Игра с огнем

Анастасия Сторонкина, 2020

Семья против Семьи. Люди против магов. Север против Юга. Власть против мятежников… У каждой стороны своя правда и своя сила. Но в конечном счете всякий конфликт – это конфликт человека против человека. Спустя почти четырнадцать лет после переворота жители города привыкли к новой Семье у власти, смирились и зажили спокойной сытой жизнью. Так показалось бы на первый взгляд. Но внимательный наблюдатель увидит иное. Увидит набирающее силу недовольство, увидит магов, скидывающих оковы страха, увидит тех, кто готов бороться с новой властью до последней капли крови. Чьей бы она ни была…

3.

Тем временем, в Маридабан

«Кто-то скажет тебе, что все его дни похожи на один. У меня иначе — каждый мой вдох отличен от предыдущего» — Тейго Маридасати.

Ветер вновь поднялся и на этот раз был совсем уже прохладным. Тея поерзала, лежа на скамье. Вставать, а уж тем более идти в дом ей не хотелось, она предпочла потерпеть небольшие неудобства, нежели покидать свое уютное убежище. Впрочем, ее одиночеству было не суждено продлиться долго. Послышались уверенные шаги по деревянному настилу, а потом на женщину аккуратно опустилась накидка. Тея сдвинула шляпу с глаз, сощурилась на свет и хмыкнула, увидев брата.

— Тебе скучно?

— Общества твоего не хватает, — в тон ей ответил мужчина и сел напротив нее.

Небольшая заброшенная беседка в старой части имения явно требовала руки плотника. Узорчатая деревянная сетка, некогда украшенная гербом семьи, навевала мысли о прошедших военных действиях, хотя ни одна стрела здесь не пролетала уже много столетий. Под потолком висела крепкая и изящная паутина, какой позавидовали бы многие архитекторы. Брат смахнул со стола прошлогодние листья, чем скорее поднял клубы пыли, нежели очистил поверхность, закашлялся и положил вскрытый конверт.

— Как ты тут можешь отдыхать? Более заброшенного места на всех болотах не найдешь.

— Здесь, знаешь ли, было просто волшебно, пока тебе прийти не приспичило, — Тея села на скамье, облокотившись на стол. — Чего принес, Арок?

— Письмо издалека, — названный Ароком явно не торопился выкладывать все, что знал.

Женщина пожала плечами, откинулась на спинку скамьи и протянула руку, чтобы надвинуть шляпу обратно на глаза, когда услышала миролюбивое:

— Нейтель пишет.

— И что же он пишет? — усмехнулась Тея. Брат давно не приносил ей вестей с юга, но показывать, что ей интересно, она не стала бы никогда.

— Ничего особенного, как будто там ничего и не происходит. А почему ты не получаешь от него писем? Вы же были дружны? Или я что-то путаю?

— Потому что он обещал, — женщина пожала плечами.

— Что обещал?

— Не писать мне.

Арок с сомнением посмотрел на сестру:

— И за все время ни одной строчки? Он всё адресует отцу, но там передает пару слов и мне, и матери, и… кому только не передает. Ты никогда не говорила, что между вами произошло.

— Да ничего не произошло, — Тея помолчала, задумавшись, покачала головой и добавила: — Всё было как было, но мы договорились не писать писем.

Она поднялась и встала возле выхода, прислонившись к арке. Ветер трепал выбившуюся из строгой прически рыжую прядь. Женщина сжимала в руках черную шляпу, мужскую — дамские ее не устраивали ни размерами, ни удобством.

— А знаешь что, милая моя Теннатея, а поехали сами в Таробан.

— Зачем? — сестра искренне удивилась неожиданному предложению.

— А почему нет? — Арок пожал плечами. — Увидим своими глазами, что там происходит. Узнаем и доложим отцу. Какая-то дюжина дней пути, а может и того меньше. Привезем местному правителю подарков с севера. Посланники и дипломаты, давно мы ими не были!

