Человек внутри

Анна Богдановна Шулятицкая, 2020

В недалёком будущем люди научились создавать помощников, способных выполнять любую работу. Они умны, приятны в общении, дружелюбны и носят номерные браслеты, как и полагается всем без исключения. Я их не люблю, но чем чёрт не шутит! Может, чтобы понять, что помощники так же, как и люди, мечтают о счастье и жизни, полной творчества и любви, надо пережить смерть одного из них?

Как важно знать, что где-то рядом

Есть тот, кто до конца поймёт,

Как жизни вечная награда,

Как сказочный души полёт.

Как важно улыбнуться снова,

Тому, кто той улыбки ждал,

Не нужно Счастья нам иного,

Лишь только жизни идеал.

Как важно Счастье видеть всюду,

Смотря в глаза, как в зеркала

И просто сохранить как чудо,

Ту душу, что всегда светла.

Людмила Сопина

Пролог

За большими кустами ритмично заскрипели колёса. Шелест травы достиг беседки, я оставил на скамье недочитанную книгу и выскочил сейчас же наружу. Облака разбежались, и моё лицо озарил солнечный желтоватый свет. По дороге, устланной каменной плиткой, ехала полная помощница в сиреневом костюме с квадратными пуговицами. У неё была круглая голова, пухлый нос и волосы, заплетённые в густой рыжий хвост, слабо развевающийся на ветру. Она улыбалась и показывала белые зубы, подобно весёлому малышу, часто нажимая на звонок. Он раздавался сильно и резко, словно его можно было услышать в любой части сада.

Помощница остановилась на тропе и сказала быстро:

— Здравствуйте!

Вероятно, ей хотелось поделиться со мной невероятной новостью. Она была не равнодушна и озабочена, и её браслет с числом три тысячи восемьдесят пять на запястье мигал красно-малиновым цветом.

Я спросил:

— Ты что-то нашла?

— Ничего.

— Тогда почему радостная?

— Я совсем не такая.

Она нахмурила ненадолго брови, но не переубедила меня. Улыбка вновь расцвела на добром маленьком лице.

— Вы не знаете ещё, что случилось. Я знаю, но не скажу, если вы заняты.

Помощница бросила рассеянный взгляд на скамью за глиняным горшком.

— Я читал и бесился из-за ошибок корректоров, которые не соизволили поработать с книгой. Так что это даже хорошо, что ты меня отвлекла. Рассказывай. Всё равно пока отдыхаю.

— У центра собралась толпа, и мне показалось, что это что-то значит. Ведь многие не будут собираться в одном месте просто так? И крохи, и большие смотрят через стёкла. Не знаю на кого.

— Поэтому ты так торопилась?

— Не только! — воскликнула она и добавила: — Виктор просил передать, что желает видеть вас. Он был счастлив и что-то записывал в компьютере.

Я развёл руками. Помощница удивилась недовольству, прыгнула на велосипед и отогнала от себя мохнатого шмеля. Ещё чуть-чуть, и он присел бы ей на макушку.

— Почему же ты раньше не сказала, что меня зовут?

Она не нашла, что ответить и, намертво вцепившись в руль, покатила к шелковистым акациям.

Я проводил помощницу глазами и вышел по самой короткой дороге из сада. Центр действительно окружала небольшая восторженная толпа. Среди присутствующих были как люди, так и помощники, все как один, были озадачены и говорили друг с другом о том, что не понимали. Я же не понимал больше всех и больше всех хотел узнать, что творилось за дверьми.

Охрана впустила меня внутрь, и мне навстречу бегом по прозрачной стеклянной лестнице спустился Виктор. Он был моим руководителем (целых четыре года!) и всегда подходил серьёзно к воспитанию помощников, а тем более к их созданию.

— Я тебя ждал, — сказал он возбуждённо и пожал большой ладонью мне руку. Сам он был такой же здоровый и крепкий, от него исходил насыщенный запах клея и синтетики. — Не быстро же ты. Тебя что-то задержало?

— Увы, я уснул, как только объявили перерыв. Помощница три тысячи восемьдесят пять еле разбудила меня.

Всем было известно, что Виктор строго относился к опозданиям и не любил, когда помощники его не слушались.

