Пророчество темной бабочки

Анастасия Эльберг, 2023

Летисия Гринланд – оборотень пусть и не совсем правильный, но здравомыслящий. Она знает, что древние боги, даже если они и существовали, мертвы, и в жизни есть вещи поважнее глупых легенд о пророчествах. Например, работа в баре, которая позволяет оплачивать счета. Или красавчик-босс, с которым можно поболтать и перекинуться в картишки. Если бы Летисии рассказали, что древние боги и не думали умирать, а пророчества оказываются реальными, она бы от души посмеялась. Но темная бабочка уже взмахнула крылом, и Летисии предстоит окунуться в водоворот приключений, по сравнению с которыми меркнут самые фантастические легенды.

Глава 9. Деон

Аравийская пустыня

Наши дни

Вплоть до обеда гости властелина царства мертвых бродили по саду. Поляны с изумрудной травой сменялись пустынными оазисами, оазисы — берегами стремительных горных рек и каменными лабиринтами подземелий. Ливиан объяснил Летисии, что здешнее пространство можно сравнить с Темным Лесом: оно не имеет физических границ. Существо, владеющее магией, способно переместиться куда угодно, пусть бы и на заснеженные вершины гор. Мимо брели стада единорогов, в уютных гротах прятались грифоны, ветки деревьев гнулись под тяжестью напоенных медом фруктов.

— Это современный аналог сада Жреца? — осенило Летисию, когда они присели на траву для того, чтобы полакомиться персиками, апельсинами и инжиром. Она захватила с собой плетеную корзину, полученную от Лавы, и успела наполнить ее до краев, а Ливиан, хренов джентльмен, вызвался нести эту ношу.

— Нет, — покачал головой Деон. — По крайней мере, если говорить о магическом аспекте пространства. Все мы после великого суда утратили прежнюю силу, хотя боги, которых оправдали, способны на многое. Даже братец, занимая столь важный пост, не может повторить такой фокус. Но вышло неплохо, согласись.

Волчица вонзила зубы в сочную мякоть персика и довольно заурчала.

— Моя воля — осталась бы тут навсегда, — сказала она.

— Не думаю, что ты повторишь это, оказавшись в саду после захода солнца, — усмехнулся Ливиан. — Эрфиан старательно создавал луга, озера и фруктовые деревья, но к мрачным картинам, сотканным из страхов, он питает особую слабость. Помнишь дорогу, по которой мы шли, появившись здесь впервые?

— Помню, — кивнула Летисия.

— Хочешь знать, что может случиться с гостем, который оступится хотя бы один раз?

Судя по взгляду, брошенному собеседницей на брата, знать она не хотела.

— Хочу.

— Он попадет в небытие. Пространство между мирами, откуда невозможно выбраться без посторонней помощи. В небытии обитают души, получившие от Эрфиана самое серьезное наказание: вечную жизнь по соседству со своими страхами. Большая часть легенд, рассказываемых о нем, не имеют ничего общего с реальностью, но легенда о голубом пламени правдива. Магия холодного огня отправляет душу в небытие.

— Хреново это, наверное: решать, куда отправить душу после смерти, — проглотив кусочек персика, сказала волчица. — У нас все просто. Семирукая Богиня возвращает оборотня на землю, но в другом обличье. И так — до бесконечности.

— Выходит, количество душ оборотней не меняется, — подытожил Деон, беря плод инжира. — И в какой момент ваша богиня решила, что настала пора перестать плодить новые души?

Летисия замерла с надкушенным персиком у губ.

— Никогда об этом не думала, — призналась она.

— А как насчет полукровок? Они ведь тоже оборотни, пусть и наполовину? У них душа волка — или душа человека?

— Да чего ты пристал с дурацкими вопросами? — начала злиться волчица. — Или я похожа на богослова?

— Я слышал, что вы верите, будто душа Семирукой Богини воплощается в женщинах-волчицах, — сказал Ливиан. — Это наделяет вас способностью обращаться в разных животных. А порой и в людей.

— Вы сговорились, да? Может, заодно напомнишь о том, что я не совсем…

— Он имеет в виду, что в каком-то смысле этих слов ты тоже богиня, — пришел брату на помощь Деон. — И команда у нас подобралась что надо. Ах, Фелот. — Он поднял глаза к чистому голубому небу. — Помню те дни, когда гулял по его улицам, веселился на праздниках, приходя на площадь возле дворца патриция, пил вино из храма жриц Великой Богини и любил самых красивых…

Ливиан театрально покашлял.

