Я у тебя есть

Анастасия Кобякова, 2020

"За что мне столько испытаний и горя?" Не раз каждый задавал себе подобный вопрос, и Татьяна не исключение. Пережив ужасное горе, она со своим сыном-инвалидом попадает в неизвестный мир, который местные называют Раем. Сама героиня не назвала бы этот негостеприимный мир Раем, но почему он так назван? Это Татьяне только предстоит разгадать. В чужом мире возникает надежда вылечить сына, в осуществлении этой мечты ей вызовется помогать дракон, с которым постепенно сложатся теплые отношения. Героиня не готова к новым отношениям, но, может, со временем её сердце потеплеет?

Глава 6

Дехас внимательно наблюдал, как я, приподняв до колен подол, перешла через ручей, взялась за ручки инвалидной коляски, и с трудом толкая её перед собой, отправилась в обратном направлении.

— Зачем это? — не выдержал дракон.

— Это для меня, — ответил Славик, — я не могу ходить, а эта коляска единственный мой способ передвижения.

— Ого! У нас таких проблем не бывает, — своеобразно посочувствовал дракон.

— Разве в этом мире не случается травм? Как, кстати, этот мир называется?

— Случаются, но их быстро исправляют. Его называют по-разному, кто Ирий называет, кто Вальхаллой кличет, а мы, драко, зовём его Нирваной.

— А Раем никто не называл? — побледнев от осознания, спросила я.

— Называют, а говоришь, что ничего не знаешь. Оказывается что-то да слышала.

— Слышала, только ещё там, на Земле. Понимаешь, по нашим земным поверьям в Рай попадают только после смерти. Мне даже не хочется думать, что мы на самом деле со Славиком просто умерли.

— Вот история, — задумался дракон, а я вышла из оцепенения и посадила сына в коляску.

Освобождённый дракон неторопливо поднялся на лапы, потянулся, словно гигантская кошка и вразвалочку потопал к ручью.

— А кто лечит таких как я? — задал дракону вдогонку вопрос сын.

— У нас лечат те, кто обладает даром исцеления, у халтов тоже маги-лекари есть, но судя по тому, что охота на драко никак не заканчивается, они по большей части шарлатаны, — остановившись и обернувшись, ответил Дехас

— А меня могут вылечить?

— Хм-м-м. К халтам и обращаться не стоит, а вот к драко можно попробовать, раз уж мы так и так идём в Са-Ан, точнее не смогу сказать, у меня нет дара целительства.

— А какой у тебя есть дар? — не отпускал дракона Славик.

— Я огневик, мне подчиняется огонь.

— О! Круто! — воскликнул сын, — а почему тогда ты изумрудно-золотой, а не красный?

— С какой стати я должен быть красным? — удивился Дехас.

— Во всех фантастических книжках пишут, что огненные драконы всегда красные, водные — синие или голубые, коричневым подвластна земля, песочным и жёлтым — воздух, зелёным — растения и целительство.

— Интересное у вас разделение, — весело хмыкнул дракон, — на самом деле в каждом драко намешано очень много способностей, но только одна или две из них самые сильные. А чтобы окраска зависела от дара, я слышу впервые, наша расцветка абсолютно не имеет отношения к дару, она больше зависит от окраски родителей.

Славик задумался, а дракон продолжил своё занятие. Зайдя в ручей, он сначала лёг на один бок, погрузив крыло в воду, через некоторое время повторил то же самое с другим крылом. Видимых изменений я не заметила, но дракон предупреждал, что залечивать крылья придётся долго.

— Таяна, ты не могла бы мне помочь? — через некоторое время пробасил дракон.

— Что я могу для тебя сделать?

— Я сам не могу полностью смыть кровь со своей чешуи, будь добра, помоги мне с этим.

— Ладно, только отвезу сына завтракать.

Я отвезла Славика ко вчерашнему кусту с жимолостью, он, повздыхав, начал есть, а я отправилась помогать Дехасу. Пришлось задействовать траву, буйно растущую кругом, используя её вместо мочалки. Когда последнее багровое пятно на чешуйчатой шкуре дракона было отмыто, я уже сама была с ног до головы мокрая и прилично замерзшая.

— Ты чего трясёшься? — поинтересовался дракон, когда я выбралась из ручья на берег.

— Так-то замёрзла, я всего лишь человек, а не драко с огненной кровью.

— А-а-а-а-а-а, — протянул дракон, — сейчас исправлю, — и приблизил ко мне свою громадную голову, на ходу приоткрывая пасть с внушительными зубами.

Я шарахнулась в сторону, намереваясь бегством спасать свою шкуру, но дракон на меня рявкнул:

— Стой смирно, а то спалю!

