Пророчество темной бабочки

Анастасия Эльберг, 2023

Летисия Гринланд – оборотень пусть и не совсем правильный, но здравомыслящий. Она знает, что древние боги, даже если они и существовали, мертвы, и в жизни есть вещи поважнее глупых легенд о пророчествах. Например, работа в баре, которая позволяет оплачивать счета. Или красавчик-босс, с которым можно поболтать и перекинуться в картишки. Если бы Летисии рассказали, что древние боги и не думали умирать, а пророчества оказываются реальными, она бы от души посмеялась. Но темная бабочка уже взмахнула крылом, и Летисии предстоит окунуться в водоворот приключений, по сравнению с которыми меркнут самые фантастические легенды.

Глава 6. Деон

Аравийская пустыня

Наши дни

Следопыт-бедуин, нанятый Ливианом, оказался мужчиной с длинными седыми волосами, окладистой бородой и мудрыми черными глазами, щедро опушенными ресницами. По-английски он говорил плохо, предпочитая использовать принятый в его части пустыни диалект арабского. Братья им владели, а вот Летисия не понимала ни слова, и во время бесед Деон играл роль переводчика. Халид — так звали бедуина — был следопытом в третьем поколении. Он рассказал, что его отец до сих пор водит через «великое песчаное море» стада и туристов, хотя летом ему исполнится сто два года.

— Всю жизнь был следопытом, — объяснил Халид. — Это передается по наследству от отца сыну. Это у нас в крови.

Верблюды с путешественниками на спинах величаво ступали по песку. Ливиан, закутанный в белый платок по самые глаза, смотрел по сторонам с нескрываемым любопытством. Интересовали его, разумеется, не редкие растения и еще более редкие оазисы. Он восстанавливал в памяти те далекие дни, когда пустыня цвела, и в ее сердце находился сад Жреца. Их дом, священное место для темных эльфов с янтарными глазами и голубой кровью. Сегодня магии здесь не ощущалось. Только несусветная жара. Они шли по пустыне вторые сутки, прервавшись для того, чтобы устроить привал и отдохнуть у костра. Остановились в оазисе, обновили запасы воды и пищи и вновь отправились в путь. Пылающий диск солнца клонился к горизонту. Деон не уставал удивляться странной особенности этих земель: вроде бы ты наблюдаешь закат, но ночь сваливается на песчаные барханы внезапно, накрывая их плотным черным покрывалом мрака. На небе, которое было светлым еще какой-то час назад, появляется россыпь звезд. Он путешествовал в горах, видел северное сияние в Норвегии и наслаждался тихими морскими ночами. Но в пустыне ночи самые красивые. Ты лежишь на спине, любуешься сверкающим бархатом над головой, и от этого великолепия сладко замирает сердце.

— У твоего отца есть печать? — полюбопытствовал Ливиан.

— Печать? — удивился Халид.

— Знак в виде «дурного глаза» на спине между лопаток. Я чувствую в тебе темную кровь. Думаю, твоя мать была светлой эльфийкой. А, может, и темной. От союзов эльфов и людей с печатью часто появляются дети с особым чутьем.

— Моя мать — темная эльфийка, господин, — подтвердил следопыт. — Но насчет печати у отца я ничего не знаю. У меня трое братьев, а следопытом уродился лишь я. Остальные разводят верблюдов и лошадей. Это благородное занятие. Оно приносит много денег. Все мы богаты, слава богам. В этих землях удача сопутствует тем, кто не боится тяжелого труда. — Он посмотрел в направлении горизонта, прикрыв глаза ладонью. — Солнце скоро сядет. Нам пора устраиваться на привал. Мы как раз добрались до оазиса, о котором я рассказывал. К закату будем на месте.

Деон снял с пояса флягу с водой.

— Уверен, что не хочешь проводить нас до финальной точки пути? — спросил он.

Халид замотал головой.

— Рад бы, но не могу. Дом светловолосого господина — нехорошее место. Говорят, стоит приблизиться к нему и увидеть слова на незнакомом языке, написанные на воротах — и тебя целых пятьдесят лет будут преследовать несчастья. Говорят, он колдун. Владеет злой магией.

— И что, ты в это веришь? — улыбнулся Ливиан.

— Подумайте сами: кто в здравом уме и по доброй воле поселится в сердце пустыни?

— Ты называешь его светловолосым господином. Значит, ты с ним встречался?

— О нет, — опасливо повел плечами Халид. — Но слышал много историй… как любят говорить европейцы, слухами земля полнится. Рассказывали, что у него светлые, цвета выжженного под солнцем песка волосы, светлая же кожа и серо-голубые глаза. У него приятный тихий голос, он часто улыбается и говорит непонятные вещи. А еще у него много слуг. Они покупают одежду, еду, предметы утвари, лошадей. Словом, все, что необходимо их господину для полноценного существования. Но лично я не знаю ни одного путешественника, который навещал бы его дом. А! И еще у него есть жена. Очень красивая женщина с темными волосами, смуглой кожей и фиалковыми глазами. Но детьми их боги до сих пор не одарили.

