Жон-Дуанский список Ушкиной

Анна Георгиева, 2023

2023 – год педагога и наставника. Живёт ли учитель чем-то кроме школы? Сборник ироничных рассказов о Марье Ивановне Ушкиной – учителе-словеснике средних лет, о её славном коте Тарасе, любимых учениках и коллегах. А ещё о том, как Марья Ивановна пишет книгу и ведёт диалоги с котом. Согласно учению хиромантов, на ладони каждого человека есть линия жизни. Её рисунок у всех разный, как и путь каждого человека. Линия, путь, дорога – слова постепенно выстраиваются в лейтмотив человеческой жизни. Почему эти пути-дороги иногда пересекаются? Где предначертаны перекрёстки одной линии жизни с другой? Можно ли попробовать свернуть с заданной траектории? Возможны ли пересечения этих линий через время и пространство? Эти вопросы поднимаются в сборнике "Линии жизни", которую пишет учительница Ушкина порой с юмором, иногда с долей мистики. И того и другого предостаточно в её жизни, поэтому можно утверждать, что все произведения сборника основаны на реальных событиях пересечений линий жизни.

Объективный термос

«Убедительно просим провести беседу с учителем Марьей Ивановной Ушкиной, которая позволяет себе обзывать моего сына свиньёй и зассанцем, а также регулярно игнорит его, когда он хочет ответить на уроке»…

Директорша, выложив перед Марьей Ивановной заявление очередной «яжматери» (устойчивое выражение современности), с сочувственным интересом смотрела на коллегу, ожидая её реакции.

Марья Ивановна иногда оправдывалась, иногда гордо разворачивалась и уходила, один раз заплакала и пару раз просто воспарила над суетным столом в кабинете…

Этот сон в течение последних пяти лет иногда повторялся в череде однообразных ночей Марьи Ивановны. Кот Тарас, чувствуя матушкину тревогу, пружинисто прыгал к её изголовью и включал мурчание средней мощности, тогда мОрок постепенно уходил…

Накануне выпускного вечера её девятиклассников сон почему-то повторился в особенно ярких красках. Неудивительно, ведь и этот мальчишечка, ставший кучерявым юношей, тоже выпускался из 9 класса. Но, конечно, уже другой школы.

«Здравствуй, Машка Ушкина, позволь так тебя называть. Мы ведь не чужие. Как ты там, дорогая, поживаешь? Тебя по-прежнему донимают «яжматушки» или успокоились, поскольку выросли их чадушки? Как Тарас жив-здоров? Много ли подруг у него? Всех ли привечаете? Столько вопросов задала, а тебе, наверно, интересно вспомнить другое. Вот новенький мальчик в нашем классе появился, не знаю, приживётся ли, робкий очень. Вспомни, как девочка С. приводила остервеневших родителей, когда ей показалось, что её осознанно лишили наград. А ведь они просто завалились куда-то в суматохе подготовки к празднику. Помнишь, как тебе скорую после этого вызывали? С., наверно, уже взрослая красивая и умная девушка? А слезливая глуповатая блондиночка К. всё ещё учится с вами или нашла школу попроще? Марья свет Ивановна, ты всё ещё переживаешь из-за того мелкопакостного пацанёнка Р. Глупо, дорогая! Это же целый анекдот: «свинья зассанец», когда ты его после физкультуры хотела похвалить, назвав кабаном-секачом… Чего ж ты хотела, пятый класс всегда такой! Готовься, дорогая, скоро снова «пятачков» набирать! Ну, счастливо. Здоровья тебе, терпения… Твоя Марья Ивановна».

Летний ветерок обдувал раскрасневшееся лицо учительницы Ушкиной. По случаю выпускного, она приняла бокал шампанского, и из недр чёрного ящика извлекла «Капсулу времени»! Её-то как раз сейчас потрошили восторженные выпускники.

Это только название такое, громкое — «Капсула времени» — на самом деле это старый термос. Из его узкого горлышка каждый выпускник пытался выковырять послание себе из прошлого от себя. Стоял весёлый басовитый гул, — мальчишек в классе было больше. Ветерок ерошил вихры и локоны, — выпускной справляли на теплоходе. На заднем плане звенели бокалы, — «яжматушки» говорливо чокались с любимыми педагогами. Марья Ивановна замерла в воспоминаниях на корме с письмом самой себе из пятилетнего прошлого…

Замечательную она тогда игру придумала во время похода (ну, не придумала — вспомнила — неновая ведь идея): написать самим себе в будущее. Пятиклассники, высунув от усердия языки, выводили свои каракули. Марья Ивановна, вдохновившись их энтузиазмом, выплеснула на бумагу все свои школьные тревоги, особенно про мальчика Р., чья «яжматерь» не так давно существенно испортила весеннее настроение. Естественно, Р. в лес не пошёл.