— Не заходи в своих фантазиях слишком далеко, братец. Я бывал на пирах в честь полной луны, но не припомню, чтобы ты принимал участие в тамошних оргиях. Чаще всего сидел в стороне с кубком и наблюдал за весельем со стороны, тоскуя по утраченной любви.

— О, ну надо же, — в тон ему ответил бог-следопыт. — И как ты успевал смотреть по сторонам при учете того, что пара-тройка жриц доставляла тебе удовольствие одновременно?

— Я переживал за тебя, только и всего. Хотел, чтобы ты перестал терзаться грустными мыслями и хотя бы разок оторвался на полную катушку. Черт, да иногда я сам чуть ли не силком тащил тебя с собой. А ты соглашался, но лишь потому, что хотел до полусмерти упиться вином и заткнуть проклятый голос. Ты всегда был странным парнем, Деон. Женщины бегали за тобой толпами, но ты ничего не замечал. Знаешь, что? Я думаю, что дело не в Царсине. Ты просто хотел пострадать. Страдания возвышают и придают твоему образу благородства.

— Мы всегда говорили на разных языках, Ливиан. И за две тысячи лет ничего не изменилось.

— Вот, снова драма. Твоя любовь к драме — одна из причин того, почему у вас с Царсиной так ничего и не вышло. Женщины — создания понятные и простые, брат. Нужно помнить о главном: они говорят одно, а думают совсем другое. Если женщина говорит о романтике, на самом деле она хочет, чтобы ты вел себя как…

Деон швырнул в корзину нетронутый плод инжира и встал.

— Ну хватит. Мое терпение лопнуло, я не собираюсь это слушать. Поищу единорогов, лунные ягоды или что-нибудь еще. В одиночестве. Оставляю голубков ворковать наедине. На случай, если вы оба хотите романтики.

Мягкие нежно-зеленые лианы, реагируя на изменившееся настроение путника, разошлись, как занавес, и так же тихо опустились за его спиной, скрывая прохладный грот от чужих глаз. Оглядевшись, бог-следопыт сел на траву, а потом лег на спину и замер, изучая гирлянды цветов под «потолком» своего убежища. Черные, красные, розовые, желтые, крапчатые, они обвивались стеблями вокруг стволов древних деревьев. На мясистых темно-зеленых листьях подрагивали капельки влаги, гладкие, как шелк, корни почти слились с корой. Орхидеи, запоздало вспомнил Деон, вот как они называются. Тропические цветы, не способные добывать пропитание самостоятельно, и паразитирующие на других растениях. Очень похоже на богов. Да и на других иных темных созданий. Они не могут существовать сами по себе и вынуждены подпитываться от чужой веры.

Если Великой Тьме было угодно сотворить тебя иным, ты не изменишь свою природу. Тебя сложно убить и невозможно обратить, как обычного темного эльфа. Но ты, как и любой другой, вместе с жизнью получил свободу выбора. Можешь страдать вечно, а можешь найти способ разнообразить свое существование. Ливиан нашел счастье в женщинах. Они были его смыслом на протяжении веков — недаром на великом суде он лишился именно способности их очаровывать. О нем можно сказать много плохого, но разве он виноват в том, что Деон выбрал другой путь? Никто не заставлял его идти на поводу у голоса и изводить себя мыслями об утерянной любви. Вокруг было полно красоток, взять тех же сестер, и при желании он выбрал бы достойную жену. Голос бы все понял. Поворчал бы для виду, но рано или поздно смирился. И тогда у бога-следопыта появилась бы любимая женщина, а, возможно, и дети. И темные эльфы, получившие дар, не страдали бы, разрываясь между желанием впустить в свое сердце что-то теплое и светлое и упреками ревнивой твари, с которой по прихоти богов делят тело.

— Ага, так и думала, что ты здесь.

Летисия сорвала ветку с белоснежными орхидеями и водрузила ее на голову.

— Смотри, у меня вышел шикарный венок.

— Прям свадебный, — хмыкнул Деон.

— Не-а, — покачала головой волчица. — Наш свадебный цвет — золотой.

— Золотые там тоже есть. А если нет, придумай их — и появятся. Ты пришла для того, чтобы позвать меня на обед? Или сейчас я выслушаю очередной поток никому не нужных утешений в стиле «ну да, он мудак, но он же твой брат, не злись»?

