Шёпот шахт

Андрей Винтер

Удалённая глухая местность. Немногочисленная геологическая экспедиция. Пустующий посёлок и рудник, который ещё полон руды.Почему забросили рудник? Что случилось с жителями посёлка?Эти вопросы задаёт пятнадцатилетний Тéйто, приехавший к отцу на каникулы. Мальчик начинает собственное расследование, не догадываясь, что есть тайны, которые лучше оставить неразгаданными.

Глава 6. Ночь рассказов

— Вставай, соня! Всё проспишь!

Кто-то толкнул Тейто в плечо. Догадаться, кто, было несложно.

Тейто зевнул и приоткрыл глаза. Кажется, утро ещё очень раннее: снаружи тишина, нарушаемая лишь лёгким шелестом ветра. Значит, остальные ещё спят. Все, кроме братца, который, судя по блеску в глазах, успел загореться новой идеей.

— Проснулся? Отлично, пошли!

— Куда? Зачем? — Тейто ещё не окончательно освободился от приятно обволакивающих пут утреннего сна.

— Как куда? К морю! На реке были, в посёлке были, в шахтах были, а на море нет. А оно огонь, увидишь! Всю дорогу любовался, пока в лагерь шёл. Короче, мы идём на море купаться. Собирайся быстрее.

«В такую рань… Но теперь точно уснуть не даст».

Тейто потянулся и нехотя расстегнул молнию спального мешка. Он едва успел сесть, как Артион бросил ему футболку.

— Одевайся и идём!

— А завтрак?

— По дороге. Пошли, времени мало! — дёрнул за руку Артион.

— На каникулах?..

Голубые глаза презрительно сверкнули из-под волнистых прядей.

— Ладно-ладно, иду.

* * *

Дорога до моря оказалась неблизкой. Солнце успело подняться в зенит, ветер ослаб, и в воздухе повис горячий летний зной, тягучий и липкий. На такой жаре и время тянется дольше.

Наконец подул освежающий ветер, и за вершинами холмов заискрилась серебристая поверхность моря. Вскоре они спустились с последних холмов на дикий пляж. Артион побежал к линии прибоя, сбрасывая на ходу обувь и рюкзак, бросился в волны и остановился лишь когда оказался по колено в воде. Тейто, в отличие от брата, не спешил. Мальчик предпочёл подольше насладиться каждым ощущением окружающего мира.

Сначала — тёплая пожухшая трава, по которой так приятно пройтись босиком; затем — обжигающий песок пляжа, куда можно зарыться ступнями и водить ими в глубине туда-сюда; затем — другой песок, мокрый и холодный, где остаются глубокие следы, исчезающие под набегающими волнами — и лишь затем само море, накатывающее так, что брызги долетают до лица.

Тейто зажмурился. Что может быть приятнее, чем такой контраст ощущений…

— Эй, ты там заснул?

Плюх! Артион зачерпнул порцию воды и прицельным броском отправил в брата. Попал. Месть Тейто не заставила себя ждать, и через мгновение они уже бросались водой друг в друга, одновременно прыгая из стороны в сторону, уклоняясь от встречных атак. Помогало мало — вода в полёте разлеталась, превращаясь в оружие массового поражения. В итоге промокли оба.

— Может… надо было… одежду снять, — запыхавшись, сказал Тейто, опираясь руками о колени. Он тяжело и глубоко дышал.

— Зачем? — искренне удивился Артион.

— Мы насквозь промокли.

— Ахах. Смотри! — и Артион, раскинув руки в стороны, качнулся назад и упал спиной в воду, на миг полностью скрывшись под ней. Через мгновение вынырнул, сверкая счастливыми глазами сквозь налипшие на лицо светлые пряди.

— Водичка — класс! Ныряй так же!

–…

— Ныряй!

* * *

Тейто и Артион сидели на берегу. Мокрая одежда лежала на камнях и сушилась под солнцем.

— Может, всё-таки раздеться следовало до купания, а не после?

— Скучный ты… Она высохнет.

Артион вытянул ногу, широко растопырил пальцы и задумчиво посмотрел на неё, склонив голову набок.

— Знаешь, я когда в воду прыгнул, то озеро вспомнил. Как Уилбер в ледяную воду зашёл. А вода там была — брр! Морозильник. А ему пофиг было. Помнишь?

