Долго и счастливо…

Елена Виг

В сборник «Долго и счастливо…» вошли две повести: «Один год жизни среднего возраста» и «Домашняя кухня». Казалось бы, трудно найти что-то, объединяющее эти совершенно не похожие друг на друга истории: абсолютно различные жизненные ситуации, другой возраст героев. Однако… Можно ли сохранить любовь на всю жизнь? На этот вопрос героя первой повести отвечают всей своею жизнью персонажи повести второй, и в этом смысле обе истории не просто дополняют друг друга, а образуют единое произведение.

© Елена Виг, 2021

ISBN 978-5-4498-6354-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается Оле

ОДИН ГОД ЖИЗНИ СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА

От автора

Дорогие читатели!

В этой новелле описывается только один год из жизни моих героев. Но ведь у них позади уже довольно большой отрезок жизни, свои пристрастия и увлечения. У них работа, в конце концов. Поэтому я хочу вам о каждом из них немного рассказать.

Итак, знакомьтесь!

Денис. Ему сорок, он занимается наукой по очень сложной инженерной специальности, кандидат технических наук. Преподает в техническом университете. Наука для него и профессия, и хобби, но не вся жизнь — в выходной он любит сходить в спортзал. Еще он любит хорошие машины, и сам имеет неплохую. Не курит, но любит вечером посидеть в одиночестве в тишине своего кабинета со стаканом хорошего виски, читая научные статьи или продолжая думать о работе.

Его жена Лена — юрист в крупной фирме. Они женаты уже пятнадцать лет, за которые она, возможно, и прибавила пару килограмм, но остается привлекательной женщиной, выглядящей моложе своих тридцати пяти лет. Она прекрасная хозяйка, уверенной рукой управляющая своим домашним кораблем, умеет и любит готовить. На ее пироги регулярно собираются подруги, на один вечер забыв, что они на диете. А еще она замечательная мать!

Их сыну Максиму, которого все зовут Макс, четырнадцать. Он увлекается всем, чем положено увлекаться мальчишкам такого возраста — компьютерными играми, электронной музыкой. С отцом тренироваться не ходит, но с удовольствием играет с друзьями в футбол, катается на велосипеде, зимой — на лыжах. Школу не ненавидит, но особой любви тоже не испытывает. Особенно не любит писать сочинения, хотя читает много, в основном фэнтези. У него есть два двоюродных брата — Сергей и Дима, сыновья его тети (по матери) — Ксении.

Сергей старше Макса на два года, а Дима младше всего на три месяца. Все они учатся в одной школе, а Макс с Димой вообще в одном классе. Сереже осталось учиться полтора года, и после школы он собирается поступать в тот же университет, который когда заканчивал его отец. Про младших еще рано что-то говорить, их интересы до момента окончания школы еще много раз успеют поменяться.

Андрей — отец Сережи и Димы — лучший друг Дениса с первого класса школы. Они выросли в подмосковном городе — наукограде, где многие взрослые жители занимались наукой так же, как и родители Дениса и Андрея. Друзья в детстве вместе ходили в кружки и секции, вместе участвовали в математических олимпиадах, а, после окончания школы вместе приехали поступать в московские ВУЗы. Хотя они и учились в разных институтах, а потом и аспирантурах, но продолжали тесно дружить.

Андрей — разработчик в большой IT-компании, работой увлечен, но любит еще и спортом заняться — в самом простом варианте, то есть погонять с друзьями и сыновьями в футбол. Еще любит зиму и возит всех своих детей кататься на лыжах и санках. Кроме сыновей у него есть четырехлетняя дочка Иришка, которая если и уступает сводным братьям в умении, но уж точно не в смелости, и поэтому требует от отца, чтобы он катался с ней на санках с самых высоких горок.

Он женат. Его третья жена, Иришкина мать, Надежда — модный парикмахер. Ей двадцать шесть, и она невероятно хороша собой, что не мешает ей быть хорошей хозяйкой, женой и матерью. Красотой своей Надя не кичится, относится к ней иронично, говоря, что ее заслуги в этом нет, это ее родители постарались. Личность она невероятно творческая, делает не только прически, но и придумывает супермодную одежду, сама ее шьет или вяжет, словом, мастерица на все руки. К сыновьям Андрея относится скорее как к любимым младшим братьям, и они ее обожают. Живут они, правда, не с ней и отцом, а со второй женой Андрея — Майей, с которой Андрей развелся, когда встретил Надежду. По профессии Майя — учительница, преподает русский язык и литературу.

Глава 1. Май

Когда Денис проснулся, было часов пять. Свет только начал пробиваться сквозь плотно задернутые шторы, разглядеть стрелки на настенных часах он еще не мог, а двигаться не хотелось, даже повернуться, протянуть руку и посмотреть время на мобильном телефоне было лень.

Он лежал, пытаясь понять, что разбудило его в такую рань. Он не помнил, чтобы ему что-то снилось, во всяком случае, не было ничего конкретного. Было какое-то смутное беспокойство, как будто он что-то забыл, что-то важное. Это важное нужно вспомнить, обязательно вспомнить, иначе все пропало.

«Господи, что за чушь», — подумал он. Он здоров, рядом спокойно спит жена, в соседней комнате сын. Ему завтра сорок, но это ведь не повод для беспокойства. По нынешним временам это, может быть, еще даже не середина жизни. Надо закрыть глаза и попытаться подумать про что-то приятное, может быть удастся заснуть.

Он закрыл глаза, но ничего приятного на ум не приходило. О работе он старался не думать, зная, что эти мысли точно не дадут ему заснуть: в голове начнут крутиться новые идеи, и какой уж тут сон!

А что еще приятного есть в его жизни? Ничего что-то на ум не приходило — у него была нормальная, устоявшаяся, скучная жизнь нормального, скучного, сорокалетнего мужчины, единственным интересом которого является работа. Нет, у него, конечно, прекрасная во всех отношениях жена, замечательный четырнадцатилетний сын, не слишком вредный, несмотря на переходный возраст, хорошая квартира, неплохая машина. То есть у него все хорошо, а ему, почему-то, плохо. Вот ведь задачка!

Может быть, это и есть старение? Пока ты молод, все вокруг искрит, пенится, выходит из берегов. Любовь, страсть, бытовые сложности, отвоевывание своего места под солнцем. Во всем этом есть драйв, вызов, преодоление. Но вот он уже все преодолел, взобрался на вершину, которую себе наметил. И что дальше? Ну да, конечно можно и нужно защитить докторскую, это он еще не сделал, но это мы защитим, какие наши годы! Тема есть, идеи кое-какие тоже, неплохие, кстати, идеи, только проверить их без соответствующего оборудования будет не просто, надо искать, где оно такое есть. Непростая задача.

Стоп! Решил ведь не думать о работе! Теперь точно не уснуть до утра. Сорок лет. Вроде рано для бессонницы. Если бы понять, что не так с этой его жизнью, то можно было бы подумать, что сделать, чтобы было так. А у него все хорошо, даже очень хорошо.

А, может, это как раз и плохо? Ну, что за абсурдная мысль! Они с Леной столько работали, чтобы всего этого добиться, квартиру купить нормальную. Ну и вот, теперь прекрасно живут, не толкаются боками, как в начале их совместной жизни. И у парня есть своя комната, и у Лены большая, прекрасно оборудованная кухня, о которой она так мечтала. Он тоже всем доволен, у него теперь даже кабинет есть, пусть и небольшой. Там его книги, компьютер. Да, прекрасная у них квартира, и даже выплачивать за нее не очень долго осталось. Взобрался на вершину. Стою на ней. Что дальше? Спуск, что ли? Выходит, что так, ведь он выполнил свою программу «дом, дерево, сын». Ну, предположим, не дерево, а пара-тройка хорошо работающих идей, за которые он пять лет назад получил кандидатскую степень, но, вообще то, все сходится: дом есть, сын тоже.

Может, еще одного родить? Вот Лена посмеялась бы, узнав, о чем он думает! Когда Максу был три, она забеременела, но тогда они оба решили, что это совсем не ко времени — не было ни денег, ни места. Больше они к этому вопросу не возвращались, претворяя свои мечты в жизнь.

А мечтать было о чем, ведь начинали они с такого низкого уровня, что и представить теперь смешно. Сначала втроем в одной комнате, где едва умещалась их кровать и детская кроватка сына. Коляска стояла посреди их крошечного коридора, потому что нельзя было за дверью ничего оставить — сопрут. Потом такая же малогабаритная двушка в отдаленном районе, которая досталась Лене от бабушки. Оттуда до работы им приходилось добираться больше часа, но это все равно было счастьем, потому что не нужно было отдавать больше половины зарплаты за съемное жилье. И Макса можно было отселить в отдельную комнату, а самим заниматься любовью, не сдерживая свои эмоции.

Да нет, отлично они тогда жили! А то, что два часа в день теряли в дороге, так это ерунда. Во всяком случае, тогда это казалось им ерундой. Это потом уже захотелось, чтобы и район попрестижнее, и места побольше. Ребенок растет, ему пространство нужно, шкаф поставить толком некуда, вещи по всей спальне разбросаны. А, главное, кухня всего пять метров, двое сядут, третьему уже не пройти. Ну, вот и работали, чтобы обеспечить себе нормальное житье, ни на что не жаловались. А чего жаловаться? Каждый занят любимым делом, а то, что домой он только спать приходил, так это цена, которую они платили, как же иначе? Да и работать дома толком негде было — Лена на кухне — он на кровати с компьютером в обнимку, она приходит в спальню — он идет на кухню. И все это только по ночам, потому что пока Макс не ляжет спать, он все время болтается под ногами. Поработай в таких условиях! Лена все это понимала и не ругала его, за то, что он задерживается на работе.