Выслушав перевод, Летисия закатила глаза.

— То есть, оставшуюся часть пути мы проделаем пешком.

По-английски Халид не говорил, но это не мешало ему все понимать.

— Если вы сниметесь с места на рассвете, то к полудню уже будете на месте, госпожа. Дом светловолосого господина стоит на холме. Он виден из оазиса, где мы остановимся на ночлег.

— Еще одна ночь в песках — и мне придется вымывать его из волос целую вечность.

— Зато у тебя появится дополнительный повод понежиться в банной комнате Эрфиана, — сказал Деон. — Это тебе не поющий душ. Всюду мрамор и разрисованные от руки стены, полуголые красотки, подносящие свежие фрукты, щербет и арабские сладости. Словом, восток в наилучшем его проявлении. Слышал, Ливиан? Я сказал «полуголые красотки», и имел в виду именно их.

— Да-да, — прохладно откликнулся брат.

— Эрфиан, — задумчиво повторил Халид. — Уже в который раз слышу его имя — и не могу понять, откуда оно мне знакомо.

— Древнее благородное имя, — сказал Ливиан.

— В нем ощущается магия. — Проводник поправил закрывавший лицо платок. — Подходящее имя для колдуна.

— Ты чересчур суеверен, Халид, — упрекнула его Летисия. — На дворе двадцать первый век, а ты твердишь о колдунах.

— В пустыне время течет иначе, моя госпожа. И колдуны здесь до сих пор имеют силу.

— Не знаю, что до колдунов, но я проголодалась. И не откажусь от ужина. Душу продам за кусок хорошо прожаренного мяса.

***

После ужина Халид завел неспешную беседу с коллегой-проводником, остановившимся в оазисе на ночь, и предоставил путешественников самим себе. Ливиан отправился на прогулку, сказав, что хочет полюбоваться ночной пустыней, а заодно вспомнить, каково было бродить здесь в древние времена.

— В одиночестве, — подчеркнул брат, глянув на Летисию.

Волчица с расстроенным видом уселась возле костра, завернувшись в разноцветную шерстяную шаль. Послонявшись без дела около получаса, Деон взял у проводников две чашки только что сваренного кофе и присоединился к ней.

— Тихо здесь, — мечтательно протянул он. — Я так и не привык к большому городу. Он никогда не спит. Нет покоя ни днем, ни ночью. А вот пустыня — дело другое. Здесь испокон веков царят законы матушки природы.

Летисия сделала глоток кофе из маленькой чашечки. Она наблюдала за танцующими языками костра.

— Никогда не бывала в пустыне. Я родилась в горах. Заснеженные вершины, бескрайние луга и высокое северное небо.

— Гринланд, — прищурился Деон. — Зеленые земли. И что, как тебе живется в Треверберге? Это же настоящие каменные джунгли.

— Хреново, — призналась волчица. — С удовольствием вернулась бы домой, но… — Она опустила глаза и пригладила ладонью шаль. — Но мне нет места в стае. В стае должны находиться только волки.

— Ну, теперь твоя стая — я и Ливиан.

— Это другое.

— Одна мудрая волчица как-то сказала мне, что оборотни не выбирают свою стаю. Это стая выбирает их. Так, как следопытов выбирает голос.

— Красивые слова, в которых нет ни капли смысла. Мы разные, Деон.

Бог-следопыт выпил свой кофе одним глотком и поставил чашку на песок.

— У нас больше общего, чем ты думаешь. Мы оба — чужие среди своих. Нам обоим боги преподнесли дар, с которым не так-то просто обращаться. И у нас есть целая жизнь для того, чтобы обучиться этому искусству.

— Нет у меня никакого дара. — На ее ресницах заблестели слезы. — Боги прокляли следопытов голосом, а меня — отсутствием способности к обращению. Какими бы словами мы это не называли, разговорами ничего не изменишь.

Деон достал из нагрудного кармана рубашки смятую пачку сигарет и предложил собеседнице. Та покачала головой.

— Спасибо, не курю.

— Как знаешь. — Он щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. — Зачем, по-твоему, богам проклинать тебя?

— Откуда мне знать. Они же боги. Их пути неисповедимы. Если они приняли какое-то решение, оно правильное. Ты же сам бог. Разве ты не проклинаешь следопытов, награждая их голосом?

— Следопыты не выбирают голос при рождении, но это еще не означает, что они о нем не просили.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Летисия.

— Каждая душа до рождения задает себе вопрос: какой опыт я хочу приобрести в этой жизни? Что мне хочется понять, чего я хочу достичь? Обычно души просят одно и то же. Испытать настоящую любовь, родить здоровых детей, обзавестись состоянием, пережить головокружительные приключения. Но некоторые души выбирают другой путь. Они говорят: я иду в этот мир для того, чтобы служить. Я приму любой опыт, который мне уготовили творцы. Таким душам мало обычных уроков, и боги дают им по-настоящему серьезные испытания. Только тот, кто прошел через огонь, может посвятить себя служению, полностью открывшись и доверившись уготованному пути.

