О чем ты молчишь?

Анна Мельдельштейн

Резко открываю глаза, как от плохого сна, услышав громкий стук открывшейся балконной ставни, приведшей с собой весьма неприятный атлантический ветер. Озябшими босыми ногами ступаю на холодный паркет вишневого цвета – твой любимый, – аккуратно перебирая на цыпочках очередные па, которым ты меня учил. Захлопываю дверь что есть силы и не могу не взглянуть на ярко-красный рассвет, заметив нас на соседнем берегу в горах. Кажется, будто время вовсе остановилось…

Ноябрь 2011

Прежде, чем ты встретила его тебя штормило от причала к причалу. Твой успех казался незыблемым, а проблемы легко решаемыми. Тебе ничего не нужно было доказывать даже себе, ни то, что кому-либо еще.

Сколько было не тех людей в твоей жизни к этому моменту? Ох, девочка… Ты замоталась. Не перечисляй.

Теперь тебя беспардонно выкинет на чужой берег вместе с теми разноцветными рыбами, где только вы вдвоем с горланящей чайкой и вам предстоит разобраться: о чем же жить.

Запомни его любимое блюдо и музыку — это пригодится. Хотя, знаешь, даже запиши, только вот что: ласковые слова и красивые поступки — ты будешь вынуждена их пересматривать после того, как получишь очередную порцию безнравственности и неуверенности. Не забудь отметить мелким шрифтом внизу страницы:

«раньше я чувствовала себя свободнее, спокойнее, безопаснее».

— Я войду? — раздался в дверях в стельку пьяный голос Кэма.

— Входи, — раздраженно кинула Амелия, хотя на деле была до умопомрачения счастлива побыть с ним наедине хотя бы минуту, — сними ботинки, на улице шел дождь.

Кэмберлен подошел к Амелии и одарил ее со спины теплым, одновременно с тем влажным объятием. Немного погодя он наклонился еще ниже и его дыхание разразилось по всему ее телу словно ток.

— Кэм… — надломлено прошептала она, не в силах шевельнуться.

— Чего? — с иронией заметил он, — не можешь устоять перед моей красотой?

— Точно! — неожиданно для себя воскликнула Амелия, — отойди.

Через несколько секунд Кэмберлен плюхнулся на кровать и развалившись на подушке Амелии тихо посапывал словно младенец.

— Кэм? Псс! — пытаясь не разбудить и одновременно с тем пододвинуть Кэма, шептала Амелия ему на ухо, — черт! Спит как убитый… Ладно… — выпучив глаза в попытке передразнить спящего Кэма произнесла она.

— Я тебя тоже люблю, — сонно пробубнил Кэмберлен.

— Что?! — внезапно воскликнула Амелия, не веря своим ушам, — Кэм! Наверное, почудилось…

***

— Амели! Амели! Ты знаешь, чем мы сегодня с мамой занимались? — обнимая ее, сзади кричит Лу — самая младшая из детей.

— Неужели первая тренировка в конюшне?!

— Дааааааа! — Лу любила запрыгивать к Амелии на колени, что и сделала в очередной раз. Она села, болтая ножками, склонив свою белокурую головку с заколками в виде маленьких голубых бабочек покрытыми блёстками ей на плечо, и начала петь песню про пони из детского центра, в котором занималась трижды в неделю.

Кое-кто, как и всегда шаркает ногами, идя по коридору. Завидев среднего из детей, плетущегося в столовую и изрядно сверлящего своим взглядом пол, Амелия была вынуждена тревожно спросить:

— Как дела Роджер?

Одарив ее в ответ лишь молчанием, он глубоко вздохнул, поэтому Амелия молниеносно приняла решение о повторении вопроса:

— Родж? Всё в порядке?

— Эм, эта девчонка, Ванесса — несносна!

— Да, что ты? — будто крайне ошеломленная сие заявлением вскрикнула она. Одновременно с этим помогая Лу развернуть конфету, пока миссис Деви этого не видит, — и в чем же она так невыносима? Извини, несносна.

— Вчера она поцеловала меня, а уже сегодня облила апельсиновым соком в столовой и убежала… Хихикая!

— Девчонки такие странные. Правда?

Смеясь, Амелия гладит его по плечу и мягко произносит:

— Дай ей время, и вот увидишь, через пару дней она сама придёт к тебе с вопросом: «почему ты всё ещё мне не позвонил, Рождер?».

— О’кей, Амелия, ты — супер!

