Клоуны и Шекспир

Андрей Бондаренко, 2012

Северное море – место странное и особенное. В его негостеприимных и холодных водах прячутся самые разнообразные и невероятные чудеса, которые иногда – всегда неожиданно – «проявляют» себя. А ещё Северное море омывает берега замечательной и очень симпатичной страны – Фландрии, по городам и весям которой упорно бродят два весёлых путника. Один – высокий, подвижный и тощий. Второй же, наоборот, низенький, тучный и медлительный. Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак. Клоуны – от Бога

Пролог

Сны и приходят и уходят.

Они, коварно обнадёжив, уходят, а мы остаёмся. Остаёмся — с навязчивыми думами о странных снах, нежданно посетивших нас, мерзких, наивных и мечтательных глупцов….

Может, эти сны были вещими?

Может. Почему бы и нет?

Мы не властны — над этим Миром. Наоборот, это Мир — властен над нами. Вернее, Миры…

Лёньке снился сон.

Над Круглой площадью установилась мрачная тишина.

Глашатай достал из-за пазухи несколько тугих пергаментных свитков, выбрал нужный и, развернув его, принялся зачитывать — зычным, хорошо поставленным голосом:

— Отныне и во веки веков. Аминь! Именем великого короля Филиппа Второго! Владыки Фландрии, Брабанта, Геннегау, Голландии и Зеландии. Именем Папы Римского и Святой Инквизиции…

Господин в длинном рыжем парике, покончил с официальной частью, перешёл непосредственно к делу, то есть, приказал вывести на судное место первого подсудимого. Вернее, подсудимую.

Тощий и неуклюжий ландскнехт вставил громоздкий бронзовый ключ в громоздкий ржавый замок и, повернув его, приоткрыл узенькую дверцу, после чего двое рослых солдат выволокли из железной клетки пленницу. Светлые волосы молодой женщины были растрёпаны, тёмное длинное платье порвано в нескольких местах, а распухшее лицо щедро покрыто сизыми и жёлтыми синяками.

Стражники, подгоняя пинками, затащили подсудимую на второй помост, после чего глашатай принялся зачитывать обвинения.

Перечень был длинным — до полной и однозначной бесконечности. Женщина обвинялась в следующих прегрешениях и преступлениях. В свободное от работы время она часами сидела на берегу и бездумно вглядывалась в речные воды. Каждый день — ранним утром и поздним вечером — кормила голубей и прочих городских бесполезных пичуг. По воскресеньям, после посещения церкви, на весь день уходила в пригородные луга и подбирала там всяких раненых зверушек и птиц, которых потом приносила домой и старательно выхаживала. Никогда не ела мяса, колбас и прочих вкусных копчёностей. Ну, и так далее. Короче говоря, самая натуральная ведьма, колдунья и записная еретичка…

Бородатый сосед справа, грудь и живот которого скрывал широкий кожаный фартук, покрытый красно-бурыми пятнами, (наверное, мясник или колбасник?), тихонько пробормотал:

— Чудачка она, наша Таннекен. Мечтательная и очень добрая. Причём, с самого рождения…. Разве это — преступление?

— Признаёшь ли ты, девица Таннекен, ведьмину сущность? Говори громче! Все истинные католики должны слышать твой ответ.

— Нет, не признаю, — морским ветерком прошелестел тихий, но твёрдый голос. — Я ни в чём не виновата. Клянусь.

— Готова ли ты, дщерь Божья, пройти испытанье водой? — проскрипело над площадью — это разомкнулись тонкие губы человека, над головой которого красовалась нарядная епископская митра.

— Готова, отче.

— Да, будет так! Прими прямо сейчас…

Женщина покорно, не оказывая ни малейшего сопротивления, легла на длинный топчан-скамью. Здоровенные солдаты ловко связали ей руки-ноги и надёжно пристегнули худенькое тельце — несколькими широкими кожаными ремнями — к топчану. После этого стражникам снизу передали некий светло-серый грушеобразный предмет.

Один из стражников разжал коротким кинжалом Таннекен зубы, а другой, предварительно набрав воды из кувшина, поднёс тонкую часть грушеобразного предмета ко рту женщины и принялся размеренно нажимать-надавливать ладонями на «щёки» войлочной клизмы.

— Выводите лысого злодея! — велел глашатай. — На колесо его! Привязывайте!

