Крупицы магии. Каждый сам за себя. Фэнтези

Андрей Сергеевич Ермолин

Магия ушла из мира, лишив чародеев силы, влияния. Чтобы выжить, колдуны осушают собратьев ради крупицы магии, которая хоть ненадолго продлит жизнь. Смогут ли они объединиться и вернуть часть былого величия или канут в историю?

© Андрей Сергеевич Ермолин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Над деревней ярко светила луна. Ее серебристые лучи покрывали спящие дома. Где-то лаяла неугомонная собака. Было спокойно, безветренно. Лишь над лесом, раскинувшимся за заболоченной рекой, пролета сова, громко угукнув.

Деревня спала. Слабый свет лился лишь из одного окна двухэтажного дома, крытого соломой. Именно около этого дома и лаяла дворняга, рыча на незнакомцев, что вошли в дом.

Те появились под вечер. Было их пятеро. Пес сразу же почувствовал кровь, намертво впитавшуюся в их серые одежды. От незнакомцев веяло опасностью и дворняга спряталась в будку при их приближении, тихо рыча из темноты. Теперь же они сидели в хате и можно было не прятаться… до поры до времени.

Пять незнакомцев

Кто есть маг?

Сущность одаренная али оболочка проклятая?

Ангел ли во плоти иль порождение темное?

За большим столом молча сидели шесть человек. Тот, что во главе — староста. Выглядел он напряженным. Глаза подозрительно скользили по путникам.

Среди пятерых можно было выделить главного. Усатый, крепкий, коротко стриженный лет эдак сорока. Только он-то и представился старосте при встрече, назвавшись Олегом. На кожаном поясе у него был меч, как впрочем, и еще у троих. Лишь один был безоружен, по крайней мере на первый взгляд. Выглядел безоружный старше всех. Его поседевшая борода хорошо сочеталась с седеющими волосами на голове, доходящими старику до плеч. Но староста не дал себя так просто обмануть — старик ходил ровной поступью да и чувствовалась в нем энергия…

От каждого из пятерых отдавало чем-то нехорошим. Когда они вошли в дом, то в воздух тут же потяжелел, стал, словно бы, густым.

Об остальных староста ни чего конкретного сказать не мог. Сидели они тихо, но не замкнуто. Плечи были расправлены, спины прямы, на головах капюшоны от накидок. Староста хотел было укорить их за то, что сидят в головных уборах за столом, но что-то его остановило, пусть он и был хозяином хаты.

Молчание затянулось. Три свечи успели изрядно уменьшиться в размерах, пока в полумраке не отворилась дверь. Пахнуло щами, хлебом и пивом. Жена и дочь старосты — обе русые — накрывали на стол, с опаской посматривая на путников и тут же отводя глаза к полу.

— Все, не мешайте, бабы! — нервно буркнул староста, видя, что они встали у дверей. Мать с дочерью тут же поспешили вниз.

— Ешьте, — сухо сказал он, пододвигая плошку щей.

Повторять не пришлось и вскоре с щами и хлебом было покончено. Пришло время темного пива.

— Сразу хочу вам сказать, — неожиданно и словно бы стараясь проговорить, как можно быстрее, заявил староста, осматривая прищуренными глазами незнакомцев. — Магиков среди нас нет! Слышал, что охочие вы до детей-магиков. Можете не искать! Да и по деревне шибко-то не шастайте… незачем людей-то пугать! А то, что вы чародеи, мне талисман подсказал. Сразу говорю, а то подумаете еще чего…

— Ладно, — пробасил Олег, отставляя кружку пива. — Благодарим за еду. Говори, Вячко, что у вас тут произошло? Зачем посылал за нами?

Староста поежился на табуретке, пригладил редкие волосы на голове и еще раз осмотрев незнакомцев заговорил:

— Завелось тут неладное… Еще с зимы. В лесу, что за речкой, бродит чудище…

— Чудище? — спокойно спросил Олег, поднимая кружку с пивом. — И какое же?

— А такое! — фыркнул Вячко, видя, что главарь отнесся к его словам несерьезно. — Выворотень, аль оборотень! Человек в волчьем обличии!

Никто из пятерых не подал и знака заинтересованности или волнения.

