Двое для трагедии. Том 2

Анна Морион, 2020

Садясь на самолет, Вайпер не знала о том, что отныне ее с Седриком тайна будет раскрыта, и их обоих ждет расплата за их тайную любовь. Содержит нецензурную брань.

Глава 37

После недолгого радостного мига я вспомнила о том, что девушки срочно нуждались в ванной и отдыхе, и взяла себя в руки.

— Пойдемте, нужно помыть вас… Сегодня вы будете дома! — сказала я девушкам и, взяв их за руки, вывела из коридора в холл замка. — Теперь все будет хорошо! Не плачьте! Все уже кончилось! Все позади! — Я не знала, понимали ли они мой несовершенный английский, но надеялась, что да.

Девушки послушно шли за мной и продолжали плакать, наверно, от радости. Они цеплялись за мое платье и прижимались ко мне, будто прося у меня защиты.

Все было словно в тумане: мы зашли в мою комнату, и Сьюзен с Лурдес с громкими криками радости вбежали в ванную. Они вели себя как маленькие дети, впервые увидевшие карусели. Я поспешила за ними. Быстрыми нервными движениями они сорвали с себя одежду, точнее, лохмотья, оставшиеся от нее, обе уселись в огромную ванну и выкрутили краны. Я потрогала воду, и она была настолько горячей, что я мигом одернула руку и поспешила закрутить горячий кран. Испугавшись того, что после длительного сидения в камерах девушки сошли с ума, я решила взять процесс их купания в свои руки.

— Сьюзен, Лурдес, перестаньте! Я сама все сделаю, просто сидите смирно и ничего не трогайте! — строго сказала я им.

В этот проклятый день я абсолютно забыла о себе: были только они — две несчастные, обманутые Грейсоном жертвы, напуганные, голодные и беспомощные.

Тела девушек были покрыты синяками и кровоподтеками, и, вспомнив о том, с какой яростью они бились о железные решетки камер, когда увидели меня, я поняла, что эти раны они оставили на себе сами. Их волосы — грязные, запутанные, срочно нуждались в больших порциях шампуня, а ногти были обломаны и грязны. Бедные создания испытывали такую жажду, что пили воду прямо из ванной, зачерпывая ее своими грязными ладонями.

— Сейчас мы вас искупаем, и вы будете чистыми и красивыми, как раньше! — налив в ванную пену и взяв в руки мочалку, ласково сказала я, отчего девушки тут же заулыбались.

Когда пена взошла, Сьюзен и Лурдес принялись дуть на нее и играть с ней, весело смеясь.

— Сьюзен, возьми мочалку и начинай мыться. — Я протянула ей мочалку, и она начала яростно тереть ей свою кожу.

— А мы пока помоем тебе голову, — сказала я Лурдес. — Только тебе нужно ее намочить.

Лурдес опустила голову под воду, и, когда ее длинные волосы намокли, я налила на них большую порцию шампуня и стала мыть их. Я чувствовала себя ответственной за этих девушек, которые, кроткие и ласковые, наверняка, видели во мне защитницу.

Затем девушки поменялись: я принялась за голову Сьюзен, а Лурдес стала мыть свое тело мочалкой. Вода в ванной стала серой от грязи, и я спустила ее, чтобы теперь вымыть девушек под душем. От горячего пара, стоящего в воздухе, в ванной комнате было очень жарко, и я ужасно вспотела. Мне стало не хватать воздуха — это заставило меня открыть двери.

— Как тебя зовут? — спросила меня Сьюзен, когда я укутывала ее в большое банное полотенце.

— Вайпер, — ответила я, радуясь тому, что она стала потихоньку приходить в себя.

— Можно я почищу зубы? Я не чистила их очень долго, и это причиняет мне жуткий дискомфорт, — сконфужено попросила она.

— Да, и я, можно? — робко спросила Лурдес, уже укутанная в полотенце.

— Конечно! Но у меня только одна зубная щетка, — растерялась я.

— Ничего страшного, мы поделимся, — улыбнулась Сьюзен. — Думаю, Лурдес будет не против!

— Нет, не против! — сказала Лурдес, тоже улыбаясь.

Я дала им свои зубные щетку и пасту, и девушки по очереди почистили зубы. Лурдес чистила зубы тщательно и педантично, в отличие от Сьюзен, которая сделала это довольно быстро и яростно.