Волчица поднесла к носу чашку с кофе и вдохнула его аромат.

— Именно об этом и просили души, которых в итоге сделали богами, верно? — спросила она.

— Да, в том числе. Но мало кто из нас оказался готов к тому, чтобы достойно идти по этой дороге. Служение — тяжкая ноша. Ты должен думать о своих жрецах, но не забывать и о себе. Кто-то — как ваша Семирукая Богиня, или Великая Богиня, которой поклоняются жрецы сладострастия — нашел баланс. Что до первых богов… некоторые из нас больше люди, чем боги. Но не думаю, что в этом есть что-то дурное. У благородного воина Анигара свой путь, а у следопыта Деона — свой. Наказание, полученное на том суде, было серьезным и повергло нас в отчаяние, но что оно, если не очередной урок? Ливиан прав. Мы должны были через это пройти и понять.

— Понять что?

— Боги не проклинают. Они всего лишь показывают тебе, как вернуться на правильный курс.

— Интересно, и что же Семирукая Богиня хотела сказать мне, лишив способности обращаться в волчицу?

Бог-следопыт сделал очередную затяжку, выпустил дым через ноздри и, бросив сигарету на песок, потушил ее носком дорожного ботинка.

— Я могу рассказать, но ты не сможешь понять. Пока что не сможешь. Должно пройти время… ты должна пройти собственный путь.

— Это связано с Ливианом, не так ли?

Деон прищурился, наблюдая за мелькавшими вокруг костра искрами.

— Богам было угодно свести нас вместе, а они не принимают случайных решений.

— Ты дорога ему. Это все, что я могу сказать сейчас.

— Дело в пророчестве, верно? Я должна была найти Лилит и стать… кем я там стала? Медиумом? Существом, посредством мыслей которого она будет общаться с вами? Смысл всего этого заключается в том, чтобы помочь вам восстановить былую силу?

— Не думай об этом, Летисия. Я ведь сказал. Потом ты поймешь.

— Я не влюблена в него, что бы ты там ни думал, — внезапно заявила волчица. — Он бывает очень милым парнем, но на самом деле он полный козел. Он притворялся обычным темным эльфом, хотя мог бы рассказать мне обо всем раньше! Намного раньше!

— Ну разумеется, — закивал Деон. — Интересно, как бы это выглядело? Дорогая, никакой я не Сид Норман, а Ливиан, и, кстати, я — не темный эльф, а один из первых богов. Прошу, только не смотри так. Я и вправду один из первых богов, просто две тысячи лет назад на великом суде меня прокляли, лишив магии, а заодно и способности кадрить баб целыми эшелонами. Давай крепко обнимемся в знак того, что ты меня прощаешь. Серьезно, что ли? Вот какого признания ты ждала? Кстати, а что бы оно изменило?

Летисия задумчиво пожала плечами и прилегла, не отрывая взгляда от огня.

— Не знаю. Наверное, ничего. Я думаю обо всем об этом… Лилит, пророчество, путешествия в другие миры. И мне становится не по себе. Никак не могу понять, почему я здесь оказалась. Почему из сотен людей и темных существ, проживающих в Треверберге, на нее в ту ночь наткнулась именно я. Почему она схватила меня за руку, и почему я сейчас здесь, в пустыне, на пути к дому бога смерти, хотя могла бы спать в своей постели, а по вечерам смешивать коктейли в баре.

— Она избрала именно тебя. Отметила своей печатью, если хочешь. Очень похоже на знакомую всем нам печать Прародительницы, только другого вида.

— Хочешь сказать, эта отметина дает мне особые способности?

— Уверен. Но вряд ли они появятся в этом мире и при обычных обстоятельствах.

— Я в ужасе, — призналась волчица. — Я не просила об этом. Ни о чем из этого не просила. Я могу храбриться сколько угодно, но в глубине души чувствую совсем другое.

— Я тебя понимаю, — сказал бог-следопыт. — Но боги решили, что это — твоя тьма, и ты должна в нее заглянуть. Тьма есть у каждого из нас. Кто-то проживает всю жизнь, так и не решившись познакомиться с ней. Тьма — это не ужас и боль. Тьма — это нечто, сокрытое от наших глаз. Это источник нашей силы.

Она передернула плечами, легла и завернулась в шаль.

— С тобой тот, кто тебе дорог, — продолжил Деон. — Намного хуже ступать на этот путь в одиночестве.

— Я уже сказала, что не влюблена в него, и что он последний…

–… козел. Да-да. Уж мне-то можешь не рассказывать, я знаю, каким он бывает мудаком. Между прочим, он соблазнил мою невесту. Но он изменился. И продолжает меняться.

— Но уж точно не из-за меня.

— Тебе пора отдохнуть. Мы выходим на рассвете и пойдем пешком. В песках, под солнцем. Ты должна восстановить силы. Постарайся уснуть.