Тейто помнил. Только его больше интересовала не закалка их нового знакомого, а нечто иное. Что-то в этом Уилбере было не так.

Подумав, Тейто решил поделиться мыслями с братом.

— Слушай, а ты что думаешь об этом Уилбере?

— Он классный. Ну то есть где-то на своей волне, но крутой. И смелый. Мне нравится.

— Вот-вот, про свою волну. Тебе он странным не кажется?

— Ну, есть немного, ну и что. Пофиг. Ты тоже часто странный. Помнишь, как мы на заброшку театра лазили?

Тейто помнил. Хотя после Катастрофы прошёл не один десяток лет, и общество в целом оправилось, её следы до сих пор встречались в каждом городе, даже в столице. Часть сгоревших зданий так и не восстановили. Они считались аварийными, опасными и огораживались заборами и табличками «Не входить! Угроза обрушения!». Табличкам верили — если взглянуть на любое такое здание сквозь щели забора, можно заметить, как зарос двор, как частично осыпались стены, как уже немолодые деревья растут даже на крышах, окончательно разрушая своими корнями остатки перекрытий.

Во время их совместных прогулок Артион часто норовил куда-нибудь залезть и всегда тянул Тейто за собой. И однажды, когда они гуляли по окраинам, Артион загорелся идеей забраться в одно из таких зданий — бывший оперный театр или что-то такое, с большим залом и куполом — и потащил туда брата. Тейто любил прогулки с братом — это было весело — но когда дело дошло до проникновения за забор, законопослушный Тейто напрягся, а когда Артион и вовсе предложил залезть на купол — «А что такого, он только с краю обрушился, в основном держится же!» — Тейто насмерть упёрся и отказался куда-либо лезть. В итоге Артиону пришлось ограничиться относительно невысокой крышей пристройки, но даже туда он вскарабкался один и заманить за собой брата так и не смог. В итоге Тейто пришлось выслушать короткую хлёсткую лекцию с крыши на тему того, какой он скучный, как развлекаться не умеет, и как тихо, на цыпочках, хочет пройтись по стеночке от рождения до гроба.

— Помню блин. Я про другое. Он как будто не от мира сего, хоть иногда и улыбается. Ты не заметил?

— Ты тоже не от мира сего иногда кажешься. Но я же терплю!

— Иди ты!

Артион безмятежно вытянулся на песке и заложил руки за голову.

— Серьёзно, по мне он ничуть не страннее тебя. По мне вообще все люди странные. Работа, проблемы, серьёзность, брр. Скучно! Чего весёлого не предложишь — «нет» да «нет». Ну их!

Тейто невольно улыбнулся.

— Ты в своём репертуаре, Арти.

— А то! Вечером на его друзей посмотрим. А сейчас пошли ещё купаться.

— Пошли…

* * *

Прошло ещё полчаса. Тейто и Артион вновь сидели на берегу. Точнее, сидел только Тейто, а Артион валялся на спине недалеко от него.

Солнце уже перевалило за полдень и жгло не так сильно, как раньше. Тейто критически скользнул взглядом по телу брата. Кажется, тот всё же обгорел: по крайней мере, на коже проступили едва заметные границы рубашки и шорт. Возможно, вечером придётся мазать его кремом. Самому Тейто, к счастью, подобные опасности были неведомы.

«Хоть в чём-то преимущество…»

Лёгкий влажный ветер, лишь отдалённо напоминающий настоящий морской бриз, неторопливо поддувал с моря и, вместе с опустившимся, но ещё не утратившим всю силу июльским солнцем, приятно обволакивал тело.

Тейто поджал к себе ноги и опустил голову на колени. Нега летнего тепла одновременно усыпляла и навевала приятные воспоминания. Под конец учебного года, в мае, Тейто уже был на пляже — в этом году жара опустилась в столицу довольно рано, и он со своими немногими друзьями открывал пляжный сезон. Тогда же он и увидел Тали — удивительно красивую девушку, которая, как оказалась, училась в соседней школе…

Воспоминания нахлынули горячей волной, как если открыть летом дверь из дома и шагнуть на улицу. Те взгляды украдкой на её лицо, её длинные волосы, едва скрытое купальником гибкое тело. То мгновение, когда она поймала его взгляд, то стыдливое смущение, та первая и последняя неуклюжая попытка завязать разговор, то позорное бегство…

— Красивая… — пробормотал Тейто сам себе.

