Двое для трагедии

Анна Морион, 2020

Два тома в одной книге. 21 век. Прага. Могущественный вампирский клан Морганов является скрытым хозяином города. О том, что Морганы – не люди, неизвестно никому, ведь они усердно и ловко скрывают свою тайну. Седрик Морган – один из них. Он не только наблюдатель и мыслитель, но еще и студент Карлового университета, в котором все считают его заносчивым и угрюмым отшельником. Еще бы! Седрик не общается со смертными, потому что презирает их. Для него они – только пища. За почти 300 лет его жизнь не имела особых волнений и забот. Но все изменилось в один октябрьский день, и в жизни Седрика появляется подопечная-смертная, которая, против своей воли, пробудила в нем новые, совершенно неизвестные ему ранее чувства. Содержит нецензурную брань.

Глава 15

Время летело незаметно, и я не замечала ни холода, пришедшего в этом году так поздно, ни сырости, что пробиралась сквозь одежду и стояла в воздухе, ни даже солнечных дней, которые теперь были большой редкостью и одинокими для меня. Седрик сказал, что его глаза плохо выносят солнечные дни, поэтому, когда они наступали, мы не виделись, но тогда мы часами общались по телефону и разговаривали о многих вещах, не замечая времени.

Прошло уже больше месяца с момента, как мы с Седриком стали встречаться, и теперь меня не волновали ни злые взгляды Юлии, ни насмешки однокурсников, которые продолжали наблюдать за нами с Седриком, будто ожидая, когда он бросит меня.

Седрик был для меня всем: моим другом, моей любовью и моим миром. Я рассказывала ему о своих переживаниях, мыслях, мнениях, а он учил меня быть сильнее. И я стала сильнее: во мне будто появился стержень, помогающий мне противостоять реальности и насмешкам. Мне стало плевать на них, ведь мой возлюбленный заслонял собой все неприятное, что окружало меня.

Мы занимались физикой в библиотеке почти каждый день, и Седрик был решителен и настойчив в обучении меня: когда я предлагала ему потратить эти часы на прогулку, он твердо настаивал на том, что мы должны заниматься. Он руководил моей учебой, и я была рада и благодарна ему за то, что он заставлял меня учить физику, не отступаясь от своего слова, ведь мысль о том, что я могла провалить стипендию от гранта, ввергала меня в ужас. Седрик был настоящим преподавателем: когда я отвлекалась и пыталась переключиться на нейтральную от физики тему, он мягко одергивал меня. Каждые полчаса он давал мне перерыв на пять минут, и тогда я извинялась за свое поведение и за то, что мешаю ему объяснять материал, а он извинялся за то, что был чересчур строг ко мне.

Седрик был странным, даже более чем странным, но я любила его и принимала эту странность как должное, ведь мой возлюбленный — необычный человек. Я не чувствовала ни малейшей обиды на него, когда он вдруг срывался с нашего свидания после того, как кто-то звонил ему и он разговаривал по телефону в двадцати метрах от меня. Я знала, что ему самому было тяжело расставаться со мной в таких обстоятельствах.

До экзаменов осталась неделя. Помощь Седрика была для меня манной небесной, и я мысленно благодарила ректора за его экспериментальную программу. Но я не могла отделаться от мысли о том, что буду делать, если вдруг получу низкий балл. Тогда, прощай стипендия и здравствуй работа по ночам! Я уже разыскала кафе, где требовались официантки, так, на всякий случай, потому что, если меня лишат стипендии гранта, признаваться в этом родителям я не буду, — они будут волноваться и жить в постоянном стрессе. Только этого еще не хватало!

Наступила зимняя сессия. Я удачно сдала все предметы на отлично, и теперь впереди маячил последний страшный экзамен по физике. Перед экзаменом Седрик опросил меня на знание теории и решение задач, законов, имен и дат, и после сказал, что я не допустила ни единой ошибки.

— Я не смогла бы сделать это без тебя! — вырвалось у меня. — Я так благодарна тебе!