— Амели — супер! Амели — супер! — напевает вновь и вновь маленькая Лу, запихивая в рот уже третью по счету конфету.

— Тише, Лу! — донесся крик миссис Деви из кухни, словно это помогло бы скрыть факт наличия шума за стеной. Софи всегда была чересчур сосредоточенной, что уж говорить о её отношении к работе.

— Родж, а где Кэмберлен? — так звали старшего из детей, надежда семейства. Ведь на его плечи уже в ближайшее время ляжет управление фирмой.

Увидев, как Лу, тянется за сладким, а точнее пытается раскрутить обертку очередной шоколадной конфеты с ананасом, Амелии пришлось сменить внимание с Роджера на неё.

— Лу, конфеты после ужина, — вытаскивая сладости из ее крепких маленьких ручек, она продолжала настаивать на своем, — нет-нет, придётся потерпеть.

— Я думал, ты мне расскажешь, — с тоской и лёгкой обидой ответил Роджер.

— Не понимаю, о чем ты, — хотя ответ ее прозвучал весьма неуверенно, она все же отвела взгляд в сторону лестницы, что подтверждало ложь.

— Папа сказал, что он ночевал у тебя сегодня ночью.

— Ах, сегодня ночью…

— Амели и Кэм влю-ю-ю-ю-юбле-е-ены! — задорно смеясь, протянула Лу, — вы поженитесь, поженитесь, да?

— О-о-о, да, ребята, довольно, — на этом Амелия прервала не начавшуюся пылкую речь, ведь подступивший смех чуть не выдал её словно плохого бойца во времена допросов на фоне Гражданской войны, — он ночевал не у меня, а в моем домике, и я не знаю, почему Кэм вдруг решил, что может заявляться ко мне посреди ночи в стельку пьяный.

Говоря все это, Амелия не заметила звука весьма громких шагов за спиной и вздрогнула, когда вдруг услышала весьма знакомый тембр, что льётся точно мелодия, а как красив его владелец… Ростом чуть выше 6 футов, широкие плечи, до глубины голубые глаза с зелеными крапинками, будто цвета зимней ели, едва пухлые губы, узкий нос, заостренный на кончике, и подчеркнутая родинкой с левой стороны переносица; спортивный торс, напрямую связанный с достижениями в футболе. Чаще всего Кэм надевает светло-голубые рубашки, обрамленные золотыми запонками с аметистом; на бёдрах виднеется темно-синий ремень, отлично подходящий под цвет обтягивающих джинсов и темно-коричневых туфель.

— И я тебя люблю, принцесса, — шёпотом произнес Кэм, наклонившись к её пульсирующей шее.

Это заставляет Амелию зардеться краской. Нет! Полыхать!

— Не перебарщивайте, мистер директор, — чуть задыхаясь от страха, произносит она, чувствуя, бешеное биение сердце со скоростью равной быстроте света.

Впервые это чувство застало Амелию врасплох, когда родители оставили их с подружками в Верхнем Хэмптоне (как будто под присмотром старшей кузины), а к Девидсонам приехала куча родственников. Мальчишки играли в футбол на поле, и мяч каким-то образом перелетел через их забор. Понятное дело, что его нужно было забрать.

До сих пор в памяти яркое воспоминание: Амелия увлеченно читает книгу на шезлонге, как вдруг у кустарников с шиповником «бум», жуткий грохот. Она в страхе свойственном 10-летней девчонке оборачивается и видит Кэма.

Он весь в ссадинах, колючках, но с невозмутимым видом говорит: «Не подашь мой мяч?».

Каждый раз вспоминая это, она окунается в тот момент и ощущает, как вновь потеют ладошки от напряжения.

Наверное, это был самый запоминающийся момент в её жизни, что звучит странно: ведь случались вещи и поважнее…

Ближе к ночи кузина так и не вернулась, поэтому мальчишки, заметив девчачьи посиделки в окне первого этажа, решили над ними подшутить. Главарём был Кэм. Они перелезли всё через тот же забор, прокрались через дверь, которую девочки благополучно забыли закрыть, и вбежали в кухню с криками. Девчачий визг, должно быть, услышали в Аризоне.

Тогда Кэм впервые обнял Амелию. Конечно, неосознанно. Однако для неё это стало чем-то большим, нежели глупое ребяческое прикосновение.

— Ладно, расслабьтесь, молодёжь, я вчера немного перебрал, — и в то же мгновение Кэм подхватил Лу, кружа ее в танце, — эй, кто у нас тут самая любимая сестричка?