— Убил этот выродок трех мужиков, — продолжил староста. — Раскромсал на части тех, что в лес по дрова пошли.

— Сразу троих? — спросил беловолосый старец голосом ровным и мягким.

— Поочередно. — Вячко глотнул пива, посмотрев на голубоглазого старика. — Одного зимой, другого — весной, а третьего — три дня тому назад.

— Похоронили? — безразлично спросил Олег. — Последнего-то?

Староста вновь поежился на табурете, словно под зад ему насыпали гороха.

— Завтра его земле придадут.

— И девять дней не ждете? — едва заметно удивился старик, приподняв бровь.

— Подождали бы, — буркнул Вячко, — вот только брюхо у него разодрано и гнить он начал. А вонь стоит…

— Пятьдесят гривен мы за твоего выворотня возьмем, — перебил Олег старосту. — Не больше ни меньше. Если нет, то иди его сам лови.

Староста ни как не ожидал такого резкого обращения к себе и видно было, как щеки его от злости чуть пыхнули жаром. Олег провел рукой по усам и вновь отхлебнул пива.

— Слышал я, что с вами связываться себе дороже, — выдавил Вячко, зыркнув на пятерых незнакомцев. — Пригласил я вас к себе в хату, накормил, напоил, а вы ко мне без уважения да и цену рубите такую…

— Нам, — вновь перебил Олег старосту, — до твоего оборотня дела нет. Либо платишь, либо сам за ним гоняешься. Завтра, как раз полнолуние.

— Хрен с вами, заплачу, — зло оскалился Вячко желтыми зубами. — Да вот только заплачу, когда притащите мне того выродка.

— Живого? — усмехнулся Олег. — Может тебе его на поводке привести и вместо собаки на цепь посадить? Аль сразу в хату запустить? Можем и так, только подороже будет в два-три раза.

Староста вскочил с ненавистного табурета, зло глянув на Олега и его братию. В глазах его боролся страх и злость.

— Имейте уважение! — грохнул он кулаком по столу отчего пиво в кружках чуть подпрыгнуло. — В моем доме вы! И я тут хозяин. А ежели угрожать вздумали, то не на того напали. Я-то жизнь пожил и не таких крутых видел!

Было понятно, что его понесло, толи от страха, толи от злобы, и останавливаться он не собирался.

— Принесете мне башку того выворотня и тогда деньги получите, а ежели нет, то…

— То что? — поднялся Олег. — Палками нас из деревни своей погоните? Или собак спустите? А может на кострах спалите?

Вновь воцарилось молчание. Испарина на лбу старосты переливалась в мерцании свечей. Стоило признать, что был он и впрямь, не робкого десятка. Долго смотрел на Олега чуть задрав голову, ведь тот был выше и шире. Все же сел, стерев со лба пот. Казалось, что теперь он готов заплатить не за выворотня, а за Олега и его шайку.

— Раз так, — разрядил тишину беловолосый старик. — Принесем тебе доказательство выполненной работы. Не бычься. А теперь пойдем мы.

— Куда же? — спросил Вячко, всем видом показывая, что на ночлег не оставит.

— Не твое это дело, староста, — ответил старец. — Не забудь приготовить плату.

Не успел тот что-либо сказать, как все пятеро встали, звякнув оружием и направились к выходу. Вячко поспешил за ними, решив, что лучше их из вида не упускать. Пятерка быстро спустилась с лестницы, окунувшись в полумрак. Староста уже подумал, что сейчас в потемках что-нибудь перевернут, но не скрипнула ни одна половица, а путники уже взяли свои мешки и дверь за ними захлопнулась.

Пес сидел в будке. Его тихое рычание было слышно, наверное, только ему самому. Вскоре скрипнула калитка и путники растворились в разжижаемой лунным светом тьме. Выбравшись на двор, пес еще пару раз пролаял незнакомцам в спину, после чего свернулся на земле и уснул.

***

Костер тихо потрескивал около реки. Перейти реку, пожалуй, можно было в любом месте, не замочив одежды выше пояса. Речушка была заболочена и, казалось, с каждым часом течение ее становится все медленнее. Все это привлекало к ней большое количество лягушек, а вместе с ними щук и еще цапли прохаживались, задирая ноги-пруты.

