На перекрёстке судьбы. Вторая книга романа «Завет нового времени»

Анатолий Лернер

«На перекрёстке судьбы» – вторая книга романа «Завет нового времени». Герои романа намерены спрятать в прошлом весьма опасные и невероятные артефакты ессеев, которые уже успели привлечь к себе внимание охотников за сокровищами. Открыв временной портал, герои переносятся на две тысячи лет назад, в Кумран, где ессеи признают в них воинов Света будущего, которым предстоит сражение в последней битве Конца времён.

Устная тора и «виденье звуков»

Ребекка прошла через караульное помещение и оказалась в хозяйственной части крепости. У Дома собраний её ждал дедушка. Следовало торопиться. Посетив цыганку, она совершенно потеряла ощущение времени, и теперь нужно было наверстать упущенное. Ребекка знала, что Давид очень волнуется. Ещё бы! Ведь отовсюду такие тревожные вести. Должно быть дедушка очень сердит. Видно не избежать ей сегодня его немилости.

— Душа моя! — услышала она сильный и красивый голос деда, каким и должен по её мнению обладать человек такого огромного роста. Ребекка вздрогнула и оглянулась. Первое, что бросилось ей в глаза, это то, что Давид действительно был очень встревожен. «Так и есть! — подумала она. — Он в гневе от моего опоздания».

Рядом с пекарней, в белом священническом хитоне с широкими рукавами, без пояса, стоял её дед. Его голову покрывала молитвенная накидка — талит, четыре угла которой он перебросил через левое плечо и кисти вязаных узелков свободно свисали с краю. Кожаный ремешок головного тфилина венчала коробочка-ковчег из чёрного дерева, покрытого кожей. И словно корона золотом горела начертанная на ней буква «шин». А внутри ковчега находился свиток со словами молитвы «Шма, Исраэль!», написанный специальными чернилами на особом пергаменте. Об этом, как и многом другом, рассказал ей сам дедушка. Он очень любил её и чтобы защитить от злых людей дал второе имя Ребекка, которым и называл до совершеннолетия. Так её звали и все вокруг.

— Ребекка! — Давид широко расставил руки, показывая, что конечно же всё знал о её проступке, сердит, но уже всё простил. Приглашая внучку в свои объятия, он не решался сказать ей о главном. Его пальцы ловко перебирали хитро вывязанные узелки накидки, выдавая сильное волнение. Левая рука Давида от пальцев ладони до локтя была особым способом перевязана чёрным кожаным ремнём — тфилином. На нём имелся свой ковчег со свитком из Торы, и когда дед сгибал загорелую мускулистую руку кузнеца, коробочка ковчега припадала прямо к его сердцу.

— Дедушка! — личико внучки залилось краской стыда и смущения. Она раскаивалась и вспоминала лицо цыганки-язычницы, говорившей, что старый мастер Давид не одобрил бы её желание ворожбы.

Тряхнув в сердцах головой, точно соглашаясь с мудрой женщиной, подбежала Ребекка к деду, и полная искреннего раскаяния уткнулась ему в живот. Дед, как большая белая птица, взмахнул руками, точно крыльями, и укрыл девочку молитвенной накидкой.

Так он благословил своё дитя, а Ребекка, как и бывало в подобных случаях, ждала от него назидательной истории, или урока из Устной Торы, но Давид лишь кратко сказал:

— Весь мир занимался поклонением идолам, пока не родился Авраам. С тех пор наша жизнь превратилась в борьбу. Сначала с идолопоклонниками, а потом — просто за право выжить.

*******

Ребекка была несколько расстроена тем, что Давид ограничился лишь кратким выговором. «Значит, не всё так просто», — понимала она, инстинктивно обнимая дедушку, как бы прячась под его «крылом» и закрывая глаза.

