Риск и бутылка шампанского

Андрей Дышев, 2002

Абсолютно безбашенные парни Гера и Клим занимаются тем, что совершают затяжные прыжки с городской телевизионной башни. Но это экстремальное развлечение им уже давно не щекочет нервы. Смельчаки мечтают выпрыгнуть из вертолета и выполнить несколько фигур воздушной акробатики, имея всего один парашют на двоих. Для осуществления этого самоубийственного трюка нужны деньги. И вдруг находится человек, который предлагает парням то, что они ищут, – смертельный риск и хороший заработок…

Глава одиннадцатая

Прыгайте после дефекации!

Перед входом на «Тарзанку», то есть на лестницу башенного крана, со стрелы которого сигали любители острых ощущений, каждый день появлялись новые объявления. Шутники изощрялись в остроумии. «Желающие продать свои органы мединституту обращайтесь к администрации. Разбитые всмятку мозги не предлагать». «Продается скребок большого размера. Родственникам прыгунов — скидка». «В связи с жаркой погодой убедительная просьба всем прыгунам сдать администрации по килограмму сухого льда».

В это хмурое утро, когда Гера на целый час опоздал на работу, за что получил втык от директора парка, у лестницы появились новые объявления: «Ув. прыгуны! Снимите ростовую мерку и вместе с билетом отдайте ее инструктору. Это упростит последующую процедуру». Ниже размашистым почерком было написано: «Тарзаны! Уважайте труд уборщиков! Прыгайте натощак и после дефекации!»

Бумажки с подобными шуточками Гера не срывал, несмотря на то, что был кровно заинтересован в увеличении количества клиентов, так как с каждого прыгуна имел свой процент. Он считал, что черный юмор, наоборот, подхлестывает желание смельчаков испытать себя.

Но в это хмурое утро ему было решительно наплевать, сколько человек отважится сигануть вниз головой с восьмидесятиметровой башни. У него было подавленное настроение, отсутствовал аппетит, и мучила жажда.

— Что вы все время хватаетесь за поручень! — прикрикнул он на кудрявого мужчину, который шмыгал носом и дурными глазами смотрел вниз. — Стойте смирно, пока не поступила команда последний раз взглянуть на солнце!

— У меня даже ладони вспотели, — признался мужчина.

Гера, сидя на корточках, стягивал ноги мужчины широкой тканевой лентой.

— А ноги у вас случайно не вспотели? — угрюмым голосом произнес Гера и как-то странно повел носом.

— А что? — забеспокоился кучерявый.

— Встать ровно! Смотреть вперед! Не дышать! Фамилия?

— А фамилия зачем? — жалобным голосом спросил побледневший тарзан.

— Как зачем? Как зачем? Вы что, правил не читали? Хотите стать неопознанным летающим объектом? В городе уже и так все морги заполнены под завязку. Еще с вами потом разбирайся.

— Шницель, — стыдливо представился клиент и заискивающе заглянул в глаза Гере, в надежде увидеть лукавый и озорной блеск, но глаза молодого человека были холодны и не блестели.

— Ну вот, — мрачным голосом сказал Гера. — И фамилия у вас подходящая. Позавчера тоже один разбился. Котлетян была его фамилия.

— Вы, наверное, шутите? — не позволял умереть надежде клиент. — Так сказать, психологический прессинг, акселерирующий состояние аффекта…

— Если бы шутил! — вздохнул Гера. — Резинка насквозь гнилая!

Клиент с ужасом посмотрел на свои связанные ноги и нервно икнул.

— Извините, — пробормотал он. — Я передумал прыгать. Бес попутал сюда взобраться. Хотел проверить себя, закалить, так сказать, волю…

— Патологоанатом проверит, а в крематории закалят, — пообещал Гера. — Эй, эй, гражданин! Не надо хитрить! И как это вы умудряетесь со связанными ногами от края площадки отползать? Ну-ка, прыгайте вперед! Раз-два!

— Позвольте…

— Зайчиков в цирке видели? Руки на груди сложили и — прыг, прыг, прыг!