Пятерка остановилась около развалившегося моста под раскидистой ивой. Часть моста держалась на двух полусгнивших столбах обросших мхом и перейти по нему безопасно могла лишь кошка или кто-то такого же размера и веса.

Ива была старой и дров искать не приходилось, сухие ветки валялись вокруг могучего ствола и их оставалось лишь подбрасывать на съедение пламени.

— Не похоже на оборотня, — нахмурился Олег, вороша палочкой угли. — Что думаешь, Громобой?

— Ясное дело, — кивнул старик, пальцами разглаживая седую бороду. — Три дня назад порвали последнего бедолагу, а полнолуние, как ни как, завтра. Да и про сожранное сердце он ни слова не сказал. А оборотень сердце жертве не оставит. Всего трех загубил за полгода-то… Маловато. Про собак подранных не упоминал да и про следы ни слова. Ежели оборотень завелся рядом с деревней, то уж он устроит кровавую резню. Первым делом собак задерет, потом пьяниц, что по канавам в ночи валяются, а коли легкой жертвы не найдет, то и в хату влезть может… Дверь ему не помеха… Странный этот Вячко. Крутит он нас.

— И мне так показалось, — согласился Олег.

Он отвлекся на тонкий звук.

— Снова меч точишь, Дакша? — спросил он разворачиваясь. — Как тебе этот староста?

Дакша поднялся, меч его описал в воздухе окружность и ярко сверкнул в свете костра. убрав меч в ножны, а точильный камень в сумку, он подошел к костру.

— Что толку вы меня спрашиваете? В прошлый раз к моему совету не прислушались и что? Теперь за нами идут. Хотя, не за нами, а за нашими головами.

Воцарилось молчание. Олег едва заметно повел плечом, продолжая ковыряться в оранжевых углях.

— А ты думал я стану терпеть когда меня перед людьми выставляют чем-то вроде дерьма? — поинтересовался он, едва заметно оскалившись.

— Я думаю, что не нужно было офицера городской полиции кинжалом в живот тыкать, — ответил Дакша.

В свете костра его лицо было хорошо видно. Лет около тридцати, светлые волосы, закрывающие уши, голубые глаза, густые брови. Подбородок Дакши был маленьким, заросшим темной щетиной, как и впалые щеки. Лицо было худым, сам же он не был излишне широк в плечах, но крепость видна была по мощным рукам и крепкой шее.

— Что было то прошло, — широко улыбаясь, подсел к костру Власка. — Ты, Дакша, слишком уж принципиален, как посмотришь. То девку не тронь, то офицера не пырни… Будь проще.

Дакша посмотрел на круглолицего Власку, улыбка с лица которого не сходила очень редко, а рыжая борода и волосы придавали его физиономии схожесть со свежеиспеченным блином.

— Проще? — хмыкнул Дакша. — Проще некуда. Ладно, если насчет оборотня, то не похоже это на вывертыша. Я соглашусь со всем, что сказал Громобой. Но на всякий случай схожу завтра пройдусь по деревне, да лесу. Погляжу на труп, может чего и узнаю. Но задерживаться нам не стоит, а то могут нагнать.

— Могут, — кивнул Олег, переламывая ветку пополам и выбрасывая ее в костер. — Но кто знает кому хуже будет.

Вновь воцарилась тишина, лишь догорающий костер тихонько потрескивал в темноте, иной раз стреляя маленькими угольками. Больше ни кто ни чего не говорил. Каждый думал о своем. Вскоре Громобой тихо встал, что-то пробурчал в бороду и примостив мешок с пожитками к корням ивы улегся на него. Власка последовал его примеру, а следом уснул и Олег, выбрав спальное место вблизи огня. Гришка тоже спал громко храпя. Дакша посидел у костра еще с пол часа, после чего подложил мешок под голову и уснул.

***

Поднялся Дакша рано. Солнце еще не выглянуло из-за леса. Со стороны реки слышались всплески воды. Олег, Громобой и Власка еще спали.

Потянувшись, Дакша побрел к реке, где стоя по пояс в воде плескался Гришка.

— Доброе утро, — поздоровался он с умывающимся.

Гришка кивнул головой, т.к. сказать ни чего он не мог — был немой.