«Что-то не так», — подсказывало ей сердечко. «Что-то совсем по-другому», — думала она, прислушиваясь к дыханию деда. И хотя Давид внешне не выказывал никакой тревоги, Ребекка насторожилась. Ещё бы! В другое время их беседа могла бы быть более пространной и продолжительной. Ведь по любому поводу Давид мог говорить с ней часами, находя на всё примеры из Устной Торы. И она обожала слушать его! Начиналось всё с того, что Давид строгим голосом называл её по имени Ребекка⁵, вкладывая в него свой, особый смысл. А она при этом ощущала его любовь и привязанность к себе и страх потерять её. Из любой фразы он умел извлечь мудрый смысл и его волшебные рассказы заполняли её сердце доброй мудростью.

Дед Ребекки относился к тем Мудрецам, которые поддерживали традицию Синая, когда Тору Записанную и Устную учили наизусть и воспринимали во всей её целостности и многообразии, одновременно постигая смыслы на многих уровнях познания. Давид рассказывал внучке, что Всемогущий продиктовал Моше весь текст Торы целиком, но не сразу, а в процессе Устного Разъяснения. То, что Всевышний позволил записать Моше, в результате оказалось лишь каплей, тогда как море изложения стройной и единой системы постижения Всевышнего и его миров — нынешнего и грядущего — осталось лишь в Его устном изложении.

Ребекка спросила: «Как удаётся сохранять Устную Тору, если А-Шем запретил её записывать?» — и Давид ответил:

— Моше и следующие поколения Мудрецов, душа моя, сохранили Устное Разъяснение, заучив его всё наизусть, обучая Торе других.

— Как ты меня? — спросила внучка и счастливый дед кивнул, говоря:

— И тебя, и братьев твоих старших, и сестёр. Это называется традиция передачи Торы из поколения в поколение. Но времена становятся всё темнее, а людей, способных хранить в голове всю Устную Тору, всё меньше и меньше. Римляне обрушили на нас все несчастья, уничтожая святых народа, изгоняя с земли молодых, способных к учению людей. Если оставить всё, как есть, скоро не только Устной Торе, но и Письменной будет угрожать опасность забвения. Не приведи Бог! Думаю, что ведущие знатоки Торы уже принимают необходимые меры ради её сохранения.

— И что это будут за меры, дедушка?

— Чрезвычайные меры. Чтобы сохранить целостность Торы, мы вынуждены будем записать Устную Тору и сделать это весьма осторожно. Уверен, что учения о морали будут записаны под видом преданий, загадок, притч и таинственных изречений — мидрашей. Они будут построены так, что смысл станет ускользать от непосвященных, а текст напомнит пчелиный улей без мёда — бесполезный и опасный. И только учителя смогут раскрывать своим ученикам и дух, и суть, и все скрытые смыслы, вложенные в те загадки, над которыми необходимо будет долго и сосредоточенно размышлять.

Обнаружив способность «видеть слова», Ребекка испугалась и поделилась страхами с дедом. И тогда он рассказал ей, что на горе Синай, кроме Торы, Всевышний вручил детям Света ещё один дар.

— Когда-нибудь, — сказал Давид, — он проявится в тебе сполна. В тот миг, когда мы приняли Тору, А-Шем назначил нас народом священников и вручил ещё один подарок. Этот дар называется «виденье звука».

— Виденье звука, — повторила Ребекка.

— Это способность видеть не только то, что означают слова, но и то, что стоит за ними. Этот дар бесценен. Он приравнен нашими мудрецами к благословению, с которым может сравниться лишь дар Всевышнего первому Человеку — Адаму, когда А-Шем вдохнул в его ноздри жизнь и подарил бессмертную душу. Вдохнув в Адама жизнь, Господь оставил в нём частичку Себя. То же Всевышний проделал и на Синае со Своим народом, когда Голосом оживил сияние букв на скрижалях. И помни, что получила ты этот дар не теперь, а гораздо раньше, когда в прошлой своей жизни стояла у горы Синай, среди воинов шестисот тысячной армии А-Шема, присягнувших Ему и Торе на верность. В этой жизни ты всё ещё только начинаешь. И не случайно, что дар проявился в твоё совершеннолетие в день бат-мицвы⁶. Теперь он изо дня в день, будет становиться лишь сильней.