У него вообще отличная жена, она всегда его понимала. И никогда ничего не требовала, ни квартиры, ни машины, ни шуб с драгоценностями. Хорошо, дружно жили, хотя и сейчас живут, причем здесь прошедшее время? Да, работали всегда, как лошади. Лена его даже к домашним делам не привлекала, зная, что он и так выматывается, стараясь их обеспечить. Даже в университете преподавать пошел, хотя никогда не любил возиться со студентами, считая это пустой и неинтересной тратой времени. Лена тоже хорошо работает, да еще и воспитание сына практически полностью на ней. Замечательная жена! Настоящий друг!

Черт! Настоящий друг — не лучшая характеристика для любимой женщины. Надо бы найти другую, но, если быть до конца честным, то именно так он сейчас Лену и воспринимает. С ней он может говорить обо всем, смеяться. Она прекрасно понимает его шутки, хотя знает их наизусть. Она отлично готовит, и он обожает ее стряпню.

Он, вообще, любит приходить домой, зная, что их ждет вкусный ужин, спокойный разговор. Он уверен, что она держит под контролем все проблемы их подрастающего отпрыска, тогда он может вечером еще поработать, сидя в своей комнате. За стенкой тихо бормочет телевизор, или слышен Ленин голос, когда она разговаривает с Максом или с кем-нибудь из друзей по телефону. В этот момент ему хорошо и спокойно на душе. Что плохого, что жена — настоящий друг? Они женаты уже пятнадцать лет, время страсти закончилось, пришло время дружбы, и это здорово! Он всем доволен, ему ничего другого и не нужно. Или нужно? А, черт его знает! Может, иногда и нужно. Иногда он загорается, как спичка, от взгляда какой-нибудь полуодетой студентки, у которой и мозгов-то — кот наплакал, а вот все остальное в избытке — молодое, свежее, демонстративно выставленное напоказ…

Но он уже научился себя гасить, иначе работать вообще невозможно, ведь они все смотрят ему в рот, такому яркому, умному, и кажется, что готовы прямо тут, в аудитории ему отдаться. Он научился не обращать на это внимания, хотя, иногда бывает сложновато. Сидит какая-нибудь красотка, накинув на себя что-то из крупной сетки, и оголяет то одно плечико, то другое, перебрасывая волосы небрежным движением. Ты ей толкуешь про что-нибудь умное, а она тебя глазами раздевает.

Раньше он думал, что это только мужчины делают, теперь убедился, что женщины в этом тоже, ох, как преуспели! Но он даже и не думает изменять жене. Те несколько раз в командировках, когда он даже имен своих партнерш по одноразовому сексу спросить не удосужился, вообще не в счет. Нет, он решительно ничего не хочет менять в своей жизни, только, вот, не понимает, чего ему хотеть в следующие сорок лет.

Может, от этого-то и так муторно на душе, от того, что все уже в прошлом, а впереди только старость?

На часах было шесть, черные стрелки ползли медленно, круг за кругом, и, наблюдая за этим непрерывным движением, Денис наконец заснул, чтобы через пару часов проснуться в плохом настроении, причину которого он так и не смог себе объяснить.

Глава 2. Май

Гости собрались в субботу. За стол намеревались сесть в шесть, поэтому Андрей с семьей пришел заранее, чтобы Надежда могла помочь Лене с закусками. Мальчишки, за полной их бесполезностью, были отправлены в комнату Макса и там зависли на какой-то игре, а мужчины, выполнив поручения по раскладыванию стола, расстановке стульев и открыванию бутылок, ушли на балкон. Балкон был застекленный, с двумя удобными пластмассовыми креслами, в которых можно было погрузиться и, отрешившись от предпраздничной суеты, спокойно покурить, глядя на распустившиеся листья деревьев, доросших уже до их этажа. Если не глядеть вниз на заставленный машинами двор, то вполне можно представить себя где-то на природе, за городом. Вот за это они и любили свой район: не слишком высокие дома, старые деревья, уютные дворы — с трудом уцелевшие остатки старой урбанистической эпохи, которые, конечно, обрастали монстрами точечной застройки, но пока еще не полностью потеряли человеческий облик.

— Мне показалось, или ты действительно сегодня какой-то мрачный? — спросил Андрей, раскурив сигарету и убрав зажигалку в карман. — С работой что-то не так?

Они были друзьями с самого детства, поэтому не имело смысла скрывать что-то друг от друга.

— Не знаю, брат, что-то муторно мне от этой моей круглой даты. Как будто она какая-то итоговая, что ли.

— Что за бред? — удивился Андрей. — Возраст Христа, вроде, пережил благополучно, тридцать семь — возраст смерти Пушкина — тоже, так чего тебе теперь-то бояться? Вот уж не думал, что ты подвержен всем этим глупостям!

— Да я и сам не думал, — почти извиняясь, сказал Денис, — что затоскую от возраста, да и не боюсь я ничего, а просто как-то скучно стало. Вроде, как бежал, бежал и добежал, а зачем все это, и что теперь делать — непонятно.

— Что раньше делал, то и делай, работай, защити докторскую!

— Ну, предположим, защищу я ее. Дальше-то что?

— Станешь уважаемым ученым, повесишь в своем кабинете диплом в рамочке и будешь любоваться.

— Шутки шутишь, а я серьезно. Вот защищусь, могу даже стать заведующим кафедрой с такой-то степенью. А зачем мне все это?

— Не знаю, потом можешь академиком стать, если захочешь.

— Ты сам прекрасно знаешь, что я этого не захочу.

— А что, было бы красиво. Еще один диплом в рамочке.

— Ну да, а потом они оба в траурной, и это тоже будет очень красиво.

— С ума сошел? Ты что в такой день мне про траурные рамки говоришь? Тебе ведь сорок, а не восемьдесят!

— Может, было бы лучше, чтобы было восемьдесят. Тогда бы мне не нужно было думать, что делать в ближайшие десятилетия.

— Что ты все заладил «что делать, что делать»? Живи, работай, развлекайся, путешествуй, книжки читай. Мало тебе, что ли?

— Мало.

— И чего тебе не хватает?

— А вот и сам не знаю. В чем и беда! Представляешь, соскучился вдруг о той жизни, когда мы были нищими, и у нас было все впереди. Ты помнишь, какими мы были лихими? Как мы работать могли сутками, как мы жен своих любили?

— Помню.

Лицо Андрея стало задумчивым, он потушил в пепельнице окурок и тут же достал из пачки новую сигарету.

— Я много что помню из того времени, что, возможно, и хотел бы забыть…

— Прости, Андрюш, сказал, не подумав.

— Да, ладно. Только вот сдается мне, что ты с жиру бесишься. Все у тебя хорошо, и парень прекрасный, и жена отличная. Радуйся!

— Да я радуюсь… — задумчиво сказал Денис.

— Вижу я, как ты радуешься, — хмыкнул Андрей. — Пошли, посмотрим, скоро ли нас кормить будут, — сказал он, вставая с кресла, и тем самым давая понять, что больше не хочет обсуждать с другом эту тему.

Стол получился отличный, и засиделись они до вечера. Уже мальчишки ушли в свою комнату, а взрослые все сидели, закусывали, выпивали, разговаривали. Двое мужчин, две женщины, которых связывала не только близкая дружба, но и семейные узы.

Первой женой Андрея и матерью двух его сыновей была Ксения — сестра-близнец Лены, которая умерла четырнадцать лет назад. То, что они пережили тогда, сделало их не просто друзьями, а одной семьей. Лена считала Андрея братом, Диму с Сережей — ее племянников — почти сыновьями. Все они были такой же частью ее жизни, как и Денис с Максом.

Надежда была уже третьей женой Андрея, моложе его на пятнадцать лет. Когда Лена узнала, что Андрей встречается с парикмахершей, недавно приехавшей из провинции, то сказала ему, что он сумасшедший. Он тогда только посмеялся, хотя обычно к Лениным словам очень прислушивался. Но не в этот раз. Сказал, что уже большой мальчик, чтобы самому решать такие вопросы.

Лена разозлилась, но когда он привел Надежду знакомиться, то сменила гнев на милость. Девушка оказалась не только потрясающе красивая, но на удивление симпатичная, открытая, веселая, энергичная. Совсем не глупая, что можно было ожидать от провинциалки без образования, она удивляла их нестандартностью своих суждений.

Надя была из какого-то иного, не очень знакомого им мира. Они, столичные жители, с интересом слушали ее рассказы о жизни в провинции, яркие, образные. Хотя она и работала в модном салоне красоты, но была совершенно чужда гламура, и к этой стороне жизни относилась с большой иронией. Словом, к концу вечера Лена на кухне спросила Андрея, где он нашел такое чудо, и велела жениться на ней незамедлительно. К тому моменту Андрей еще был женат, но очень быстро и без конфликтов развелся со своей второй женой и оформил отношения с Надей, которая через пять месяцев родила ему дочку Иришку, теперь общую любимицу.