Артион с интересом повернулся.

— Что?

— Да так… Девушка с соседней школы. Тали… То есть Анталина.

Артион недоумённо посмотрел на брата.

— Так позвал бы на свидание, балда! Видно же, как она тебе понравилась!

Тейто неловко насупился и запротестовал:

— И как бы я, по-твоему, это сделал?

— Легко! — Артион перекатился по песку и сел напротив. — Дай руку!

— Зачем?

— Дай!

Тейто, вздохнув, протянул руку брату. Тот взялся обеими ладонями за кисть и вдруг заговорил с самым серьёзным выражением лица:

— Милая Тали! Ты мне очень, очень понравилась! — Он придвинулся к брату. — Я никогда не встречал таких красивых девушек, как ты! — Ещё придвинулся. — Пошли на свидание! — Ещё ближе, практически лицом к лицу. — Позволь тебя поцело…

Тейто едва успел отпрянуть, повалившись на спину. Затем засадил ногой прямо в живот Артиону, но несильно, без злости. Тот тоже упал и звонко расхохотался. Затем, перекатившись, лёг рядом и легонько стукнул брата в плечо.

— Дурак ты, Тейто.

— В смысле? — не понял Тейто.

— Ни в каком. Не обижайся. Просто… дурак.

* * *

За беззаботным времяпрепровождением остаток дня пролетел незаметно. Солнце, уже оранжево-красное, постепенно клонилось к закату, окончательно сменив палящий зной на мягкое вечернее тепло.

— Пошли в посёлок. Уилбер сказал, что встретит нас на закате, — сказал Артион, засыпая песком тлеющие угли костра, где они с братом разогревали обед, а потом сам Артион сжигал бумажные обёртки.

— Может всё-таки вернёмся в лагерь? А то я устал… — зевнул Тейто. Ему не очень хотелось идти ещё куда-то.

— Ты не устал. Тебе кажется. Пошли!

— Ну ладно… Хотя я не то чтобы сильно за, — второй раз зевнул Тейто, на этот раз специально.

— Ты всегда поначалу против, а потом сам радуешься. Пошли.

— Твоя правда. Ладно, идём…

* * *

Когда они подошли к крайнему домику, тому самому, что сохранился лучше других, последний луч солнца окончательно скрылся за горизонтом. Мальчики обошли домик кругом — никого. Артион, всё время порывавшийся идти первым, нетерпеливо потянул за ручку. Тихий, едва слышный скрип — дверь открылась. Зашли внутрь — внутри тоже никого.

Не только в домике, но и во всём посёлке было тихо и пустынно.

— А мы первые пришли. Дай фонарь, — не оборачиваясь, попросил Артион.

Тейто скинул с плеч рюкзак и начал искать фонарик. В темноте это было непросто, — мальчик практически на ощупь перерывал содержимое рюкзака. Вот уже и дно — но фонарика всё нет.

«Странно, вчера же ходили с ним под землю. Когда вышли, позвонил отец, и… Точно!»

Тейто потрогал навесной отсек. Фонарик лежал там.

«И как я мог забыть?»

— Держи.

— Ага.

Щёлк! Темноту разрезал узкий луч света. В нём заискрилось множество мельчайших частичек.

— А здесь довольно пыльно, — заметил Тейто.

— А ты что хотел? Заброшка же.

Пятно от фонаря заскользило по стенам, полу, потолку, высвечивая одну и ту же картину: пустые стены, пол и потолок; везде — однотонный серый цвет. Будто это и не старый покинутый дом, а наоборот, совсем новый, который только что построили, но ещё не внесли ничего.

«Погоди-ка…»

— Арти, а дай-ка фонарь.

— Лови.

Тейто едва успел поймать. Подошёл к стене, осветил практически в упор, вглядываясь в пятно света. Затем повторил эти действия на другом участке стены. Потом присел на корточки и осветил пол, зачем-то проведя по нему пальцем и оставив в пыли узкую полоску.

Артион молча следил за действиями брата. Он решительно не понимал, что так заинтересовало Тейто на пустых стенах.

— Что ты делаешь? — наконец спросил он.

— Знаешь, я тут обратил внимание кое на что. Тебе стены странными не кажутся?

— Не-а. А что с ними?

— Какие-то они… слишком целые, будто и не прошло столько лет. Я тут смотрю — ни гнили, ни грязи, ни древоточцев. Доски будто новые. Дом целый, хотя остальные тут в посёлке заметно разрушились, некоторые вон почти развалились. А этот нет.