Теперь дар «виденья слов» проявлялся чаще. Он сломал привычный для Ребекки ход жизни, вторгся в её повседневность, и теперь расширял границы. Точно в подтверждение этому, густой голос Давида окутал Ребекку и приглушил все незначительные звуки в мире. Задержав дыхание, как она делала, когда окуналась в микву⁷, Ребекка закрыла глаза, и её погружение в произносимые дедом слова, началось. И чем глубже было это погружение, тем ясней и чётче виделись ей слова, а значит, становились понятней и значимей на уровне узнавания. Смыкавшаяся над нею темнота больше не пугала Ребекку, ведь её опыт говорил, что мрак непременно уступит ослепительным вспышкам света, и тогда её ресницы вздрогнут, а глаза переполнятся горькими слезами, отчего сразу станет легко и радостно! И тьма отступила. И промытому слезами взору открылся недосягаемый мир, что до поры оставался незнакомым, затаённым на самом дне её невежественного беспамятства. Нездешним светом пылали изнутри буквы, собиравшиеся в слова, которыми, как ей казалось, А-Шем ещё только собирался сотворить мир. От этой тайны… от этой мысли… от этого видения слов дрожь восторга пробегала по всему телу Ребекки. Вот оно, сокровенное! Слова А-Шема, произнесённые дедом, теперь возвращались к ней, чтобы она сама наделила их смыслом. Не чудо ли?! Ожившие слова помогали ей раскрывать их магическое, а значит истинное, значение и тогда новые фрагменты её прошлой жизни всплывали перед внутренним взором и всё, что казалось окончательно забытым, утраченным, собиралось в цепь событий, переполненных удивительными подробностями, которые в словах деда звучали лишь намёком.

Ребекка выдохнула… И была в этом выдохе несказанная любовь и благодарность А-Шему, и за возвращение ей этого удивительного дара, и за друга, объяснившего ей дар А-Шема на Синае.

— Бог Един! — произнесла, как пароль Ребекка, высвобождаясь из-под накидки деда, возвращаясь в привычный мир.

— И Он — Бог мира! — ответил Давид, разводя руки, а с ними и крылья талита. Яркий солнечный луч на миг ослепил её. Она сделала глоток свежего воздуха и поспешно прикрыла глаза ладонью.

— Дедушка! — Ребекка порывисто обняла Давида. — А-Шем всё ещё ждёт от нас чего-то?! — спросила она. — Чего?

— Исправления. — Коротко ответил Давид.

— Исправления? Мы что-то сделали не так? Что мы должны исправить?

— Прежде всего, Он ждёт исправления нас самих, а потом и мира, нас окружающего.

— Исправить самих себя? И поэтому мы снова здесь? Да? Чтобы не повторять ошибок прошлого? Верно? Но как это возможно? — задавала непростые вопросы Ребекка.

— Читай Тору, в ней наше настоящее, прошлое и будущее.

— Дедушка, мы здесь больше потому что не справились, или чтобы кому-то помочь? — допытывалась Ребекка.

— Без сомнения, чтобы помочь, — ответил Давид.

— Значит новая жизнь — это не наказание?

— Нет… просто выбор пал на нас.

— А почему он пал на нас?

— Потому что в прошлой жизни мы с чем-то не справились…

— А если не справимся опять?

— То впереди у нас ещё одно рождение.

— Значит, всё-таки наказание… И когда, дедушка, ты хотел бы снова родиться?

