Игра с огнем

Анастасия Сторонкина, 2020

Семья против Семьи. Люди против магов. Север против Юга. Власть против мятежников… У каждой стороны своя правда и своя сила. Но в конечном счете всякий конфликт – это конфликт человека против человека. Спустя почти четырнадцать лет после переворота жители города привыкли к новой Семье у власти, смирились и зажили спокойной сытой жизнью. Так показалось бы на первый взгляд. Но внимательный наблюдатель увидит иное. Увидит набирающее силу недовольство, увидит магов, скидывающих оковы страха, увидит тех, кто готов бороться с новой властью до последней капли крови. Чьей бы она ни была…

6.

Раннее утро следующего дня. Таробан.

«…Эта женщина погубит нас обоих, помяни мои слова. Она погубит всех, кого касались ее руки. Не родилось еще человека, способного ее одолеть…» (из письма Акриса Патриса к Миритеру Патрису. 3507 год, город Гьолле)/

Небо только начало светлеть, когда Дейна наконец открыла глаза. Из более чем краткого пояснения шефа юноша узнал, что эта бойкая девица — дочь старого знакомого Нейтеля и что у неё есть все основания злиться. Грата попыталась было возразить, что это не основания, а результат излишнего свободомыслия южан, но мастер уклонился от дальнейшего спора, удалившись на балкон.

Какой бы ни была история, но кажется, он искренне переживал за Дейну. За прошедшие часы Денет выучил лицо девушки настолько, что помнил его уже лучше собственного. Любая попытка раненого и оглушенного тела проявить себя считалась желанием прийти в себя, но, увы, таковой не являлась. Дейну можно было бы счесть привлекательной, если бы не нарочитая небрежность, даже неаккуратность, и шрам, тянувшийся от самого подбородка, через левый висок и терявшийся под длинной челкой светлых волос.

Девушка поднесла руку к лицу и провела пальцами по щеке.

— А я тебя знаю, — её голос был слабым.

— Ну конечно знаешь, — ответила Грата, помогая ей подняться и подавая стакан воды.

— Если ты здесь, — Дейна сделала глоток, — то и мастер. Я, пожалуй, пойду.

Девушка попыталась подняться, а Грата не стала ей мешать. Она молча наблюдала, пока Дейна не упала обратно на диван.

— Или не пойду…

— Вот и умница.

— Ну и что теперь будет? — несмотря на слабость, характера Дейна не потеряла — она по-прежнему рвалась в бой.

Грата не ответила. Только глянула в сторону двери на балкон и направилась к выходу.

— Теперь ты будешь делиться информацией, — мастер зашёл в кабинет и поставил бутылку в шкаф.

— А я ничего не знаю, — девушки скрестила руки на груди и поморщилась. Мастер вздохнул:

— Я вот знаю, что это ложь, а ты?

— В любом случае с тобой я говорить не буду.

— Ну у тебя выбор небольшой: можешь рассказать мне свою историю сейчас, либо, — мастер переставил кресло ближе к девушке и медленно опустился в него, а Дейна продолжила:

— Либо ты меня отправишь на Остров и говорить я буду с местными крысами, пока не сдохну там, — Нейтель растянул губы в улыбке и кивнул, а девушка спросила: — Но разве ты не потеряешь возможность выяснить, что я знаю?

— Так или иначе убийц Дешона я вздёрну, — мастер пожал плечами. — Мы сейчас говорим конкретно о твоей судьбе.

Дейна молчала столь долго, что Денет засомневался, что она расскажет хоть что-то. Нейтель не торопил девушку, давая время взвесить все за и против, прикинуть возможное развития событий. И когда тяжесть тишины стала ощущаться физически, Дейна заговорила:

— Я хочу принимать участие. Ты будешь со мной делиться.

— Нет, — лицо мастера оставалось спокойным.