— Хм, точно. Может быть, потому что он у деревьев? Ну, в тени.

— Нет, тень только помогает гнить дереву. Тень и влажность.

— Тоже верно. И правда, интересно.

Тейто прошёлся по периметру комнаты. Его интерес лишь разгорался. Он исследовал все стены, брусья, несущие балки и даже перекрытия под потолком. При осмотре последних пару раз прыгал вверх, поближе — но все тёмные пятна оказывались лишь случайной игрой светотени. Никаких следов воздействия времени.

«Даже стёкла на окнах целы…»

— Арти, да это чуть ли не новый дом, только в пыли.

— Прикольно. Хорошо сохранился.

— Думаешь?

— Ага.

— Но много же лет прошло? Сколько, пятьдесят, семьдесят — или больше? Почему другие дома разрушены, а этот нет? Чем он отличается от…

— Добрый вечер, — раздался откуда-то тихий, но знакомый голос.

Тейто от неожиданности вздрогнул и обернулся. На пороге дома стоял Уилбер.

* * *

Уилбер появился незаметно — по крайней мере, Тейто не слышал ничего, и внезапный голос в тишине его напугал. Ночной гость словно материализовался из воздуха.

— Признателен и рад, что вы пришли, — сказал он.

— Привет! — ответил за двоих Артион. Внезапное появления Уилбера его ничуть не смутило. — Твои друзья придут?

— Вскоре, — Уилбер окинул взглядом братьев, на мгновение встретившись глазами с Тейто. Задержал взгляд. Пауза. — Как вам дом?

«Чего это он вдруг про дом спрашивает?»

— Нормально. Слушай, а почему он так хорошо сохранился? — спросил Тейто.

— Мы тут собираемся с друзьями. Это удобно. Иногда чиним дом. Дом помогает нам, а мы ему.

Снова пауза. Снова эта странная пауза.

— Мы не любим дождь. Не хотим мокнуть. Иногда латаем крышу и конопатим щели.

— Вот видишь, всё просто, — сказал Артион.

— Действительно, — вынужден был признать Тейто, — а вы тут ночуете?

— Время от времени.

Пауза — и вдруг Уилбер улыбнулся, и вуаль загадочности растаяла. За мгновение он превратился в обычного паренька.

— Мы бы чаще ночевали, но родители не отпускают. Мы им с самого утра нужны, помогаем.

Тейто немного подуспокоился.

Уилбер подошёл ближе. В руке поскрипывала керосиновая лампа. Уилбер поставил её на пол, чиркнул спичкой — и вся комната озарилась мягким светом.

«И чего это я такой нервный стал? Наверное… наверное, чёрт, я просто побаиваюсь находиться в темноте. И не побаиваюсь, а боюсь. И в городе боялся после наступления темноты гулять. Но там люди могли пристать, а здесь… здесь же никого, кроме нас, а всё равно…»

Выкарабкавшись из колодца неприятных мыслей, Тейто обнаружил, что Артион уже вовсю разговорился с Уилбером и что-то активно тому объясняет. С лица Уилбера не сходила улыбка. Похоже, Артион не только нашёл с ним общий язык, но и сошёлся довольно близко. Было у него такое редкое свойство — сходу нравиться людям своей открытостью и искренностью — то самое свойство, которому Тейто тайно завидовал. Сейчас оно вновь блистало во всей красе. Кажется, Артион предлагал Уилберу сжечь несколько наиболее развалившихся домов, а Уилбер отвечал, что это может поджечь весь посёлок или, того хуже, инициировать пожар в пустошах.

«Инициировать… а ведь он продолжает использовать странные слова… Интересно, а остальные — они тоже такие?»

— А скоро твои друзья придут? — спросил Тейто.

Артион наконец-то замолчал. Уилбер как будто к чему-то прислушался.

— Они почти пришли, — ответил он.

И действительно, вскоре снаружи послышались негромкие шаги, а затем в дом вошли ещё трое: двое на вид возраста Уилбера и один заметно младше, лет девяти-десяти. Одеты они были так же, как и Уилбер, по-деревенски старомодно, разве что самый младший вместо брюк носил короткие штанишки.

— Джон, Майкл, Питер, — поочерёдно назвал их Уилбер.

