Клоуны и Шекспир

Андрей Бондаренко, 2012

Северное море – место странное и особенное. В его негостеприимных и холодных водах прячутся самые разнообразные и невероятные чудеса, которые иногда – всегда неожиданно – «проявляют» себя. А ещё Северное море омывает берега замечательной и очень симпатичной страны – Фландрии, по городам и весям которой упорно бродят два весёлых путника. Один – высокий, подвижный и тощий. Второй же, наоборот, низенький, тучный и медлительный. Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак. Клоуны – от Бога

Глава третья

Северное море — страшная сила

Тестирование-собеседование и подписание Контрактов затянулось до позднего вечера. По завершению всех намеченных мероприятий, представители норвежской компании отобрали восемь человек, которые должны были проследовать на буровые разведочные платформы, расположенные в Северном море. На платформу VS-413/13, в частности, направлялись Лёнька, Тиль, Вован и Василич.

— Хорошая компашка подобралась, — вдумчиво резюмировал Даниленко. — Весёлая, по крайней мере.

— То бишь, скучать не придётся? — подозрительно прищурившись, предположил Василич.

— Это точно. Не придётся. Обещаю…

Тридцать четыре новых сотрудника Statoli ASA/4 ночь провели в комфортабельных гостиничных номерах «Арктик-Сити». За счёт щедрой заграничной компании, понятное дело.

Вроде бы, перед прощанием с любимой Родиной полагалось — по старинному русскому обычаю — крепко попьянствовать. Но ничего толком не получилось. Так, маята одна несерьёзная. Во-первых, деньги у народа, не считая неприкосновенных Евро, почти закончились. А, во-вторых, как-то неудобно было предаваться отчаянному загулу практически на глазах у новоявленных работодателей.

— Плохая примета — уезжать без полноценной и весёлой отвальной, — устраиваясь на узкой кровати, ворчал Лёнька. — Причём, не первая уже. Не будет, елочки зелёные, доброй дороги. Не будет…. Тьфу-тьфу-тьфу. Стук-стук-стук…

Утром в гостиничном ресторане состоялся сытный завтрак — уже, в полном соответствии с подписанными Контрактами, за казённый счёт. Потом всех загрузили в два солидных импортных автобуса и отвезли в местный аэропорт.

Длинная, до омерзения медлительная очередь. Прохождение паспортного контроля и таможни. Часовое ожиданье в международной зоне. Приглашение на посадку. Симпатичный импортный самолётик. Строгая команда, мол: — «Пристегните, твари, ремни!». Нудная рулёжка с полосы на полосу. Тягостное ожиданье. Короткий разбег. Взлёт. Вязкая дрёма…

Кто-то невежливо потряс за плечо.

— Что надо? — не разлепляя век, поинтересовался Макаров.

— Шоколада, — известил бодрый голос приятеля. — Килограмм пять-шесть. Больше, извините, не съесть. У меня желудок маленький. Сморщился и скукожился от регулярного потребления пива.

— Иди к чёрту.

— Просыпайся, чудак! — не отставал Тиль. — Красота просто неописуемая. Не пожалеешь, морда. Гадом буду…

Лёнька открыл глаза, отщёлкнул замок самолётного ремня, привстал и, перегнувшись через худющие колени Даниленко, сидевшего в крайнем ряду, заглянул в иллюминатор.

Картинка, представшая взору, завораживала: тёмно-чёрные, местами зеленоватые горы и плато, причудливо изрезанные длинными и узкими, слегка изломанными разноцветными полосами — серыми, серебристыми, тёмно-голубыми.

— Это — знаменитые норвежские фьорды, — любезно пояснил Серёга.

— Они самые. Всю жизнь мечтал увидеть…. Ух, ты! Прямо под нами корабль проплывает. Большой…. Ему навстречу другой идёт. Ещё больше. Действительно, красота. Спасибо, брат, что разбудил…

В положенное время самолёт приземлился в аэропорту норвежского города Тромсё.

Пассажиры покинули самолёт, пешком дошагали до симпатичного здания аэровокзала, получили багаж и, пройдя паспортный контроль, оказались в зале ожидания.

— Что дальше, парни? — засомневался бородатый Василич. — Куда нам?