— Как будто у нас когда-то хорошо получалось, — усмехнулась Тея. — Вот устроить переворот или небольшой конфликт, это запросто, а дипломатия совсем не наше, братец.

— Да и пусть, хоть весело будет, — Арок махнул рукой.

Женщина помолчала, размышляя над предложением и медленно кивнула. В конце концов и правда, что они теряли, кроме скуки в родном краю?

Уходя Арок оставил ей письмо с юга. В конверте был лишь один плотный лист коричневатой бумаги. Лёгкий почерк и неровные линии — как будто он писал второпях. С их последней встречи прошли годы, и Тее было интересно, что изменилось за это время в нем и в их отношении друг к другу. Они начались с дружбы, продолжились спорами и противостоянием и завершились еще до его отъезда. Ней отстранился, целиком посвятив себя учебе и практике, а она не стремилась вернуть его поддержку и вечера, заполненные разговорами, хотя и скучала намного больше, чем была готова признать.

Приближался вечер — его власть уже ощущалась в особом аромате воздуха. Поместье и деревня затихали. Дела были сделаны, а те, что нет, — и не следовало. Наступало время покоя и уюта в лоне семьи. Утро уже правило умами людей.

На крыше беседки проснулся и от души потянул изящное тело черно-белый кот. Он сел, обернув лапы грязным хвостом и сощурился от солнца. Тея хорошо знала его, и когда приходила сюда, не чувствовала себя одинокой. Может, он спускался от того, что женщина приносила ему еду, но ей хотелось верить, что кот ощущал родство их душ.

***

Вечером того же дня, к северу от Таробана.

По аллее, укрытой от любопытного неба широкой кроной старых деревьев, неторопливо катилась карета. Внимательный наблюдатель заметил бы на двери следы от снятого герба, основательно затертые, но все же видимые. И они говорили больше о человеке за плотной шторой, чем ему бы хотелось. Может, оттого он и хотел скорее пересесть в удобное кресло у камина, а вовсе не потому, что занемела спина от долгой дороги и застыли руки.

За каретой следовали четверо всадников, одеждой и оружием стремившихся походить на наемников. Однако выдавали их сбруя и посадка. Первая была слишком нова и хороша, а вторая — знакома тому же внимательному наблюдателю, но для этого у него должны были быть уже как минимум дети.

Знаменитые Мессимские всадники — про них говорили, что они сидят в седле так, словно готовы в любой момент вскочить на нем на ноги. Что, впрочем, было бы преуменьшением. Они были последним оплотом старой правящей семьи Таробана и они же ушли с последними из нее, хоть и не были обязаны, когда стало понятно, что падение крепости под натиском Патрисов вопрос даже не времени, а решения: потерять на штурме сто человек или меньше. И сын казненного правителя не стал губить жизни оставшихся ему преданными подданных. Они ушли подземными тоннелями к реке, где их уже ждали суда. Они ушли на север, туда, где лазутчики новых хозяев города не могли найти их.

И школа Мессимских всадников возродилась, старые учителя передали свои навыки новому поколению отчаянных и отважных бойцов.

А карета плавно повернула, объезжая большой молчаливый фонтан белого мрамора, замедлила ход и остановилась перед входом в дом. На несколько секунд все замерло и в воздухе повисла тишина. Лишь пыль, поднятая копытами и колесами вновь осела, и птица на последнем дереве в аллее выразила своё недовольство.

Всадники единым движением спешились. Из дверей дома вышел немолодой мужчина. Он остановился у кареты, опершись на деревянную трость, и поклоном поприветствовал прибывшего. Тот же спустился на землю, размял затекшие ноги и улыбнулся:

— Хорошо, что ты уже здесь, Мейстен.

— Спокойная дорога, господин?

Мужчина в ответ пожал плечами.

Одеждой он смог бы сойти за купца средней руки, если бы не вооруженная охрана. И не его лицо — годы превратили несдержанного юнца во взрослого и сильного человека, но и теперь в нем можно было запросто узнать Джанара Тарогэна.