимаешь? Перед смертью мамы я пообещал, что не проведу всю жизнь в нашем ужасном городишке. А день, когда меня приняли в Центральный вашингтонский университет, был и лучшим и худшим в моей жизни.

— Худшим? — удивляюсь я.

— Она умерла как раз в тот день. Вот ведь совпадение, правда? — Тревор слабо улыбается уголком губ, и это выглядит очень мило.

— Мне так жаль.

— Нет, ничего страшного. Мама была из тех, кому не место на земле. Она была слишком хорошей, понимаешь? Мы, ее семья, провели с ней больше времени, чем заслуживали, и я не стал бы ничего менять, — признается он. Теперь он широко улыбается и кивает мне. — Ну а ты? Долго думаешь оставаться здесь?

— Нет, я всегда хотела переехать в Сиэтл. Но в последнее время думаю, что переберусь даже куда-нибудь подальше, — говорю я.

— Верное решение. Нужно путешествовать и увидеть как можно больше всего. Такая женщина, как ты, не должна прятаться от мира. — Должно быть, он замечает странное выражение моего лица, потому что тут же добавляет: — Извини… я просто имею в виду, что ты столько всего можешь сделать. Уверен, у тебя немало талантов.

Но его слова меня ничуть не задевают. Меня радует, что он назвал меня «женщиной»; всю жизнь я чувствовала себя ребенком, потому что все обходились со мной как с маленькой. Тревор — всего лишь друг, мой новый друг, но я безумно рада, что в этот ужасный день именно он составляет мне компанию.

— Ты уже ужинал? — спрашиваю я.

— Пока нет. Думаю, не заказать ли пиццу — только бы снова не выбираться в эту метель. — Он смеется.

— Может, одну на двоих? — предлагаю я.

— Идет, — соглашается Тревор с такой доброй улыбкой, которую я давно ни у кого не видела.