Он это сказал так, что у меня отпали все сомнения. Действительно спалит, если дёрнусь. В безвыходном положении я замерла на месте и зажмурилась, не желая видеть, от чего придёт моя смерть. Но смерть не пришла, вместо этого меня овеяло тёплым, почти горячим воздухом при соприкосновении с которым ткань платья, а затем и нижнего белья моментально потеряла всю влагу, став абсолютно сухой. Осознав, что в этот раз смерть меня миновала, я медленно открыла глаза.

— Так лучше? — поинтересовался дракон.

— Значительно, — ощупав себя руками, согласилась я.

— Чего бежать-то собиралась?

— Испугалась, — не стала привирать я, — у тебя очень пугающие зубы, того и гляди, что голову откусят.

— Ну и мысли в твоей голове! Это же надо такое придумать! — стал возмущаться Дехас.

— Хочешь сказать, что зубы и когти у тебя для красоты, и ты ими по назначению не пользуешься?

— Не скажу, пользуюсь, ещё как пользуюсь, мы драконы всё-таки не вегетарианцы, питаемся мясом. Не бледней так! Мясом исключительно животных, а не халтов.

— А людей? — робко спросила я.

— Тьфу на тебя, — дракон шумно сплюнул себе под лапы, — привыкни уже, что для меня люди и халты одно и то же!

— Попробую, — честно глядя в черный вертикальный зрачок Дехаса ответила я.

— А вы, люди, питаетесь только ягодами? — махнул он хвостом, как рукой в сторону куста жимолости и Славика.

— Нет, мы всеядные, просто поблизости тут ничего съедобного нет, приходится довольствоваться ягодами.

— Ладно, придётся и на вашу долю добычи принести. Я сейчас пойду, поохочусь, а то на голодное брюхо путешествовать я не нанимался. Да и пешком придётся топать. Вот где это видано, чтобы драко, рождённые летать ходили по земле, будто простые ящерицы.

На это я только развела руками, а дракон кивнув своим мыслям, развернулся и, переваливаясь с лапы на лапу побрёл в гущу леса. Он будто не замечал ломаемых его большим телом кустов и молодых деревьев, дракон обходил только мощные старые деревья, своими толстыми корнями крепко держащихся за землю. Ещё долго был слышен хруст и треск ломаемых веток. Вот как можно с таким грохотом охотиться? Он так даже мышь поймать не сможет, не то, что животное покрупнее, думала я, умываясь в ручье.

Я присоединилась к сыну, он уже наелся, и теперь ждал пока поем я.

— Мам, значит, мы сюда попали, потому что умерли дома? — спросил сын и меня мучающий вопрос.

— С чего ты это взял? — хотела отвертеться от ответа я.

— Мам, не надо, я слышал ваш разговор. Я не маленький, я всё понимаю, — сказал сын, глядя на меня пронзительными серыми глазами.

— Я не знаю, Славик. Ты же сам видишь, что я об этом месте ничего не знаю, собираю крохи знаний из слов дракона. Но мне очень хочется верить, что сюда мы попали по ошибке и у нас будет возможность вернуться домой.

— Уже не считаешь всё происходящее сном? — с чувством собственного превосходства поинтересовался он.

— Нет, все сомнения развеялись тем же самым драконом, и угораздило его свалиться именно нам на головы, будто других мест в этом мире нет.

— Это всё не случайно, кто-то хотел, чтобы мы встретились.

— Знакомая теория. Я тоже думаю, что случайных случайностей не бывает.

— Что мы теперь будем делать?

— Будем жить, с другой стороны у нас теперь есть защитник, пока он не выполнит свою клятву, будет нас защищать и сопровождать. Трудно сказать, что бы нас ожидало, встреть мы сначала этих самых халтов. Дракон о них не очень лестно отзывается, скорее даже совсем не лестно.

— Наверняка они это заслужили. Вот если бы тебя пытались убить, ты бы как отзывалась о своих врагах?

— Ты считаешь, что это халты так уделали дракона?

— А кто ещё? Он же сам сказал, что в этом мире две разумные расы — драко и халты, драко явно не используют стрелы, такими как у Дехаса лапами это просто невозможно сделать, остаются только халты.

— Эх ты, специалист по оружию! — ласково потрепала я сына по голове.

— Ты сама бы прошла столько игр, сколько я! Я даже драконами играл, и основным их оружием был либо огонь, либо ветер, либо вода, но никак не что-то самодельное.

— Уволь меня от подробностей, — отрицательно замахала руками я, — я не люблю стрелялки, убийства и ужасы. Это вам, мальчишкам такое нравится.