— Вон же они, встречающие, — махнул рукой Лёнька. — Зажав в ладошках таблички с текстом, выстроились в ряд…. Ага, вижу нашего клиента. На прямоугольном светло-коричневом куске картона красным фломастером небрежно начертано — «VS-413/13». За мной!

Встречающий — молодой худосочный парнишка, говорящий на причудливой смеси английского и немецкого языков — с грехом пополам объяснил, что необходимо проехать на базу компании, где надо будет пройти подробный инструктаж по технике безопасности и подписать всякие бумажки.

— Надо, так надо, — покладисто согласился Тиль. — Поехали. Веди, Сусанин скандинавский, к автотранспортному средству.

Белый японский микроавтобус, жизнерадостно урча, тронулся в путь. Минут пять-семь за стёклами мелькали чёрно-бурые скалы, покрытые разноцветными лишайниками, далёкие, слегка голубоватые сопки и светло-зелёные «поля» лесотундры, местами заросшие густым кустарником.

— Прямо, как наш сибирский куруманник, — сентиментально вздохнул Вовка. — Это я про высокие кустики разных растений, образующих, переплетаясь между собой, единое целое. Ракита, ольха, ива, вереск, полярная берёза, багульник, прочие полезные растения…

Машина въехала в Тромсё.

— Среднестатистический западноевропейский населенный пункт, рассчитанный тысяч на пятьдесят-семьдесят населения, — вяло прокомментировал Тиль, считавший себя опытным и виды повидавшим путешественником. — Сплошные двух и трёхэтажные коттеджи, церквушки, сине-жёлтые квадратные «коробки» торгово-промышленных зданий. Совершенно ничего особенного и выдающегося, короче говоря. Кроме, понятное дело, величественных горбатых сопок, надменно нависающих над городком.

— Ты, брат, не прав, — не согласился с приятелем начитанный Макаров. — Во-первых, не забывай, что Тромсё расположен почти на четыреста километров севернее Полярного круга. Во-вторых, здесь имеются самые северные в мире: Университет, ботанический сад, планетарий и пивоваренный завод. В-третьих, наличествует несколько вполне приличных футбольных команд. Причём, одна из них регулярно борется за самые высокие места в чемпионате Норвегии.

— Тогда-то оно, конечно. Типа — совсем другое дело. Уважаю…. Опаньки! Да, впечатляет, ёлы-палы.

Микроавтобус въехал на длиннющий мост, элегантно переброшенный над тёмно-голубыми водами.

— Это какой-то фьорд? — спросил любопытный Вовка. — В смысле, под нами?

— Нет, морской залив, — ощущая себя опытным экскурсоводом, пояснил Лёнька. — Сейчас, друзья мои, мы едем по Тромсёйскому мосту, являющемуся одной из главных достопримечательностей этого города. Мост имеет рамно-консольную конструкцию и состоит из пятидесяти восьми пролётов. Его полная длинна — более километра, средняя высота пролётов над уровнем моря — около сорока метров. Приметное, как не крути, сооружение…. Между прочим, Тромсёйский мост был построен за неполные три года. Усекаете? Внутренний голос мне навязчиво подсказывает, что в нашей современной России аналогичный инженерный объект возводили бы лет десять-пятнадцать. Если, блин вороватый, не дольше. Типа — выгодный бизнес, ничего личного…

Мост остался позади. Микроавтобус, въехав через распахнутые настежь двустворчатые ворота, остановился возле стандартного двухэтажного сборного здания промышленного назначения, выкрашенного в благородный тёмно-синий цвет.

— Вылезайте, господа, — на странном немецко-английском диалекте велел водитель. — Двое идти внутрь. Вон в ту дверь. Двое сидеть на скамеечке и ждать. Удачи!

Автомобиль, коротко бибикнув на прощанье, уехал.

— Имеются ли среди нас некурящие индивидуумы? — притворно нахмурившись, поинтересовался Даниленко. — Променявшие исконную мужскую забаву на — так называемый — здоровый образ жизни?

— Табачным зельем не балуюсь, — откликнулся правильный Василич. — Даже не пробовал ни разу.

— Я тоже, — почему-то засмущался Вован. — То есть, раньше, конечно, покуривал. А потом женился и бросил. Супруга попалась очень строгая. Заставила бросить.