— Меня не за что благодарить — я всего лишь подтолкнул тебя. — Седрик улыбнулся удивленной улыбкой.

— Не скромничай, я все равно тебе благодарна!

— Лучше поблагодари ректора — это его идея! — рассмеялся Седрик.

— Я делала это уже тысячу раз! Мысленно! Но, знаешь, никогда не думала о том, что буду когда-нибудь ему за что-то благодарна, ведь… — Я запнулась, вспомнив, как дурацкая экспериментальная программа ректора свела нас с Седриком за одним столом в библиотеке.

— Ведь?

— Ведь тогда мы бы с тобой не встретились. Я была бы для тебя всего лишь тенью, а ты для меня эгоистом, — улыбнувшись, продолжила я.

Он взял мои руки в свои.

— Поверь, если бы ректору не стукнула в голову эта программа, и, если бы даже он не устроил для всех такой сюрприз, я все равно познакомился бы с тобой, — серьезно сказал Седрик. — Я был просто очарован тобой на мосту, а потом мельком увидел, как ты выходила из университета, и я был в замешательстве оттого, что отчаянно хотел узнать, кто ты, черт возьми, такая, и почему ты так заинтриговала меня. Я полюбил тебя еще до того, как мы вообще начали разговаривать друг с другом, прежде нашей встречи в библиотеке.

— На Нусельском мосту? — удивилась я. — Но ты ведь не знал, кто я, и даже не увидел меня! Ты стоял слишком далеко, и я видела лишь твой силуэт!

— Возможно, ты не помнишь, но в тот вечер ты стояла близко к фонарю, — объяснил Седрик. — К тому же, у меня очень хорошее зрение.

Но я точно помнила, что это было не так: я никогда не становлюсь у фонарей — они мешают мне созерцать город. Открыв рот, я уже хотела, было ответить Седрику, но вдруг громом среди ясного неба зазвонил мой телефон — его противная мелодия ударила по ушам.

— Тебе не мешало бы сменить телефон, — усмехнувшись, сказал Седрик.

Его слова ужасно смутили меня. Мне вдруг стало ужасно стыдно за свою несостоятельность приобрести новый, более современный телефон. Я почувствовала себя оборванкой рядом с принцем. Конечно, я понимала, что Седрик всего лишь пошутил, но мне стало даже не обидно, а больно от его шутки.

Не знаю, что отразилось на моем лице, но Седрик тут же схватил мою ладонь и поцеловал ее.

— Прости меня, я сказал, не подумав, — произнес он. Он выглядел смущенным. — Прости меня, я дурак…

— Ничего страшного! — Я попыталась отшутиться. — Ты не обидел меня, нет! Эта мелодия и, правда, очень действует на нервы!

— Прости, но я знаю, что это было бестактно с моей стороны, — еще раз извинился он, не отпуская моей руки.

Увидев неподдельную искренность на лице Седрика, я улыбнулась широкой улыбкой. Он был так мил!

— Ты преувеличиваешь! Поверь мне, я ни капли не обижена! Прости, но мне нужно ответить на звонок.

Седрик молча отпустил мою руку, но продолжал сидеть с расстроенным выражением лица, наверняка, злясь на себя из-за своей неловкой шутки.

Достав из сумки телефон, я слегка нахмурилась: как не вовремя!

— Алло, привет мам! — сказала я в трубку, стараясь говорить тихо, чтобы не беспокоить других студентов своей болтовней.

Седрик деликатно кашлянул и, со словами: «Мне нужно отойти на минуту», направился к туалету, находившемуся на другом конце огромного библиотечного зала.

— Привет, солнышко. Почему так долго не отвечала? — спросила мама.

— Прости, я была немного занята, — ответила я.

— Но теперь ты освободилась? Как твоя сессия? Ты так долго не звонила, что мы с отцом уже успели разволноваться!

— Мам, я не звонила, потому что… У меня кончились деньги на счету, и я все еще не пополнила его, — понизив голос, тихо сказала я, радуясь тому, что Седрика не оказалось рядом в этот стыдный для меня момент.