— Думаю, что нам не избежать рождения в Конце времён, когда дети Света во главе с Небесным воинством сойдутся для последней битвы с силами Тьмы. Нам предстоит снова сражаться и побеждать…

*******

Ребекка надолго задумалась, а Давид легко зашагал по направлению к воротам крепости. Исправить себя — теперь означало для него научиться жить за пределами Кумрана, вдали от страны и сохранить Знания в чистоте среди языческих народов.

Рассеянным взглядом Давид блуждал по внутренним постройкам крепости, гарнизонной синагоге, караульному помещению, кузнице. Здесь прошла его жизнь. Здесь он провёл в служении А-Шему и общине сорок лет. Здесь они обручились с его красавицей Эстер и стоя под свадебным шатром дали клятву вечной любви. Здесь они привели в мир своих детей. Здесь родились их внуки. И здесь, в этой земле они хоронили своих умерших друзей и родных.

Прощальный взгляд Давида коснулся крепостных стен и высокой башни форпоста, гончарной мастерской, пекарни, прачечной. Взгляд проник через ворота, туда, где взору Давида открывался столь родной и такой привычный для сердца и души пейзаж. Гряды скалистых гор из песчаника, которые, казалось, сбегали к Морю соли — едва видневшейся отсюда голубой кайме. Посреди мёртвой пустыни, возникшей на месте уничтоженных ангелами ненавистных А-Шему городов — Содома и Аморы, здесь, где торчали соляные столбы, окружённые чёрными, без следов какой бы то ни было растительности, горами, жил преображённый кумранитами клочок земли.

Своими знаниями и трудом они превратили выжженную огнём и серой землю в цветущий оазис, прорыв систему каналов для сбора дождевой воды, установив плотину и соорудив хитроумные системы водоёмов с акведуком, направлявшим воду в город и к цистернам водосбора. Умелое распределение воды позволяло разбить среди камней финиковую рощу, не говоря уже о фруктовых деревьях. Вдоль всей крепости были разбиты террасы с зеленью и овощами и ещё несколько террас засеивались пшеницей, которая приносила кумранитам по два урожая в год. Крепость обеспечивала едой не только ессеев и учеников школы, но и весь военный гарнизон. Лотки со сдобой и шабатними халами из гарнизонной пекарни охотно раскупали жители палаточного городка.

Здесь Давид родился, и здесь прошла его жизнь. Он был неотъемлемой частью Кумрана. По крайней мере, так он всегда считал. Он знал, что никогда добровольно не покинет его пределов. Даже если случится ещё одно землетрясение и город будет разрушен, Давид останется, чтобы погибнуть или выжить, а уцелев, он заново отстроит пристанище ессеев. Так поступили когда-то его Учителя. Суровые наставники выковали из него не только кузнеца-оружейника, но и провидца, обучили тайнам, сделали хранителем и соучастником духовной жизни школы «Дамаск», и потому — всей страны. А теперь, в одночасье, вся его прежняя жизнь оказалась в прошлом. Всё, для чего он жил, чему учил сыновей и внуков, чему обучал любимицу Ребекку, — всё оставалось в прошлом? Это, казалось очевидным.

Давид не знал, как сказать Ребекке, что, А-Шему угодно увести их из страны, дарованной Им народу Израиля. Как сказать, что быть может они никогда больше не увидят ни Иерусалима, ни семьи, ни друзей, потому что уходят далеко от дома, в чужие языческие края, где много опасностей и неожиданных испытаний? Никакой надежды на то, что они когда-нибудь ещё вернутся на Святую землю, у Давида не было.

С этими невесёлыми мыслями он прибавил шаг. Ребекка не поспевала за ним, а Давид шёл и молил А-Шема, чтобы внучка достойно пережила разлуку с домом и вернулась на землю Авраама, Ицхака и Йакова, целой и невредимой. Точно предчувствуя свою судьбу, он стал просить А-Шема не дать ему сгинуть в языческих землях.

— Дедушка, мы куда-то торопимся? — спросила Ребекка, едва поспевая за ним. Давид оглянулся, и согласно кивнул в ответ.