Дакша уселся на траву, стягивая кожаные сапоги, доходящие до середины голени, скинул штаны из грубой ткани, накидку с капюшоном и серую рубаху, после чего зашел в холодную воду. Река хоть и была точно болотце, но в нее, вероятно, втекало много ключей от чего вода была прохладной. Умывшись, как следует и разбудив дружными с Гришкой всплесками воды остальных, он оделся и пошел собирать ветки для костра.

Вскоре костер разгорелся и вода в котелке закипела. Из сумок достали хлеб, колбасу, сало, соль. В кипящую воду добавили чай.

Завтракали неспешно, Олег с Громобоем о чем-то переговаривались, Гришка сытно рыгал, вновь разваливаясь на траву, чтобы еще с полчасика полежать, Власка ковырялся травинкой в зубах.

— Ладно, — поднялся на ноги Дакша, поправляя меч на поясе. — Пойду до деревни, посмотрю на труп, да поспрашиваю кто чего видел.

— С тобой пройдусь, — поднялся на ноги Громобой. — Люблю утреннюю деревню.

Дома располагались от реки в каких-то ста метрах. Рубленные хаты с соломенными крышами. Единственный двухэтажный дом был у старосты, остальные же были похожи друг на друга, как близнецы. Отличались лишь утварью во дворах, заборами, да сараями.

Деревня просыпается рано и когда Дакша и Громобой вошли в улочку, то крестьяне уже были на ногах. По дороге попалась пара свежих коровьих лепешек, говорящих о небольшом стаде, выведенном пастухом в поля. Где-то кудахтали куры. На заборе сидел кот внимательно смотря на незнакомцев. В одном из дворов молодая девушка вешала белье сушиться. Увидев старика и мужчину она вытерла лоб тыльной стороной ладони и стала смотреть на них так же внимательно, как и кот с забора.

Чуть дальше по улице играла детвора, но при приближении незнакомцев мужичок живо загнал детишек во двор, после чего запер и калитку.

— Будь здоров, — махнул Дакша ему рукой. — Где дом с умершим?

Видя, что мужичок от такого вопроса попятился, Дакша поспешил добавить:

— Не бойся, ты! Нас нанял Вячко. Так где хата?

Мужик махнул в дальнюю часть деревни и живо убрался в дом вместе с оравой мальцов.

— Не жалуют нас здесь, — кисло усмехнулся Громобой, проведя по бороде рукой.

— А с чего бы? — удивился Дакша, продолжая идти по длинной улочке деревни, заворачивающей около большого валуна налево. — Для них мы чужаки, а я и вовсе чужак с оружием. От таких крестьянам добра не бывает, вот и прячутся по хатам, точно мыши от кошки. Только Вячко нас принял, даже накормил. Видать не впервой ему таких путников принимать.

— На то он и староста, — пожал плечами Громобой.

Вскоре они добрались до дома, где стояло ни как не меньше двадцати человек. Бабы были в черных платках, мужики сгрудились в стороне, покуривая трубки и тихо переговариваясь. Путников завидели не сразу.

— Приветствую, — негромко сказал Дакша, подойдя к мужикам.

— Здаров, коль не шутишь, — покосился мужичок с красным от пьянки носом. Чего надобно? Да еще и с железякой.

— Нанял нас Вячко, — поздоровался кивком головы Громобой. — Хочет чтобы мы избавились от чудища, что в лесу обитает.

— А нам какое дело? — недобро спросил красноносый. — Не мы ж вас нанимали.

— Не волнует тебя жизнь сельчан? — отступая на шаг от нестерпимого перегара, спросил Дакша, невзначай положив руку на рукоять меча. От глаз красноносого и его односельчан, что стояли рядом, этот жест не скрылся. — Кем был-то покойный?

— Ты коли чего хочешь узнать, то иди у других и спрашивай! — заявил пьянчужка, теснясь к мужикам, недобро посматривающих на незнакомцев. — Вон! Идет Вячко, мать его…

Двери хаты со скрипом отворились и первой выбрела дряхлая бабка в черных одеяниях и с иконой в руках. Шла она медленно, опустив голову на грудь, тихо проговаривая молитву. Шагах в десяти от нее две молодые крестьянки выкладывали на пыльной дороге еловые лапы. Вскоре из дверей появился и гроб, сколоченный из разномастных досок. Гроб несли четверо крепких парней, удерживая его на плечах. В хвосте процессии шли скорбящие — средних лет баба, молодой юнец, шмыгающий носом и какие-то родственники.