— У тебя проблемы с деньгами? Давай я вышлю на твою карточку, только отцу надо сказать…

— Нет, нет, мама, все нормально, не нужно ничего высылать! Не беспокойся ты так! У меня все в порядке с деньгами, просто нет лишних, чтобы пополнить счет. Не волнуйся, я не голодаю!

— Но, детка, давай я, все-таки, немного вышлю! Я как раз получила аванс! — настаивала мама.

— Не нужно, мама! — немного жестким тоном сказала я, слегка раздраженная ее настойчивостью.

— Вайпер, не волнуйся, у нас есть возможность…

— Прекрати, пожалуйста! — Я была просто обескуражена. — Не нужно мне ничего высылать, у меня хватает денег!

— Ну, как скажете, барышня. Но, если что, звони или напиши сообщение, хорошо?

— Хорошо, — солгала я, зная, что все равно никогда не позвоню и не напишу по этому поводу.

— Как экзамены?

— О, все идет отлично! На данный момент все предметы сданы на высший бал! Завтра будет физика, но я уверена, что сдам хорошо.

Краем глаза я увидела Седрика: он одиноко стоял у большого окна и смотрел на улицу. Мне стало неловко оттого, что ему пришлось отойти и ждать, пока я закончу разговор.

— Послушай, не посчитай за грубость, но я не могу долго разговаривать, — поспешила сказала я маме, желая отделаться от ее звонка.

— Почему?

— Я не одна, — коротко ответила я.

— А с кем? — после короткой паузы спросила мама.

— Со своим парнем, — тихо ответила я.

Как я и думала, только услышав о том, что у меня появился парень, мама тут же принялась расспрашивать меня о нем: кто он, сколько ему лет, где мы познакомились, и почему я раньше не сказала ей о том, что начала встречаться с парнем? Ведь это так важно!

— Я расскажу тебе обо всем, но не сейчас, хорошо? — пообещала я.

Обычно, я делилась с родителями всем, но в этот раз мне казалось неприличным то, что я болтала по телефону, а мой возлюбленный не знал, куда ему деться.

— Он тебе нравится?

— Я люблю его. Это все! Больше я ничего пока не скажу!

— Не сердись, мне просто любопытно. Ты ведь приедешь домой? Мы с отцом тебя заждались.

Я прикусила губу: как я могла забыть о том, что в конце декабря, я всегда приезжала домой в Брно на две недели рождественских каникул?

Обычно сессия наступала в январе, а до двадцатых чисел декабря все еще тянулись будние лекционные дни. Однако, в этом году, благодаря все тому же ректору, который все так же продолжал ставить эксперименты на нас, студентах, экзамены перенесли на декабрь, до рождественских каникул. После последнего экзамена мне нужно было ехать в Брно, к родителям. Но как же Седрик? Мысль о том, что нам придется расстаться на некоторое время, приводила меня в отчаяние.

— Мам, я думаю, что… — начала я, было, желая сказать матери, что не смогу приехать, как вдруг она перебила меня.

— Приезжай со своим парнем, заодно мы с ним познакомимся! — сказала мама, словно прочитав мои мысли.

— Что? — переспросила я, не веря своим ушам.

— Приезжай со своим парнем! Как его зовут?

— Седрик.

— Седрик… Это не чешское имя. Кто он?

— Мама! — предостерегающе сказала я.

— Ладно, молчу! Мы с отцом будем рады познакомиться с ним. Ты не против?

— Вообще-то, не знаю… Он ничего не обязан.

— Я настаиваю.

Настойчивый голос матери немного напугал меня.

— Хорошо, я попробую, но ничего не обещаю! — сдалась я.

— Вот и прекрасно! Тогда мы ждем вас! Обоих! Ладно, не буду мешать. Позвони, когда сможешь.

— Конечно, мам.

— Люблю тебя. Пока.

— Пока.

Я отключила телефон, положила его в сумку и подошла к Седрику.