— А девочки любят феечек, принцесс и единорогов?

— Почти так, это лучше, чем войнушки.

— Войнушки — это реальное положение вещей, а вот феи, единороги и прочее всего лишь выдумки.

— Ай! — вдруг вскрикнул сын и схватился рукой за правую щёку.

— Что случилось? — забеспокоилась я.

— Меня кто-то ударил! — заявил Славик.

— Но тут ровным счетом никого нет, — развела руками я, хорошенько оглядевшись.

— Феи существуют! — тонким голоском заявило миниатюрное создание с яркими красными крыльями, в точности как у бабочек, — у нас, на минуточку, есть целый свой собственный мир. А вы просто невежи раз такого не знаете! — ругалась красноволосая девушка, росточком не больше тридцати сантиметров.

Она зависла в воздухе, взмахивая своими яркими крыльями и с негодованием сжимая крохотные кулачки. Я слушала её по стольку поскольку, меня больше интересовала она сама. Я завороженно рассматривала её алое, длиной чуть ниже колен платье с разрезами по бокам до середины бедра. Её кукольное личико не несло на себе ни намека на морщинки, фигурка — просто мечта любой женщины. Я всё больше убеждалась, что это фея и что она совершено настоящая, я даже протянула в её сторону руку, намереваясь потрогать, но она исчезла так же внезапно, как и появилась. Не улетела, не отпрыгнула в сторону, а именно растворилась в воздухе, будто её никогда не было и в помине.

Славик сидел с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, уставившись в то место, где ещё несколько секунд красовалась феечка.

— Настоящее чудо! — восхитилась я, — никогда не думала, что они на самом деле не выдумка. Малюсенькие, прямо как фея Динь-Динь из мультфильма «Питер Пэн».

— Ты разве не слышала, что она сказала?

— Да я почти ничего не слышала, настолько была поражена её внезапным появлением.

— Зря, оказывается они ростом обычно такие же, как и мы, но для экономии времени и волшебной пыльцы они уменьшают свой размер, когда нужно совершить длительные перелёты.

— Неужели за какую-то короткую минуту она успела тебе об этом рассказать?

— Ага, — улыбнулся сын, — она ругалась, думая, что если она маленького роста, то её слова никто не хочет воспринимать всерьёз.

— Она случайно не сказала, как она может появляться прямо из воздуха и так же в нём растворяться?

— Нет, не успела или не захотела.

— Да и ладно, всё равно, она своим появлением разбавила мрачную и тоскливую обстановку.

— Беру свои слова обратно, феечки — это круто, а злые феечки — это высший класс!

— Да уж, — рассмеялась я, — быстро ты меняешь своё мнение.

— Мой мозг пластичен и подвижен, я всегда открыт новому!

— И где только ты таких слов нахватался, — закатила глаза я.

— Где-где, в интернете, всё оттуда.

— Может и мне стоит там постоянно сидеть, как делаешь ты, тогда и я буду супер умной?

— Неа, ещё нужен талант! — назидательно поднял вверх указательный палец Славик.

— Ты хочешь сказать, что я бездарна?

— Нет, просто, у тебя другие таланты.

— Утешил, — хмыкнула я.

Я хочу пить и в кустики, — пожаловался Славик, да я и сама была не прочь посетить вышеупомянутое место.

— Поехали тогда, что сначала: пить или кустики?

— Пить.

— Едем пить.

После завершения всех необходимых процедур мы с сыном устроились на берегу ручья.

— Я с тобой так силачкой стану, — похвасталась я.

— Почему?

— Да я тебя так часто на руках давненько не таскала, наверное, со времён, когда ты был совсем малышом.

— Я совершенно ничего не помню из того времени.

— Об этом редко кто что-то помнит. Вот я своего раннего детства тоже не помню, тем интереснее слушать о былом. Только мне уже некому рассказать смешные истории, — взгрустнула я, вспомнив о маме.

— Не раскисай! Если это и есть тот самый Рай, то мы должны тут встретить и папу, и бабушку, и даже деда.

— Ты думаешь?

— Знаю, — уверенно отозвался сын.

— А может, тогда ты знаешь, где их искать?

— Чего не знаю, того не знаю, врать не буду.

— Как будто я тебя заставляю врать!

— Нет, но ты хочешь обрести прочную надежду, а я не могу тебе этого дать.

— Сынок, это я должна тебя подбадривать и давать надежду, ведь я твоя мама.

— Да, но я в семье единственный мужчина и именно я в ответе за нас.

— Как я счастлива, что ты у меня есть, — встав на колени, я обняла сидящего в коляске сына.

— Ты самая лучшая мама на свете, и что бы не случилось, знай, я никогда не хотел бы иметь другую.