Гроб был открыт, но роста Дакши хватало лишь на то, что бы видеть бледное лицо покойного с синяком под глазом, который ярко выделялся на белесом лице.

— Синяк? — едва слышно спросил сам у себя Громобой. — Может ударился обо что-то, когда чудище напало?

— Может и так, — хмыкнул Дакша, не сильно-то веря в услышанную догадку.

— Чего вам здесь надо? — подошел к ним староста, шипя, точно змея. Видимо, в честь похорон он даже зачесал редкие волосы на правую сторону, что лишь сильнее вычерчивало его лысину. — Мы односельчанина хороним, а вы тут, как бельмо на глазу! Идите, ловите вывертыша!

— А с чего ты решил, что его оборотень убил? — спросил Дакша, не обращая внимания на недовольство старосты. — Видел кто то чудовище?

— Брюхо у него распорото! — прошипел Вячко. — Ночью… в лесу!

— И часто вы по ночам в лес ходите? — все так же спокойно спросил Дакша. — Иль заведено так у вас в деревне?

Староста явно смутился, но тут же овладел собой, зыркнув прищуренными глазами на не отступающих незнакомцев.

— Не мое дело, куда он по ночам ходил. Ходит и ходит — не мое дело.

Громобой продолжал поглаживать бороду, рассматривая старосту и пьянчугу, примостившегося у того за спиной.

— У нас тут похороны, — буркнул красноносый из-за спины. — Шли бы вы отсюда и дали бы проститься с мужиком.

— Нам бы на труп взглянуть, — медленно проговорил Громобой. — По ранам много чего понять можно. Так, одним глазком.

Староста аж покраснел от негодования. Шеки раздулись, ладони сжались в кулаки. Походило на то, будь то он крепкого самогона хватанул.

— Ах вы, ироды! — не выдержал он, наступая на Дакшу и Громобоя. — Может еще в его кишках при жене да детях поковыряетесь?!

Толпа выходящая из дома замерла, даже двое несущих гроб молодцев дружно глянули в сторону взбесившегося Вячко. Вдова и шмыгающий паренек также затихли, взглянув на негодяев, устраивающих в такой момент разборки.

— Безбожники! — не стесняясь в громкости, взревел староста, продолжая наступать на отходящих Дакшу с Громобоем. — Все ваше племя — богопротивные создания!

— Успокойся, Вячко! — резко остановился Дакша, не опуская руки с рукояти меча. — Хороните односельчанина. Мои соболезнования, — поклонился он заплаканной вдове.

Похоронная процессия двинулась дальше только тогда, когда незнакомцы свернули у валуна направо, скрываясь за заборами и густыми кустами черной рябины.

— Понять-то можно, — сказал Громобой, срывая покрасневшие ягоды крыжовника с куста, что разросся около забора и заманивал склонившимися к траве ветвями. — Пришли не весть откуда, в доме нахамили, теперь еще и покойника просим поглядеть. Понятное дело, что староста не выдержал. Видел, как напирал-то? Ей богу, я уж думал ты его сейчас на задницу посадишь! — усмехнулся белобородый.

— А ведь хотелось, — покачал головой Дакша. — Не нравится мне это Вячко… да и пьянь та неприятна.

— Такова уж пьянь — воняет и досаждает! — с набитым ртом пробубнил Громобой. — Но делать-то с этим чудищем что-то да надо. Взялись мы за кота в мешке.

— Пойдем, — предложил Дакша. — Надо бы еще в лес до обеда сходить, а как приду, так и будем думать. Либо этой ночью невидаль прибьем, либо с утра уходить надо. Целый день на месте — не дело.

***

В лагере, около ивы, сидел лишь Власка, выстрагивая небольшим ножиком прутик. Олег и Гришка куда-то подевались.

— Чего разузнали? — с всегдашней улыбкой спросил Власка.