Теперь, когда девушки были чистыми, я увидела, насколько красивы они были. К счастью, они уже пришли в себя и разговаривали, как полагается взрослым здравомыслящим людям.

— Вам нужно одеться, — сказала я. — Надеюсь, моя одежда будет вам впору!

Мы вышли из ванной, и, порывшись в чемодане, я достала девушкам по платью. Мое платье было коротковато для Сьюзен, а платье для Лурдес, наоборот — волочилось по полу, из-за ее низкого роста. Обе девушки были очень худыми — это был результат голода и страданий.

— Боюсь, моя обувь будет вам не впору, — задумчиво сказала я, взглянув на голые ступни девушек.

— Не нужно обуви! Спасибо тебе! Ты спасла нас! Что бы мы без тебя делали? — воскликнула Сьюзен, и обе девушки с жаром бросились обнимать меня, а я была очень счастлива оттого, что смогла помочь им.

В этот момент я была рада тому, что попала к Грейсону, иначе, эти девушки умерли бы или были бы убиты им, так и не увидев свободы.

— Мы были самыми последними, кто остался в камерах. И мне было так страшно! — всхлипнула Лурдес.

— Как? Вы были не единственными, кто сидел там? — с ужасом спросила я.

— Нет, были заполнены все камеры! И у меня поначалу стынула кровь от этих криков! Там были даже китаянки или японки, представляешь? — тихо ответила мне Сьюзен. — Он всех нас обманул!

— И где они все? Почему вас только двое? — спросила я, хотя глубоко в душе уже знала ответ: они были мертвы.

— Каждый день к нам приходил его слуга и забирал по пять-шесть девушек: они уходили и больше не возвращались. Я не знаю, где они сейчас и что с ними, но… — Сьюзен горько вздохнула. — Я думаю, что Брэндон убил их.

— Да, он убил их! — тихо повторила ее слова Лурдес.

Мы втроем сели на кровать.

Значит, Грейсон держал здесь много пленниц, а потом убивал их. И он убил бы и Сьюзен с Лурдес, если бы ему не подвернулась я, ставшая его главной мишенью для убийства.

Я посмотрела на девушек, и вдруг мой мозг пронзила безжалостная мысль: вампир не отпустит их. Он не может позволить себе отпустить их, несмотря на их клятвы не рассказывать о нем ни слова.

— Как вы сюда попали? — спросила я, решив выяснить все, что они знали о Брэндоне Грейсоне. Знали ли они о том, что он — вампир? Если нет, у них все же был шанс вырваться на свободу!

Сьюзен нервно рассмеялась.

— Как банально все было! Я познакомилась с ним в Лондоне, на выставке картин современных художников. Как сейчас помню: я увидела его и подумала: «Боже, какой красавец! Возможно ли человеку быть таким прекрасным, как он?», а потом нас представили друг другу общие друзья, и я… Потеряла голову! Я никогда раньше не видела таких красивых мужчин, как он. — Сьюзен со злостью теребила свое платье, и я поняла, что она мысленно ругала и проклинала себя за то, что сделала. — Он сказал мне, что влюблен в меня с первого взгляда, и предложил уехать с ним в его замок, где нас никто не найдет, а ведь я была помолвлена с другим. Сначала я колебалась, и это обидело его. Тогда я передумала и стала умолять его простить меня… И я уехала с ним… А мой жених, мой Кристофер, который любил меня до безумия, наверно, не простил и никогда не простит мне. Какая же я дура!

— И что было, когда вы приехали сюда? — продолжила я свой жестокий допрос, хоть и знала, что причиняла Сьюзен боль, заставляя вновь переживать те страшные минуты.

— Он провел мне экскурсию по замку, а потом сказал, что в его подвале есть кое-что очень интересное… Мы пошли туда, а там! Я была в ужасе! Эти девушки! Эти крики! — Она закрыла лицо ладонями, а ее голос перешел в дрожащее сопрано. — А потом он закрыл меня в камере и я… — Сьюзен замолчала и разразилась рыданиями.

— А ты, Лурдес? — обратилась я к испанке, которая со слезами на глазах слушала рассказ Сьюзен.

— И я тоже, как она, — коротко ответила мне Лурдес. — Но когда я приехала с ним, здесь были его друзья. Будь проклят этот маньяк!

