Внутри пророчества

Анна Велес, 2021

В огромной империи, что носила все еще свое "детское" прозвище – Подлунное государство, не ждали прихода беды, не было предзнаменований, что в один печальный день из Пустыни нагрянет огромное войско кочевников, ведомое бледным белокурым юношей-магом, кого его воины почитали не то, как бога, не то, как демона. Зато за несколько лет до этого, в Горном Монастыре, оплоте знаний и магии, была создана книга-пророчество о приходе Победителя, кто сможет спасти мир от Завоевателя. И вот теперь, когда уже пала столица и маг-отступник движется со своим войском по стране, женщина-чародейка, чьи сны и записаны в Книге, собирает тех, кто сможет помочь Герою, кто пойдет с ним, чтобы выполнить предначертанное Судьбой. Она и сама идет с победителем, с тем, кто верит в Пророчество, только… не понимает и не чувствует, как ему победить врага.

Глава первая

Осень позолотила листву, наполнила воздух ароматами урожая. В покое её бесконечно синего неба висело ощущение изобилия. Казалось, в эту пору Боги осыпали людей своею милостью, и Солнце, радостнее, чем обычно, улыбалось детям Земли.

Но это была лишь иллюзия. Осень породила не только плоды и зерно, она дала созреть распрям империи. В большом государстве всегда мало покоя, но войны всё же не часты. В тот год период между Маббоном и Самайном смело можно было назвать временем зарождения бури. Порядок ушёл с земель империи. Что-то нарастало, ползло, наваливалось на подлунное королевство. Леса и веси заполнила нечисть. И Магический совет императора ничего не мог с этим поделать. Тьма вышла из-под контроля. После наступления сумерек земля королевства уже не принадлежала людям. Недовольство магическим советом и отчаяние, рожденное в крови невинных жертв Тьмы, вылилось в бунты. Испуганные жрецы лишь ещё больше усугубляли ситуацию. Паника превращала каждый их верный шаг в ошибку.

В народе росла вера в ведаров. «Люди с одним даром», близкие к природе и её извечной мудрости, хоть как-то сдерживали Тьму. Но страх уже изменил души людей.

Смерть порождает смерть, насилие влечет за собой ещё большее насилие. К началу октября по дорогам империи уже нельзя было ходить невооруженными. Толпы разбойников, обезумевшие насильники, простые крестьяне, заболевшие чумой бунта, — все они наполняли леса, все они жаждали наживы и чужой крови. Мелкопоместные князьки, почуяв, что власть императора перестала быть абсолютной, самоуправствовали и тиранили местное население.

Буря шла на империю. И канун Самайна она разразилась. Огромная армия кочевников с юга напала на границы королевства. Время Мёртвых стало временем войны. 3987 год эры Новых Богов не упоминался в пророчествах, молчали о нём предсказания. Чёрный год заката империи оказался не узнанным…

День был холодным, но ясным. Солнце белесым пятном висело в небе. Оно уже не давало тепла, лишь свет. Могучие кедры слегка трещали ветвями, будто жаловались на мороз. Прозрачный воздух тихо звенел. И множество звуков вливалось в его музыку. Крики птиц, шорохи обитателей леса, тот же хруст веток — всё это звучало громче, звонче, отчетливей.

Выложенная булыжником дорога бежала вниз. Похожая на серебристую ленту, она красиво изгибалась, вилась к подножию гор, к людям, живущим на просторах империи. И Витт шёл по этой дороге. Путь его был похож на пробуждение от странного снежного сна, в котором он прожил последние пять с половиной лет.

Он шёл ровным быстрым шагом, чётко соразмеряя дыхание с лёгким стуком, который рождался от соприкосновения сапог с камнем. Он шёл и думал. У каждого человека есть своя судьба, своё предназначение. Каждый являлся на свет, чтобы принести свою каплю в море истории. Одни пришли в этот мир, чтобы строить, творить прекрасное или просто выращивать плоды земные. Другие родились, чтобы разрушать, убивать, приносить в мир хаос и горе. Кому-то суждено властвовать, кому-то — подчиняться. Одним Судьба-Хозяйка указала светлый путь, другим — тьму. Маги, властители, тираны, поэты, разбойники, землепашцы и воры… Разнообразие в равновесии — таков закон миров и предназначений.