— Давайте, ребята, выпьем за Дениса, пусть у него все будет хорошо и на работе и…

— Правильно, и в личной жизни, — подсказал жене Андрей.

— Да, пусть у него будет еще много, много любви в жизни, — закончила свой тост Надежда.

Все выпили.

— Надюша, прекрасный тост, хотя я совершенно не понимаю, о чем он, — сказал Денис, — какая у меня может быть любовь? Я женатый человек, у меня вся любовь уже в прошлом. Сейчас у меня уже не может быть никакой любви, я уже стар для этого.

— Во-первых, ты не стар, а в самом соку. Вот мне бы такой мужчина очень даже понравился, если бы я могла выбирать, — сказала Надя.

— А что — во-вторых?

— Во-вторых? Не помню, не знаю, что там во-вторых, мне кажется, что и первого достаточно.

— Мне страшно жалко, что ты не можешь выбирать, и что Андрей меня опередил. Если бы я мог выбирать, то ты бы мне тоже очень подошла.

За этим обменом любезностями только Андрей заметил, как Лена изменилась в лице, и попытался все превратить в шутку.

— Эй, друзья, вы там не слишком увлеклись? А то мы с Леной начинаем ощущать себя пятой спицей колеснице, — сказал он. — Давайте лучше выпьем за тот подарок судьбы, который она преподнесла нашему дорогому Денису пятнадцать лет назад.

— Да, за Лену, за Лену, — подняла свой бокал Надя.

— Сейчас ребята, обязательно выпьем за меня. Только я, вот, вернусь — я забыла еще об одном своем подарке, — сказала Лена и скрылась в спальне.

Она вернулась минут через десять, везя за собой средних размеров чемодан на колесиках.

— Ну ничего себе, масштабный подарок, — восхитился Андрей. — Давай, старик, открывай!

— Ничего не надо открывать, я сама все расскажу, — сказала Лена. — Дорогой мой, — она взяла свой бокал и обратилась к мужу, — я дарю тебе то, что ты хочешь сейчас больше всего. Я дарю тебе свободу. В этом чемодане твои вещи на первое время. Я возвращаю тебе свободу выбора.

— Лена, отличная шутка! — сказал Денис.

— Нет, милый, я совершенно не шучу. Ты можешь идти к Надежде, если Андрей не против, можешь найти себе еще кого-нибудь. Я совершенно на тебя не в обиде. Я даже благодарна тебе, что ты сегодня выпил достаточно, чтобы наконец сказать правду.

— Лен, ну ты что, не понимаешь, что все это было не серьезно? Мы с Надей просто прикалывались, — Денис попытался оправдаться, но, увидев взгляд жены, понял, что сейчас она не примет никакие его объяснения.

— Вот и прекрасно, иди и дальше прикалывайся, только где-нибудь в другом месте.

— Лен, притормози, а? — Андрей попытался урезонить ее, но получил в ответ такой же ледяной взгляд, и только руками всплеснул.

Надя переводила взгляд с Дениса на Лену и обратно. В ее глазах стояли слезы.

— Андрюш, ну сделай что-нибудь! — взмолилась она.

— Не могу, ты уже все сделала, постаралась, теперь пусть сами разбираются, — он встал и вышел на балкон, похлопывая себя по карману рубашки в поисках пачки сигарет.

— Ленка, да я же не хотела ничего такого!

— Надюш, да не в тебе же дело, — Лена взяла подругу за руку, — это дело в нас. Это все давно уже в воздухе висело, а поняла я только сейчас. Так что, спасибо тебе! Помогла.

— Нет, нет, ну не надо так! Вы же такие хорошие! У вас такая прекрасная семья, Макс!

— Надюша, не реви, не надо. Все будет нормально.

По лицу Лены было понятно, что ничего нормально не будет. Она обняла Надю, от чего та заплакала еще сильнее. Денис стоял, не понимая, что ему делать.

— Так, все, хватит тут сырость разводить! — Андрей стоял в дверях балкона, руки, по обыкновению, в карманах, и строго глядел на жену. — Надежда, забирай Дениса, пусть он у нас переночует, я вам сейчас такси вызову, а я с ребятами здесь останусь. Надо все тут прибрать, завтра, на трезвую голову будем разговаривать. Сегодня от этих разговоров все равно никакого проку.

— Лен, так ты что, действительно хочешь, чтобы я ушел? — Денису эта мысль казалась какой-то дикой, но у его жены вид был вполне решительный, и затевать сейчас скандал, выяснять отношения ему не хотелось.

— Да, хочу.

— А мой компьютер ты положила?

— Да, лежит сверху.

— Ну, хорошо, тогда я поехал.

Обычно он так говорил, когда собирался в командировку. Но сейчас был совсем иной случай, и эта будничная привычная фраза резанула его затуманенное алкоголем сознание, оставив неприятное послевкусие.

Приехало такси. Надя пошла к двери. Она уже не плакала, а все время оглядывалась на Лену и Андрея, как будто ища их поддержки. Но они стояли серьезные и старались не встречаться с ней взглядом. Денис потащился за ней, везя за собой чемодан. Когда дверь за ними закрылась, Лена, молча, повернулась и пошла на кухню. Андрей так же, не говоря ни слова, стал собирать посуду и остатки еды со стола. Когда эта работа была закончена, посудомоечная машина уже урчала, а недоеденные пироги были надежно укрыты пленкой, Андрей налил себе вина и с бокалом сел напротив Лены.

— Ну что, может, объяснишь мне, что это было? — спросил он, строго глядя на нее.

— Я сделала то, что должна была сделать уже давно, только не догадывалась об этом.

— Ты хочешь сказать, что давно должна была его выставить? Он тебе изменял?

— Господи, Андрей, ты что, ничего не понял? Он мне не изменял, во всяком случае, я не знаю об этом. Но он меня больше не любит. Ему со мной хорошо, удобно, но он меня больше не любит.

— Уверена?

— На все сто!

— А ты его?

— Не знаю, думаю, что тоже нет. Но не обо мне речь. Я уже давно вижу, что он не в своей тарелке. Если это не работа, а там, я знаю, все у него нормально, то, значит, его мучит что-то здесь, в семье. Я даже рада, что он сегодня сказал все это. А то я стала бояться, что он заболел и пытается это скрыть. Представляешь?

— Лен, ну мы все проходим через какие-то полосы сомнения, неуверенности, даже разочарования, но ведь это же не повод вот так рушить все. Ты просто сегодня слишком много выпила, так же, как и мы все. Давай, иди спать, завтра будет новый день, тогда и обсудим наши проблемы.

— Знаешь, Андрюш, я действительно выпила порядочно, но мне сейчас кажется, что я никогда не была трезвее, чем сейчас. Я попробую поспать, хотя не знаю, получится ли, а ты мальчишек спать погони и сам ложись здесь в гостиной. Ты же знаешь, где постельное белье взять? У Макса в комнате, в шкафу на двух верхних полках.

— Найду, не переживай.

Глава 3. Май

Уснуть ей так и не удалось. Она все пыталась вспомнить, когда начался этот разлад, никем не озвученный, но теперь совершенно очевидный.

Было бы проще, если бы была какая-то ссора, измена, словом, что-то, за что можно было бы зацепиться, но ничего этого не было. Просто вместо «Привет, как дела?» стало все чаще звучать «Привет, что на ужин?» или «Привет, а где Макс?». Секс стал сначала все более редким, а потом и вовсе превратился в еженедельную гигиеническую процедуру практически без каких-либо эмоций. Никаких поцелуев на ночь, просто «Спокойной ночи» и то не каждый день, потому что ложиться стали в разное время — приходишь в кровать, а он уже спит, или наоборот, сидит со своим ноутбуком до середины ночи.

Как долго все это длится? Лет пять уже. Почему-то у нее не возникало все эти годы чувство, что у ее мужа кто-то появился, а женщины обычно это чувствуют. Но то, что накал страстей уже не тот, она понимала. Обижалась? Нет, точно нет. На что тут обижаться, если и сама она, глядя на Дениса, думала, что пора бы ему подстричься, а не о том, как затащить его в постель. Огорчалась ли? Да, вроде, тоже не было этого чувства. А, может, просто не было на это времени, она для того была слишком занята: работа, покупка и обустройство новой квартиры, воспитание сына, его детские проблемы, болезни, уроки, кружки и секции. Да и весь дом, строго говоря, на ней, Денис в нем, как еще один ребенок, такой же беспомощный.

Словом, диагноз есть. А есть ли лечение этой болезни, и какие побочные последствия этого лечения? Ну вот, один из способов она вчера предложила — дать друг другу свободу, но как это реально осуществить? Что она вообще под этим понимает? Открытый брак? Живут вместе, но каждый может на стороне заводить себе друзей-партнеров?

Да, возможно, что это и неплохо звучит, но не понятно, примет ли Денис такую модель. Насколько она его знает, он придерживается довольно консервативных взглядов на семью. Возможно, что сам бы он с удовольствием переспал с кем-то, но допустить, чтобы и у нее был кто-то, кроме него — нет, это вряд ли! И потом, такая модель предполагает только секс на стороне, а все остальное, включая душевную близость, должно быть дома. Разве это именно то, что ей нужно? А что, собственно, ей надо?