— Вы ничего больше не видели? — допытывалась я, найдя в их горе радость того, что, благодаря их неведению, у меня был аргумент для вампира отпустить их.

— Нет! А что мы могли увидеть? Мы же были заперты в этом хлеву! Подожди… А как ты оказалась здесь? И почему он не посадил тебя в камеру, как всех нас? — тихо спросила Сьюзен, моментально успокоившись и перестав рыдать.

— Так же, как и вы, — усмехнувшись, солгала я, чтобы не беспокоить их души, к тому же, Грейсон слышал каждое наше слово.

— Мы все дуры! — печально сказала Лурдес.

— Но почему он не запер тебя? — настойчиво повторила свой вопрос Сьюзен.

— Не знаю! — пожала плечами я. — Но он отпустит вас.

— А что будет с тобой? — спросила Лурдес, печально глядя на меня своими прекрасными темными глазами.

— Это не важно, — тихо ответила я. — Главное, что вы будете дома.

— Почему ты так защищаешь этого маньяка? — спросила Сьюзен, видимо недовольная моими словами.

— Я не защищаю его… Нет, никогда! Ведь и мне он причинил массу страданий! Просто, если я не останусь, — здесь останетесь вы, потому что Грейсону нужна жертва! — горячо ответила на ее упрек я.

— Почему ты так говоришь? Мы можем уйти все вместе! — с горячностью воскликнула Сьюзен. — Ты не должна жертвовать собой ради нас!

— Поверь, это не жертва. Я сама хочу остаться, — со слезами на глазах солгала я, содрогаясь от собственной лжи. — Вы даже не представляете, что я натворила… Да, я хочу остаться… Мое место здесь.

— Раз это твое решение… Но все это очень печально, — прошептала Сьюзен.

Я не ответила ей, и, подойдя к открытому окну, стала с тоской смотреть вдаль, думая о том, что скоро девушки будут дома, а я останусь здесь. Но я ни капли не завидовала им: я была рада за них, рада тому, что они спасутся. Моя тоска относилась лишь к моей участи.

За окном шел сильный дождь. Такой сильный, что я не могла ничего увидеть из-за его серого покрывала: струны дождя не были ровными и перемещались, меняли направление, хлестали листья деревьев и шумно вздыхали, ударяясь о землю и разлетаясь на тысячи мелких жидких осколков.

— Готовы, красавицы?

Я обернулась: в дверях стоял Грейсон. Прекрасный убийца.

Девушки испуганно вскрикнули, подбежали ко мне и спрятались за моей спиной.

Вампир медленно подошел к нам.

— Вайпер, глупенькая, нельзя быть такой сердобольной, — сказал мне Брэндон, усмехаясь неприятной кривой усмешкой.

— Я чувствую себя ответственной за них! — ответила я на его выпад.

— Каждый несет ответственность только за себя, — парировал он.

— Ты никогда этого не поймешь! — тихо сказала я.

В моем горле застряли тысячи ругательств, насмешек и язвительных замечаний в адрес Грейсона — он был мне отвратителен как никогда. Он насмехался над нами, смертными, но сам представлял собой истинное чудовище. Но я проглотила ругательства, помня о том, что он обещал отпустить девушек, а значит, нельзя было злить его.

— Ты права, я никогда не пойму этой слабости. — Грейсон презрительно улыбнулся, и по его тону я поняла, что он имел в виду любовь Седрика ко мне. Затем Грейсон сел на кровать и не спускал с нас глаз. — Какая картина! Три несовершенства прижимаются друг к другу, а их глаза блестят от страха и ненависти ко мне! — усмехнулся он.

— Ты отпустишь их? — спросила я, переходя на чешский язык, чтобы девушки не пугались нашего откровенного разговора.

— Я обещал тебе. Если хочешь, пусть идут прямо сейчас — последовал его ответ на чешском. — Но и ты кое-что мне обещала.

— Я? — искренне удивилась я.

— Да, а ты уже не помнишь об этом? — с улыбкой спросил он. — Пойдем в другую комнату, нам нужно поговорить.

Меня охватила дрожь.

«Господи, что ему от меня нужно?» — с ужасом подумала я.

— Да, конечно, — все же, ответила я, совершенно не понимая, о чем он хотел поговорить, но соглашаясь, чтобы он не передумал отпустить девушек.