— А-а-а! — раздалось через несколько минут. — Больно! А-а-а!

Послышался противный для слуха треск…

— Хрень какая-то, — просыпаясь, пробормотал Макаров. — Зачем сняться такие страшные сны? К чему?

Пробормотал и вновь уснул.

Совершенно предсказуемо пришёл новый сон.

Такой же необычный и странный.

Свежие холмики чёрно-угольной земли. Кладбище. Женщина с тёмными глазами. Конкретная такая женщина — молчаливая, загадочная, гордая. Колдунья, короче говоря.

— Всё верно, тётенька, — сознался Леонид. — Ты — настоящая Колдунья. С большой буквы…. А, кто спит в цирковом фургончике?

— Девушка с белыми-белыми волосами. Чистая, светлая и тихая. Твоя будущая жена и мать твоих шестерых детишек. Трёх сыновей и трёх дочек. В Будущем, понятное дело. Да и в другом Мире…. Удивлён? Хочешь, Путник, расскажу о твоём скучном Прошлом?

— Зачем? — непонимающе передёрнул плечами Лёнька. — Я о нём и так всё знаю. Скучное, согласен…. Вот, если бы ты рассказала о Будущем…

— Хорошо, поведаю, — приветливо улыбнулась женщина. — О каком Будущем ты хотел бы узнать? О завтрашнем дне? Или же о том, что случится через год?

— Ну…. Мне и то и другое интересно.

— Так не пойдёт. Извини. Выбирай только одно.

— Даже не знаю…, — задумался Макаров. — Ладно, Чёрная колдунья, давай про события будущего года. Излагай. Это — с точки зрения стратегического маркетинга — гораздо актуальнее.

— Стратег хренов. Ладно слушай…. Вижу Четырёх. Двое из них — Светлые. Ещё двое — Тёмные. Один Светлый плывёт (то есть, идёт), по морю. Старенький, но ещё ходкий фрегат, за которым едва успевают два пузатых брига. Дует сильный норд-ост, поэтому поднята только одна треть парусов. Светлый стоит на капитанском мостике, за штурвалом. Рядом с ним находится ещё кто-то. Кто — конкретно? Не разобрать. Лица не видно. Ясно только одно: этот «кто-то» очень дорог Светлому. Погоди, их, кажется, трое…. Ага, так и есть. Капитан фрегата и беременная рыжеволосая женщина. То бишь, трое и есть…. Второй Светлый. Странный такой господин. Днём ходит в шелках и бархате, а по вечерам, втайне ото всех, стучит кузнечным молотом. То есть, в тайне почти ото всех. Кроме одной светловолосой женщины, тоже беременной. Причём, двойней. Ну-ну…. Теперь — Тёмные. Первый лежит неподвижно, как трухлявое бревно в лесу. Лежит и надсадно икает. Силится что-то сказать, но, увы, не может. Не получается у него, сколько не старается…. Второй Тёмный. Огромная эскадра подплывает к незнакомому низкому берегу. Многочисленные галеоны, многопушечные фрегаты, бриги, что-то там ещё. Извини, Путник, не сильна я в названиях этих морских судов…. Итак, далёкий берег. Черные горные пики, сёдла перевалов, украшенные белыми шапками снегов. Весёлые светло-зелёные долины, на которых пасутся рогатые парнокопытные животные. Между животными бегают длинноногие птицы. Их потом будут называть — «страусами»…. Второй Тёмный, стоя на капитанском мостике, тревожно вглядывается в берег. На низких перилах помоста сидит шустрая молоденькая мартышка. В голове Тёмного неожиданно пробегает мысль, окончательно портящая ему настроение. Он, вне себя от гнева, вытаскивает из нарядных ножен длинную шпагу и протыкает безвинную мартышку насквозь. Бедный зверёк, корчась в предсмертных муках, отчаянно визжит. Тёмный радостно смеётся…. Вот, и всё, Путник. Как тебе — такое Предсказанье?

— Нормальное. Спасибо, Катлина, — вежливо поблагодарил Лёнька. — Конечно, слегка непонятное. Но ничего. Разберусь. Чай, не первый год живу на этом Свете…. А, почему на одних могилах лежат полевые цветы, а на других холмиках их нет?

— Ничего хитрого. Каждому — да по заслугам его…