Часа в четыре, совершенно измучившись от мыслей, разрывавших ее голову так, что головная боль стала невыносимой, Лена встала и пошла на кухню, чтобы найти какую-нибудь таблетку. Вытащила аптечку, нашла обезболивающее, запила водой. Когда Андрей появился, она так и сидела, обхватив голову руками, и тихо стонала, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ну что, плохо? — спросил он.

— Ужасно, голова раскалывается.

— Пить надо меньше. У тебя есть рассол?

— Нет, нету.

— Ну, хоть кефир есть?

— Должен быть, посмотри в холодильнике.

Андрей налил ей стакан кефира, принес ложку меда и заставил все это выпить. То ли средство оказалось эффективным, то ли таблетка начала действовать, но боль постепенно утихла.

— А ты что не спишь? — спросила Лена, но он только рукой махнул.

— Да уснешь тут с вами! Ну и как ты сегодня видишь всю эту ситуацию? Не жалеешь, что такое вчера учудила?

— Нет, не жалею.

Они некоторое время молчали. Было видно, что Лена с трудом пытается сформулировать свои резоны, и Андрей ее не торопил.

— Вот представь, что человек живет с женой уже много лет. Все у него есть, жена нормальная, сын хороший, кормят вкусно, секс раз в неделю, как по расписанию, жена от него большего не требует, он ей больше и не дает. И так уже много лет. Как бы ты назвал такой брак? Только честно!

— Ну, в целом нормальный брак, немного скучноватый, но нормальный. Так Лен, это все из-за секса?

— Да ничего ты не понял! Пусть бы он был даже раз в месяц, наплевать, но так, чтобы это был секс с эмоциями. Чтобы он меня хотел, и чтобы я его хотела. Ведь он на меня даже не глядит в последнее время. Я прическу сменила, так он это только на пятый день заметил. В чем хожу — наплевать! Как выгляжу — наплевать! Главное, чтобы ужин был к его приходу, и чтобы телевизор не орал на весь дом — работать мешает. Я себя чувствую с ним шестидесятилетней старухой. Вот ты мне скажи, я что, уже не могу у мужчин вызвать никаких эмоций? Меня что, уже нельзя хотеть, как женщину? Скажи, ведь ты мне друг, может, я сама во всем этом виновата? Не так одеваюсь, растолстела?

— Лен, да причем тут то, как ты выглядишь? Ты нормально совершенно выглядишь, красивая, ухоженная, одеваешься прекрасно. Ты и сама это знаешь, нечего меня пытать.

— А если так, то почему он так себя ведет, как будто я существо совсем без пола? Я, конечно, не такая красивая, как твоя жена, не такая молодая, но я же — человек, я женщина, еще не очень старая. Я хочу, чтобы на меня смотрели хотя бы с интересом, чтобы было, ради кого наряжаться, краситься, прическу делать. Я что, слишком многого хочу?

Она плакала, и Андрею ужасно хотелось ей сказать, что для него она самая прекрасная, самая желанная, несмотря на то, что она старше его красавицы жены на десять лет. Хотел ей объяснить, что это не зависит от ее возраста, или от того, как она выглядит. Вот сейчас она растрепанная с красными глазами и распухшим от рыданий лицом, а ему это совершенно безразлично. Нет, он не мог, не имел права ей этого говорить. Она — жена его лучшего друга, и, хотя и выставила Дениса из дому, но это не значит, что между ними все кончено.

В приоткрытую дверь кухни просунулась голова Макса.

— Чё случилось? Почему мама плачет? А отец где?

— Ничего, все нормально, — ответил Андрей, но прозвучало это не слишком убедительно.

— Они что, поссорились?

— Ну, типа того.

— А когда он вернется?

— Не знаю, наверное, вечером.

— А где он, вообще?

— С Надей уехал, думаю, что у нас.

— Вы, что ли женами поменялись? Круто!

Андрей махнул Максу, чтобы тот шел в гостиную, а, так как Лена все плакала, то решил, что нужно как-то объяснить парню ситуацию. Когда он вошел, то Макс сидел с ногами на диване и зябко прятался под клетчатый плед — он был голый по пояс, а в комнате было прохладно.

— Ты глупости не говори, ничего мы не менялись, просто родители вчера много выпили, наговорили друг другу лишнего. Все образуется.

— Она его, что ли, выгнала?

— Попросила уехать.

— Он ей изменял? — глаза у Макса стали огромными. Похоже, что он такие ситуации видел только в телесериалах, и столкнуться с этим в жизни было и страшно и, одновременно, захватывающе.

— Никто никому не изменял, просто у них кризис среднего возраста. Слышал о таком?

— Не, не слышал. Болезнь такая?

— Ну, что-то вроде болезни.

— Заразная?

— Да, заразная, но болеют только взрослые, так что не переживай.

— А ты заразиться можешь?

— Нет, я не могу, у меня иммунитет.

— Почему?

— Потому что у меня трое детей, их кормить надо.

Как ни странно, но такой ответ Макса вполне устроил, он, возможно, счел это достаточным основанием для формирования иммунитета.

— Так папа придет вечером?

— Не знаю точно, думаю, что придет. Ты, главное, не расстраивайся, к тебе эта ситуация не имеет никакого отношения. Оба родителя живы, тебя любят, а у взрослых бывает, что нужно малость отдохнуть друг от друга. Понял?

— Да, вроде понял. Так мне что делать теперь?

— А что делать? Ты ведь шел куда-то?

— Ну да, в туалет.

— Ну и иди. Пять утра, можешь еще поспать пару часиков.

Макс послушно отправился досыпать, а Андрей, глядя на его еще совершенно мальчишескую тощую фигурку, подумал, что кашу, которую Лена заварила, расхлебывать придется не только им с Денисом, но и этому пацану, который не понимает пока, насколько его размеренная и устоявшаяся жизнь висит сейчас на волоске.

Когда он вернулся в кухню, Лена уже не плакала.

— Поговорил с Максом?

— Да, поговорил.

— Что ты ему сказал?

— Что у вас с Денисом кризис среднего возраста.

— Ясно, хорошее объяснение.

— И, главное, правильное. А если серьезно, то тебе нужно поговорить с мужем, нормально все обсудить. Выставлять его из дома ни с того ни с сего — не метод, так не поступают. Сядьте, честно выскажите друг другу все, что наболело.

— Ладно, сядем, если он захочет.

— Только Лен, ты должна четко понимать, что ты хочешь от него, а не просто — «Так больше жить нельзя!».

— Господи, Андрюш, в этом-то вся беда, что я сама не знаю, что от него хочу! Я точно знаю, что если он вернется, и все будет так, как эти последние годы, то лучше пусть не возвращается.

— Тогда ответь мне на один вопрос: если появится другой человек, который полюбит тебя, ты сможешь начать все заново? Это вообще для тебя возможно?

Лена посмотрела на него так, как будто не вполне поняла вопрос. Она долго молчала, прежде, чем ответить.

— Знаешь, в моей жизни никогда не было никаких других мужчин, кроме Дениса. Мне раньше даже в голову не мог прийти вопрос, который ты мне сейчас задал, и я не знаю на него ответ. Ты ведь имеешь в виду не просто секс на стороне?

— Нет, я имею в виду серьезное чувство. Ты можешь его испытывать к кому-нибудь, кроме мужа?

— Не знаю.

— Тогда мне кажется, что лучше вам обоим сходить, как говорится на сторону, убедиться, что секс, он и в Африке секс, а потом вернуться к нормальной жизни. Причем, я не шучу. Вполне возможно, что вы оба взбодритесь, и вам этих впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь вместе. И все будут довольны и счастливы, включая вашего сына.

— Думаешь, что все так просто?

— Не знаю, время покажет, — мрачно сказал Андрей.

Глава 4. Май

Как ни странно, но Денис всю ночь спал, несмотря на не очень удобный диван — сказалось количество выпитого накануне. Проснулся от того, что Иришка, маленький ангел в кудряшках с такими же, как у Андрея серыми серьезными глазами, залезла на его ложе с ногами и начала трясти его за плечо.

— Денис, Денис, ты спишь?

— Сплю, — ответил он, не открывая глаз.

— А почему ты у нас спишь?

— Просто устал очень, — ответил он, хотя должен был бы сказать «Я и сам хотел бы знать, почему сплю здесь, а не в своем доме».

— Вот ведь, паршивка, все-таки разбудила тебя, — Надя взяла дочку за шкирку, как котенка, ссадила ее с дивана и строго погрозила пальцем, — раз уж все равно проснулся, то вставай, будем завтракать.

Он сидел в чужой кухне, ему жарила яичницу потрясающе красивая молодая женщина, рядом болтал ногами ребенок, перемазанный творогом. Денису казалось, что это сон, от которого ему, почему-то, не хотелось просыпаться. Возникло даже чувство, что вот именно этого ему и не хватало последнее время: женщины, пробуждающей непреодолимое желание дотронуться, вдохнуть запах только что вымытых волос, и маленького ребенка, при взгляде на которого возникало ощущение молодости. Он, как будто, сбросил десять лет, и ему опять тридцать, и все еще впереди.

— Что делать будешь? — спросила Надежда, — Домой поедешь?

— Если помнишь, меня вчера оттуда выставили. Подожду, когда Андрей вернется, узнаю у него последние новости с фронтов.