Грейсон встал с кровати и, приятно улыбаясь, протянул мне руку.

Я вложила в ладонь вампира свою, и мы вышли из комнаты и направились вперед по длинному коридору. Меня охватило сильное волнение — неизвестность пугала меня: Грейсон был великолепным актером, и его слова о необходимости поговорить могли означать все, что угодно.

Наконец, вампир довел меня до конца коридора, открыл передо мной дверь комнаты, втолкнул меня в нее, вошел сам и закрыл за собой дверь. Грейсон подошел к окну.

— Удивительный день, не так ли? Буря эмоций! — весело сказал он, глядя в окно. — Подойди ко мне.

Я тут же исполнила его приказ.

— Ты хочешь поговорить об этом? — недоверчиво спросила я, встав рядом с ним.

Грейсон взглянул на меня. Его лицо было ужасно строгим.

— Конечно, нет, глупышка. — Он схватил меня за волосы и притянул к себе, заставляя смотреть в его лицо. — Так что ты обещала? — строго спросил он.

Я ошеломленно схватила его за руку, которой он тянул мои волосы.

— Мне больно! — крикнула я.

Слезы потоком хлынули из моих глаз: он причинял мне такую сильную боль, что казалось, я чувствовала, как рвалась кожа на моей голове.

— Что ты мне обещала? — повторил он, повысив голос.

Мой разум стал лихорадочно вспоминать, о чем просил меня этот садист, и что я могла обещать ему.

— Я обещала… Промыть царапины? — неуверенно спросила я, надеясь, что это именно то, что он хотел от меня услышать.

— Ты сделала это?

— Я не успела… — Из моего горла вырвался крик боли: вампир так сильно дернул мои волосы, что мне показалось, будто он вырвал половину их.

— Не успела. Какая жалость! Очень жаль, Вайпер, очень жаль!

— Я сделаю это прямо сейчас! — взмолилась я.

— Ты разочаровала меня. Я сделал тебе подарок, а ты плюнула мне в лицо! Может, вернуть этих девчонок обратно в их уютные камеры?

— Пожалуйста, Брэндон, нет! Умоляю тебя!

— Глупая девчонка, ты думаешь, что будешь нужна мне с грязной кровью? Они могли заразить тебя чем-нибудь, и я попросил тебя промыть твои царапины. — Вкрадчивый голос Грейсона был еще страшнее, чем его действия.

— Умоляю тебя… Я не успела… Но, если хочешь, я сделаю это прямо сейчас…

— Да, Вайпер, хочу! И давай договоримся исполнять свои обещания: в следующий раз я не буду так добр!

— Да, конечно! Как скажешь!

Вампир отпустил мои волосы, и я тут же провела по ним ладонями, чтобы убедиться в том, что он не вырвал их. К счастью, они были на месте. Но его вспышка злости очень напугала меня, и теперь я ужасно боялась того, что он вновь закроет Лурдес и Сьюзен в камерах.

— Быстро промыла свои проклятые царапины! — строго приказал мне Грейсон, кивком головы указав на столик, на котором я увидела нужные медикаменты.

Я принялась молча обрабатывать свои царапины.

— Тщательнее! И перестань реветь!

Я с силой сжала зубы, и, наконец, тщательно промыв царапины, со страхом посмотрела на вампира, не зная, что делать дальше.

Все это время он наблюдал за мной, а теперь, взяв бинт и схватив мою руку, начал туго забинтовывать покрытое царапинами место.

Грейсон так беспокоился о моей крови! Он даже собственноручно перевязывал мою руку! Как же заботливо он ухаживал за тем, что ему было от меня нужно — чистотой моей крови!

— Успокоилась? — мрачно спросил Грейсон, окончив свою работу.

— Да. Я просто испугалась, — тихо ответила ему я.

— Надеюсь, ты усвоила урок?

— Да. Но ведь ты отпустишь их?

— В отличие от тебя, я всегда исполняю свои обещания, — сказал он, улыбаясь так мило, словно ничего не произошло, будто не он сорвал на мне свою злость.

Мы направились обратно в комнату, где нас ждали Лурдес и Сьюзен. Как только мы вошли, девушки боязливо прижались к подоконнику. Я подошла к ним, желая успокоить их.

