Лихие девяностые в Шексне

Анатолий Суконщиков

В книге рассказано о жизни простых людей, которые окружали автора в 90-е годы 20 столетия. И пусть будут светлой памятью, упомянутые здесь имена и фамилии как для живущих, так и для ушедших в мир иной.

ТЕЛЕМАСТЕР

В восьмом часу вечера пришел телемастер. Я был на кухне, а жена с соседкой Леной сидели в зале на диване. Услыхали звонок. Жена крикнула: «Открыто, заходите». Думали дети идут от соседей. Но никто не вошел.

— Видно, кто-то незнакомый.

Отворила.

— Я телемастер. Давно у вас не был. Может и забыли?

— Нет, — женщины в один голос. — Только что вспоминали. Плохо без телевизора.

Мастер был две с половиной недели назад. Тогда он вынул блок, который требовалось отремонтировать и вот только принес его.

— Нет запчастей, — поясняет. — А которые есть — не качественные. Всё идет на космос и военную промышленность. У меня сестра в Талине. Работает на радиозаводе. Так там все лучшее отбирают военным, а бракованные детали в продажу. А вот в Японии, например, брака вообще нет. У нас распределение делится на подгруппы — А, Б, С, то есть — первый, второй, третий сорт. А у них — для какого изделия предназначена деталь, для того и собрана микросхема. И если есть отклонение в ее изготовлении, то деталь — на переплавку. Там как принимают на работу? Подходит гражданин. Его берут, но заключают с ним договор, чтобы за год дал десять рацпредложений. Если условия договора не выполнил, то его под зад мешалкой. У ворот — очередь. Зато японцы изделиями завалили свой рынок и американцы от них уже стонут. Для японского телевизора — гарантийный срок работы — двадцать, двадцать пять лет уже мал. Они замахиваются на пятьдесят. Купил и одного телевизора на всю жизнь хватит. А наш рассчитан на пять лет службы. Гарантийный срок — один год, а на кинескоп — два. Ну, куда это годится? Это сейчас начали бюрократию расшевеливать. А то, ведь на прием к первому секретарю партии не попасть. Все кругом — милиция, охрана. А им все блага идут — и дачи и санатории, и особое питание. Так зачем им перестраиваться? Вот они и вставляют палки в колеса Михаилу Горбачеву. Сейчас нет ничего у простого люда, а с высокой трибуны уже сказали: «Затяните рубашку потуже, будет еще хуже».

Закончил ремонт, поставил телевизор на место. Включил. Порядок!

Жена спросила: «Сколько за работу?»

— Да, сколько не жалко! Не первый раз прихожу.

Супруга подала двадцать пять рублей и бутылку водки — дефицит, по талонам.

— Может мало? — спросила она и протянула еще пять рублей: — Вот еще, чтоб вам было не обидно и нам, чтоб не думалось. Вы бы точную цену сказали. Мы ж не знаем сколько стоят запчасти и работа.

— А, что запчасти? Тут все по мелочи — рубля на три. Но в ателье, где-то так бы и взяли.

Он ушел. Дети стали смотреть телевизор.

Уже поздно. На улице вновь оттепель. Снежок, выпавший утром, растаял. Слышно, как за окном шаркают по бетону подошвы обуви прохожих. Половина двенадцати ночи. Ложусь спать.