Потому и сидим (сборник)

Андрей Ренников

Впервые для отечественного читателя собраны фельетоны и очерки Андрея Митрофановича Ренникова (настоящая фамилия Селитренников; 1882–1957), написанные в эмиграции. Талантливый писатель и журналист, широко популярный еще в дореволюционной России, одним из немногих он сумел с уникальным чувством юмора и доброжелательностью отразить беженский быт, вынужденное погружение в иностранную стихию, ностальгию.

Вокруг света

1.

Заседание Лондонского географического общества подходило к концу. Резюмировав прения, председатель обратился к сидевшему в первом ряду Филеасу Фоггу с торжественным вопросом:

— Мистер Фогг! Итак, решаетесь ли вы, после всех поставленных вам условий, на путешествие вокруг света в восемьдесят дней без новейших способов передвижения?

— Да, сэр, — невозмутимо ответил Филеас Фогг, не вынимая сигары изо рта.

— Вы обязуетесь не говорить за все время путешествия ни на каком языке, кроме английского?

— Да, сэр.

— Вы согласны на маршрут, выработанный в настоящем заседании и включающий в себя: Сан-Сальвадор, Мексику, Калифорнию, Сандвичевы Острова, Японию, Китай, Индостан, Аравию, Тунис, Гибралтар, Лондон?

— Да, сэр.

— В таком случае, мистер Фогг, срок на премию в 500 тысяч фунтов начинается с завтрашнего утра в 10 час. 30 мин. по Гринвичу. Объявляю заседание закрытым.

2.

Мистер Фогг сидел на корме огромного океанского парохода в длинном лонгшезе, положив для удобства одну ногу на пароходный компас, и читал газету. Через 5 часов 25 минут после отхода он заметил, что около него вертится какой-то незнакомец и старается заговорить.

— Послушайте, джентльмен, — проговорил, наконец, Фогг, прочитав газету до конца и убедившись в последней строчке, что редактор газеты не переменился. — Я вижу, как будто, что моя личность представляет для вас исключительный интерес?

— Вы угадали, сэр, — ответил незнакомец на плохом английском языке. — Я хотел вам предложить свои услуги, сэр. Я все могу, сэр.

Филеас Фогг, который ничему не удивлялся уже 23 года, не удивлялся с тех пор, когда его бросила жена, бежавшая с одним полярным путешественником, был несколько изумлен предложением иностранца. Он докурил сигару, внимательно следя за ее пеплом, и сказал, наконец:

— Я не знаю, что вы можете, милостивый государь. Но, надеюсь, вы не сапожник и не авиатор в одно и то же время?

— На этот раз вы не угадали, сэр, — спокойно возразил незнакомец. — Я именно и сапожник, и авиатор одновременно. Если же вам, сэр, нужен, кроме того, машинист на пароходе, повар, шофер, плотник, прачка, скрипач, артиллерист, официант, переписчик на машинке, чертежник, землемер, печник и дровосек, — то я тоже к вашим услугам.

— Не исключая фотографа? — спросил озадаченный Фогг.

— Разумеется, не исключая, сэр, — быстро согласился незнакомец. — Фотография сама собой подразумевается. О ней не стоит упоминать так же, как и о гравировке по меди, которую я знаю в совершенстве.

— Так, — задумался, нахмурившись, Филеас Фогг. — Это превосходно. Подобные специалисты, не спорю, особенно полезны в кругосветном путешествии. Но… кто вас может рекомендовать?

— Прежде всего, — я сам. Ну, a кроме того, все правительства всех стран, сэр, — ответил незнакомец, забираясь рукой в карман и доставая оттуда пачку бумаг.

— Вот, извольте взглянуть: здесь, на этом документе, 35 виз. На другом, будьте добры убедиться, 48. Итого 83. Далее: короткое путешествие с 14 визами. Это прогулка в одну дачную местность, в окрестности. Затем: легитимация, сертификат, карт д-идантитэ, дозвола на живот…^[44]

— Достаточно. Разрешите узнать вашу национальность и имя?

— Что касается национальности, сэр, то она ясно выводится из предъявленных вам документов: в них определенно значится, что я подданный великой Горской республики. А имя мое, сэр, Иван-Петров-Заде-Ага. Это довольно длинное имя, правда; я сам иногда бываю им недоволен. Но никто не мешает вам, сэр, для простоты обозначения называть меня кратко: Паспарту.