— Я, я, я! — заливаясь смехом, закричала Лу.

— Садитесь за стол, — как всегда грозно произнесла миссис Деви, иначе подействовать на ее неугомонных детей не представлялось возможным.

Пока все усаживались, Амелия пристально вглядывалась в лицо Кэма и размышляла, что вот он — человек, при виде которого она трепетала все эти годы, была рядом; он такой глупый и несносный; как Деви собрался доверить ему фирму? У него ведь все думы только о вечеринках.

Довольно! Я ведь с Джонни… Странные мысли навеяли.

— Амелия, ты здесь? — прерывая размышления, завопила Лу на всю столовую, дернув ее за рукав блузы.

— А, да, да. Что такое? — Амелия потянулась за бокалом и случайно задела Кэма, что привело к неловкому молчанию.

— Та-а-ак, кому фасоль, ребята? — Деви как и всегда разряжал напряженную обстановку.

— Кристофер, я собиралась сказать… — не успев договорить, Амелия заметила, что все внимание внезапным образом переключилось на неё. По правде говоря, ей нравилось, что в этом доме каждый всегда услышан и понят, — мне нужно уехать, поэтому я оставляю должность… Извини, что из-за меня вы в таком неудобном положении. Я не отдавала себе отчет, будто смогу это сделать. Моя наивность не имела адекватных границ.

— Эм… Амелия, возьми отпуск настолько насколько нужно. Мы справимся, пока ты будешь решать свои вопросы, — спокойным тоном произнес Деви.

— Амели, ты уезжаешь… Навсегда? — взвизгнула Лу, сверля затылок Амелии в то время, как по ее розовым щёчкам текут горячие горькие слёзы.

— Не знаю, малышка… Но я буду тебе звонить, обещаю.

— Не-е-ет!

Маленькая Лу… Она вскочила из-за стола и выбежала в сторону второго этажа. Амелия не видела ее такой даже, когда умерла любимая черепаха Джинджер. Вслед за ней побежала Софи, чтобы успокоить дочь. Роджер сложил приборы, уставившись в тарелку. Сам глава семейства — Кристофер Девидсон пытался не показывать своих эмоций и залпом пил скотч, делая вид, что это вода. И только Кэм продолжал жевать фасоль, сохраняя абсолютно безразличное выражение лица.

— Амелия, ты всегда можешь вернуться. Мы тебя примем и поможем, если возникнут проблемы. Наша семья — твоя семья. Ты ведь это помнишь?

— Спасибо, — она подошла к Кристоферу, и плюхнулась в его по-отечески теплые объятия, наполненные любовью, — мне нужно собирать вещи.

— Ступай…

Она сделала шаг в сторону Роджера, но не успела.

— Уходи! — раздраженно крикнул он, отодвигая стул и невзначай кинув в неё салфеткой.

— Родж…

На Кэма Амелия не осмелилась взглянуть, поэтому молча вышла из столовой, захватив трясущимися руками стакан воды и тарелку пасты. Несмотря на то, что ей и кусок в горло не лез, ночь предстояла быть долгой и через силу все равно придётся съесть ужин.

***

Спустя несколько часов Амелия закончила собирать вещи. Подошла в крайний раз к камину и подкинула несколько поленьев в ярко разгорающееся пламя. В нем было видно, будто сейчас, именно в этот момент, она бросает свою жизнь в испепеляющий всё на своем пути огонь и уходит, сгорающая дотла, в надежде, что время можно вернуть вспять.

— Амелия, ты как?

— Прости, не заметила. Все в порядке, — отвечает она Кристоферу, боясь взглянуть на него, и старается быстро перевести тему, — хочешь выпить?

— Не откажусь от скотча…

Одной рукой Амелия достает бутылку с нижней полки барной стойки, второй же тянется за двумя бокалами, усердно пытаясь не поднимать налитые слезами красные глаза. Однако Кристофер обхватывает её кисть, в попытке забрать бутылку, и они встречаются взглядом в ту секунду, когда больше нет сил, держать всю горечь в себе.

— Ну же, рассказывай, что случилось?

Слезы Амелии заглушают голос, и все вокруг кажется плохо различимым подводным миром, но попытаться открыть рот все же стоит. Деви точно не отпустил бы её, не узнав всю правду, поэтому ей пришлось взять себя в руки и попытаться успокоиться.

— Джонни закрыли контракт. Хоть я и лелеяла надежду, что у нас все получится, мне казалось, будто он — сможет всё исправить, станет моим мужем, наши дети будут бегать по берегу, а мы наблюдать за ними. В конце концов, я ложно полагала, что с ним буду счастлива и забуду о своих глупостях.