— Я это не буду обсуждать. Я участвую, — девушка стояла на своем. — Когда расскажу, ты поймёшь почему. Ты должен понять.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и кто-то из них явно читал мысли другого. Впрочем, Денет не удивился бы, что и оба. Нейтель вздохнул и сделал руками жест, означавший “твоя взяла”. Дейна кивнула и заговорила:

— В Таробане есть… была группа сочувствующих мятежной сестре. Дешон в неё входил. И я. Недолго. Вначале они говорили красиво, планировали всякое…

— Остановись, — Мастер прервал девушку, — Как в неё попали? И что конкретно “всякое”?

— Возвести на трон Эвию. А попали… С год назад я начала узнавать о разговорах, слухах, что собирается движение людей против главы семьи. Я нашла их. Поначалу это были не более чем разговоры. А потом появились эти двое… Клай и Бартич. Они узнали как-то, что я дружу с Дешоном, уговорили привести его. Якобы куда же без него, раз Эвия — его мать? Мне показалось это логичным. Я познакомила их. Они говорили правильно, слишком правильно. И Дешон загорелся идеей — все эти тайные встречи, его мать — глава семьи. Я стала сомневаться. Почему — не знаю, если хочешь — Защитник предупредил. Я ушла, пыталась его вытащить, но он не хотел. Он верил. А потом пропал. И вот уже пошли слухи о теле на пристани.

— Мне нужны имена и лица, — сказал мастер после долгой паузы. — Все места, где вы собирались, голоса, манеры, оговорки — все, что есть в твоей голове.

Он говорил не столько решительно, сколько со злостью.

— Нет, — Дейна помотала головой. — про заводил я расскажу тебе все, но оставь остальных — они фантазёры, не заговорщики.

— Мне нужны все. Или ты хочешь полюбоваться на их работу? Хочешь увидеть Дешона? То, что они от него оставили? Заодно узнаешь, почему в том, что он это он, мы убедились лишь с помощью мастера мёртвых.

Дейна закрыла глаза и отвернулась, а Нейтель продолжил:

— Мне плевать на ваш бессмысленный треп в тавернах, который вы заговором считали. Но мне нужны убийцы. Особенно после вчерашнего нападения. Среди ваших фантазёров затесались те, кто спокойно убил члена правящей семьи, твоего друга, а для верности они хотели убить и тебя.

Дейна медленно кивнула.

— Хорошо, что мы друг друга поняли. Изложи все Денету, он запишет. И пока, — Нейтель сделал паузу, как будто подбирая слова, — мы не закончим, ты служишь мне. Денет предупредит мастера канцелярии. И поживёшь пока в цитадели. Кто знает, сколько всего они успели про тебя узнать.

Денет не успел и рта раскрыть, а шеф уже покинул кабинет, оставив юношу наедине с Дейной. Та по-прежнему не горела желанием сдавать невиновных с её точки зрения людей, но к обещанию своему подошла ответственно.

***

Много часов и чернильницу спустя Денет устало растер виски, Дейна резюмировала:

— Теперь и правда всё.

Юноша хмыкнул.

— Что? Мастер сказал, что ему нужно всё, что есть в моей голове. Вот, пожалуйста.

— Не думаю, что он имел в виду такие подробности.

— А какие? Что хозяйка борделя нас поддерживала и готова была девочек предоставить? Так знаешь ли, мы не в том положении были, чтобы соратниками разбрасываться, а ей предложить особо нечего было. Да и ты, что, юный школяр, чтоб так дёргаться?

Денет только покачал головой, ничего не ответив.

— А где кстати “великий мастер”? — к вечеру Дейна стала излучать ехидство — видимо зелья Граты и впрямь творили чудеса и оживляли. Впрочем, насчёт последнего юноша был почти уверен. Слишком уж быстро затягивалась его рана.

— Он придёт, когда сочтет нужным, — ответил Денет, перебирая свои записи. Чем больше деталей юноша узнавал о заговорщиках, тем лучше понимал сомнения девушки и её уход от них. От людей, готовящих переворот, сложно ожидать открытости, но эти были до подозрительного скрытны. Однако согласно признанию самой Дейны на лжи ей не удалось их поймать.

— Ну, раз так, то помоги мне перебраться на балкон и принеси ту бутылку, к которой твой хозяин прикладывался.