А поход тогда удался! Весело жарили сосиски на шампурах, играли, смеялись. Помнится, к ним подходил неизвестно откуда взявшийся в лесу белый пудель. Добрый знак — решили все, пока за ним следом из кустов не вышел бомжеватый мужик. Марья Ивановна, сжимая шампур в руке, поняла, что за своих детей порвёт любого! Но, к счастью, обошлось. Потом капсулу весело закапывали: организованно разрыли большую яму, заложили термос — непредвзятый, объективный свидетель жизни! Закопали, притоптали, исполнили «Танец жареного лосося»…

Маруся Ушкина всегда любила такую игру — закопай клад. В далёком советском детстве с девчонками прятали секретики: стёклышко, а под ним фантик уютно помещали в ямку, присыпали земелькой, веточками, потом самым близким подругам под большим секретом показывали. Позже, в буйной юности, с друзьями закапывали бутылочку алкоголя, чтобы лет через пять в знак долгой дружбы или любви откопать и весело выпить. В общем, Марья Ивановна была мастером-кладозакапывателем. Вот и тряхнула стариной, предложив своим ребяткам закопать клад в виде термоса — объективного свидетеля жизни, готового стать почтовой капсулой времени.

Время шло. Ребята росли. Марья Ивановна вдохновенно сеяла разумное, доброе, вечное… Но однажды, где-то на третьем году после памятного похода, к Ушкиной стали приходить странные сновидения — одно тревожнее другого. То снился кучерявый Р. (он в ту пору уже перешёл в другую школу), во сне, помочившись в ямку с кладом, намекал: «Я — свинья зассанец!» Иногда Марья Ивановна видела, как она сама, словно кабан-секач прокладывает путь классу через заснеженный лес к месту клада. В довершении она увидела, что лес на том месте вырубили и построили неимоверно высокий дом, уходящий в небо верхними этажами…

По времени этот сон приходился уже на позднюю весну, когда и учителя, и ученики жили в предвкушении финала «посевов разумного, доброго, вечного». Ушкина погадала на тетради отличницы — выпадало, что сон вещий, но говорить о нём не стоило. В выходной день, ничего не сказав классу, Марья Ивановна отправилась в путь…

Каково же было её удивление, когда на знакомом месте она не увидела привычного лесного массива! Частично он уже был вырублен, неподалёку виднелся пока неглубокий котлован, рядом по случаю выходного мирно дремали трактор, экскаватор и мужик-охранник. Он-то и поведал странной взволнованной тётке, что строится здесь «Особая экономическая зона». Тётка, а именно Марья Ивановна, немного сбивчиво объяснила охраннику историю кладокопательства и сновидчества… Возможно, он бы покрутил пальцем у виска и отправил даму восвояси, но, во-первых, Марья Ивановна была учителем-словесником, и обладала талантом убеждения Словом, а, во-вторых, сам охранник тоже был не чужд «души прекрасным порывам».

Из недр своей хибарки-времянки он вытащил лопату, и они принялись копать. Видимо, подземные воды или тектонические сдвиги переместили объект от памятного места. Но куда?! Ушкина какое-то время бестолково суетилась вокруг охранника, давала советы, в какую сторону копать, пока терпение душевного мужика не иссякло. Он торжественно вручил даме лопату и отошёл на перекур…

Марья Ивановна замерла! «О, великий термос — «Капсула времени»! Объективный свидетель деяний ученических! Дай знак, где копать, чтобы добыть твоё нутро многострадальное из недр подземных!» — мысленно сформулировала посыл мудрая Ушкина. Вспомнив литературные примеры, она дополнительно обратилась к силам природы: «Свет мой, Солнышко, а также Ветер Буйный, да еще Дуб с Берёзою («Учись у них — у дуба, у берёзы…»), ну и Месяц тоже, дайте знак»!

В общем, спустя полчаса знаки, посылы и перекуривший мужик-охранник сделали своё дело — чудесный объективный термос — «Капсула времени» — был в руках Марьи Ивановны…

Когда утихли эмоции восторженной тётки, восхваляющей Дуб, Берёзу, Солнце, Месяц, Ветер, исполняющей непонятные конвульсивные движения, называемые ею «Танец жареного лосося», и она наконец покинула охраняемую зону, мужик решил на всякий случай перекреститься и сплюнуть через левое плечо одновременно…

Дома, посовещавшись с котом Тарасом, Марья Ивановна приняла решение: классу о священнодействии не сообщать. «Капсула», облепленная глиной, повидавшая в течение нескольких лет подземную жизнь времени, была торжественно помещена в надёжный пакет и уютно расположена в дальнем углу лоджии, чтобы в оставшиеся годы спокойно дожидаться торжественного момента — выпускного. Тарас исполнил над ней традиционный «Танец жареного лосося», украсив его своей короночкой — лезгинкой.

…Марья Ивановна стояла на корме теплохода, прислушиваясь к восторженным возгласам удивления выпускников, читающих письма из прошлого, изъятые из мудрого нутра объективного термоса — «Капсулы времени». В руках у неё было её собственное письмо. Впереди её ожидало ещё два светлых и трудных года со своими повзрослевшими учениками. Дома её ждал кот Тарас, готовый охранять чуткий сон матушки…