— Седрик… — Я взяла его за руку, не зная, с чего начать. Его руки всегда были очень холодными, и я как-то спросила его почему, а он ответил, что у него какая-то неопасная болезнь крови.

Седрик улыбнулся и обнял меня за талию. Я тут же просияла от счастья.

Но как сказать ему? Нельзя же просто: «Мои родители настаивают, чтобы ты приехал со мной» или «Мои родители хотят с тобой познакомиться». Это звучит так навязывающее грубо!

— Седрик, — еще раз сказала я, — у тебя уже есть планы на рождественские каникулы?

***

Когда я отошел, чтобы предоставить Вайпер возможность спокойно поговорить с ее матерью, то мысленно ругал себя за то, что обидел ее. Меня не обманули ее нарочно веселые слова, потому что я видел, как изменилось ее лицо, когда я так, по-дурацки, пошутил: на нем отразилась боль.

Черт, почему я не подумал, прежде чем открыть свой рот?!

Я никогда не замечал того, что мы с Вайпер находились на разных ступенях социальной лестницы. Мне никогда не приходило в голову это отличие между нами, такое существенное в людском мире — ведь я люблю ее, а на все остальное мне плевать. Я никогда не задумывался о том, где Вайпер берет деньги на жизнь, и о том, что я — богат, а она — бедна по меркам общества.

Какой я идиот! Я говорил ей, что я — не эгоист, но именно им я и являлся! Я шел по жизни слепо, никогда не задумываясь о деньгах: на моих счетах в банках была астрономическая сумма, которая постоянно пополнялась. Все мои желания сразу осуществлялись: захотел новый телефон? Только выбери какой! Новый автомобиль? Пожалуйста, не проблема! Я даже никогда не спрашивал цену, а просто брал то, что мне нравилось.

Глупец. Слепой дурак, привыкший к своему богатству и никогда даже не задумывающийся о том, как живут другие. Как живут смертные. Как живет моя Вайпер. Она слишком горда. Горда настолько, что никогда не попросит у меня денег и не примет их, даже если я буду сильно настаивать.

И я обидел ее. Вероятно, она подумала, что я презираю ее бедность, но я никогда даже не думал об этом.

С такими горькими мыслями я стоял у окна и смотрел во двор. В отражении, на стекле, я видел, как Вайпер взглянула в мою сторону, нахмурилась и выглядела весьма недовольной. Она и не подозревала о том, что я мог слышать ее разговор с матерью. Ее мать хотела помочь ей деньгами, но Вайпер твердо отказалась. Ее гордость, стойкость и уверенность себе, ее желание не беспокоить финансовыми вопросами своих родителей поразили меня. Я стал размышлять о том, как бы помочь Вайпер и при этом не уязвить ее гордость. Я — богат, и все что принадлежит мне — принадлежит ей.

Мои мысли и раздумья не мешали мне подслушивать ее разговор с матерью.

«Приезжай со своим парнем» — услышал я, а затем — возмущенный ответ Вайпер.

К концу их разговора я понял, в какое неловкое положение поставила ее мать.

Но, к счастью для нас обоих, я был только за, поэтому, когда Вайпер спросила меня о том, есть ли у меня планы на свободные недели, я улыбнулся.

— Я еще ничего не планировал, — ответил я. — Но я хотел бы провести их с тобой.

Вайпер смущенно улыбнулась.

— Я тоже. Но, ты знаешь, я совсем забыла о том, что должна ехать домой. Но моя мама пригласила тебя к нам в гости, в Брно.

— К вам в гости? — переспросил я, приятно поражаясь тому, как ловко она заменила повелительный приказ ее матери предложением погостить.

— Да, понимаешь… — Вайпер взволнованно теребила рукав моей куртки и мило покраснела еще больше.

Я терпеливо ждал, притворяясь, что впервые слышу об этом, но, увидев ее смущение, решил прийти ей на помощь.

— Она хочет познакомиться со мной, — улыбнулся я.

Вайпер кивнула.