— Бывает, — понятливо вздохнул Лёнька. — Плавали — знаем…. Тогда, ребятки, шагайте на инструктаж. А мы, извиняйте покорно, подымим слегка…

По разные стороны от нужной двери — вдоль длинной стены — стояло по две скамьи. На одной из них они и обосновались.

Макаров и Даниленко закурили, а Володька и Василич, оставив рюкзаки на попечение товарищей, прошли внутрь здания.

— Пахнет морем, — с удовольствием затягиваясь табачным дымом, глубокомысленно высказался Лёнька. — Прямо как в Мурманске. Но, вместе с тем, чувствуется…э-э-э, что-то чужеродное.

— Это точно, — поддержал Тиль. — Из серии: — «Хоть похоже на Россию, только, всё же, не Россия…». В чём тут дело? Может, в непривычно-избыточной чистоте? Пока ехали от аэропорта — смотреть противно было за автобусные окошки: всё аккуратненькое такое, ухоженное, словно бы кукольно-игрушечное…. А, здесь? Как я понимаю, сейчас мы находимся на территории ремонтно-складской базы, принадлежащей нефтяной компании. Где же, чёрт побери, всякие разные ржавые механизмы и железяки непонятного предназначения? Пустые двухсотлитровые бочки из-под солярки? Почему, в конце-то концов, не наблюдаю на земле — и тут, и там — разнокалиберных масляных пятен? Почему? Не понятно…. Кто мне объяснит?

Подъехал ещё один белый микроавтобус — точная копия первого, и из него браво десантировалось шестеро рослых парней, облачённых в одинаковые ярко-бирюзовые спортивные костюмы, с объёмными кожаными сумками в руках.

Микроавтобус уехал, а парни, обернувшись, с удивлением уставились на Лёньку и Тиля, после чего принялись о чём-то громко галдеть (на совершенно незнакомом языке), и, нагло пересмеиваясь между собой, смешно размахивать руками.

— Что это с ними? — забеспокоился Макаров. — Суетятся, волнуются, в нас пальчиками тыкают.

— Сейчас проясним ситуацию, — отправляя окурок в урну, пообещал Даниленко и, поднявшись на ноги, гаркнул на языке туманного Альбиона: — Чего скалимся и веселимся, уважаемые? Здесь вам не бродячий цирк. Да и клоунов поблизости не наблюдается. По крайней мере, профессиональных…. Итак, в чём дело?

После двухсекундной паузы вперёд выступил представительный деятель, физиономию которого украшала рыжая шкиперская бородка, и на хорошем английском сообщил:

— Извините, мы никого не хотели обидеть. Просто вы, господа, внешне очень похожи на Тиля Уленшпигеля и Ламме Гудзака. Эти легендарные персонажи очень популярны у нас на родине, в Нидерландах…

— Мы в курсе, — перебил рыжебородого Серёга. — Более того, весьма польщены. Но, тем не менее, это не повод — тыкать пальцами и пошло хихикать. Не правда ли?

Лёнька покинул скамью, взял в руки толстую метровую арматурину, прислонённую к стене здания, несуетливо примерился и, утробно крякнув, ловко «завязал» на середине металлического прута некое подобие пышного узла-банта.

После этого он невозмутимо подтвердил:

— Правда ли, правда ли. Махровое хамство, оно всегда наказуемо. Рано или поздно. Так что, земляки славного принца Вильгельма Оранского, учтите на будущее. Чтобы потом не обижаться…. А сейчас — свободны. Отдыхайте, родные. Наслаждайтесь целебным приморским воздухом.

Голландцы тут же прониклись, торопливо подхватили свои кожаные сумки и, неуклюже извиняясь, отправились к дальней скамье, расположенной по другую сторону — относительно входных дверей.

— Знай наших, — победно ухмыляясь, пробормотал Тиль. — Типа — нечего наглеть, меры не зная…

— Значит, в Голландии до сих пор обожают читать и перечитывать литературные произведения Шарля де Костера? — спросил Макаров. — Раз Уленшпигель так дорог голландцам?

— Образ Уленшпигеля.

— В смысле?

— Видишь ли, друг мой Лёньчик, роман де Костера «Легенда о Тиле…» является лишь художественным произведением. Не более того.