— Ты плакала? Что он с тобой сделал? — прошептала Лурдес, а Сьюзен поморщилась, посмотрев на мое заплаканное, красное от слез лицо.

— Все хорошо, скоро вы будете дома, — сказала я им, а потом обратилась, по-чешски, к Грейсону. — Теперь ты отпустишь их?

— Что ты спросила? — шепотом осведомилась у меня Сьюзен, но я решила не отвечать ей.

Слова Брэндона о том, что он всегда исполняет свои обещания, подбодрили меня.

— Они поклялись, что ничего не расскажут о тебе, — напомнила я вампиру.

— Конечно, нет, — усмехнулся он. — Но ты, действительно, хочешь, чтобы я отпустил их? Разве тебе неприятна их компания?

— Пожалуйста, Брэндон! Будь милосерден! — вырвалось у меня.

Грейсон вдруг широко улыбнулся.

— Милосерден… Какое красивое слово. Но, раз таково твое желание, — я исполню его. Ты точно не пожалеешь об этом?

— Никогда! — твердо ответила я.

— Тогда прошу всех на выход! Жду вас на крыльце, — Грейсон усмехнулся и быстро вышел из комнаты.

Сьюзен, Лурдес и я быстро пошли за ним.

Вдруг он пропал: я увидела лишь его тень, скользнувшую вниз по лестнице.

Взявшись за руки, девушки и я вышли на крыльцо.

Грейсон стоял к нам спиной и смотрел на парк.

Дождь лил, не переставая, — он превратился в настоящий ливень, и я невольно подумала о том, почему вампир настаивал на том, чтобы девушки ушли прямо сейчас. Да и как они уйдут? Каким способом он собирается доставить их в город?

— Вайпер, подойди ко мне, — услышала я голос Грейсона.

Я робко выполнила его приказ.

— Прекрасная погода, не находишь? — спросил он, не оборачиваясь ко мне и не обращая внимания на девушек.

— Я люблю дождь, но мне кажется, что в такую погоду лучше сидеть дома и пить горячий чай с лимоном, — честно ответила ему я. — Брэндон, я подумала… Может, они уйдут позже, когда пройдет дождь? Смотри, какой ливень! Как они смогут добраться до города?

— Нет, Вайпер, ты ведь так хотела, чтобы я немедленно их отпустил. И именно это я сейчас и сделаю. — Вампир сказал это таким тоном, что я сразу поняла смысл его фразы: «Не умничай, иначе, я вообще их не отпущу. Или сейчас или никогда». — Знаешь, один раз Седрик был у меня в гостях, — пристально взглянув на меня, сказал он.

— Седрик? У тебя? — Я не могла поверить в это.

Что могло быть общего у Седрика и этого безжалостного садиста?

— Вижу, тебя это удивляет, но я расскажу тебе: он принимал участие в одном развлечении, моем любимом, а хотя, нет, он сразу уехал. Но его брат частенько балуется вместе со мной. Хочешь узнать чем?

— Чем? — тихо ответила я.

— Черт, я ведь обещал тебе сюрприз! Как раз пришло время отпускать твоих новоявленных подружек, — веселым тоном сказал на это Грейсон.

Он пошел к девушкам. Я сделала то же самое.

Девушки стояли, крепко взявшись за руки, и с боязнью смотрели на вампира. Особенно была напугана Лурдес: ее подбородок дрожал.

— Очень мило, что ты позаботилась о них и дала им свою одежду, но она им не понадобится, — по-чешски, сказал мне Брэндон.

— Как это? — так же прошептала я. — Они ведь…

— Они уйдут отсюда обнаженными.

Я молча смотрела на него, не понимая, шутит он или нет.

«Он хочет, чтобы они шли в город без одежды? Как он себе это представляет? Зачем он так издевается над ними?! Нет, у него явное расстройство психики!»» — пронеслось в моей голове.

— Раздевайтесь, — вновь перейдя на английский, приказал девушкам Грейсон.

Они непонимающе смотрели на меня.

Но я не смогла ничего сказать им и опустила взгляд в пол.

— Это обязательно? — испуганно спросила Сьюзен.

— Или вы раздеваетесь и уходите прямо сейчас, или не уйдете отсюда никогда. Как по мне, оба варианта просто замечательны, — спокойно ответил ей Грейсон, будто для него это было самым обычным делом. Но в его спокойном голосе слышалась сталь.