Витт родился воином. В битвах был смысл его жизни. Время смут стало его временем. Он не нуждался в славе героя, не искал поживы. Ему не приносила радости чужая смерть. В битве не испытывал он опьяняющего ликования, злости и одержимости берсерка. Разум его всегда оставался холодным. Он знал, что его дело лишь восстанавливать мир, возвращать положенный порядок вещей, не более. А когда всё возвращалось на круги своя, он отправлялся дальше, туда, где было нужно его ремесло. Судьба поручила ему стеречь равновесие, восстанавливать его рамки с помощью оружия и боевой магии. Он должен был наравне с немногими другими идти по пути воина истины. Вечный наёмник, воюющий скиталец…

Этот морозный день, этот кажущийся бесконечным спуск походил на погружение в глубины моря. С каждым шагом, с каждым глотком воздуха Витт впитывал атмосферу того мира, к которому приближался.

Провинцию, что лежала у подножия гор, ещё не задела война. Меньше здесь было разбойников на трактах, меньше недовольства и страха. Даже нечисть не смела вволю веселиться в этих краях. Слишком близок Тайный город. Его власть ещё пока защищала предгорные селения. Но тень опасности уже нависла над Подгорной провинцией. И люди уже научились быть осторожными. Зло нашло путь и в их сердца.

Витт знал, что дальше будет хуже. Он мог представить перекошенные злобой лица жителей равнин, увидеть мысленным взглядом мелькание в морозном воздухе обагрённых кровью клинков, услышать шипение жутких тварей, восставших из могил. Глубины тьмы лежали внизу. Море страха и боли готово было поглотить Витта. А он готов был смело вступить во мрак настоящего.

От тёплого плаща, подаренного Витту братьями из Тайного города, пахло дымом и благовониями. Вдыхая этот запах, воин слегка морщился. Почему-то ароматы покинутого горного монастыря сливались с лёгким чувством вины, которое поселилось в душе Витта в тот момент, когда за ним закрылись Нижние ворота Города. Это чувство вины родилось потому, что дорога вниз, в гущу войны, боли и страха, дарила Витту неуместную радость. Он возвращался не только в мир, но и в себя. Он опять чувствовал себя воином. Впереди его ждал бой. Настоящий, не тренировочный. И тело Витта ликовало в предчувствии этой битвы.

Он многое узнал в монастыре, он отточил за пять лет свои навыки. Теперь во всей империи трудно было найти равного ему во владении мечом. В голове Витта золотыми буквами горели слова сильнейших заклятий боевой магии, которые на тайных уроках подарил воину мэтр Аркис.

Но что-то было в нём ещё до монастыря. Некая мудрость, впитанная с молоком матери. Мудрость истинного воина. И именно она пробуждалась в душе Витта после долгого сна. Чем ближе он был к подножию гор, тем больше становился самим собой. Это не могло не радовать. Печаль и горечь всегда возьмут своё. Один день они могут и подождать.

Когда начал опускаться закат, Витт уже оставил горы позади. Хуже стала дорога, гуще лес. Пора было искать место для ночлега. По чуть заметной тропинке путник поспешил в темноту могучих кедров. Его инстинкты и возродившаяся память подсказывали путь. Там, в конце неровной лесной тропки должно было быть селение.

Когда Витт поймал в воздухе запахи хлеба и дыма, он остановился. За пять лет вряд ли сменились традиции, а значит, храмы по-прежнему нуждались в подношениях. Да и не повредит лишний раз задобрить Богов даже без всяких правил и догм. Витт достал арбалет и принялся искать подходящую жертву…

Одинокая башня из чёрного камня пронзала своим шпилем небо. Она обветшала со временем, её когда-то прочные стены покрылись трещинами. Но башня по-прежнему гордо и упрямо стремилась вверх, резко вырываясь из плена древнего леса, окружающего её со всех сторон.

На жителей близлежащих деревень она наводила ужас. Никто, правда, уже не помнил страшных легенд, связанных с этой башней, но её мрачность и одиночество всё равно отпугивали людей. Проклятое место.