— Хозяин, великий мастер, — юноша поморщился, — почему ты так его не любишь?

— А за что его любить? — девушка оперлась на плечо Денета и медленно поднялась с дивана.

— Ну не по политическим же соображениям вы в таких контрах?

— У твоего хозяина нет политических соображений. Только свои интересы. Да и у меня тоже, — Дейна шаг за шагом обретала устойчивость в собственных ногах. — Но я не имею привычку менять лагерь, лишь только бы меня поманили куском побольше, да отправлять друзей по подвалам в кандалах. Хотя, если уж говорить начистоту, мотивов его я никогда до конца не понимала. Да и никто не понимал.

Девушка опустилась в широкое кресло на балконе и, расслабившись, прикрыла глаза. За облаками не было видно солнца, а ветер дул чуть сильнее, был чуть холоднее, чтобы счесть его приятно освежающим. Но за пределами комнаты, как будто сонной и застывшей, они оба ощущали себя лучше. Юноша сел на ступени и вздохнул.

— Денет? — Дейна подала голос, не открывая глаза.

— Слушаю.

— А бутылку? — юноша выругался сквозь зубы, но спорить не стал и выполнил просьбу.

***

День следующий. Таробан.

Ранним утром у ворот Ордена Защитника собралась праздная толпа. Стражники раз за разом пресекали попытки простого люда затесаться среди знатных дам и господ, поначалу безропотно ожидавших, когда их пропустят внутрь, ближе к часовне, но затем начавших возмущаться столь громко и витиевато, что иные портовые нищие им бы позавидовали. Однако стражи Ордена оставались непреклонны — ворота так и не открылись.

Когда солнце заиграло позолоченными чешуйками крыши часовни, на засыпанную красным гравием дорожку со стороны северного входа, небольшого и почти забытого, вывернула процессия. Впрочем, с обычной для Королевства процессией ее роднила лишь цель: восемь человек медленно приближались к дверям часовни. Первым шел служитель Ордена, нараспев читавший выдержки из священных текстов на древнем наречии. Следом за ним, облаченная в темно-красное платье, следовала Эвия. Она держала за руку девочку, то и дело оглядывавшуюся назад на шедшего чуть поодаль Нея.

Дейна и Денет старались держаться в стороне. Юноша чувствовал себя не в своей тарелке, словно в окна подглядывал за чужой жизнью. Его бы здесь и не было, если бы не просьба девушки, больше похожая то ли на приказ, то ли на мольбу. Тем же тоном она убедила и их шефа. Дейна хотела быть на похоронах, последний раз прикоснуться к жизни того, кого считала другом, но того, кто погиб по ее вине. Несмотря на попытки юноши убедить ее в обратном, девушка продолжала считать себя причиной гибели Дешона.

Двое стражей Ордена замыкали процессию. Как все Стражи Защитника они настолько соответствовали любому событию в этих стенах, будь то рождение ребенка, похороны или попойка по случаю Дня Урожая, как будто здесь они родились и здесь же умрут.

У дверей часовни служитель Ордена остановился и замолчал. Эвия обвела взглядом древнее сооружение из черного камня с выточенным на тяжелых дверях солнцем. Даже Патрисы не рискнули уничтожить очередное напоминание о тех, кто построил город и правил им много веков.

— Мы чего-то ждём? — не выдержала Эвия. Она хорошо знала порядок любых подобных мероприятий, и эта пауза была ей непонятна.

— Да, госпожа. Правителя Миритера, — ответил служитель.

— Что его ждать? Это не его похороны.

— Но, госпожа…

Эвия оглянулась на Нея, и тот перехватил инициативу.

— Не волнуйтесь, я уверен, что Правителя задержали неотложные дела и он поймет, что в такой момент мы не ждали его, а проявили заботу о чувствах матери.

— Но… — попытался возразить служитель, но Ней не дал ему вставить и слова:

— И магистр Адриан наверняка оценит вашу предусмотрительность.

Служитель помялся еще несколько секунд, но распахнул двери часовни, и на пришедших волной выкатился ледяной воздух. Эвия отпустила руку дочери и вошла внутрь, а девочка застыла на пороге.

