Между мирами: Старый новый мир

Андрей Валерьевич Степанов, 2021

Все новое кажется прекрасным, но розовые очки спадают всегда, рано или поздно. А еще иногда их могут очень болезненно сбить! И тогда параллельно с привыканием к новому миру приходится еще искать и обидчика, чтобы отомстить. Максим потратил немало времени и сил ради императорской семьи. Однако его жест не оценили по достоинству. Чувства к Анне все еще сильны и потому он готов на все, чтобы добиться справедливости.

Глава 3. Конторская книга

Закончив историю тем, что видеться со мной не пожелали и, более того, даже бросили трубку, я замолчал в ожидании ответа. Фон Кляйстер надул щеки и выпустил воздух.

— Да-а-а, — протянул он. — Не повезло тебе, фройнде. Очень не повезло. Ты жизнью ради них рисковал. А они откупились. Императорская фамилия! Какой-то мелочью.

— Но это же тридцать пять золотом, если я правильно считаю по курсу? Это не так и мало. Это трехмесячное жалование профессора в университете.

— Ты прав, ты прав, ты прав, — затараторил Дитер, — и неправ в то же самое время. Тебе негде жить. Снять простецкую квартиру — это уже порядка двухсот рублей будет. За месяц. В пяти минутах от «Дохлого удильщика». С мышами и тараканами. Вижу по твоему лицу, не очень годится такое. Хорошо, давай подумаем.

Он изобразил, что крепко задумался, а я прикинулся, что мне интересен этот разговор. Ведь до сути мы пока что так и не дошли.

— Район более приличный, где проживает большинство людей, у которых есть свое дело во Владимире. Или же профессора Императорского университета там могут жить. Там твоя квартирка встанет уже раза в четыре дороже. И что тогда? Три месяца пожил на такую подачку и все, конец, финита?

— Я не понимаю, к чему ты ведешь. К тому, что денег у меня мало? Это я и так знаю.

— Нет, я веду к тому, что их может стать больше. У нас обоих. Благодаря, — он положил обе ладони на конторскую книгу, — вот этому.

Я посмотрел на потрепанный переплет толстой, форматом примерно А4 книги. Слышал о таких, но не думал, что на желтоватых страницах может скрываться настоящее богатство.

— Не понимаешь, — поджал губы Дитер. — Хорошо, тогда слушай. Маковей Аполлонович Здебкин — ничего себе имечко, да? В мае сего года принял от Дитера Штрауса фон Кляйстера в долг тридцать тысяч ассигнациями на три месяца под десять процентов.

— Годовых? — спросил я, внимательно слушая немца.

— В месяц! — воскликнул ростовщик. — Десять годовых? Эти копейки? Не его случай.

— Значит получается, что он тебе должен сверху девять тысяч.

— Считать не разучился, молодец. Продолжим?

Немец выбрал еще несколько имен. Эти люди брали у него в долг крупные суммы. Долг князя Белосельского в сравнении с названными суммами сразу же казался несущественным.

Проценты тоже разнились. Кому-то Дитер выдавал и под пять процентов, очевидно, что по очень большой дружбе. А некоторые получали деньги, причем немалые, исключительно под пятнадцать процентов в месяц.

Сроки у некоторых уже истекли. У многих подходили к истечению. Но я так предполагал, что список имен состоит из десятков пунктов, если не сотен.

— Так это и есть то самое дело, ради которого ты меня позвал? Выбивать долги из твоих клиентов? — нахмурился я.

— Как ты говоришь, мне аж самому тошно! — бодро воскликнул немец. — Ты прав, многие не хотят платить. Многие думают, что расписка, их подпись в этой книге, не стоит ничего.

— Значит, мне правду говорили, что твои дела не слишком легальны.

— Ты даже не спрашиваешь. Зришь в самый корень. С такими должниками мне не поможет ни полиция, ни суд, ни прокурор — никто. Кроме тебя, — добавил он после театрально растянутой паузы.

— Вот как, — ответил я чуть насмешливо. — Но ведь есть Марк?

— Карл, — поправил меня немец. — Он силен и исполнителен. Но все же лишен харизмы. Люди перед ним дрожат и, понимаешь, могут ошибиться в подсчетах. Дать неправильную сумму или закричать. Случайно разумеется. Не от боли, — как бы невзначай произнес он и по этой фразе я понял, что все дела у немца ведутся исключительно под прикрытием кого-то сверху. Не исключено, что помогал ему сам Коняев, что выписал мне паспорт.