— То есть, никакого Тиля Уленшпигеля — на самом деле — и не было?

— Трудно сказать однозначно, — признался Даниленко. — Вполне возможно, что это — просто собирательный образ, начавший проявляться в народном сознании ещё в четырнадцатом-пятнадцатом веках. Этакий среднестатистический бродяга, плут, шутник и балагур. Ну, как Ходжа Насреддин, бравый солдат Швейк или же наш Василий Тёркин. Так что, достославный и сообразительный Шарль де Костер просто воспользовался народными легендами и сказаниями — применительно к реалиям шестнадцатого века…. Впрочем, отдельные научные источники утверждают, что Тиль Уленшпигель — историческое лицо. Он, якобы, родился примерно в 1300-ом году в городке Кнайтлинге, много путешествовал по Германии, Бельгии и Нидерландам, а потом умер от бубонной чумы в Мёльме, в печальном 1350-ом году. Правда, успел оставить после себя целую кучу отборных анекдотов, баек, шуток и разных весёлых историй…. Как оно было на самом деле? Трудно сказать…

Часа через четыре, когда все инструктажи были успешно завершены, а необходимые бумаги подписаны, Оле Далин — старший инженер Statoli ASA/4, отвечавший за комплексную безопасность труда — попросил новых сотрудников построиться рядом с входной дверью. Мол, для последних прощальных наставлений.

Построились, понятное дело.

— Господа, рад был познакомиться, — пресно улыбнувшись, сообщил Далин. — Вы представляете собой полноценную буровую смену. То есть, единую и монолитную команду. Вместе вам предстоит отработать — как минимум — полтора месяца. Дальше поглядим. Ребята, которых вы сегодня замените, после законного отдыха будут переброшены на новую платформу. Плановая ротация кадров…. По составу смены. Предусмотрены два палубных рабочих и два помощника бурильщика. Эти должности займут наши русские коллеги. Далее — бурильщик, крановщик, комплексный механик, моторист, диспетчер. И, конечно же, сменный бригадир. Мистер Ванроуд, подойдите, пожалуйста, — рядом со старшим инженером появился рыжебородый голландец. — Спасибо…. Итак, уважаемые господа буровики, на ближайшие полтора месяца мистер Ванроуд является вашим полновластным начальником, королём, прокурором, адвокатом, депутатом и Богом — в одном лице…

— Влипли в очередной раз, — тихонько пробормотал Макаров. — Хотя по-другому, наверное, и не бывает.

Оле Далин, тем временем, продолжил:

— В единоличную компетенцию сменного бурового бригадира входят следующие понятия-возможности: перераспределять должностные обязанности между подчинёнными, отстранять от работы за грубые нарушения техники безопасности, заполнять ежесуточные ведомости с коэффициентами трудового участия каждого члена бригады, подавать предложения по премированию и депремированию отдельных сотрудников, ну, и многое другое…. Мистер Ванроуд, будут ли у вас какие-либо просьбы и пожелания?

— Будут, — мстительно прищурился голландец. — На ближайшие полтора месяца в моей бригаде, в соответствии с правилами компании, вводится «сухой закон». Поэтому я бы хотел провести ревизию личного багажа палубных рабочих и помощников бурильщика. Общеизвестно, что русские жить не могут без алкоголя.

— Без вопросов, мы всё понимаем, — развязывая шнуровку рюкзака, широко и добродушно улыбнулся Тиль. — Милости просим, господин бригадир! Не стесняйтесь! Пока наш нрав не искушён и юн, застенчивость — наш лучший опекун^[8]…

Определённые результаты, всё же, обыск принёс — у Володьки изъяли две полулитровые банки с пивом, а в боковом кармане рюкзака Даниленко обнаружили плоскую фляжку из нержавейки (грамм, наверное, на четыреста), заполненную качественным армянским коньяком.

«Эх, мистер Ванроуд, простота голландская. Дорого же тебе этот коньячок будет стоить», — подумал Лёнька. — «Тиль тебе этого фортеля не простит. Ни в жизнь. Обязательно, так его и растак, посчитается…».