Поправив венок, Летисия с любопытством оглядела стены грота.

— Какая она, Лиэна?

— Помнится, ты уже спрашивала.

— Я имею в виду, какая она на самом деле? Она с кем-нибудь общается? Как проводит время? Где живет?

Лианы за спиной Деона зашуршали, и в гроте появилась большая белая кошка. Оглядев присутствующих, она легла, поджав под себя лапы, и сощурила фиалковые глаза.

— Да понятия не имею. Мы с ней почти не знакомы. Она ведет уединенный образ жизни. Друзья отвлекали бы ее от страданий по маме и папе.

Кошка положила голову на лапы, продолжая наблюдать за собеседниками.

— Чего она так на нас смотрит? — нахмурилась волчица.

— Скучает, — предположил бог-следопыт.

— Она странная.

— А, типа стада радужных единорогов тебя не смущают, а ручные фениксы и василиски Эрфиана в изумрудных и бриллиантовых ошейниках — это в порядке вещей, но кошка выглядит странной?

Летисия пожала плечами и, протянув руку, осторожно погладила животное между ушами.

— Слишком большая для кошки. Килограмм десять как минимум.

— Магическая темнолесная, — использовал представившуюся возможность шикануть познаниями в сфере фауны Темного мира Деон. — Естественное место обитания — Темный Лес. Там их подсчитывают и помечают: самкам вставляют в ухо серебряную сережку-кольцо, а самцам — золотую.

Волчица уже набрала в легкие воздуха для того, чтобы задать очередной вопрос, но тут кошка, мгновение назад казавшаяся абсолютно спокойной, кинулась к богу-следопыту и вцепилась в его руку. Он вскочил на ноги и метнулся к выходу из грота, но когти успели вспороть запястье. На бледной, как и подобает высшим темным эльфам, коже появились капли голубой крови.

— С ума сошла? — напустилась Летисия на кошку. — Тебя никто не трогал! Ты что, бешеная?

Кошка зашипела, показав острые клыки и ярко-красный язык, а потом тряхнула головой и… перевоплотилась в девушку, плечи которой покрывала шубка из белого меха.

— Я тоже рад встрече, дорогая племянница, — сказал Деон. Он достал из кармана джинсов платок и принялся вытирать с руки кровь. — Уж не знаю, с чего я решил, что мы обнимемся, как родственники.

— Дядюшка. — Яда в улыбке Лиэны было столько, будто она собирала его на протяжении двух тысяч лет — именно столько времени прошло с момента их последней встречи — и готовилась угостить им бога-следопыта в нужный момент. — Ты перепутал. Серебряной сережкой помечают самцов, а золотой — самок. Сережка из темного вампирского золота, дядюшка. В те дни, когда придумали этот обычай, о храмовом серебре еще никто не знал. А темное вампирское золото было самым дорогим металлом в двух мирах. Его использовали для самок потому, что эти представительницы вида магической темнолесной кошки чрезвычайно редки. Но мужчины, скорее, умрут, чем позволят женщинам в чем-то их превосходить, верно? Даже если это что-то — глупая побрякушка из вампирского золота.

Летисия хлопала ресницами, переводя взгляд с девушки на Деона, и, судя по всему, пыталась понять, что здесь происходит.

— Очень приятно, женщина-волчица, — лениво бросила ей дочь Эрфиана. — Моя мать, да даруют ей темные боги хотя бы намек на материнский инстинкт — мечтать не вредно, как говорят смертные — нарекла меня Лиэной.

— Я не совсем волчица, — обрела дар речи Летисия.

— Не позволяй мужчинам определять свою сущность. Может, обращаться ты не умеешь, но в твоих жилах течет волчья кровь. А, значит, ты рождена для того, чтобы править.

— Ну ладно. — Она помолчала и добавила: — Не знала, что боги умеют менять форму тела… вот так.

Лиэна с безразличным видом передернула плечами.

— Я и не умею. Просто иллюзия. Красивый венок, женщина-волчица. Белые цветы выгодно смотрятся на темных волосах.

— Иллюзия иллюзией, но кровь вполне себе настоящая, — вмешался в разговор Деон. — Тебе бы к психоаналитику сходить. Я не шучу. Двадцать первый век на дворе, а ты до сих пор кидаешься на мужчин.

— Не льсти себе, дядюшка, — отпарировала собеседница. — На тебя я не кинусь даже в том случае, если ты окажешься последним мужчиной на Земле.