Очень долго башня пустовала. Но несколько лет назад, в один тихий вечер в её окнах зажегся свет. У башни появилась хозяйка. Молодая ведарка заняла эти мрачные чертоги. Никто из местных жителей не знал, откуда она пришла. Никто никогда не задавал ей вопросов. Эта женщина казалась такой же мрачной и холодной, как и её жилище. Когда ведарка приходила в деревни, чтобы купить зерна, фруктов и вина, улицы селений быстро пустели. Её боялись. За ту тёмную силу, что окутывала её невидимым плащом, за ту тяжелую властность, которая проскальзывала в походке и жестах ведарки, за ясность и пронзительность её взгляда, за усталость, которая пряталась в глубине её глаз.

О ней уже слагали легенды, распускали страшные слухи. Очень немногие из местных жителей решались обратиться к молодой ведарке и её искусству. Зато частенько приезжали в её тёмную башню гости из других земель. Да и не только люди бывали её гостями. Оборотни и вампиры посещали ведарку. Часто по ночам горел свет в окнах далёкой башни. Эта мрачная известность и могущество странной отшельницы ещё дольше ужасала крестьян…

В ту ночь ей снился кошмар. Такое случалось не впервые, это уже давно стало нормой её жизни. Во сне она переживала ужас, который никогда не видела в реальности, но о котором знала уже много лет со слов других. В ночном кошмаре она умирала, потому что не сделала этого наяву. Когда в полночном мраке приходили к ней эти картины, она не боролась с ними, а смиренно ждала, пока они захватят её в плен, подчинят себе, утопят в своем кровавом месиве. Она отдавала во сне свой долг и не роптала.

Но в эту ночь ей не удалось прожить свой кошмар до конца. Реальность резко вырвала её из мира сна. Кто-то нарушил границы её владений, кто-то двигался к башне. Сев на кровати, ведарка прикрыла глаза и слегка напряглась, заставляя себя почувствовать того, кто шёл на встречу с ней. Время уже давно перевалило за полночь, хотя до рассвета всё-таки было ещё далеко. Ощутив ауру своего незваного посетителя, ведарка слегка удивилась.

К порогу башни подошёл вампир. Не рядовой, голодный, злой и отчаявшийся. Нет. Этот сын Чёрного огня принадлежал к вампирской знати. Не было в нём и злости, не было ненависти к живым. Только усталость. Так похожая на её собственную. Не был он и голоден. Ведарка почувствовала запах крови и обрывки чужого тепла, ещё витающие вокруг чёрного плаща, который окутывал сына Тьмы.

Давно не было у неё таких гостей, и она поспешила к нему на встречу. Когда ведарка спустилась вниз, в камине весело потрескивал огонь. Она уловила тот момент, когда её незваный гость кинул заклинание. Языки пламени освещали почти весь зальчик, но вампира здесь не было. Он смиренно стоял во дворе, ожидая пока она сама пустит его в дом. Это тоже удивляло. Ведарка держала двери не запертыми, не вешала на них никаких защитных заклинаний. Нелюди спокойно входили в зал, чтобы дождаться её в уюте дома. Он так не поступил. Он начинал беспокоить ее. Так как его приход был неожиданным, и действия его становились все более странными. Будто он принес весть, которой она и ждала и боялась одновременно…

Ведарка распахнула дверь на улицу и жестом пригласила гостя войти. Он легко поклонился и прошёл внутрь дома, обдав молодую женщину волной холода. Посреди зала он остановился и глянул в глаза своей хозяйке, смело и как-то равнодушно. Странным казалось отчуждение этих блестящих желтых глаз с вертикальными зрачками. И стоял он непривычно бездвижно, высокий, черноволосый, закутанный в черноту ночи. Его бледное лицо было неправдоподобно красиво, как и у всех сынов Тьмы.

— Здравствуй, госпожа, — после напряженной паузы произнёс гость. Голос походил на человеческий, в нём трудно было уловить характерное шипение, присущее всем вампирам.

— Здравствуй, — вежливо отозвалась ведарка.

— Мой государь, князь ночи Ролас, шлёт тебе привет.

— Спасибо, — она слегка улыбнулась. — При встрече передай ему мой ответ.

Вампир поклонился.

— Князь так же просил передать тебе подарок и извинения за беспокойство, которое я доставляю тебе своим визитом.