Уже как два месяца я собирался уволиться, но всякий раз отчего-то не решался оставить центр.

— Тогда ничего. Тоже иногда охота подремать за столом. Хочется, но нельзя.

Он вспыхнул, как пожар, и вытер платком влажный лоб, который пересекали морщины.

— Вы нервничаете, — осмелился я заметить. — Откуда их столько? Почему они стоят и будто чего-то ждут?

— О, сегодня нас всех ожидает много особенного. Помимо того, что идут активные продажи, мы выпустили помощницу сто тысяч. Круглое число, прекрасное! Я думал отпраздновать сегодняшний день и посмотреть вместе с тобой на наше новое творение. Если, конечно, ты не уснёшь слишком рано.

Я попросил Виктора отвести меня к новой модели, и он подозвал своего помощника, который был человеком. Кирилл Михайлович был жилистым, сухим, сидел на третьем этаже в отдельном кабинете и подписывал со скрипом бумаги. Он никогда мне не нравился, потому что источал презрение и разбалтывал сотрудникам, что после того, как его карьера пойдёт вверх, он оторвёт язык каждому, кто называл его тихушником.

Мы шли в сопровождении нескольких моих коллег, обменивающихся друг с другом шумными поздравлениями. Было заметно, что они так же, как и я, переживали волнение.

— Такой ты ещё не видал, — сказал Виктор загадочно.

— В каком это смысле?

— Она изменит мир. Я это чувствую. Изменит мой и, может быть, твой.

«Что же он имеет в виду? Каким образом? Я хочу знать всё и сразу!» — думалось мне.

— Вы объясните, что такого в помощнице сто тысяч? — спросил я, и все молча остановились.

Виктория Бросова, что занималась тестированием помощников, шутливо упрекнула меня в излишней торопливости. Она взмахнула карандашом и стукнула им приятеля по лбу, когда тот зло усмехнулся. Я стоял в недоумении и чувствовал, что от меня что-то скрывали. Точно прочитав мои путаные мысли, Виктор ответил спокойно:

— Ничего, подожди немного.

Кирилл Михайлович кивнул безмолвно и пошёл вперёд. Мы последовали за ним и, обогнув живое здоровое дерево, растущее внутри центра, очутились перед полукруглой дверью, наверху которой горела красная лампа. Кирилл Михайлович отодвинулся и позволил Виктору отворить дверь магнитной картой.

— Я видела девушку… помощницу, вернее. Так ведь называть некрасиво, — сказала Виктория и захлопала виновато густо накрашенными ресницами.

— Некрасиво.

Руководитель провёл нас через изогнутую арку в зеркальной стене и указал на светлую модель, которая находилась в центре комнаты с закрытыми глазами. Она отличалась от других и была тонкой и хрупкой, но не куклой. Я изумился тому, насколько крепким было её тело, и ещё тому, что боялся узнать, насколько она была похожа на человека.

— Хорошенькая, — сказал оценивающе коллега. — Когда она очнётся?

— Вот-вот, если так захотите.

— Включайте, включайте! — потребовали все.

— Стойте, — решительно произнёс я.

Грудь помощницы равномерно вздымалась. Она спала, и ей снился яркий сон, который когда-то забавлял Виктора.

Я тронул помощницу за бледноватые плечи и щёки, украшенные родинками. Она была холодная, будто долго лежала под толстым слоем снега. Я позволил невольной грусти одолеть себя и посмотрел на всех так, как если бы они были мне чужими. Да, мне было совершенно не ясно, чему они радовались, и что находили в изобретениях, хоть и полезных.

— Включайте, наконец, Виктор! — повторил коллега. — Расскажите ему, что с ней.

Он позвал бодро:

— Помощница сто тысяч!

Она среагировала на низкий голос самым естественным образом и спросила, сонно разомкнув глаза:

— Мне пора идти? Куда?

Виктория шепнула мне в ухо:

— Кажется, в этом мы с ними похожи. Они не любят рано вставать и пускают слюни.

Она хохотнула, уверенная в том, что поделилась ценным наблюдением, и взлохматила мне короткие волосы. Странно смутившись, я отнял её ладонь.