Каждый молча кивнул на своём имени.

Джон и Майкл выглядели очень похоже — оба повыше Уилбера, ростом с Тейто, оба — с короткими, иссиня-чёрными, цвета вороньего крыла волосами, тёмными глазами и на удивление светлой для таких волос и глаз кожей. Телосложение крепкое, коренастое, предплечья — мощные, шеи — широкие; оба очень сильные, наверняка с детства занимались тяжёлым физическим трудом. Лица у обоих так же были практически одинаковыми. Эти двое, очевидно, близнецы.

Питер, наоборот представлял собой контраст что близнецам, что Уилберу — невысокий, с крупными золотистыми кудрями и яркими, живыми глазами, он с искренним интересом и дружелюбием оглядывал Тейто и Артиона, немного неуклюже переминаясь с ноги на ногу и будто бы прячась за старшими товарищами. Кажется, он стеснялся незнакомых взрослых.

«Какой милаха!» — поневоле подумал Тейто.

— Я — Тейто, это Артион.

Гости не ответили; Джон и Майкл лишь одновременно кивнули, а Питер, кажется, не обратил на слова Тейто никакого внимания — он всё таращился то на него, то на Артиона. На его лице проступало искреннее удивление, не менее искреннее, чем интерес.

— Какая… красивая одежда, — наконец прошептал он.

— Красивая?

Тейто с некоторым удивлением взглянул на свою одежду, будто видел её первый раз. Кажется, ничего необычного. Разве что футболка с кляксами разноцветных пятен смотрится излишне аляписто и ярко, особенно в сравнении с простой одеждой местных мальчиков. Шорты — обычные, чуть выше колен, чёрные, однотонные, без рисунков. Чёрно-жёлтые кроссовки, из которых выглядывают носки-следки. Подобный наряд носит в городе каждый второй подросток.

Тейто перевёл взгляд на Артиона — но у того всё было ещё потрёпанней и проще. Что в их одежде оказалось «красивым», Тейто так и не понял.

— Красивая… — повторил Питер.

— Просто они приехали из города. Понимаешь? Из го-ро-да, — проговорил Уилбер, растягивая по слогам последнее слово.

— А, из гооорода…

— Ага. Может быть, и мы скоро туда сможем попасть.

— В смысле, сможете? — удивился Артион. — Вы там не были? Вы чего?

Пауза.

— Я там был, — медленно ответил Уилбер, — они не были.

— Странно, — почесал затылок Артион, — скучно же в деревне жить всю жизнь.

«Действительно, странно, — подумал Тейто. — Школа в их посёлке наверняка есть, но как же больница? Вряд ли в посёлках что-то больше фельдшерского пункта… Да и прав братец, так жить скучно».

— Согласен, — ответил Уилбер, — но мы не выбирали судьбу. Она выбрала нас.

Артион рассмеялся.

— Как ты пафосно сказал!

— Именно так, — ответил ему Уилбер, — мы тебе расскажем.

— Рассказывайте! Что там у вас?

— Позже.

— Сейчас!

— Поз-же. Поверь, так будет интереснее. Особенно тебе.

— Ладно-ладно. Но я жду!

— Ты дождёшься. Обещаю.

Уилбер посмотрел на Артиона намного наискось — вроде хитро, а вроде в то же время как-то иначе.

— И ты не забудешь. До конца жизни.

И вдруг резко приблизился к Артиону, так, что кончики носов почти коснулись:

— Бу!

Артион на миг оцепенел, а потом залился звонким смехом, да так, что вся комната наполнилась весельем. Уилбер снова улыбнулся.

«Пятый раз, — по инерции продолжал считать Тейто, — а ведь он всё-таки интересный. Даже в чём-то… прикольный? И по-человечески общается, не то, что вчера».

Тейто поневоле тоже улыбнулся.

— Давайте играть, — предложил Уилбер, — или рассказывать страшные истории. Вам что больше по нраву?

— Истории! — решительно заявил Артион.

— Пожалуй, да, истории интереснее, — согласился с ним Тейто.

— Тогда садитесь.

— Ээ… куда?

— Прямо на пол.

— Тут довольно грязно, чтобы так просто сесть, — засомневался Тейто.

Артион тут же приземлился на пол и поджал под себя ноги.

— Пофиг же! — сияя и весело поглядывая на брата, заявил он. — Ты слишком чистюля! Падай, не бойся.