В тоне вампира не было ничего кроме спокойной вежливости, от этого все, сказанное им, казалось искренним. Ведарка молчала. Ей не хотелось отвечать очередной церемониальной фразой и превращать разговор в фарс. Поняв это, посланник князя Ночи чуть заметно улыбнулся. Под тонкими губами обнажились жемчужно-белые клыки. Вампир не засмущался, не отвел взгляда. Ведарке это понравилось. Между ними обозначалось хрупкое понимание, какой-то определенный договор, удовлетворяющий обоих и успокаивающий.

Она жестом пригласила его сесть за стол. Он опустился на скамью плавным, каким-то летящим, движением, а потом преувеличенно медленно, будто доказывал, что нет в нем ничего угрожающего, достал из-под плаща небольшую шкатулку, которую осторожно протянул ведарке, присевшей за стол напротив него.

Молодая женщина не спешила забирать подарок. Она рассматривала тонкую искусную резьбу, выполненную по глади кости, из которой была сделана шкатулка. Все так же преувеличенно медленно вампир поднял крышку и вытащил из ларчика огромный кусок янтаря. По его желанию вспыхнули свечи в зале. И внутри камня заплясали медовые искорки. Кулон медленно раскачивался на шнурке, сплетенном из золотых нитей. Эта огромная капля застывшей смолы завораживала своей красотой.

— У князя Роласа всегда был великолепный вкус, — заметила ведарка. В ее глазах светились веселье и теплота. Вампир чуть заметно вздрогнул под ее взглядом. Ведарка задорно улыбнулась. Не привык этот молодой вампир к людскому дружелюбию, трудно молодому вампиру понять, что для нее нет разницы между людьми и нелюдями. А она, и к тем, и к другим, относилась одинаково — равнодушно.

— Да, — заговорил вампир. — Его любовь к прекрасному и совершенному уже давно стала легендой. Тебе нравится подарок?

— Конечно. А не прислал ли Ролас мне письма?

Вампир кивнул и протянул ей свиток. Ведарка, развернув пергамент, быстро пробежала его глазами. Опустив письмо на стол, она еще какое-то время смотрела на ухоженные длинные пальцы своего гостя. Внимание привлекал огромный перстень с рубином, так хорошо ей знакомый, почти ненавистный. Хотя ее не удивлял вид этого перстня на этой руке. Кто-то же должен был носить этот символ власти.

— Итак, тебя зовут Грат, — подняв глаза к лицу собеседника, произнесла она деловым сухим тоном. — Ты первый советник князя.

— Все так, госпожа, — спокойно подтвердил вампир.

— Можешь называть меня Тари. Это сокращенное от Янтарь. Я очень люблю этот камень, потому мне и присвоили это имя.

— Хорошо… Тари, — ведарка усмехнулась, заметив нотки смущения в его голосе, и то, как гость запнулся перед ее именем. — Я передал привет и подарок от князя. Ритуал приветствия почти завершен. Позволь напоследок сделать тебе подарок и от себя лично. Потом мы перейдем к делу.

Молодая женщина чуть заметно кивнула. Грат вытащил из-под плаща длинный узкий футляр, обитый черным бархатом. Раскрывать его он не стал, а просто опустил подарок на край стола. Тари сама протянула руку и подняла крышку футляра. Подарок вампира был великолепен. На бархате лежал кинжал с узким лезвием, похожим на застывший холодный огонь. По глади клинка мерцали руны. Изящную рукоять украшал цветочный узор из пластинок янтаря.

— Грат, ты превзошел своего князя в щедрости, — с восхищением глядя на кинжал, сказала Тари. — Твой подарок бесценен.

— Скорее, просто очень дорог, — поправил ее вампир с легкой иронией.

— Разве твое доверие можно измерить в золоте? — насмешливо подняв бровь, спросила ведарка. — Ты даришь мне оружие, от которого сам мог бы принять смерть. Серебро убивает и старших вампиров. Тем более заговоренное.

Грат молчал, а Тари, положив ладонь на лезвие кинжала, приручала чужую магию, заложенную в эту вещь. Тяжелую и древнюю, какую-то холодную. Будто уже выпившую темную кровь ни одного сына Ночи.