— Ну конечно, конечно. Куда же мне, особенно по сравнению с Ливианом.

— А на него я не кинусь даже в том случае, если мужчины исчезнут во всех Вселенных.

Лиэна, как и все дети от крови богов, была настоящей красавицей: тонкое лицо с изящными скулами, высоким лбом и аккуратным подбородком, полные губы, ясные фиалковые глаза, унаследованные от матери. От отца ей достались светлые волосы и высокий рост. Эта женщина могла бы показаться идеальной, если бы не ее кошмарный характер.

— Жаль. Уверен, он скучал по тебе так же сильно, как я.

— А уж я-то как по нему скучала, — с издевкой ответила Лиэна. — Кстати, где он? Я ведь не зря явилась в папочкин сад еще до заката? Вы все горите желанием отправиться в путь? — Она посмотрела на Летисию. — Что значит — откуда я знаю, женщина-волчица? Я не видела своего отца так давно, что потеряла счет времени, но никто не мешает нам общаться на расстоянии. Знаешь, как молодой вампирчик, проголодавшись, зовет своего создателя. Суть примерно та же.

— Ты умеешь читать мысли? — вяло подняла брови волчица.

— Темные существа слишком громко думают. К слову, о путешествиях, дядюшка. Я пойду с вами, пророчество, возможность искупить вину, исправить непоправимое и все такое. Но говорю на берегу: идея не из лучших. Многое не продумано. А кое-что мы не сможем контролировать даже при большом желании. К примеру, вот такая незначительная деталь. Печати.

Цветочный полог мягко зашелестел, пропуская Ливиана. При виде Лиэны он остановился, как вкопанный.

— Садись, дядюшка, — пригласила она. — Но подальше от меня. Я знаю, как ты любишь распускать руки. У тебя это получается неосознанно.

— А я-то думал, откуда в саду Эрфиана взялась темнолесная кошка, — сказал брат. — Вижу серебряную сережку и дивлюсь: ну и вымахала самка, черт побери. Любой кот позавидует.

Летисия прикрыла рот ладонью, сдерживая смех.

— Лучше не развивай эту мысль, а то огребешь по полной, братец, — предупредил Деон и посмотрел на Лиэну. — Ты говорила про печати.

— Печати? — переспросил Ливиан.

— Да, печати. — Лиэна понадежнее завернулась в шубку. — Печати, которые главный судья поставил на тайники с перстнем и сундуком.

— Эрфиан ничего не говорил об этом, — сказала волчица.

— Папочка слишком увлечен своими прямыми обязанностями, иногда он забывает важные детали. Было бы странно, если бы перстень и сундук валялись без присмотра.

— Но за ними же присматривают стражи порога, — неуверенно возразил Деон.

Лиэна закатила глаза с таким видом, словно беседовала с ребенком-тугодумом, и откинула за спину длинные пряди светлых волос.

— Дядюшка, — проникновенно начала она. — Стражи порога не сидят вечно возле своих сокровищ. Они появляются там в тот момент, когда снимается печать. А снять эту самую печать может либо сам главный судья, либо Прародительница. Вы же не думаете, что она добудет перстень и сундук за вас? Ее миссия — произнести два нужных заклинания. А с остальным вам придется разбираться самостоятельно.

Собеседники, красноречиво переглянувшись, погрузились в долгое молчание.

— Ах да, забыла упомянуть еще кое о чем, — заговорила Лиэна. — Заклинание снятия печати имеет срок годности. Никто не знает, какой. Три дня, неделя, месяц. По истечении этого срока печать возвращается на прежнее место, и даже Прародительнице нужно здорово постараться для того, чтобы ее открыть.

— И как же мы узнаем о том, что Лилит сняла печать? — полюбопытствовал Ливиан.

Дочь Эрфиана наставила палец на Летисию.

— С вами путешествует та, на ком Прародительница оставила свою собственную печать.

Волчица нервным движением почесала белесое пятно на левом запястье.

— Да-да. Сны, видения. Я помню.

— Не стоит недооценивать сны, женщина-волчица. Их магия на протяжении веков остается самой могущественной в двух мирах. Итак, вы готовы? Мы отправляемся в путь.

— Может, для начала пообедаем? — робко предложил Деон.

— Увы, дядюшка. Опыт подсказывает мне, что такие путешествия лучше совершать на пустой желудок.