— Помощница сто тысяч, ты понимаешь, кто мы? — спросил Виктор ласково. — Я полагаю, что ты сильно испугана. Тебе стоит одеться и выйти к нам в одежде, какую носят все без исключения. Зайди в помещение, оно позади тебя. Не забудь включить свет, чтобы не удариться о шкаф.

— Я сделаю, как вы просите, — произнесла она механически и послушно и неуклюже заковыляла в гардероб.

Коллеги заворожённо смотрели, как она переставляла ноги. С каждым неуверенным шагом её походка делалась скованнее, и я кинулся молниеносно вперёд, чтобы помочь. Она краснела и застенчиво улыбалась.

— Как ты? — спросил я в тёмном гардеробе, в котором нас никто не мог заметить.

— Плохо, — ответила она.

— Болят ноги?

— У меня болит абсолютно всё. Я слышала ваш разговор. Виктор решил, что я особенная, но я так не считаю.

— А что ты считаешь?

— Ничего. Я помощница, и в этом моё призвание. Мне не обидно, что они не помогли. Спасибо, — она поблагодарила меня (браслет, вибрируя, засверкал голубым) и зажгла подвесной светильник, напоминающий мятый лимон. — Идите.

Я вышел из гардероба. Коллеги упрямо расспросили о том, что произошло.

Виктория спросила наивно:

— С чего ты взял, что она не дойдёт самостоятельно? Она взрослая и умеет ходить.

— Конечно, в чём дело? — вторил Кирилл Михайлович.

Я молчал, пока они не успокоились, а потом ответил:

— Неважно, сколько ей лет. Она недавно только задышала воздухом и никогда не пользовалась ногами. Возможно, она особенная, но она не обязана соответствовать вашим высоким требованиям. И не удивляйтесь, что она беспомощная. Это были первые шаги, детские, а не взрослые.

Виктор по-дружески хлопнул меня по спине.

— Ты прав. Она ребёнок и ещё успеет показать, на что способна.

— На что, что способна? — промолвил я невозмутимо.

— Помощницу сто тысяч необязательно обучать, чтобы она привыкала к людям. Она сама научит нас другой, лучшей жизни. Вот ты поймёшь, если к тебе обратиться по-испански? Знаешь, как быстрее всего успокоить плачущего младенца? Или как строителю, который в последний раз рисовал красками в школе, написать красивую картину? Она умеет намного больше, чем кажется. О, намного!

Помощница вышла к нам в длинной одежде и кожаных туфлях на босую ногу. Она покружилась дважды, приподняв атласный зелёно-белый подол, и зарделась в предвкушении похвалы.

— Тебе не идёт это платье. Надень другое, — попросила Виктория.

— Как? Мне оно нравится.

— Видимо, одной тебе.

— Не глупи, — сказал коллега. Он тотчас же сделался безучастным, когда увидел помощницу одетой. — Какая разница, в каких ей тряпках ходить?

— Немедленно! — Виктория была непреклонна.

Помощница сто тысяч тяжело выдохнула и вернулась в гардероб.

— Она найдёт нужное платье, и мы познакомим её со всем персоналом. Покажем, как она хорошо вышла, отведём в кинотеатр, — проговорил Виктор и внимательно посмотрел на меня. — Значит, с нами?

— Куда?

— Праздновать! — прошипела сердито Виктория. — Не забыл ли часом, что ты не один работаешь?.. До вечера я сама буду занята. Сироткам в приют одежду отвезу, но на банкет успею!

— Я пойду.

Назойливые мысли роились в моём мозгу. «На что способно изобретение человека, которому снятся фантастические сны, лишённые всякой логики? Увы, я не знаю, так как не мечтатель. Верно, у меня не так работает голова, поэтому я не люблю помощников и не испытываю ничего при встрече с ними. Ими любуются, как драгоценными камнями. Через год или два в каждом доме будет такой помощник. Он сделает за вас ремонт и приготовит ужин, который вы не попробуете ни в одном дорогом ресторане. Может быть, всё не так ужасно, как мне видится? Может, я преувеличиваю, потому что не вижу никакой прелести в изобретениях Виктора? Я пойму его, но не сейчас, когда мне поручат записывать речь помощницы сто тысяч на диктофон», — размышлял я долго, пока коллеги не позвали меня на улицу.