— Ну, что же, советник Роласа, пора говорить о делах, — ведарка закрыла футляр и отодвинула его в сторону. Она машинально дотронулась до виска, где еще гудела легкая боль, оставшаяся после впитывания чужой магии. — Заверение в дружбе от самого князя Ночи, дорогой подарок, магический артефакт, просьба сохранять строжайшую тайну и ты — высокий посланник. Что же я должна сделать? Перевернуть Вселенную?

— Нет. Но дело, правда, очень серьезное. — Грат немного помолчал, а потом продолжил. — Я расскажу тебе кое-что для начала. Около семи лет тому назад в ворота Школы школ постучался мальчишка. Высокий, тощий, со спутанными волосами. На его грязном лице светились каким-то мрачным светом огромные синие глаза. Мальчик пришел учиться, как и многие другие до него. Все семь лет он постигал науку за наукой, переходя с факультета на факультет. Он прочел все книги в библиотеке Школы, он освоил все ремесла, какие знали учителя. Он ни с кем не общался, кроме своего наставника, старого монаха Иктина. Не посещал праздников, не ходил в храмы. Иногда он забывал есть, почти не спал. Все семь лет он утолял свою жажду знаний. Вся Школа боялась этого мальчишку, его угрюмость, властность взгляда и ту жадность, которую он все не мог утолить. В августе, через неделю после Ламмаса он ушел из Школы. Так же внезапно, как когда-то приходил. А через месяц…

— Через месяц племя кочевников встретило в пустыне одинокого путника, — продолжала вместо Грата ведарка. — Это был высокий худой юноша, с белыми, необычайно мягкими волосами и властным взглядом, способным убивать.

— Все так, госпожа, — подтвердил вампир. — Это юноша нарушил мир. Сделал почти невозможное.

— И именно о нем хочет знать Ролас, — ведарка сощурила глаза, как недовольная кошка. — Мне тоже интересен этот мальчишка, покоряющий мир. Но что конкретно нужно Роласу?

— Все. Где родился, как умрет этот человек. Откуда он пришел, что хочет, в чем секрет его власти. Источник его силы. Прошлое, настоящее, будущее. Все, что только смогут сказать тебе Боги. А за ответ ты будешь щедро вознаграждена.

— Не торопись. Может, я сама еще останусь должницей Роласа, — сказала Тари. — То, что я узнаю для него, может стать вознаграждением мне.

Вампир не нашелся, что ответить.

— Мне понадобится твоя помощь, Грат, — продолжала между тем ведарка. — Добудь нечто, принадлежащее ему. И узнай имя.

— Юношу зовут Даэрон. Мы достали для тебя его кровь.

Очередная маленькая шкатулка легла на стол.

— Как вам удалось ее получить? — слегка нахмурясь, спросила ведарка. В ее голосе появились стальные нотки.

— Успокойся, — вампир зло усмехнулся. — Ночной народ не трогал его. Но у нас много помощников.

Тари открыла шкатулку. Там лежал лоскут грязной холщевой тряпки. А на нем бурели пятнышки засохшей крови. Ведарка повертела в руках этот обрывок и брезгливо поморщилась.

— Крысы.

— О да! — тон вампира стал резким, еще более злым. Будто ведарка задела в нем какие-то потаенные струны, будто нанесла обиду, сути которой сама не знала. — Мы принимаем любую помощь. Крысы — дальние родственники летучих мышей. И они готовы делать даже самую грязную работу. По первому приказу.

— Хорошо, — примирительно сказала Тари, не сводя с него настороженного изучающего взгляда. — Но я с детства ненавижу этих тварей и ничего не могу с собой поделать. Даже у ведарок есть свои слабости, Грат. Надеюсь, это не очень тебя шокирует?

Теперь в ее словах прозвучала неприкрытая ирония, но вампир промолчал. Ведарка тем временем убрала лоскут обратно в шкатулку.

— До рассвета осталось не так много времени. Сегодня мы ничего не успеем. Да и за целую ночь вряд ли бы справились. Поживи у меня неделю. Ролас как-нибудь без тебя обойдется.

Тон ведарки был властным. Она знала, что это может не понравиться гостю, но она так же понимала, что вампиру придется примириться с этим. Она была хозяйкой положения. И ей нравилось диктовать условия, ей хотелось вывести его из себя, заставить действовать, заставить раскрыться.

По лицу Грата пробежала волна тревоги и недоверия, но он очень быстро справился с собой. Тари рассеянно следила за пламенем свечи, делая вид, что не замечает эмоций гостя.