— Я беру вас! — твердо произнес Филеас Фогг, подумав 3 минуты 18 секунд. — С двенадцати часов вы находитесь у меня на службе, мистер Паспарту.

3.

В Сан-Сальвадор пароход прибыл днем. Сойдя на пристань, Филеас Фогг обратился к носильщику с просьбой отнести вещи в автомобиль лучшего отеля. Но носильщик не понимал.

— Эти парни лопочут не то по-португальски, не то по-испански, — рассердился Паспарту. — Погодите, сэр. Я сейчас отыщу настоящего туземца.

Он взобрался на стоявший у пристани ящик, сложил ладони в трубку и зычно крикнул на непонятном Филеасу Фоггу наречии:

— Господа! Э-эй! Кто из вас тут земляки? Иван Иванович, Михаил Степанович, Сидоров, Карпов, отвечай!

— Я, Федоров! — послышался радостный голос одного из грузчиков. — Здравствуйте, земляк. Вот приятная встреча!

Иван-Петров-Заде-Ага облобызался на глазах у удивленного Филеаса Фогга с Федоровым, расспросил его обо всем и уверенно повез своего патрона в отель, указывая достопримечательности местности и ту вершину, которую впервые увидел с моря Христофор Колумб.

— На каком языке вы объяснялись с вчерашними рабочими? — спросил Филеас Фогг на следующий день Паспарту, когда тот, заменив больного гостиничного шофера, вез своего патрона в окрестности города.

— На туземном, сэр, — отвечал Паспарту. — Здесь живет одно старое уцелевшее племя, и я на досуге изучил его язык. Не угодно ли, между прочим, вам, сэр, заехать в гости к одному из этих туземцев?

— Я очень рад, что взял вас на службу, Паспарту, — величественно произнес Филеас Фогг. — Везите меня к туземцам. Вы незаменимы, Паспарту.

— Не то еще будет, сэр, — скромно потупив глаза, ответил Иван-Петров-Заде-Ага.

4.

Колонисты встретили земляка радостными расспросами. «Откуда? Как? Почему?» Паспарту усадил Филеаса Фогга у стола и стал рассказывать о том, сколько ему за последние годы пришлось испытать мытарств.

— И теперь, видите, служу у этого рыжего болвана, — закончил он свое повествование, показывая пальцем на Фогга, который в ответ торжественно кивнул головой. — С жиру взбесился от своих стерлингов, поехал осматривать земной шар.

— Дурак, — грустно согласился седой полковник, хозяин избушки. — Я понимаю еще интерес к разным частям света, когда нужно устраиваться. Но имея деньги и отечество… Осел!

— Вы слышите, сэр? — спросил Паспарту Филеаса Фогга. — Туземцы вас приветствуют.

— Передайте им мою благодарность, Паспарту, — прочувственно ответил Филеас Фогг. — Я очень тронут.

И он снисходительно стал осматривать внутренность хижины. Ему понравились вышивки крестиками, которые делают своими руками туземки Сан-Сальвадора. Он внимательно разглядывал изделия из местного дерева в виде мундштуков, корзиночек, табакерок. Он купил даже на память одну коробочку с узорами, выжженными по дереву очень искусно и со вкусом. Уезжая в город, он благодарил туземцев и спросил Паспарту, указывая на стоявший в углу вылепленный из местной глины бюст Пушкина:

— Это что такое?

— Их Бог, — спокойно ответил Паспарту. — Если вы им оставите десять фунтов, сэр, они целый год будут покупать благовонные травы в виде папирос и курить перед Богом фимиам в вашу честь.

5.

Мексику и Калифорнию путешественники миновали благополучно. В Калифорнии, впрочем, на железной дороге произошла однажды задержка, так как через поврежденный водою мост машинист не хотел вести поезд.

— Паспарту, мы опоздаем, — грустно сказал Филеас Фогг, заглядывая в карманный календарь. — Что нам делать, Паспарту?

— Не беспокойтесь, сэр, — ответил Петров-Заде-Ага. — Я на этой станции познакомился с одним индейцем по имени Голопупенко. У него есть несколько верных товарищей… Если вы хорошенько заплатите, они высадят машиниста, и сами перевезут нас на ту сторону.

Филеас Фогг согласился. Деньги были уплачены, время было выиграно.