Надя хихикнула, но потом вполне серьезно добавила, чтобы он не переживал, что Лена, наверное, за ночь пришла в себя, и пожалела о том, что так поступила. Хотел бы Денис ей сказать, что он вовсе не переживает, ведь тогда он не сидел бы с ней сейчас на одной кухне, и не любовался бы ее потрясающей фигурой, которую только подчеркивал обтягивающий спортивный костюм. Хотел бы, но не мог, не имел права. Во-первых, он женат, во-вторых, делать недвусмысленные комплименты жене лучшего друга — не по-мужски, он никогда не поступил бы так по отношению к Андрею, во всяком случае на трезвую голову.

Друг появился, когда они уже допивали кофе. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что не все так просто, как считала Надя, и что предстоит неприятный разговор.

— Надюш, пойди, погуляй с ребенком, — попросил Андрей жену после приветствия, — нам нужно поговорить без вас.

Надя улыбнулась ему, взяла девочку, которая, как только увидела отца, взобралась к нему на руки и не хотела слезать, и пошла в другую комнату готовиться к гулянию. Мужчины молчали, один собирал со стола грязную посуду, а второй просто смотрел в пол и ждал, какие неприятные новости ему принесли, а в том, что это так, не было никаких сомнений.

— Значит так, — начал Андрей, когда услышал, как за Надей закрылась входная дверь, — Лена настроена вполне решительно. У нее нет к тебе никаких претензий конкретно, но она считает, что ты ее разлюбил, и жить так больше не хочет. Не перебивай, я сейчас все скажу, а потом будем дискутировать. Если ты ее действительно любишь так, как должен любить муж жену, а не женщину, которая обеспечивает ему быт, то тебе придется очень постараться, чтобы она в это поверила. Но если ты не чувствуешь к ней больше того, что испытывал раньше, то лучше тебе уйти и найти кого-то другого, потому что она не хочет мириться с таким положением. Ей нужны чувства, и, если этих чувств нет, то не нужны ни твои деньги, ни секс с тобой. Я все сказал. Теперь можешь мне возражать.

— Это ее ультиматум?

— Нет, не ультиматум. Она очень несчастна сейчас, потому что поняла, что последние годы вы жили, как хорошие соседи, друзья, но не как муж с женой, несмотря на регулярный секс. Знаешь, ведь женщины очень хорошо понимают, когда в сексе нет чувства. Она сказала, что все последние годы так и было. Скажи мне, что она ошибается, если это не соответствует действительности.

— Нет, все правда. Ты знаешь, я люблю ее, но сейчас не так, как раньше. Мне с ней очень хорошо и комфортно, но, как женщина, она меня больше не волнует. Она все правильно поняла. Но я не хочу уходить. Они с Максом — это моя семья, куда я пойду? Как я буду жить без них? Я этого себе просто не представляю.

— Знаешь, я Лене это сказал, и тебе скажу то же: вам обоим надо завести себе любовников, пожить немного в открытом браке. Возможно, потом вы будете больше ценить то, что имеете.

— И она согласилась?

— Нет, но и не отвергла.

— Значит, ей тоже хочется разнообразия? Странно, я думал, что этим только мужчины грешат.

— А тебя это, значит, задевает? Сам ты хочешь иметь «свободу выбора», как ты выразился, а жена должна хранить очаг. Здорово придумано!

— Что ты-то кипятишься? Тебе хорошо: у тебя уже третья жена, реинкарнация Мерилин Монро. Тебе легко рассуждать.

— Позавидовал, значит?

— Ладно, не кипятись, я знаю, что, если бы Ксения не умерла, ты бы до сих пор ее любил, но ты — не я. Я своей жене верен, ни с кем другим не сплю, но чтобы и не мечтать о других женщинах — прости, на это я не подписывался. Если ее такая ситуация не устраивает, то я могу уйти. Я не в состоянии предложить ей больше того, что даю, и, кстати, я считаю, что не так уж мало я ей даю, если говорить о материальной составляющей нашей жизни. И отец я неплохой, как ты знаешь.

— Конечно, Денис, материальная составляющая — это очень важно, только, когда встретишься с Леной, спроси, достаточно ли ей этого. Боюсь, что я знаю ее ответ. И, кстати, не забывай, что она тоже немало вкладывает в это ваше благосостояние, я уж не говорю о воспитании Макса.

— Хорошо, конкретней, что ты хочешь от меня? Чтобы я с ней развелся?

— Не мне это решать, а вам с ней, но я хочу, чтобы ты вот так честно, как сейчас мне, все сказал ей. И пусть она решает, устраивает ее такая жизнь, или нет.

— А если она ее не устраивает? Как и где мне жить?

— Слушай, тебе сорок, ты взрослый, но не старый еще мужик, у тебя еще пол-жизни впереди. Ты что, не найдешь, с кем тебе жить? Ты же хотел перемен? Вот, Лена, действительно, сделала тебе бесценный подарок, вернула тебе свободу. Вокруг полно красивых девушек! Хочешь Надежду — можешь и ее попробовать заполучить, она женщина свободная, выбирает, кого захочет.

— Ты что несешь? Она — твоя жена.

— Да, она моя жена и мать моей дочери, но, при этом, она свободная женщина и живет со мной потому, что сама этого хочет. Если захочет жить с тобой — я ей не указ.

Денис стоял, как оглушенный. Раньше они никогда с Андреем не разговаривали на такие личные темы. Про то, что Андрей обожал свою первую жену, знали все, да, собственно, этого и невозможно было скрыть. Второй брак его был странным — Майя была его дальней родственницей, старше года на три. Она приехала из Витебска на месяц помочь ему с детьми после скоропостижной смерти Ксюши. И привязалась к ним настолько, что задержалась почти на год. Но то, что Андрей на ней женился, было неожиданностью даже для его ближайших друзей, хотя они потом с ней тоже подружились.

Майя была очень достойной и культурной женщиной, истово любила сыновей Андрея, была для них настоящей матерью, а не мачехой. Но, что касается ее взаимоотношений с отцом этих обожаемых ею мальчишек, то это было для всех тайной за семью печатями. Она ведь не была особенно красива и не вполне было понятно, что могло в ней, как в женщине, привлечь Андрея. Но, похоже, что и для нее эта семья была важна только из-за мальчишек, которым она была предана беззаветно. Поэтому Андрей был ухожен, хорошо накормлен, но особенной душевной близости между ним и Майей заметить было трудно. Между ними была скорее дружба, чем любовь, и, казалось, обоих это устраивало. Например, Андрей мог после командировки приехать сначала к Лене с Денисом, а уж только потом позвонить домой, поинтересоваться, как там дела. Эти странности не обсуждались ни с ним, ни за глаза. Когда появилась Надежда, то развелись они с Майей совершенно спокойно, без скандалов и взаимных упреков и остались близкими друзьями.

Глядя на Надю, можно было бы предположить, что Андрей должен быть от нее без ума. Но, если это и было так, то он этого никак не демонстрировал: немного подсмеивался над ее нетривиальными суждениями, с большой долей иронии относился к тому, какое сногсшибательное впечатление производит его жена на окружающих мужчин, вел себя по отношению к ней, как старший, что она, кстати, с удовольствием принимала. Ни разу ни с Леной, ни с Денисом он не обсуждал своих чувств. Поэтому то, что он сейчас озвучил, было для его друга таким шоком.

— Андрюш, ты ее не любишь?

— Смотря, что ты под этим понимаешь. Если то, как я любил Ксюшу, то нет, не люблю. Не надо на меня так смотреть. Надежда все это знает, у меня от нее нет никаких секретов. У нас брак по расчету, который мы можем прервать в любой момент, когда это будет необходимо. Она потрясающая женщина, кстати сказать, и не только потому, что хороша, как богиня. Она еще и умна невероятно, по-женски умна. С ней жить легко, потому что она все понимает и все принимает. У нас с ней сразу был уговор, что если она встретит кого-то, кого полюбит, то я не буду ее удерживать. А об Иришке я все равно буду заботиться, не важно, с кем ее мать будет жить.

— Ну, ты даешь! Но ведь так нельзя! Ведь прошло почти пятнадцать лет, как Ксюши нет, и ты даже не пытаешься найти кого-то, кто мог бы заменить… Ну ладно, пусть не заменить, но встать рядом с ней в твоем сердце.

— А вот в этом ты ошибаешься. Я уже очень давно нашел такую женщину. И я хочу, чтобы она была счастлива, пусть даже и не со мной.

— Лену? — скорее выдохнул, чем сказал Денис. — Ты любишь мою жену?

— Да, я твой друг, и я люблю твою жену. Она, кстати, об этом даже не догадывается. Во всяком случае, я на это надеюсь. Ну что, бить меня будешь?

— И давно?

— Да, давно, очень давно.

— Потому что она копия Ксении?

— Конечно, отчасти поэтому, но не только. Ксюшки уже давно нет, а Лена — это то, какой она могла бы стать, если бы жила. Я был обречен любить ее, прости. Но знаешь, чем больше я с Леной общаюсь, тем больше люблю именно ее, а не образ Ксении в ней. Не очень могу это объяснить, да и неважно это. Если бы не вся эта ситуация, то ты бы никогда не узнал об этом, клянусь тебе. Но если ты действительно больше не любишь Лену, то отпусти ее, и я попробую завоевать ее сердце, хотя, подозреваю, это будет не очень просто. Она не умеет любить кого-то, кроме тебя.

— Да, брат, запутанная у нас с тобой получилась история… — только и смог на это ответить Денис.