— В такие моменты я вспоминаю, что братья мы именно сводные, — вздохнул Тейто, глядя на Артиона. Тот лишь рассмеялся в ответ.

Рядом лежала холщовая сумка, в которой они нашли «ничейную» керосиновую лампу. Кажется, сумку принёс Джон или Майкл — Тейто ещё не научился их уверенно различать. Уилбер и остальные тоже сели на пол, причём так, что все шестеро оказались сидящими вокруг лампы. Слева от Тейто нетерпеливо ёрзал Артион, справа оказался — случайно ли? — Питер. Уилбер пододвинул сумку, вытащил свечи — кажется, не парафиновые, а настоящие, восковые, — и расставил их по кругу. Свечей оказалось ровно шесть. Пока их не зажгли, они, отбрасывая длинные тени от лампы, чертили шесть чёрных линий на полу, указывая на каждого сидящего на линии невидимого круга.

«Атмосфера — самое то для страшных историй», — поневоле подумал Тейто.

Словно подтверждая его мысли, Уилбер наклонился вперёд, и, понизив голос, спросил:

— Вы когда-нибудь видели болотные огни?

— Нет, — одновременно ответили братья.

— Что это? — спросил Артион.

— Маленькие светящиеся огоньки, язычки пламени. Они могут висеть в воздухе или медленно летать. Их очень редко можно встретить по ночам на болотах и кладбищах. Говорят, они предвещают беду. Я видел их пару раз здесь неподалёку, в ночи.

— А как их объясняют? — заинтересовался Тейто.

— Кто?

— Ну, учёные…

— Я не знаю, не задумывался. Болотные огни просто есть.

— Вот как…

— Я тоже их видел! — отозвался Питер.

— Ты гуляешь по ночам? — удивился Тейто. — Тебя отпускают родители? Сколько тебе лет?

— Мы все вместе гуляем, — ответил за Питера Уилбер. — Ночью безопасно.

Тейто заметил, как Питер придвинулся ближе. Потом ещё ближе. Он часто поглядывал на Тейто, но не в глаза, как Уилбер, а ниже.

«На одежду что ли смотрит? Да что с ней не так?»

— Вы слышали о проклятых кораблях? — тем временем продолжил Уилбер. — В прошлом веке, в эпоху пара, в одной далёкой северной стране на воду спустили корабль. Невероятно большой по тем временам. С самого начала ходили слухи, что над судном тяготеет проклятье. Ещё при постройке погибло несколько рабочих, а один клепальщик, работавший внутри корпуса судна, бесследно исчез. В первом рейсе, всего через неделю после спуска на воду, взорвалась паровой котёл и убил троих кочегаров. Паровую машину остановили, корабль стал неуправляемым и ночью попал в ужасный шторм…

Уилбер замолчал, выдерживая драматическую паузу.

–… и в том миг, когда палубу перехлестнули первые волны, в трюме послышался стук, будто кто-то простукивал борт молотком. Стук постепенно усиливался, пока не перешёл в грохот. Он не умолкал до конца шторма. Корабль носило по волнам всю ночь. Волны бились в борта со страшной силой и гнули обшивочные листы. Этой же ночью погиб капитан. После шторма его нашли в каюте с раздробленной головой…

В домике повисла зловещая тишина. Огоньки свечей слабо колыхались, будто живые. Уилбер продолжил, понизив голос почти до шёпота.

–… На следующий день судно отбуксировали в порт. При починке вскрыли обшивку корпуса в том месте, где стук раздавался сильнее всего. И там, между внутренней и внешней обшивкой, нашли тело пропавшего клепальщика. При строительстве его замуровали заживо. Ремонтник засунул лампу между бортов, чтобы разглядеть тело получше — и закричал от ужаса. Скрюченное тело мёртвой хваткой сжимало молоток, покрытый запёкшейся кровью…

На последней реплике Тейто вздрогнул. Как же хотелось верить, что его уже не бросает в дрожь от действительно страшных историй. Оказалось, бросает, и ещё как.

— Класс! — восхитился Артион. — Слушай, а ты умеешь рассказывать!

Артион был прав. Когда Уилбер замолк, Тейто будто увидел, как мёртвый клепальщик с молотком в руке, качаясь от шторма, медленно бредёт по пустым коридорам к каюте капитана. На мгновенье ему стало страшно, будто клепальщик идёт не за капитаном, а за ним, по его душу. Уилбер действительно умеет нагонять жути.