По Тихому океану почти до самых Сандвичевых Островов плыли благополучно. Только за день до прибытия к островам захватил сильнейший шторм, и повара так укачало, что никто не решался попробовать приготовленного им в состоянии болезни супа.

Филеас Фогг был в унынии.

— Дорогой мой, — сказал он Паспарту, — если я не съем сегодня супа, я потеряю 152 калории. Нельзя ли предотвратить это несчастие?

Паспарту думал недолго. Пошел на кухню, уложил повара на кровать, сам приготовил борщ. Борщ вышел на славу, и даже капитан судна приходил к Филеасу Фоггу и спрашивал:

— Где вы достали такого золотого человека, сэр? Он — англичанин?

— Почти, — уклончиво ответил Филеас Фогг, — я отыскал его на предгорьях одной из английских колоний.

6.

В Гонолулу мистер Фогг был поражен не на шутку. Когда пароход ошвартовался, Паспарту, стоявший у борта, вдруг, вскрикнул и яростно замахал платком.

— Петя, ты? Не может быть!

— Ваня! Какими судьбами?

— Из Калифорнии вокруг света еду! А ты как здесь? С каких пор?…

— Из Феодосии — прямо. Ну, и сюрприз! Как жена удивится! Ты один? Слезай скорее, сходни поставили!

— Паспарту, — сказал Филеас Фогг, трогая за плечо Ивана-Петрова-Заде-Агу. — С кем вы беседуете?

— С туземцем, сэр, — ответил радостно Паспарту. — Мы с ним большие приятели. Быть может хотите, сэр, опять посмотреть, как живут местные жители?

— Я согласен, — задумчиво ответил Филеас Фогг, с завистью глядя на Петрова-Заде-Агу. — Но скажите, пожалуйста, Паспарту: вы не совершали раньше двадцати или тридцати поездок вокруг света?

— Девятый год непрерывно езжу, сэр, — скромно ответил Паспарту. — У нас тоже, ведь, как и у вас, есть географическое общество… Только число действительных членов в нем чересчур велико: два миллиона человек, не считая родственников.

Филеас Фогг вздохнул. Он не понимал до сих пор, кто же такой, наконец, этот загадочный Паспарту. Но сознаться в незнании того, где находится Горская республика, Филеас Фогг не мог. Для этого он был слишком известный географ.

7.

С Паспарту Филеас Фогг ехал, к сожалению, только до Китая. В Шанхае в одно прекрасное утро, получив жалование за месяц в размере 300 фунтов, Паспарту, вдруг, исчез, оставив Филеасу Фоггу записку, в которой говорил, что покидает патрона, обещает зайти к нему в Лондоне на квартиру и объяснить там подробно причину ухода. Филеас Фогг впал в уныние. Он так привык к Паспарту, к его обширным знакомствам на земном шаре, к его умению объясняться со всеми туземцами, расспросить — по какой улице идти, за какой угол завернуть, — что вначале на почтенного географа напала хандра. Однако, до конца срока оставалось всего 47 дней.

Кое-как поборов уныние, Филеас Фогг проехал в Бомбей, оттуда на слонах и верблюдах в Мекку, добрался до Порт-Саида, перекочевал в Тунис и через Гибралтар вернулся в Лондон ровно через 80 дней, считая и один пропущенный день из-за вращения земли вокруг собственной оси.

Било 10 часов 30 минут по Гринвичу, когда в зал заседания Лондонского географического общества открылась дверь, и на пороге появился Филеас Фогг…

8.

В тот же день мистер Фогг случайно встретил Паспарту на Даунинг-стрит.

— Паспарту, вы?

— Я, сэр.

— Каким образом? Давно?

— Уже около месяца, сэр. Открыл здесь лавку, обзавелся квартиркой. Женился, сэр. Все, благодаря вашему жалованью, большое спасибо.

— Паспарту!.. — побледнел Филеас Фогг, схватывая Петрова-Заде-Агу за руку. — Как же так? На месяц раньше меня? Почему вы бежали от меня, Паспарту?

— Сэр, — искренно произнес Паспарту, пожимая руку джентльмена, — не сердитесь. Но скажу вам правду: уж очень вяло плелись мы с вами по земному шару. Члены нашего географического общества, сэр, не привыкли к такой медлительности!

Из сборника «Незванные варяги», Париж, «Возрождение», 1929, с. 9–17.

Примечания

44

Carte d’identité — удостоверение личности (фр.); разрешение на жительство (сербск.).