Глава 5. Май

Денис написал «Еду домой, надо поговорить», послал и подумал, что, возможно, ему всегда теперь придется предупреждать Лену о своем визите вот такими короткими сообщениями. Мысль была странной, но еще более странным было то, что он мог себе честно признаться, что настроение у него было бодрое, можно даже сказать приподнятое.

Такое бывало тогда, когда по работе удавалось, наконец, решить задачу, которая давно крутилась в голове, не давала покоя, снилась ночами. Когда это решение приходило, оно приносило с собой такой прилив энергии, что казалось, ему сейчас подвластно все. Что-то похожее Денис чувствовал и сейчас, когда шел домой разбираться с выставившей его за дверь женой и их запутанной жизнью.

Войдя в квартиру, сразу увидел Макса, хотя у сына не было привычки встречать родителей на пороге. По выражению лица понял, что тот обеспокоен, взбудоражен, ждет от него объяснений. А что он мог сейчас ему объяснить?

— Ты как, в порядке? — только спросил он.

— Да я-то в порядке, а вот ты как? — ответил Макс. — Как там твой кризис среднего возраста?

— Да кризис, как кризис, течет понемногу. Мама где?

— В спальне. Голова болит.

— Ладно, пойду к ней.

Лена была одета, причесана и даже немного подкрашена, но темные тени под глазами и тревожный взгляд устремленных на него глаз выдавали ее душевное состояние.

— Денис, прости меня за то, что я устроила вчера, мне очень жаль. Я понимаю, как обидела тебя, ты этого совершенно не заслужил.

Денис растерялся, все шло не по сценарию, который он себе представлял. Он ждал, что она начнет его упрекать, ему придется оправдываться, потом он предложит ей выбор. Но он даже сам себе не мог сейчас точно определить, какой ее выбор будет для него лучшим.

Если она попросит его вернуться, то у него все будет прекрасно, удобно, предсказуемо, так, как это было все последние годы. Если она выберет свободу, то их ждут большие или меньшие потрясения и катаклизмы, однако, в глубине души он боялся, что форточка закроется, а ведь он так и не вдохнул ветер свободы полной грудью.

— Ты хочешь, чтобы я вернулся?

— Нет. Денис, ты ведь меня больше не любишь? — вопрос прозвучал скорее как утверждение.

— Глупости, конечно, люблю, — сказал он.

— Нет, не любишь. — В ее голосе не было упрека или осуждения, только констатация факта.

— Лен, я тебе всегда был верен.

— Да, я это знаю, но не в этом дело. Я просто говорю, что ты меня больше не любишь, во всяком случае, так, как раньше, и я тоже.

— Что «тоже»?

— Я тоже не люблю тебя так, как в начале, когда помнишь, мы ни дня не могли врозь. Вот это все куда-то ушло. Ведь так?

Муж ничего не ответил, только головой кивнул.

— Прости меня, дорогой, но мне скучно так жить.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что нам нужно что-то решить, что дальше делать. Можем разменять эту квартиру…

— Стоп! Может нам не надо так торопиться? Давай пока разъедемся, я сниму себе что-нибудь. Попробуем жить порознь, ну, ты понимаешь, о чем я?

— Ты про секс? Да, я понимаю. Никто ни к кому не в претензии, так?

— Ну, да. Не в претензии.

— А если кто-то кого-то другого полюбит?

— Вот тогда и будем говорить про обмен. А сейчас не нужно.

— А Макс? Что ему скажем?

— Так он и так нам уже диагноз поставил — кризис среднего возраста. Скажем, что находимся в стадии обострения.

— Ты ведь будешь к нему приходить? Ты нас не бросишь?

— Лен, ты что? Да не плачь ты! Кто вас вообще бросает? Я квартиру сниму где-нибудь неподалеку, буду к вам ужинать приходить. Пустишь?

Она кивнула, слезы катились по ее щекам, и она размазывала их вместе с тушью, уже не особо заботясь о том, как выглядит. Денис притянул ее к себе, обнял и гладил по голове, пока она не перестала мочить его рубашку своими слезами.

Когда Денис вернулся в квартиру Андрея, того не было дома, ушел со всеми своими детьми гулять. На взгляд постороннего человека, у него была довольно странная семья: двоих детей от первой жены воспитывала, как своих, его вторая жена, а он жил с третьей в паре кварталов от них, периодически подбрасывая второй жене еще и ребенка от третьей жены. Его жены дружили, несмотря на почти двадцатилетнюю разницу в возрасте, ходили друг к другу в гости, перезванивались, обменивались вкусностями. Андрей в этом многообразии жен и детей не путался, с детьми своими занимался много и с удовольствием — гулял, помогал с уроками. Мальчишки прибегали к ним с Надей вечером запросто, благо бежать было не далеко, играли с Иришкой в ее детские игры или с отцом в шахматы.

— Ну что, поговорил с Леной? Возвращаешься? — спросила Надя.

— Поговорил, но не возвращаюсь.

— А что делать будешь? — забеспокоилась Надежда.

— Не знаю пока. Хочу у вас переночевать, а потом квартиру где-нибудь поблизости попробую снять.

— Значит все серьезно? Злится на тебя?

— Нет, в том и беда, что даже не злится, просто хочет свободы. Права, наверное, мы же еще не старые, может и не поздно начать сначала…

Надя долго молчала. Она ходила по кухне, казалось, совершенно бесцельно переставляла с места на место кухонные предметы, потом встала у окна. Смотреть там было решительно не на что, но она не оборачивалась.

— Если хочешь, можешь остаться здесь, — сказала она, наконец, так и не обернувшись, как будто говорила не с ним, а со своим отражением в оконном стекле.

— Не понял, у вас с Андреем?

— Нет, у нас с Иришкой.

— Надя, ты о чем сейчас?

— Все ты понял, Денис, мне же Андрей сказал о вашем с ним разговоре.

Она отвернулась от окна и посмотрела ему в глаза.

— Ты вчера что сказал? «Если бы у меня был выбор…». Шутил?

— Нет, не шутил. Ты мне действительно очень нравишься, всегда нравилась, но, ведь, ты же его жена. Как же Андрей?

— Он сказал «Выбирай сама». Вот я и выбираю.

— Я просто понять не могу этих ваших взаимоотношений. Если бы у меня была такая женщина, то я бы ее никуда не отпустил.

— Да ты не переживай за меня, я ведь все знала с самого начала. Про то, что он любит другую женщину, он сказал мне чуть ли не на первом свидании.

— Тогда зачем ты за него выходила?

— А почему нет-то? Он отец моей дочери, замечательный человек, умный, красивый, во всех смыслах положительный, детей своих любит, меня ни в чем не ограничивает. С ним и в постели отлично. Так почему мне было за него не выйти? Денег мне его не надо было, а, чтобы рядом был — это очень даже хорошо.

— Надь, а я то тебе зачем? Я совсем не такой положительный, как Андрей. Со мной, вообще, не слишком интересно, я только про работу и думаю. И про постель я не очень уверен, если честно. То есть у меня с этим все нормально, но, если ты будешь сравнивать… Я тебе зачем нужен?

— Этого я еще не знаю. Время покажет. Я вообще не люблю загадывать наперед, просто живу себе, а потом — как получится. Андрей же тебе рассказывал, наверное, как мы познакомились?

— Да нет, конечно! Он вообще никогда о таком не распространяется.

— А, ну так я тебе расскажу. Вот представь: вечер, зима, до закрытия салона еще полчаса. Клиентов никаких, потому что погода паршивая, все по домам сидят. Все девочки ушли, а меня оставили салон закрывать. Сижу, книжку читаю. И тут открывается дверь, и появляется Андрей. «Хочу, говорит, подстричься», а я понимаю, что ни за что мне не закрыть салон вовремя, потому что с его копной волос мне возиться и возиться. «Ну, — говорю ему, — пораньше не могли, что ли прийти? — Нет, — говорит, — не мог, работал. Можете меня стричь ровно до закрытия, а с остальным я завтра к вам приду». Ну, вот, представляешь? Он «завтра придет»! Наполовину подстриженный! Смех, да и только. Стригла его до четверти десятого, хорошо, красиво так подстригла. А мне же еще убрать все надо, волосы же на полу не оставишь. Берет щетку и говорит, что сам все сделает. Ну, вот тут я и погибла на месте, а, когда он меня еще и на другой конец города через эту метель на своей машине повез, то я уже знала, что не отпущу его. Я ему так сразу и сказала, что приглашаю его поужинать и все такое. Он ответил тогда, что с удовольствием поужинает, но что сердце его занято, поэтому, если я хочу любовь до гроба, то это не к нему. Вот так честно и откровенно, прямо в машине и выдал. А ехать было далеко, поэтому до дома я успела все взвесить.

— И что?

— Как что? Поужинали и все такое. А когда я поняла, что беременна, то мы поженились. Он сказал тогда, что детей своих никогда не бросает, я ему поверила, а потом и убедилась, что да, отец он — первый сорт! Это я тебе к тому все рассказываю, чтобы ты понял, что я решения всегда сама принимаю. И сама же за них и отвечаю. Если бы он на мне не женился, то я бы тоже не умерла, сама бы Иришку воспитала.

Ужин прошел на редкость тихо: Иришка была сонная после гулянья, рот открывала вяло, клевала носом. Мужчины между собой не разговаривали и старались даже взглядами не встречаться. Когда Надежда пошла укладывать девочку, Андрей посмотрел на Дениса.