— Куда? — поинтересовалась Ребекка.

— На Перекрёсток Судьбы, — отважился сказать первую часть новости Давид.

— А потом? — не унималась Ребекка, не видевшая в этом ничего необычного.

— Там мы отыщем одну тайную пещеру, которую когда-то давным-давно построил сам царь Шломо.

— Как интересно! — обрадовалась Ребекка и вдруг спросила:

— Это, правда, что имя Шломо, мудрейшего из царей, было записано А-Шемом в Тору ещё до сотворения мира?

— Да, душа моя, — ответил Давид, радуясь тому, что внучка сама нашла способ оттянуть тяжёлое объяснение.

«Странно, что мне самому это не пришло в голову, — улыбался он. — Слава А-Шему, нашлась тема для урока Устной Торы». Давид заметно взбодрился, и добавил:

— Это — чистая правда, душа моя!

— Но как такое могло быть?

— Сейчас расскажу.

*******

Давид начал рассказ с того, что когда под диктовку А-Шема Моше Ребейну записывал Тору, он услышал стих: «Сотворим человека», что его крайне удивило. Он в сердцах воскликнул: «Властелин Вселенной! — почему Ты даёшь возможность впасть в ошибку и сделать вывод из этой множественной формы, что человека создавал не один, а несколько богов?

— Пиши так, как Я тебе велел, — ответил А-Шем. — Кто захочет, тот сам впадёт в ошибку. Я же хочу преподать людям ещё один урок. Создатель, давший жизнь верхним и нижним мирам, прежде чем сотворить человека совещался с ангелами.

— Ты, совещался? С ангелами?! — Моше был потрясён.

— Никто не хотел, чтобы Я создал человека. Тогда Я обратился к своим семерым помощникам — ангелам, которых создал такими на второй день, и те спросили: «Каким оно будет, это существо?» И Я ответил им: «Человек будет сотворен по На-Шему образу и подобию». И ангелы спросили: «как такое возможно?», и Я сказал: «Человек будет обладать умственной потребностью постигать Творение и служить Властелину Вселенной, как если бы он был одним из вас. Разум будет выделять его как человека. Если он станет выполнять Мою волю, то станет нести в себе Мой образ и царить над животными. Если же нет, то он лишится Моего образа и уже не он будет господствовать над зверьми, а звери станут над ним».

— Умом же, он будет превосходить вас, — сказал А-Шем ангелам и приступил к созданию Человека.

Чтобы изготовить руки и ноги, А-Шем направил ангелов собирать землю со всех частей света. Для туловища Он взял земли Вавилонской. Голову слепил из земли, что была у подножья горы Мория. Оставшуюся землю А-Шем высыпал на вершину горы, рядом с камнем, и сказал:

— Это камень преткновения. Здесь будет стоять жертвенник, в память о не пролитой человеческой крови. Потомок человека, который сейчас будет вылеплен, станет великим царём Шломо, сыном царя Давида, который возведёт мне на этом месте Храм.

И тогда ангелы переглянулись.

— Ты сказал о сыне Давида? Но ведь мы предопределили ему умереть трёх часов отроду?..

А-Шем смешал землю с водой, которую ангелы собирали из всех океанов мира, и сказал:

— Я наделю человека правом выбора. Он волен будет оставить всё, как предопределено, а может сам изменить свою судьбу. Это повлечёт множественные изменения в судьбах его потомков, Давида, и его сына Шломо, который станет величайшим из всех царей, и построит Мне дом на земле Израиля.

Тело Первого человека всё ещё не было завершено и лежало на земле. Ангелы с большим интересом наблюдали, как А-Шем трудился над существом, которому будет даровано право выбора.