— Ней, я не пойду. Я не хочу.

Мастер остановился возле нее и махнул рукой остальным заходить.

— Амит, ты любила брата. И мама любила его. Не оставляй ее сейчас, ей очень нужно, чтобы ты была сильной и помогла ей.

— Мама сильная!

— Не сейчас, Амит, не сейчас, — Ней покачал головой.

Девочка решилась не сразу, но с первыми звуками прощальных распевов, сопровождаемых мерными ударами барабана, вошла в часовню.

Накрытое белой тканью тело застыло на каменном постаменте в дальнем от дверей конце помещения. Для чего это строение использовала школа магии, история умалчивает, но оно как нельзя лучше подходило для церемонии похорон, принятой во всех уголках мира, куда дотянулась рука Ордена Защитника. Ученые мужи Таробана не могли до конца объяснить природу строения: ни сохранявшийся в любое время года поистине могильный холод, ни свет, причудливым образом проникавший сквозь небольшие оконца под самым потолком, отражавшийся от определенных камней в стенах и позволявший увидеть кошачий волос на черном гладком полу. Загадкой оставался и тот факт, что церемониальный барабан, в который молодой помощник служителя лупил, что было мочи, не оглушал собравшихся, но звук его лишь едва касался их ушей и разлетался по всему городу.

Когда наконец смолкли напевы, присутствующие опустились на колени. Согласно преданиям Ордена, Защитник повелел своим последователям вставать на колени лишь в двух случаях — чествуя приход в жизнь нового человека и провожая усопшего. В остальных случаях полагалось уверенно нести в мир знание о Защитнике. Отношений между знатью и слугами это не изменило, но породило такое количество скабрезных шуток, что автор послания мог и передумать насчет формулировки. Впрочем, ничто не отменяло того факта, что все присутствующие на такого рода церемониях спокойно опускались на колени, отлично понимая, что кто бы и сколько бы ни шутил, это ничуть не умаляло уважения к любой жизни, ее началу и окончанию.

Когда смолк и барабан, все присутствующие поднялись на ноги. Все, кроме Эвии. Служитель распахнул двери часовни, но никто не вышел. Все остались на своих местах, ожидая знака от женщины. Она не смотрела ни на тело на постаменте, ни на своих спутников, лишь на собственные руки, как будто видела их первый раз в жизни. Амит вполголоса позвала ее, но Эвия осталась стоять на коленях.

Денет не хотел знать, о чем она думала в этот момент. Но ее мысли, тяжелые как каменные плиты под ногами, опутывали всех, кто был рядом, давили и не желали отпускать.

Вдруг Эвия резко встала, оправила платье и, взяв за руку дочь, быстро покинула часовню. Мастер покачал головой и последовал за ними. Церемония была окончена.

Денет отчетливо помнил единственные до сего дня похороны, на которых он был. Похороны его родителей. Тогда пришел едва ли не весь город, а часовня опустела лишь поздним вечером. Юноша помнил, как тетя не отпускала его руку весь день напролет, то и дело причитая, как он теперь будет совсем один. Денет и без нее понимал, что остался один, но ему упорно казалось, что все происходило не с ним, с кем-то другим — чуждым ему. И этот кто-то как-нибудь справится.

Дейна молча вышла на улицу. Ее спокойствие казалось юноше пугающим. За прошедшее с момента знакомства время он успел понять, что любые чувства, которые грозили бы разрушить другого человека, она превращала в свою силу. Из вины она сделала злость. Из скорби и боли — ярость. И добавила в эту гремучую смесь собственного упорства. Денет почти с нетерпением ждал, когда грянет взрыв. Ведь он не мог не грянуть.

Впрочем, все способности девушки были незаметны на фоне Эвии. Глядя на удаляющуюся быстрым шагом фигуру в красном, юноша в очередной удивлялся силе духа этой женщины. Удивлялся и боялся ее, потому что если Дейна была готова вспыхнуть в любой момент, то что сделает Эвия — оставалось только гадать.