— Поговорили?

— Да.

— Что решили?

— Разъехаться пока.

— А как она?

— Переживает.

— Ясно. Про меня, надеюсь, не говорил?

— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь!

— Хорошо.

Вернулась Надя, налила себе чай.

— Андрюш, — обратилась она к мужу, — я хочу, чтобы Денис здесь остался.

Андрей посмотрел жене в глаза и сразу понял, о чем она говорит.

— Ладно, завтра переберусь к Майе, там диванов достаточно. Все нормально, — обратился он к другу, видя, что тот пытается как-то оправдаться, сгладить очень неловкую ситуацию. — Эта квартира съемная, но деньги за нее платит Надя, так что считай, что это ее жилье. Она тут хозяйка.

Денис увидел нескрываемое уважение и восхищение во взгляде друга, обращенном на жену, и понял, что отношения между ними куда интереснее, чем это кажется со стороны.

Глава 6. Июнь

— Пап, там Макс хочет с тобой поговорить, — Дима протянул отцу свой мобильный телефон.

— Дядя Андрей, я хотел спросить про этот, ну кризис этот среднего возраста. Мама тут лежит, к стенке отвернулась, со мной не разговаривает, отцу звонить не велит. Это нормально?

— Ладно, сейчас приду. Еда в доме есть какая-нибудь?

— Нет, почти ничего нету, все еще вчера доели, а сегодня ничего не готовила, с работы пришла и легла.

— Понял, принесу что-нибудь.

Лена лежала, не раздеваясь, в позе эмбриона. В полутемной комнате ее бледные руки, которыми она обнимала себя за плечи, были единственным светлым пятном, выделявшимся на фоне темного делового костюма и синего покрывала.

— Лен, вставай, мы с Максом ужин приготовили, — сказал Андрей, но она даже не пошевелилась.

— Не хочу.

— Могу в кровать принести, если ты плохо себя чувствуешь.

— Не надо, я не буду есть.

— Решила всем назло заморить себя голодом? Ладно, тоже метод.

— Отстань, мне плохо.

— Ты ведь знаешь, что я не отстану, так что лучше вставай.

Лена села на кровати. Нет, она не плакала, но выглядела, как после тяжелой болезни — глаза ввалились, бледная, похудевшая.

— Андрей, я ведь сама этого хотела, но вот уже месяц просто не живу… Что мне делать? — она села на постели.

— Пойдем, чай сладкий выпьешь с коньячком, поешь, а потом поговорим. У тебя там ребенок не кормленный, голодный, я тоже еще не ужинал. Пойдем!

— Нет, ужинайте сами, меня тошнит от одной мысли.

— Ты, случаем, не беременна?

— Нет, не беременна, к сожалению.

— Хочешь второго ребенка?

— Что толку от моего хотения! Теперь это вообще неактуально.

— Это мы еще посмотрим… — загадочно произнес Андрей, — Так что, точно не пойдешь?

— Нет, иди, я попозже.

Она действительно пришла через час, когда Макс с Андреем уже поели, посуда была убрана, а Андрей сидел за обеденным столом со своим ноутбуком. Лена подумала, что теперь каждый нормальный человек носит свой мир с собой: телефон, планшет или ноутбук — и ты можешь и работать, и развлекаться, и общаться.

Пахло вкусно. Лена открыла одну кастрюлю, другую, положила на тарелку рис, тушеное мясо и стала потихоньку вталкивать в себя эту еду. Андрей не отрывался от экрана, на нее практически не смотрел, в ушах были наушники. Судя по тому, как он ритмично покачивал головой, в них играла какая-то музыка. Наконец он сохранил работу и закрыл компьютер.

— Ну, вот и умница!

— Вкусное мясо, сам готовил?

— Макс помогал, очень удивлялся, что я умею делать такую женскую работу.

— Да, отцовское воспитание: кухня — женщинам.

— Сама виновата.

— Знаю. Я вообще во всем виновата, и в том, что он меня разлюбил, тоже.

— Что за бред ты несешь?

— Нет, это не бред. Я все время думала, почему же так получилось, и поняла, что это моя вина. Я даже не попыталась найти нам какой-нибудь общий интерес. Ну, ты же знаешь, что он не слишком большой ценитель культуры, никогда вместе никуда не ходили. А я с ним не ходила в его любимый спортзал, будь он неладен! А какие тогда у нас были пересечения, кроме Макса? Надо было мне придумать что-то, собаку, что ли, завести, а мне казалось, что и так нормально, когда по выходным я — в одну сторону с подругами, а он идет качаться.

— Зря ты себя винишь, ничего бы не изменилось, даже если бы ты все выходные в спортзале проводила. Любовь — это вообще не про это, не про общие интересы. Это химия.

— Но ведь она была! Ты помнишь, как мы познакомились?

— Господи, конечно помню! Мы с Денисом сидели в кафе в университете, такие уже степенные аспиранты, и вдруг я увидел Ксению. Сидит ангел, только что крылышков нет, волосы на палец наматывает и что-то читает.

— Да, она всегда так делала.

— Меня тогда, как будто током ударило, я просто не мог глаз отвести от нее. Денис проследил за моим взглядом и говорит: «Хочешь, я тебя с ней познакомлю?». И пошел к ее столику.

— Да, я знаю, он у нее спросил, нет ли у нее сестры-близнеца, потому что они с другом не могут ее поделить, а Ксюша сказала, что есть. И тут появляюсь я, а Денис обалдел и говорит «Действительно близнец!». Он на меня тогда так посмотрел! Лет десять он на меня так смотрел.

— Как?

— Как на чудо. А потом перестал. Вот тогда химия и кончилась.

Лена сидела грустная, погруженная в свои мысли.

— Наверное, никто на меня больше не будет так смотреть, — вздохнув, сказала она.

— Ты не права, просто ты сама никого не видела последние пятнадцать лет, кроме Дениса, ни на кого внимания не обращала, кроме него. Если научишься смотреть на других людей, то, возможно, увидишь устремленные на тебя взгляды.

— Да на что теперь уже смотреть! Мне вообще к зеркалу подходить страшно.

— А если будешь и дальше голодать, то еще хуже будешь.

— Спасибо, утешил. Знаешь, я целый день стараюсь не думать о нем, а как к дому подхожу, так меня словно волной накрывает. Я просто с ума от ревности схожу. Понимаю, что дура, что сама все устроила, возвращать его не хочу, но не могу не думать, что он спит с Надеждой и счастлив. А он счастлив, просто светится, черт бы его побрал! А больше всего я ненавижу себя за то, что мне это, оказывается, небезразлично.

— Лен, я скажу сейчас много банальных вещей, что клин клином вышибают, что время лечит, но они правильные. Живи дальше, может, и заметишь кого-то, с кем случится эта проклятая химия, которую зовут любовью.

— Вот у тебя же не случилась. Четырнадцать лет прошло, а ты так и не смог Ксюшу забыть.

— Забыть? А кто говорит про «забыть»? Я тебя не призываю забыть Дениса. Он был тебе прекрасным мужем, отцом твоего сына, он им и остается, он твой друг, он мой друг. Зачем его забывать?! Просто позволь себе полюбить кого-то еще, кроме него.

— А ты думаешь, что это возможно?

— Я не думаю, я это точно знаю.

— Откуда? Ведь ты же не смог?

— Смог.

— Подожди, я не понимаю. Кого ты полюбил?

— Не важно. Я полюбил женщину, любить которую не имел права. Но мы не властны над химией.

Он старался не смотреть ей в глаза, потому что боялся, что она все сразу поймет. Столько лет любить женщину и не иметь возможности сказать ей об этом, было сложно даже для него.

— Я рад, что ты поела, и надеюсь, что больше ты Макса морить голодом не будешь. Я вижу, что тебе лучше, поэтому пойду, пожалуй.

Лена сидела, погруженная в свои мысли, и, казалось, не слышала его. Наконец она очнулась, как ото сна.

— А? Ты хочешь уходить?

— Ну да, я ведь тебе больше здесь не нужен?

— Если у тебя дела, то конечно иди. Спасибо тебе. Когда ты рядом, мне всегда становится лучше.

— Да нет, у меня нет особых дел, — смутился Андрей, боясь, что сказал ей лишнего. Он понимал, что сейчас она не готова ни к каким его признаниям, и не собирался торопить события. Он хотел, чтобы она полюбила его не как замену ушедшему мужу, а его самого, осознанно захотела стать частью его жизни, а его сделать частью своей.

— Тогда оставайся, можешь спать у Макса в комнате, там диван очень удобный, а работать в кабинете.

— Думаешь, так тебе будет легче?

— Да, конечно, но только, если тебя это не сильно напрягает.

— Ладно, давай попробуем.

Глава 7. Август — Сентябрь

Присутствие Андрея в доме действительно помогло. Он приходил поздно, потому что должен был обойти всех своих детей, проверить уроки, рассказать сказку на ночь. Но часов в десять он появлялся, они пили чай, разговаривали. К этому моменту Денис, ежедневно их навещавший, уже уходил. Его визиты приносили ей одновременно и боль, и какое-то другое чувство. Она пыталась проанализировать его, но оно было неуловимым, трудно передаваемым словами.