— Тебе не о чем волноваться, советник. Тайна будет сохранена. Никто не подойдет к башне, пока ты здесь и пока все не будет закончено.

Грат зло сверкнул глазами, но когда заговорил, тон его был спокойным.

— Я верю тебе, Тари, но…Ведаров называют людьми одного дара. Боги разрешают тебе видеть нити Судьбы. Можешь ты пользоваться и легкой магией артефактов. Нечто большее может тебя убить. А дело останется невыполненным.

— Из правил бывают исключения, — слегка насмешливо ответила Тари. — И я тоже исключение. Дело мы сделаем. О безопасности я позабочусь. Как я это сделаю, и как эти действия на мне отразятся, пусть тебя не волнует. И я вообще считаю, что твои последние слова пусты. Ты просто придумываешь предлог, чтобы уйти. Но почему?

— Хорошо, — после короткого молчания согласился вампир, проигнорировав ее вопрос. — Чем я должен тебе помочь?

— Многим, — ведарка слегка нахмурилась. — Обычно, ко мне приходят узнать свою судьбу. Или судьбы родственников. Я распутываю нити Путей. Но твоя просьба особенная. В том лоскутке мало толку. Мне нужен образ. Его я могу достать из твоего сознания. Ведь не зря Ролас прислал именно тебя. Ты, Грат, видел этого мальчишку? Мне нужна твоя память. Иначе выбор Роласа был бы ошибочен. А я в это не верю. Через тебя я выстрою канал и найду нужную нить. Ты связан с Даэроном. Я это знаю. Мне нужна твоя судьба, чтобы прочесть его.

— Ты просишь многого, — вампир был встревожен и зол. — Да, однажды я его видел. Издалека, мельком. Ролас послал именно меня, потому что дело представляет для него очень большой интерес и оно секретно.

— Ролас так же прекрасно знает меня, — возразила Тари. — Ему известно, как я работаю. И мне известно, как действует он. Но я понимаю, что тебе неприятно быть вот так использованным и мною и им. Ты же его первый советник! Не думаешь же ты, что тот взгляд на Даэрона мельком был случаен?

— Это желание Князя Тьмы, — напомнил вампир. — Его приказ. И я подчиняюсь. Но уверена ли ты, что для тебя будет так просто и…безопасно видеть мою память?

— Я знаю, каково это, — спокойно сказала Тари. — Я видела судьбы вампиров и раньше. Твоя боль и обида будут мне понятны. А кровь…Я давно к ней привыкла.

— Увиденное может быть опасно для тебя, ведарка, — повторил он уже увереннее, и теперь в его тоне уже звучала угроза.

— Разговор об опасности мы уже закончили, — холодно напомнила Тари.

В следующий миг вампир оказался рядом. Она и забыла, как быстро могут перемещаться дети Ночи. Он навис над ней. В ярко желтых глазах светилась ненависть. И голод. Взгляд гипнотизировал ее. В ушах зазвучали слова: «Ты права. Не стоит бояться. Ни тайн, ни смерти. Первую можно забыть, а вторая станет такой приятной, что ты сама станешь звать ее, умолять прийти. Опасности нет. Я позабочусь о тебе, Дэра…» его злая улыбка казалась знакомой до боли, почти родной. Или это действие Зова?

Грат осторожно коснулся воротника ее туники. Ему нужно было освободить горло ведарки для укуса. Почувствовав холод его пальцев, Тари бросила заклинание.

Волна невидимой силы оторвала Грата от ведарки и бросила его спиной о стену. Он попытался быстро трансформироваться, но не успел. Холодный камень башни не отпускал его, а сила продолжала давить, лишая возможности сопротивляться.

Тари тем временем поправила тунику, медленным ленивым движением открыла футляр, обитый черным бархатом, достала кинжал. Неторопливо подошла она к вампиру и поднесла оружие к его шее. Серебро не коснулось кожи, но магия кинжала причиняла Грату легкую боль.

— Опасности и правда нет, — заговорила Тари. — Но тебе не надо обо мне заботиться. Я все сделаю сама. Так просто…А серебро для старших вампиров смертельно. Мы говорили об этом.