— Я буду жаловаться…

— Молчать! Обратного пути нет! Сделали глубокий вздох!

— Я отказываюсь… Я хочу обратиться в страсбургский суд…

С тихой скорбью профессионального палача Гера положил руку на плечо кучерявому и легонько толкнул его. Шницель сдавленно выкрикнул «ай!», но оставшуюся часть пути пролетел молча. Раскрутившись на всю длину, резина натянулась, потом сжалась и снова натянулась, играя с привязанным человеком, как ребенок играет с котенком бумажной мышкой.

— Безжалостный ты человек, Алкалоид! — сказал Клим, который все это время стоял рядом, молча наблюдая за Герой и его клиентом. — Кстати, утром звонила Вика и жаловалась на тебя. Что ты с ней сделал?

— Ничего особенного, — уклончиво ответил Гера и посмотрел вниз.

— Она обещала тебе выцарапать глаза.

— Не дотянется… — Гера включил лебедку. Резиновый жгут стал медленно наматываться на барабан. — Встреть меня в шесть часов у памятника Лермонтову.

— Почему именно у памятника Лермонтову? — насторожился Клим.

— Потому что именно там я опущусь с небес на землю.

Клим нахмурился и взглянул на Геру, как удав на дождевого червя.

— Я думал, что вчера у тебя был пьяный бред.

— Ты правильно думал.

— Тогда иди к Вике! К Вике иди! И пыхти на ней, пока не протрезвеешь.

— Не поможет.

— Ты понимаешь, на что тебя толкает эта Лисица? — все сильнее возмущался Клим. — Кинуть бутылку на голову какого-то крутого мужика! Да ты только плюнь на него — и до земли живым не долетишь!

Гера остановил лебедку, снял с барабана смотанный кольцами жгут и кинул его под ноги Климу.

— Хочешь прыгнуть? — предложил Гера. — Бесплатно!

Клим, продолжая демонстрировать недовольство, на всякий случай схватился за поручень и уставился в дымчатую даль. Темноволосый, бронзоволицый, с куцей засаленной косичкой на затылке, с массивным носом и выпирающей вперед челюстью, он напоминал индейца, племя которого безостановочно вымирало из-за чрезмерного увлечения огненной водой.

— Нам нужна видеокамера! — сказал Гера, пристраиваясь рядом с Климом. — Ты же понимаешь, что мы никогда не сможем накопить на нее. Мы не умеем хранить деньги. Нам не хватает воли! Она растворяется в портвейне, как сахар в чае.

— А на кой мне эта камера, если твои кишки намотают на кипарисы? — проворчал Клим. — Но ты не из-за камеры стараешься. Просто тебе эта Лисица понравилась. Втюрился ты в нее, вот в чем суть. Всё, потерял я друга…

В это время на площадку поднялась женщина серьезного возраста в брюках и джемпере. Она была коротко пострижена, словно тифозница, круглые глазки были близко посажены, отчего ее лицо казалось не слишком умным.

— Уф, — произнесла женщина. — Думала, не взберусь…

Клим скептически оглядела клиентку с ног до головы и подумал, что в таком возрасте уже не имеет принципиального значения как прыгать — с резинкой на ногах или без нее.

— Вы что, прыгнуть хотите? — на всякий случай уточнил Гера.

— Да, — с вдохновением ответила женщина, желая показать молодым людям, как долго и трудно она шла к этому решению. — Вот билет. Я готова. Прочь страхи и сомненья! Понимаю, что мой поступок может показаться…

— А почему без резиновой шапочки? — перебил ее Гера.

— Без какой шапочки? — заморгала женщина, удивленная тем, что здесь, под облаками, инструктор спрашивает ее о какой-то прозаической шапочке.

— Наверное, кто-то сорвал объявление о резиновых шапочках, — произнес Гера, глядя на Клима. — Опять придется асфальт отмывать.

— Мне все равно газоны из шланга поливать. Заодно и мозги смою, — проявил необыкновенную сознательность Клим и, хлопнув Геру по плечу, пошел по лестнице вниз.