— Лучше сделайте это! — тихо воскликнула я, испугавшись, что сейчас, из-за их упрямства и стыдливости, он не отпустит их. — Вы набредете на какую-нибудь деревню или встретите хороших людей… И вы будете на свободе!

«Пусть лучше они пойдут нагими, но обретут свободу! Ведь найдутся добрые люди, которые помогут им!» — Я горячо верила в это.

Услышав мои слова, девушки еще недолго колебались, а потом, с глазами полными слез, стали медленно снимать с себя платья. Лурдес заплакала. И, когда они уже полностью были обнажены, то стыдливо попытались прикрыть свою наготу руками.

Мое сердце обливалось кровью, но я ничем не могла им помочь. Я представляла, каким унижением был для них этот приказ Грейсона, но не смела сказать вампиру ни слова.

— Вот и пришло время расставания! — улыбнулся Грейсон. — Уходите, пока я не передумал. — Он достал из кармана брелок и нажал на одну из кнопок. — Ворота открыты.

Я быстро обняла девушек и шепнула каждой: «Беги, как можно быстрее!».

Девушки медленно спустились по лестнице и оказались под яростным ливнем.

Нагие, под холодным ливнем, они должны были дойти до города! А ведь до него даже ехать было долго! Бедные, бедные мученицы!

— Бегите! Бегите! — крикнула я им, недовольная их несмелыми движениями. — Бегите отсюда, как можно быстрей!

Девушки быстро побежали к открытым воротам, что были выходом из этого королевства ужаса. Я наблюдала за ними, пока они не скрылись с глаз, и, когда их силуэты растаяли в дожде, я с облегченьем вздохнула.

— Спасибо… — тихо сказала я, посмотрев на вампира. — Ты поступил очень благородно.

Но, к моему изумлению, он рассмеялся мне в лицо. Его смех — жуткий и насмешливый, заставил меня задрожать.

— Ты действительно так считаешь? Что ж, пора показать тебе вторую часть моего любимого развлечения! — мрачно сказал он, и его глаза стали такими страшными, что я задрожала. — Как ты и просила, я отпустил их, но теперь у меня есть полное право на их убийство! Ты ведь не просила не убивать их, а только отпустить!

— Нет! — вырвался у меня крик ужаса.

— А ты думала, я отпущу их живыми? — Вампир злорадно улыбнулся, спустился по лестнице и исчез в дожде.

— Нет, Брэндон! Не делай этого! Оставь их в покое! Умоляю! — крикнула я ему вслед, но он уже исчез из поля моего зрения.

«Он убьет их!» — пронеслось у меня в голове и я, без раздумий бросившись вниз по лестнице, побежала за ним. Я бежала по грязи и лужам, дождь бил меня по лицу, застилал мои глаза и настолько промочил мое платье, что оно превратилось в тяжелый мокрый мешок, прилипший к телу и ногам и мешавший бежать.

— Брэндон! Не смей! Оставь их! Дай им уйти! — истошно кричала я, в надежде остановить его ужасные планы. Вскоре я оказалась в лесу, и мои ступни утопали в грязевых потоках и мерзкой земляной каше. Вода стекала с меня ручьем, волосы намокли и превратились в отвратительную липкую массу, словно нарочно закрывающую мне глаза. Я не знала, куда бежать: лес казался мне огромным и неприветливым. Струи ливня били зеленые листья на деревьях, и те издавали приглушенный тихий звук барабанной дроби. В правом боку закололо, и я невольно остановилась, чтобы дать себе несколько секунд отдыха. Я оглядывалась по сторонам, ища девушек и вампира, но они словно исчезли. Мне не осталось ничего другого, как побежать дальше, но не так быстро, как прежде — мой бок ныл, так как раньше я никогда не бегала так много и так быстро. Я бежала в чашу леса и вдруг споткнулась о что-то, лежавшее на земле, и полетела лицом в грязь, но у меня не было роскоши мешкать, и, быстро поднявшись на ноги, я побежала дальше, покрытая грязью с головы до ног. Но меня вдруг охватило странное чувство невыносимой тревоги.

О что я могла споткнуться? Это «что-то» было довольно мягким, длинным, и это точно не могла быть упавшая ветвь.