— Мне жаль… Еще несколько месяцев назад вы готовили приглашения на свадьбу… Так случается. Но Амелия, девочка, что ты пытаешься забыть?

— Он скрывал от меня, что контракт не продлят! Как такое возможно? Я бронирую отель для гостей и ресторан, а он даже не удостоился сказать мне о таком… Что если лучше не устраивать эту громоздкую свадьбу?

— По правде говоря, Амелия, это странно, — задумчиво произносит Деви, сделав очередной глоток из бокала, — но почему он не вернулся за тобой?

— Деви… — и слезы вновь рвутся на свободу, беря на себя слишком много, — мне пора.

— Хотя бы скажи, куда ты? К нему? И что будет с обучением? У тебя ведь последний год…

— Нет, я в Австралию, думаю найти там команду, я уже внесла предоплату, поэтому… — на этом Амелия замолкает, дабы не сболтнуть лишнего, — мне нужно проветриться и забыть некоторые вещи. Знаешь, многое происходило, пока он молчал… Пойдём? — Амелия резво зашагала в другой конец комнаты за курткой, сохраняя трезвость ума.

— Или кого ты пытаешься забыть… — всё еще продолжая свою мысль, шепотом ей вслед говорит Деви.

Кристофер берет чемодан Амелии, а она поспешно хватает сумку. Они спускаются по лестнице к бассейну и выходят через запасной выход в саду. Подойдя к машине, Деви открывает перед ней дверь; всё, что Амелия помнит дальше — лишь, то, как видит в зеркале отъезжающей машины отражение Кэма, высовывается и машет ему рукой. А следом быстро закрывается пледом, чтобы ближайшие два часа до аэропорта не замечать остающихся в дали знакомых дорог и магазинов. Весь путь Амелия просидела, молча уставившись в запотевшее стекло автомобиля, периодически подмечая, как в темноте мелькают уличные огни и светофоры.

— Спасибо, сэр.

— Удачной вам дороги!

Да, удача ей пригодится. Ведь она так не любит все эти проходы в аэропорту, вечно начинаются какие-то проблемы, типа выйдете там или пройдите туда, или ваш багаж весит на полфунта больше положенного — это очень утомляет. Как ни странно, в этот раз все обошлось.

Выдыхает.

Проходит контроль и поднимается по трапу, будто всё это лишь долгий, тяжёлый, волнительный сон. Найдя своё место, Амелия наконец-то оказывается в плену иллюминатора, пристёгивает ремень и, откинув голову назад незаметно для себя, засыпает на время всего полёта.

— Мэм, самолет приземлился, — с жутким филиппинским акцентом произносит темнокожая красотка-стюардесса, чуть поправляя свою белоснежную вуаль.

Прочитав быстро имя с бейджа, Амелия отвечает:

— Спасибо, Алекс, не могли бы вы сказать, как мне пройти к стойке с багажом?

— Конечно, выход Е, на право и прямо по коридору.

— Хорошо.

Забрав наконец-то багаж, и выйдя на улицу, сухой и морозный воздух обдаёт её руки и лицо непривычной прохладой. И все, что хочется сказать — лишь: «Привет, Канада!», из-за тебя я солгала о своем направлении.

Честно говоря, она всегда воображала свой приезд в эту страну немного иначе. Как её будут встречать мистер лось и его товарищ рысь, и, когда она будет ехать мимо кленов и раскидистых дубов, то пробегающий мимо белый медведь споет популярную песню, а затем она окажется в самом знаменитом месте страны — Торонто.

***

Никогда не знаешь, где найдешь себя. Еще сложнее ухватиться за тот миг, когда судьба тебя настигнет. С ней нужно обращаться поаккуратней и вести себя услужливо, иначе разозлится.

Чересчур обильно в нашей жизни наличие ничего не значащих слов и пустых людей.

Все эти обиды и ложь лишь дразнят судьбу. Эта дамочка злится долго и муторно. А затем… Ты оказываешься в списке лузеров с табличкой на груди, гласящей:

«Обидел судьбу. Особо опасен».

Заметил, как любовь сменилась на ненависть, разочарование и хитрый недовольный прищур?

Кто поумнее, он сразу вычисляет, как с судьбой себя вести, другие же голосят: «судьба — злодейка».

Ни жди ни хорошего, ни плохого; ни радости, ни горя; ни правды, ни лжи… Просто живи.