— Я думаю, это правильно: родители должны знать, с кем встречается их единственная любимая дочь, — спокойным тоном сказал я. — И я понимаю их желание посмотреть на парня, который любит их дочурку и которого любит она, чтобы убедиться в том, что я — не негодяй какой-нибудь.

Она улыбнулась так искренне, что мне захотелось тут же поцеловать ее. И я поцеловал. Вайпер шутливо стукнула меня по плечу.

— Седрик, мы же не одни! — смеясь, сказала она.

И, правда: за нами наблюдали восемь пар любопытных глаз.

— Мне все равно, пусть смотрят и завидуют мне, — сказал я и поцеловал ее еще раз.

— Та-а-ак! Молодые люди, целоваться идите на улицу, а здесь библиотека — храм знаний! — вдруг услышали мы недовольный голос пожилой библиотекарши.

Мы тихо рассмеялись и, быстро забрав свою одежду, весело сбежали из университета.

Взявшись за руки, мы направились на наш любимый мост. К счастью, зима в этом году была довольно пасмурной, и мы, вампиры не очень-то волновались из-за солнца.

— Седрик, ты опять в кожаной куртке! — вдруг недовольно сказала Вайпер, одетая в теплое черное пальто, в котором я видел ее в первый раз на мосту. — Тебе нужно теплее одеваться, иначе, ты заболеешь! На дворе зима, а ты даже не застегиваешься!

Я тут же застегнул куртку: несмотря на то, что я не мог чувствовать ни тепла, ни холода, как и все вампиры, мне приходилось выполнять меры предосторожности, чтобы смертные не слишком удивлялись моему виду. Тем более, я не хотел, чтобы Вайпер беспокоилась обо мне.

— Поверь, по сравнению с английской зимой, здешняя зима — просто лето на курорте, — шутливо сказал я.

— Ах, да, совсем забыла о том, что ты — наполовину англичанин, — усмехнулась Вайпер. — Но это тебя не оправдывает! Тебе нужно теплее одеваться, если ты не хочешь потом лежать в постели и не видеть меня все время твоей болезни! И я буду жутко волноваться за тебя!

Вайпер стала надевать шарф и вновь недовольно воскликнула: «Ты даже без шарфа!».

— Обещаю, что завтра приду в теплом пальто, — сдался я, тронутый ее волнением за мое здоровье.

— Ты собираешься идти со мной на экзамен? — удивилась Вайпер.

— Конечно. Я буду стоять в коридоре и мысленно тебя поддерживать. А потом мы отметим твою сдачу в каком-нибудь уютном кафе.

— Я не хочу, чтобы ты платил за меня, — серьезно сказала она.

— Вайпер, деньги — это всего лишь бумага. А ты — мое все, неужели ты думаешь, что я придаю хоть какое-то значение моей обеспеченности? Ты — моя девушка, и я люблю тебя. Пожалуйста, прекрати отталкивать мою заботу о тебе, — тоже серьезно сказал я.

— Я обижаю тебя этим? — гордо приподняв подбородок, спросила Вайпер.

— Да, — прямо ответил я. — Но давай не будем ссориться из-за пустяков.

— Давай вообще не будем ссориться, — тихо сказала Вайпер. — Если тебе хочется платить за меня, то делай, как считаешь нужным… Но мне все равно неловко!

— А мне неловко, когда ты отказываешься от моей заботы, — мягко произнес я и обнял ее. — Я хочу, чтобы ты забыла свое предубеждение насчет денег: они ничего для меня не значат, а ты — значишь все.

Вайпер молчала, но ее лоб все еще прорезали морщины.

— Хорошо — прошептала она. — И я тоже люблю тебя. Очень сильно.

Вайпер прильнула ко мне, и я стал самым счастливым чудовищем в мире.

Когда мы садились в машину, я спросил у Вайпер:

— Когда мы едем в Брно?

Она пожала плечами.

— Как насчет послезавтра?

— Отлично! — весело откликнулся на это предложение я и завел мотор. — Я ужасно заинтригован!

Вайпер весело рассмеялась.