Я резко остановилась и взглянула назад: на земле, наполовину утонув в грязи, лежало человеческое тело. У меня отнялось дыхание. Быстро вернувшись к телу, я несмело остановилась в нескольких шагах от него.

— Нет! — вырвался у меня истошный вопль: там, в грязи, лежала Лурдес. — Лурдес! Проснись, Лурдес! — бросившись к ней и с силой встряхивая ее, закричала я.

Но она не двигалась. Она была мертва. В ее красивых широко открытых глазах застыл ужас, а на шее зияли две большие красные точки. Лицо девушки было почти белым: она была обескровлена.

Грейсон убил ее. Он выпил ее кровь.

Мои глаза наполнились слезами, и все вокруг стало расплываться. В голове был сплошной туман. Тело отказывалось подчиняться мне, и я сидела на коленях перед мертвой девушкой и, будто загипнотизированная ее смертью, тихо плакала и смотрела на ее бледное мертвое лицо. Мой разум не желал принимать эту реальность. Я не могла поверить в то, что Лурдес была мертва и больше никогда не встанет и не заговорит со мной.

Вдруг рядом со мной, обрызгав меня фонтаном брызг, упал какой-то тяжелый предмет. Я машинально взглянула в сторону и увидела Сьюзен. Она не шевелилась. Она тоже была мертва. Тихо вскрикнув от ужаса и подняв взгляд, я увидела Грейсона: он стоял совсем близко ко мне и улыбался. Его губы и зубы были алыми от выпитой им крови, однако, на его насквозь промокшем костюме не было ни единого ее пятна.

«Теперь моя очередь. Он убьет меня» — пронеслось в моем разуме, и я провалилась в темноту.

Перед моими глазами пролетали отрывочные сцены, меняющиеся, как кадры фильма ужасов: Лурдес бежит по полю, ее черные волосы намокли и прилипли к спине. Ее синее платье путается в ее ногах. Вдруг, из плотной стены дождя, словно черная тень, перед девушкой появляется Грейсон и впивается в ее шею. Из ее раскрытого рта не выходит ни звука — она не успевает даже вскрикнуть. Лурдес обессилено падает, но вампир крепко прижимает ее к себе и продолжает пить ее кровь, а затем, насытившись, грубо бросает в грязь ее уже мертвое тело. Через миг кадр сменился: бегущая Сьюзен оглядывается по сторонам, она боится за собой погони, и со всего разбега попадает прямо в смертельные объятья вампира. Грейсон выпивает ее кровь, а потом поднимает на руки ее белый труп и несет его в пелену дождя. Белая худая рука Сьюзен качается при его шагах, как маятник. И, в конце этого фильма, передо мной огромным кадром встали мертвые глаза Лурдес — прекрасные, огромные черные глаза. В них отражался дождь, силуэт Грейсона и застывшее удивление, будто вопрос, оставшийся без ответа уже навсегда: «За что?».

Я резко открыла глаза и увидела себя лежащей на меховой шкуре перед большим горящим камином.

Было тепло. Дрова в камине, объятые огнем, уютно потрескивали.

Мое платье и волосы были сухими, и я поняла, что провела без сознания несколько часов, а может, больше. Мое тело, лицо, платье, волосы — все было покрыто засохшей грязью.

«Где я? Как я здесь оказалась?» — невольно подумала я, и, оглянувшись вокруг, увидела Грейсона, сидевшего в черном кресле и смотрящего на огонь. Нас отделял всего один метр, или даже меньше — я почти лежала у его ног. Вампир был одет в новый чистый сухой костюм. Увидев, что я пришла в себя, он улыбнулся мне чарующей белозубой улыбкой.

Его улыбка заставила меня отвернуться к камину и бессильно упасть на меховую шкуру.

— Убей меня, пожалуйста, — тихо попросила я вампира. У меня больше не было сил терпеть смерть, которую он сеял вокруг.

— Не терпится умереть? — насмешливо спросил он.

— Я не хочу жить. Зачем я тебя?

— Думаю, я уже успел привыкнуть к тебе. Знаешь, как вы, люди, привыкаете к собаке? К тому же, без тебя мне будет скучно. Ты будешь моим развлечением.

— Ненавижу тебя! — с ненавистью прошептала я, и мои глаза прожгли горячие слезы безысходности.

— Ненавидь! Твоя любовь мне точно не нужна! — рассмеялся на это вампир.