Это могло означать, что в случае провала или неудовольствия со стороны ростовщика, я могу попасть в опалу или меня просто сдадут, как преступника. Риск был очень велик.

— Что касается тебя, — ростовщик словно и не заметил моих сомнений, хотя я вздрогнул, когда он продолжил говорить, — то у тебя есть та самая харизма. Ты как-то так подбираешь слова, м-м-м, — он обнял ладонью подбородок, размышляя, что сказать дальше, — не знаю даже, как и описать. В них нет явной угрозы, но люди чувствуют то, что ты хотел сказать между строк.

— Но это сработало всего лишь один раз. И, к тому же Белосельский и сам уже приготовил деньги. Он только тянул время, надеясь получить отсрочку.

— Разве? — усомнился фон Кляйстер. — Не думаю. Мне так не кажется. Я уверен, что это ты сработал на отлично. И, напоминаю на всякий случай, чтобы твоя честность не начала беспокоить твой гевиссен, за паспорт ты мне ничего не должен. Долг Белосельского с лихвой все это покрывают.

Он замолчал. Я тоже не знал, что мне сказать. Согласиться или нет? С одной стороны, ситуация получалась типичная. «Приходите к нам на работу, у нас зарплата ДО ста тыщ рублей». А когда в конце тебе платят двадцать, то делают невинные глаза «ну, так ведь все правильно, ДО ста тысяч. Надо было работать лучше».

Я опасался, что здесь получится то же самое. Невовремя забрал. Не все выплатили. Отдаст до конца — все твое будет. И так далее. Я не первый год вертелся в схожей сфере, чтобы слышать о большинстве уловок. Старая империя состояла из таких же людей, из тех же наций в плюс-минус тех же условиях. Что мешает попытаться сделать лоха из молодого парнишки?

— Вижу, ты думаешь, — немец был в настроении поговорить, поэтому его не смущало ни мое длительное молчание, ни явное сомнение на лице. — Позволь я подскажу тебе кое-что. В Портовом районе хороший, опытный и сильный работник получает что-то около трех сотен в месяц. Даже Маковей Аполлонович, выплатив весь долг целиком, разумеется, даст тебе за один-два дня десятикратно большую сумму. А тебе деньги нужны. И нужны быстро. Столица требует больших расходов…

— Мне бы не помешали гарантии, — выпалил я.

— Гарантии, — по нему было видно, что моя просьба немцу не по душе, поэтому я добавил:

— Самые простые, хотя бы та же безопасность. Чтобы полицейские не цеплялись в случае чего.

— В этом районе к тебе никто не прицепится, я гарантирую, — произнес ростовщик таким тоном, словно он здесь — царь и бог в одном лице. — Кроме того, всегда можешь зайти на обед. За счет заведения. Если хотя бы одного должника за месяц будешь мне раскалывать. С жильем я тебе не помогу, сам будешь искать, не маленький, — уже строже продолжил Дитер. — В остальном, что касается работы, я буду давать тебе всю необходимую информацию, а также иногда, если это будет необходимо, сможешь брать с собой Карла.

Условия неплохие, особенно с учетом того, что можно не беспокоиться по поводу еды. Жилье найти не проблема. С паспортом и деньгами пустят в любой дом. Не иммигрант и не приблуда какая-то.

Под ребрами растекалась приятная нервозность от предвкушения приключений и легких денег. Словно кто-то скрипнул калиткой с черного хода дворца. Вроде как, давай, заходи, не медли. Слово «согласен» рвалось с языка.

— Еще один момент. Я помню, что ты говорил о каком-то встречном предложении, — немец здесь проявил всю свою педантичность. — Я предлагаю его обсудить сразу же после того, как ты полностью закончишь свою первую самостоятельную работу. Самостоятельную — это значит, что ты все делаешь без меня. Получил задание, выполнил, принес деньги, я принял и оплатил.

Настоящий мастер квестов, подумал я. Так дотошно все разжевать!

— Я согласен, — ответил я громко и четко, чтобы у немца не осталось ни единого сомнения в том, что я готов и буду работать с ним. — Только есть одно «но».

— Опять? Еще? — довольная улыбка еще не успела проявиться на его физиономии как следует, и ее сразу же смыло. — Что такое ты хочешь?

— Я подумал, что деньги мне нужны не только быстро. Но и побольше. Так, может быть, в твоей конторской книге есть кто-нибудь, у кого долг покрупнее. Не пятьдесят тысяч серебром, а посущественнее.

Дитер вздрогнул, будто его иглой кольнули, а потом криво усмехнулся и принялся листать толстую книгу.