— Благодарю, — ответил Уилбер. — А хотите историю из здешних мест?

— Конечно! — Артион аж качнулся ближе. Похоже, Уилбер нравился ему всё больше и больше.

— Тогда слушайте, — начал Уилбер, — Помните рудник? Мне отец рассказывал историю, которую ему поведал его отец от своего отца. Однажды, когда рудник только начинался, под землёй работали трое рудокопов. Они углубляли квершлаг и вдруг, проломив стену, оказались в одной из пещер, где сверкало множество красивейших самоцветов. Один рудокоп побежал в посёлок рассказать о находке, но когда он, староста и другие рудокопы вернулись, ни прохода, ни пещеры, ни оставшихся там людей не было — лишь нетронутая глухая стена. Рудокопа сочли бы безумцем, если бы те двое не пропали навсегда. Люди прорыли тоннель куда не надо, и горы поглотили их.

Уилбер замолчал.

— Так что в итоге случилось с рудокопами? — спросил Тейто.

— Их не нашли.

— Обвал?

— Мне неведомо.

— Деревенские байки, — сказал Тейто.

— Как знать.

— Уилби, расскажи им про ритуал! — влез в разговор Питер.

— Ритуал? Что за ритуал? — немедленно заинтересовался Артион.

Уилбер промолчал. Питер потянулся к нему и подёргал его за рукав.

— Расскажи им, расскажи! — настаивал он.

— Это дурная сказка, — спустя несколько подёргиваний ответил Уилбер и слегка, почти незаметно, покосился на Питера. Тот сразу притих.

«Заставил его замолчать», — не ускользнул от внимания Тейто мимолётный взгляд Уилбера.

Возникла неловкая пауза.

— Прошу простить, нам придётся вас покинуть. Питеру пора спать, — произнёс Уилбер и встал; следом за ним поднялись остальные, и лишь Питер замешкался, продолжая смотреть на Тейто. Затем он, будто опомнившись, быстро кивнул — и на мгновение улыбнулся.

Тейто подмигнул ему в ответ. Младшенький ему нравился, а остальные — не особо. Особенно Уилбер.

— Приходите завтра на закате. Мы продолжим нашу встречу.

— Ээ… Пока, — растеряно ответил Артион. Он не ожидал, что встреча будет такой короткой.

Тейто предпочёл ничего не говорить.

Деревенские мальчики один за другим вышли из домика. Первый шёл Уилбер, держа в руке керосиновую лампу; последним вышел Питер.

Когда дверь за ними закрылась, Артион вскочил на ноги.

— Домой!

Тейто был только за.

Они вышли из домика. Тейто покрутил головой в надежде увидеть, в каком направлении ушли Уилбер и остальные — но огонёк керосиновой лампы нигде не мелькал, хотя, казалось, ночью он должен быть хорошо заметен. Мальчик обошёл домик кругом — вдруг тот заслонял огонёк — но и с другой стороны огонька не было. Тейто окружала лишь темнота, над которой серебристыми точками нависали звёзды.

— Чего ищёшь? — заинтересовался подошедший Артион.

— Смотрю, куда они ушли. И знаешь, странно, — ночью лампа должна быть видна издалека, а я её не вижу.

Артион лишь отмахнулся.

— Скрылись за холмом. И вообще ночи сейчас тёмные.

Тейто не ответил. Он не был уверен, что дело только лишь в темноте.

* * *

Некоторое время шли молча. Даже Артион не стремился отпустить какую-либо шуточку — видимо, был раздосадован, хотя и не подавал виду.

— И что ты о них думаешь? — спросил Тейто.

— Не знаю. Как-то резко ушли.

— Вот и я также подумал… Слушай, а остальные тебе странными не показались?

— Ага. Надо было их потрогать, вдруг они холодные или неосязаемые были…

— Ты же сейчас шутишь, да?

— Ахах, конечно!

— Иди ты… Я серьёзно спрашиваю.

— Ну ты прав, есть немного. Они же из посёлка, то есть, по факту, из деревни.

— Думаешь, поэтому? А ты сам бывал в деревне хоть раз?

— Не-а.

— Вот и я не бывал. Откуда нам быть уверенными, что все деревенские себя так ведут?

Артион меланхолично пожал плечами.

— Бритва Оккама, — ответил он.