— Знаешь, — говорила она Андрею, когда они сидели вечером на кухне, — вот есть у тебя болячка. Сначала так больно, что до нее просто страшно дотронуться. Потом начинаешь дотрагиваться и понимаешь, что она уже немного начинает подживать. Вот можешь сказать, какое чувство ты при этом испытываешь?

— Чувство глубокого удовлетворения! — засмеялся он.

Она тоже улыбнулась.

— Да, возможно, что и так. Мне все еще больно его видеть, но теперь я знаю, что я это переживу.

— Время, время, время… Я говорил тебе, что со временем будет лучше.

Да, определенно стало лучше. Даже спать она стала, хотя и не всю ночь. Просыпалась часа в четыре и долго лежала, думая про прожитую жизнь, пытаясь найти ответы на вопросы, на которые, возможно, их и вовсе не было.

Например, бессмысленно было спрашивать, почему так случилось, что самый близкий ей человек, ее вторая половина, любимая сестра Ксюша умерла в одночасье от разорвавшейся аневризмы, о которой никто даже не подозревал. Судьба, рок. Остались два сына, младшему, Диме, было всего три месяца, остался муж, который в ней души не чаял. Если такое дается за какие-то грехи, то уж точно не за Ксюшины или Андрея. А ему даже и погоревать толком не пришлось, потому, что надо было детей на ноги поднимать.

Но ведь так и не смог наладить свою жизнь после Ксюшиного ухода. Все его жены — это только попытка спрятаться от боли, которую этот уход принес. Нет, что-то не так. Он ведь ей сказал тогда, когда в первый день примчался ее спасать, что-то, что она не поняла. Надо вспомнить. Была какая-то странная фраза, мимолетом сказанная. О чем они тогда говорили? Черт! Надо сообразить, что-то про то, можно ли опять полюбить. Она ему жаловалась, а он сказал, что время лечит, и что она сможет еще полюбить. Да, точно, примерно так и было. Но что-то еще сказал такое странное. А! Что он смог. Что он смог кого-то полюбить. Да, теперь она это вспоминает.

Очень странно, потому что им, самым близким его друзьям, он никогда об этом не рассказывал. Правда, Андрей вообще не из тех, кто обсуждает с кем-либо свою личную жизнь. Но, видимо, что-то у него с той женщиной не сложилось. Жалко! Он такой замечательный, и настолько достоин того, чтобы быть счастливым! Денис не такой. Он, конечно, тоже хороший, но в нем больше эгоизма, черствости. Недаром же Лене всегда проще свои дела обсуждать именно с Андреем. Он умеет слушать, он всегда полностью вовлечен в то, что она ему говорит. Если Дениса переспросить, то он может и не повторить последней сказанной ею фразы, а Андрей не только повторит, но и подскажет, какую фразу она собиралась сказать следующей. Одно то, что он уже второй месяц живет здесь, мотается каждый день к детям, но возвращается сюда, чтобы она не чувствовала обступившего ее со всех сторон одиночества после ухода Дениса, говорит о многом. Так может поступать только очень чуткий и любящий человек.

Любящий человек…

Любящий человек?!

«Я полюбил женщину, любить которую не имел права» — вот что он тогда ей сказал.

Нет, не может быть! Она что, все эти годы была слепа и не понимала, что Андрей любит ее? Ведь, возможно, что это она? Ее он точно не имел права любить, потому, что она была женой его друга. А еще потому, что она была сестрой его покойной жены, и могла воспринять эту любовь, как предательство по отношению к Ксении. Да, все сходится. Если бы он полюбил ее, то он, совершенно очевидно, не сказал бы об этом.

Но, может, это и не она вовсе? Мало ли, кого он еще не имел права любить. Да полно таких женщин! В принципе любая замужняя женщина подходит под это определение. Зная благородство Андрея, вполне можно предположить, что, даже если он полюбил бы замужнюю женщину, он бы не стал разбивать семью.

Или, все-таки, это она?

А как узнать? Спросить? Прийти и спросить «Андрей, ты меня любишь?». И что дальше?

Лена не знала, что дальше. Если он скажет «Да, я тебя люблю», то готова ли она ответить на его чувства сейчас, когда рана от ухода Дениса еще не до конца затянулась? Если не готова, то она сделает ему только еще больнее, а он этого не заслужил. А если он скажет «Нет, это не ты», то сможет ли она пережить еще и этот удар?

Лена решила ни о чем его не спрашивать, но в последующие ночи ей точно было, о чем подумать. Раньше она никогда не рассматривала Андрея в качестве возлюбленного. Он был ее другом, почти братом, но внутри стоял блок, не позволявший никаких фривольных мыслей по отношению к нему. Ведь она была замужней женщиной, и никогда этого не забывала.

Сейчас многое изменилось, и она могла теперь честно сказать себе, что Андрей ей нравится. Нет, даже больше, чем нравится. И дело было не в том, что он был, как говорится в детской книжке, мужчиной в самом расцвете сил. Не только мужская красота привлекала Лену. Она всегда говорила, и касалось это и ее мужа тоже, что в мужчине самое привлекательное — голова. Она питала слабость к умным мужчинам, еще школьницей влюблялась в учителей, которые годились ей в отцы, а иногда и в деды. А Андрей, как и Денис, были как раз в ее вкусе. Когда они, забыв о присутствии за столом непосвященных, начинали вдруг обсуждать вещи, касающиеся работы, Лена испытывала почти сексуальное возбуждение, слушая эти совершенно не понятные ей слова, и глядя на мужчин, их произносивших.

Те почти два месяца, что они провели вместе в ее доме, добавили много штрихов к его портрету, которые были Лене до этого не известны. Например, оказалось, что он умеет и любит хозяйничать на кухне. Это было странно, потому что и Майя, с которой он прожил десять лет, была отличной кулинаркой, и Надежда — неплохой хозяйкой. Можно было бы предположить, что с такими женами он и дороги на кухню не знал, однако оказалось, что это не так.

— У каждого человека свое хобби, — скупо объяснял это Андрей. — Я готовлю не потому, что мои жены — плохие хозяйки, а просто мне это нравится, это переключение после работы, способ отдыха.

Поэтому порой Лена приходила с работы к уже накрытому столу. Еще больше ее радовало, что он приобщил и Макса к этому занятию, восполняя пробелы в его воспитании. Возможно, что сыну не столько нравилось готовить, сколько общаться с Андреем, они живо обсуждали и компьютерные игры, и какие-то школьные проблемы. Лена не слишком вдавалась в подробности этих разговоров, но ей было приятно, что парню есть с кем поговорить по душам. Общение сына с Денисом было хотя и регулярным, но не таким дружеским и откровенным: Денису всегда его работа была интереснее, он старался поскорее к ней вернуться.

Интересы Андрея были куда более разносторонними, чем у Дениса. Иногда он работал дома, но мог и кино с ней посмотреть, поиграть с сыновьями и Максом в футбол. Страшно трогали Лену его разговоры вечером с Иришкой по телефону. Девочка звонила ему и говорила: «Папа, я уже лежу, давай читай!» и он бросал все дела, брал компьютер и спрашивал «Что читаем?». Получив заказ, находил эту сказку и добросовестно, с выражением читал ее, иногда включая видеоизображение для большего эффекта присутствия, а иногда просто по телефону. Только потом Лена узнала, что хитрая Иришка, закончив разговор с отцом, шла с этим же требованием к Денису, и тот честно исполнял отцовские обязанности, хотя, когда Макс был маленький, никогда этого не делал, делегируя это жене.

Лежа в постели, она отчаянно хотела видеть Андрея на соседней половине кровати, но только если бы он сам предложил, но он не предлагал, а проявлять инициативу в этом вопросе она не считала возможным. Ей тридцать пять, скоро будет тридцать шесть, уход Дениса сильно поколебал ее уверенность в своей привлекательности, поэтому она никогда бы не рискнула сделать первый шаг, а никаких признаний с его стороны так и не было…

Глава 8. Октябрь

Майя, занятая заботами своей семьи, приезжала к Лене нечасто, но на этот раз вдруг решительно запросилась в гости. Когда она вошла в квартиру, Лена сразу поняла, что с Майей что-то стряслось. Та была какой-то напряженной, похудевшей, хотя и с новой короткой стрижкой, плодом Надиных трудов. Сели на кухне. Закипал чайник, звякали чашки и блюдца, которые Лена доставала из буфета. Майя долго отрешенно смотрела в окно, а потом сказала как-то горестно и обреченно:

— Ленка, я влюбилась…

Лена подумала, что в молодости после этой фразы обязательно стоял бы восклицательный знак, а то и целых три. А в их возрасте это чувство создает столько трудностей, часто приносит боль и себе, и близким, что вполне понятно, почему подруга такая поникшая.

— Господи, слава богу! Я уж было испугалась, что кто-то заболел.

— Это тебе «Слава богу!». Я теперь не знаю, что мне делать.

— Расскажешь, в кого?

Майя кивнула:

— Он старше меня, отставной военный, профессор, преподает какую-то инженерную специальность в техническом университете.

— Москвич?

— Нет, в Питере живет.

— Разведен?

— Вдовец.

— Любовь-то хоть взаимная? — спросила Лена.

— Взаимная, — Майя заулыбалась, — очень даже взаимная.

— Андрей знает?

— Нет, пока не знает, — она опять погрустнела. — Я вообще не представляю, как сказать ему об этом. И детям…

Конец ознакомительного фрагмента.