Дальше всё было просто. Подкатила парочка давешних беленьких микроавтобусов. Загрузились, вернулись в аэропорт, пересели на вертолёт, вылетели. Минут через сорок пять успешно приземлились на буровой платформе VS-413/13. Там их уже ждали десять мужиков со слегка осунувшимися физиономиями — двое русских, три венгра и пятеро датчан — сменный коллектив, жаждущий скорейшей встречи с цивилизованной Большой Землёй.

Приветствия, живой разговор, обмен шутками-прибаутками.

— Прекращаем заниматься ерундой! — скомандовал Ванроуд. — Уже через два с половиной часа нам заступать на смену. Осматриваем бытовые помещения, обживаемся, получаем спецовки и каски, переодеваемся. Времени в обрез…. За мной!

Осмотрелись, обжились, получили, переоделись. В положенное время заступили на смену.

Буровой снаряд находился на поверхности. Вован и Василич подкатили тележку с новым буровым долотом, массивные шарошки которого были оснащены техническими алмазами. Сноровисто окрутили старое долото, поменяли на новое. Тележку откатили в сторону. Прицепили старое долото к стропам. Сытым котом загудел мощный судовой кран.

— Как оно, ребятки? — подойдя, поинтересовался улыбчивый бурильщик Ганс Аарон. — Готовы, бродяги русские, к процессу спуска? Не забыли, как оно делается?

— Дело нехитрое, — скромно улыбнулся Тиль. — Хватай трубы щипцами, да успевай открывать-закрывать элеватор. Начинай, мастер, не сомневайся. Гадом буду — не подгадим…

Длинно и заливисто взвизгнула-всхлипнула лебёдка, первая труба с навинченным на неё долотом заскользила — внутри колонны обсадных труб — вниз. Процесс, как говорится, пошёл…

В положенное время смена завершилась. Стихли двигатели бурового агрегата и различных насосов — промывочных, дожимных, масляных. Вокруг установилась тишина. Только где-то над Северным морем испуганно кричали-вопили чайки, да в нижних помещениях платформы размеренно и по-деловому постукивали дизеля.

Вахтенные обязанности были сданы следующей смене.

— Следуем вниз, принимаем душ, обедаем и ложимся спать, — велел Ванроуд. — Не забывайте, что через семь часов пятьдесят две минуты нам снова предстоит выходить на работу.

— Мы вас догоним, — пообещал Тиль. — Перекурим, для начала, на свежем воздухе.

— Как будет угодно. Только, коллеги, пройдите на северную оконечность платформы. Там оборудована специальная профильная площадка. И, пожалуйста, не выбрасывайте окурки за борт…

Они стояли возле полутораметровых алюминиевых перил, неторопливо курили и задумчиво вглядывались в морские дали.

— А в роли пепельниц выступают пустые консервные банки, наспех закреплённые на прутьях перил, — хмыкнул Даниленко. — Чисто, блин, по-нашему…. Чего это, дружок толстый, с твоими глазками? Мечтательные такие, подёрнутые дымкой романтической…. Наверное, по давней устоявшейся привычке, стишки сочиняешь?

— Есть такое дело, — сознался Лёнька.

— И, пардон, как успехи?

— Сочинил.

— Тогда зачти.

— Слушай…

Море ластится — обманчиво — доверчиво.

Где-то там внизу — метрах в пятидесяти пяти от горизонтальной плиты платформы.

Сизо-фиолетовый закат. Поздний вечер.

Ерунда. Другое я помню.

Впрочем, кому она нужна, моя сраная память?

Никому.

Море. Волны. Лёгкая туманная замять…

Питер, оставшийся где-то вдали?

Перестаньте, господа.

Старая ржавая баржа — лет так сорок тому назад — засевшая на мели,

Навсегда.

Волны, несущиеся — по страшной скорости — к берегу.

Серые такие, хищные…

Чайки наглые, насмешливые.

Лишние.

Первая смена закончилась.

По идее — должен быть устать.

Пожевать норвежских котлеток

И завалиться спать…

Может, и устал.

Но спать совсем не хочется.

Мысли бродят — в голове — разные.

Как же я — ненавижу — одиночество!

Как же я не люблю — праздники…

И ещё — чисто — напоследок.

Я очень люблю — пиво.

Тут его нет — и в помине.

На все стороны света — Северное море — подмигивает криво.

Северное море. Страшная сила…

Примечания

8

— Цитата из трагедии Вильяма Шекспира — «Гамлет».