Вдохнув жизнь в человека, А-Шем усыпил его. И пока человек не проснулся, сопровождал в его сне, показывая потомков-праведников. Все праведники, начиная с Ноаха⁸, предстали перед внутренним взором спящего человека. Он видел монументальные образы Авраама, Ицхака, Йакова. Лики патриархов сменялись праведными лицами величайших знатоков Торы, пророков, священников и царей…

— Смотри! — приказал А-Шем человеку. — Смотри, пока твоё сознание не ограничилось рамками земного тела! Смотри, пока ты способен прозреть будущее! Смотри, и всё запоминай! Все эти люди произойдут от тебя!

Одно изображение праведников сменялось другим, и Адам вглядывался в лица своих потомков, и весь трепетал. Вдруг он увидел младенца Давида.

— Властелин Вселенной! — взмолился Адам, — неужели эта святая душа не совершит никаких деяний в этом мире?

Взглянув на удивлённых ангелов, А-Шем ответил:

— Так предопределено…

Ангелы не сводили глаз с последнего творения А-Шема и не понимали, что происходит.

— Младенец Давид? — переспрашивали ангелы друг друга, показывая на сияние, исходившее от потомка Адама. — Чистая, невинная душа! Ему нечего делать среди смертных.

— И поэтому светлая душа должна, по-ва-Шему, прожить лишь три часа?! — со страхом вопрошал Адам. — Властелин Вселенной, сколько же ты предопределил прожить мне?

— Тысячу лет, — ответил А-Шем.

— Это много или мало? — спросил Человек.

— Для человека — это очень много, — заверил Создатель. — Пусть это будет тебе Моим личным подарком.

— А-Шем, а могу ли я тоже делать подарки? Для других? — поинтересовался Адам.

— Конечно, — ответил А-Шем.

— Тогда разреши мне даровать Давиду семьдесят лет моей жизни.

А-Шем пригласил ангелов и те стали свидетелями. Они тщательно составили первый в мире договор — эскем, в котором говорилось, что Давид бен Ишай получит семьдесят лет от жизни Адама. Ангелы подписали договор и отправили его на вечное хранение.

И вот когда прошло девятьсот тридцать лет, и А-Шем пришёл, чтобы лично похоронить Адама, тот запротестовал, уверяя, что это ошибка и никакого договора не было. Ангелам пришлось извлечь документ, в котором говорилось, что Адам дарил семьдесят лет своей жизни потомку, Давиду бен Ишай…

— Здесь Устная Тора лишь обозначила одну из самых непостижимых тайн истории, — сказал Давид.

— И в чём эта тайна, дедушка? — спрашивала Ребекка, стараясь не отставать.

— Тайна заключается в том, что и Адам, и царь Давид, и Машиах связаны друг с другом.

— Как такое может быть?

— Непостижимо, — повторил Давид и развёл руками. Ребекка взглянула на него и увидела морщинки у края смеющихся глаз деда.

— После грехопадения Адама, вкусившего плоды добра и зла от Древа Познания, — продолжил Давид, — Божественное Присутствие оставило Землю. Шехина вернулась лишь, когда царь Давид заложил в Иерусалиме фундамент будущего Храма, и дал наказ сыну Шломо построить земное прибежище для Божественного Присутствия. Но из-за греховности человека, Шехина снова покинула Землю, позволив Тьме разрушить Храм и увести народ в изгнание… В дни Геулы — человеческого освобождения от Тьмы, которое придёт в Конце времён, когда Шехина вернётся на Землю, Машиаху, как и Давиду, придётся построить фундамент для Храма, чтобы Божественное Присутствие окончательно поселилось на Земле. И будет Бог один и имя Его едино, и Власть над миром станет олицетворять Древо Жизни — символ единства и совершенства.

Примечания

5

Очевидно, что имя «Ребекка» — было дано вторым или охранным именем, оно составлено из слова «рабби» — учитель — и окончания «ка» — как. «Как учитель».

6

Бат-мицва — совершеннолетие девочек, которое наступает в 12-летнем возрасте.

7

Миква — бассейн с проточной водой для ритуального очищения.

8

Ноах (ивр.) — Ной.