— Ни хрена, — ответил Дакша, усаживаясь рядом. — Тело нам осмотреть не дали. Только старосту опять вывели из себя.

— А я вот с семьями убиенных поговорил, — придирчиво осмотрел прутик Власка.

— Узнал чего? — поинтересовался Громобой, отпивая из фляжки пива.

— А как же! — расчесал Власка пятерней рыжую, всклокоченную бороду. — Вышло так, что все трое были друганами. И как ни странно не в ладах с Вячко…

— Совпадение?

— Может и так, — усмехнулся Власка, продолжая строгать прутик. — Не сам же староста их подрал? В нем сил-то, как в пьяном дедке. Вышло так, что мужики выбредали по ночам из хат, а посля их разодранными в лесу за рекой находили. Все, как под копирку. Расспросил я и про раны на теле… Одному выжрали сердце и живот распороли. Другому просто брюхо распотрошили, а после его волки обожрали.

— Так может его волки-то и загрызли? — предположил Дакша. — С чего решили, что это оборотень?

— Следопыт тут у них старый есть, — пояснил Власка, отложив нож в сторону и пощупав игольчатый конец прута. — Его я в хате нашел. Она здесь, не далеко… практически на отшибе стоит. Так вот, он-то по ранам и определил, что сперва мужичка один зверь вспорол, а потом уж и волки за дело принялись. Так что, — улыбнулся он осматривая приятелей, — выворотень у нас.

Молчали долго, Громобой и Дакша обдумывали услышанное.

— А Олег с Гришкой куда подевались?

— Пошли лес осматривать, — указал Власка прутиком на ту сторону речушки.

— Если оборотень, — почесал Дакша поросший щетиной подбородок, — то нужна приманка.

— На живца ловить? — приподнял бровь Громобой. — В этой деревне скорее нас к дереву привяжут, чем самого паршивого негодяя в приманку дадут.

— Негодяй свой, а мы — чужие, — улыбнулся Власка.

— Свинью бы нам, — задумчиво пробубнил Дакша.

— От свининки бы не отказался, — кивнул Громобой. — Поджареной на костре да с приправками и под пивко. Ух! Добрая еда.

— Ага и хлеба свежеиспеченного, поддакнул Власка.

— Нет, — отрезал Дакша. — Свининка на костре хорошо, да только ее как приманку использовать надо.

— На выворотня? — усмехнулся Власка. — Ты скорей волков иль медведя привлечешь.

— Слышал я, — не обратил Дакша внимания на недоверие, — что сердце свиньи схоже с человеческим. А для оборотня сердце, точно водка для алкаша.

— Пусть так, — согласился Громобой. — А где сердце свиное возьмешь? Деревенские свинью резать для нас не станут.

— Вячко порежет, — уверенно сказал Дакша. — Хоть и невзлюбил он нас, но от оборотня страх, как избавиться хочет. Сходи, Громобой, к тебе он отнесется лучше, чем к нам.

— Схожу, раз так, — поднялся белобородый. — Надобно его поймать после похорон, а то поминки устроят и упьются.

Вскоре, после ухода Громобоя, пришли и Олег с Гришкой. Гришка тащил в руках какую-то тряпку. Через мост они лезть не рискнули и стащив сапоги, перебрались на берег, к иве.

— Ну точно! Выворотень! На до же! — фыркнул Олег, показывая на тряпку в руках Гришки. — Нашли в лесу. Эт тряпка раньше штанами была. Видимо не успел ублюдок стащить портки перед обращением. Ну, ночью надобно прибить тварь, забрать гроши да идти дальше.

Все уселись около кострища. Олег и Гришка развалились на траве, подставив ярким солнечным лучам сушить промокшие штаны и слушая, что предлагает Дакша.

Выбора большого не было и пришлось согласиться на такой план. Гришка бросил сушить штаны и полез в мешок, доставая из него самострел и колчан с болтами. Власка аккуратно вытащил цепь с маленькими крючками в каждом звене. Расправил, встал и махнув ею над головой, зацепил ветку ивы толщиной в три пальца, резко дернув оторвал ее от ствола, довольно улыбаясь. Дакша извлек из ножен меч, положил на ноги и начал точить, хоть лезвие и было подобно бритве.