Грат молчал. Он не пытался вырваться. В его глазах уже не было ненависти и голода. Только усталость. Он не боялся смерти. Просто ждал, когда серебро коснется кожи. Ведарка подумала, что встретила бы смерть также — спокойно и устало. В этом вампире, судя по всему, осталось еще слишком много человеческого, близкого ей, понятного, и ненавистного ему самому.

Она опустила оружие и пошла к камину, там на полке стояли кувшины с вином.

— Ты свободен, — не оборачиваясь, сказала она. — Выпей со мной вина.

— Если позволишь, — Грат опять скользнул за стол, почти молниеносно, незаметно для человеческого глаза, как всегда двигаются дети Ночи. — Почему ты меня не убила?

— А зачем?

— Я же пытался убить тебя.

— Ты тоже не собирался меня убивать, — Тари разлила вино по бокалам. — Мы просто проверяли друг друга.

Вампир ничего не ответил, просто взял со стола бокал и поднес ко рту. Ведарка наблюдала, как он делает первый глоток. Казалось, вкус напитка удивил Грата. Он как-то затравлено глянул на сидящую напротив женщину. Она печально улыбнулась.

— Это вино с моей родины. Больше нигде такого не делают. Мне было десять, а брату восемь, когда мы впервые его попробовали. На празднике урожая. Тогда оно показалось нам напитком Богов.

— Мне оно нравится, — вежливо, но сдержанно отозвался Грат.

Теперь она чувствовала его, видела, понимала. Он боялся, он ждал…ее расчет оказался верным, а открытие приносило боль. Острую, тяжкую, как чувство вины, с которым она жила все эти годы.

— Я хочу, чтобы ты знал кое-что, — немного помолчав, серьезно продолжала Тари. — Мы будем работать вместе и многое доверим друг другу…Ты назвал меня Дэра. Это имя дали мне родители. Очень давно. Так меня уже никто не называет. И я этому рада…. Потому что Дэры больше не существует. Есть Тари… Я родилась в маленьком селении в восточных лесах. В нашей деревушке жила община очень упрямых людей, которые носили розовые очки. Они не доверяли магам, боялись их и ненавидели. Они отгородились от мира, лелея свою ненависть. В пятнадцать лет у меня открылся Дар. Умения развивались сами собой, хотя я поначалу сопротивлялась им. А потом…Меня изгнали, вся община слала мне вслед проклятья. Мой отец первым бросил в меня камень. За ним последовали и другие. Тогда я чуть не умерла от ран и потери крови…Следовало только уйти и забыть. Что я и постаралась сделать, но… Восемь лет назад стая безумных тварей, ведомая голодом, напала на деревню. Я бы назвала их вампирами, да не хочу зря оскорблять твой народ. После нашествия деревня перестала существовать. Погибли все. Когда через пять дней я добралась до родного селения, то не нашла ничего, что можно было бы похоронить по человечески.

— Неужели ты вернулась, простив? — тихо спросил Грат, как спросил бы любопытный юноша, слушающий тайну, которую хотел бы знать.

— И да, и нет, — она, не отрываясь, смотрела в его глаза. — Я приезжала только ради одного человека. Ради брата. Симпатичного, веселого юноши, которого любила. Когда меня изгнали, он плакал. Я слышала, уходя. Я помнила весь этот кошмар только из-за него. Я клялась себе, что вернусь за ним… Но не успела. Лучше бы меня растерзали тогда вместе с семьей, как мне снится каждую ночь в кошмарах. Тогда бы в последний момент я была бы с ним. Но меня не было.

Она замолчала, но продолжала внимательно смотреть в желтые грустные глаза, на дне которых плескалась боль. Грат в тот момент тонул в своем собственном кошмаре. Том самом, что не позволял ему стать настоящим вампиром, забыть боль смерти, уйти в новый ночной мир и не оглядываться назад в поисках… Теперь он был в конце своего долгого и трудного пути. Он хотел услышать, не сопротивлялся, просто ждал.

— Прости меня, Малик, — тихо попросила Тари.

Ему нечего было прощать…

А потом они сидели рядом, как-то неудобно обнявшись. Первый советник князя Ночи, в прошлом — обычный мальчишка. И чародейка-отшельница, когда-то — его сестра. Они молчали. Тишина говорила за них. Пока в окна башни не постучался рассвет…