Если бы у меня были слёзы, я бы заплакала, но слёзы у меня кончились давно, душа трепетала и беззвучно рыдала, а я не могла выдавить из себя ни одной слезинки. Глаза оставались сухими, запечатывая в груди чувства, не давая им вырваться наружу и облегчить мои страдания. Вид плачущего человека вызывает сострадание, печаль, грусть, но самому человеку после слёз становится легче, будто это не простая солёная вода, а волшебный эликсир, в своём составе имеющий обезболивающее средство для души. Как и почему произошло, что я перестала плакать — без понятия, я не искала этому феномену научное объяснение, оно мне было ни к чему. Первое время я радовалась, что перестала ходить с заплывшими от постоянных слёз глазами и опухшим красным носом, но со временем пришла к выводу, что я больше не могу достичь хотя бы временного облегчения, какое давали мне слёзы.

— Что мы будем делать дальше? — поинтересовался сын, когда я от него смогла отстраниться и сесть рядом.

— Пока будем ждать дракона, пока что он единственное существо в округе, вносящее хоть какую-то ясность в происходящее.

— А мне он понравился, — мечтательно произнёс сын.

— Ещё бы! Он всё-таки настоящий дракон, а не какая-то ящерица, — передразнила я манеру разговора Дехаса.

— И смешной, — улыбнулся своим воспоминаниям Славик.

— Как по мне, так ничего смешного я в нём не вижу, наоборот он меня временами пугает резкой сменой своего настроения.

— А разве не зубами? — хитро прищурил глаза сын.

— Всё-то ты заметишь! Согласись, они у дракона внушительные.

— Да, но он милый и похоже добрый.

— Не понимаю, как эту огромную зверюгу можно назвать милым?

— А как тигров и жирафов называют милыми?

— Не знаю, — сдалась я, — я восхищаюсь этими животными, уважая их силу, мощь, грацию и звериную красоту.

— Но на дракона почему-то ты так же не смотришь.

— Был бы он простым животным, воспринимала бы как бегемота или носорога, но он разумный. Мне трудно соотнести звериную внешность Дехаса с человеческим разумом. Не привыкла я к говорящим животным, хоть и «Хроники Нарнии» смотрела не на один раз. Вот и получается, что я к нему отношусь, то как к животному, то как к человеку, в зависимости от того, говорит он или молчит.

— Любопытное у тебя восприятие. Я отношусь проще, воспринимаю его как равного, для меня совсем неважно какая у него внешность — человеческая или звериная. Разум на то и разум, чтобы стирать границы предубеждений.

— Ничего себе ты завернул! Не буду даже спрашивать, где ты таких выражений набрался.

— И не стоит спрашивать, ответ ты и так знаешь.

От разговора нас отвлёк знакомый треск ломаемых веток. И в этой ситуации я не решусь определить, кому приходится сложнее: деревьям и кустам или же самому дракону. Хруст веток усиливался и приближался, мы со Славиком повернули головы на звук в ожидании, когда уже меж зелёных зарослей мелькнет золотая с изумрудными разводами чешуя. Долго ждать не пришлось, массивная фигура всё чаще мелькала в глубине леса, довольно быстро приближаясь. Наконец и знакомая морда появилась из-за ближайших деревьев, в то время как тело доламывало мешающие ему выбраться к нам кусты. В зубах он нёс что-то пернатое рыже-коричневого окраса. Добравшись до нас, дракон шумно выплюнул мне под ноги свою добычу.

— Дехас! — вскричала я, отпрыгивая в сторону, — что это?

— Что-что, — возмутился дракон, — еда, разумеется! На ягодах вы долго не протянете.

— Мам, это обычная курица, — сказал Славик, бесстрашно разглядывая тушку.

— Но откуда в лесу обычные курицы? Не припомню, чтобы они свободно разгуливали по лесам.

— Ха! Конечно, не разгуливают, я их у халтов позаимствовал.

— Их?

— Ну да, я сам должен был позавтракать или нет? — плюхнулся на попу дракон, обвив свои лапы, как делают кошки, мощным толстым хвостом.

— Иди уже разделывай, — распорядился он, как зубочисткой выковыривая когтём передней лапы мелкие кусочки плоти и перьев из своих зубов.

Я стояла, не двигаясь с неким отвращением уставившись на убитую драконом курицу. Я ни разу в жизни не разделывала туши и вообще не знаю, с какой стороны к ней подойти. Мне случалось видеть на улице дохлых птичек и раздавленных машинами голубей, но притрагиваться к ним у меня и мысли не возникало, а сейчас получается, что я должна брать мертвую курицу руками и копаться в её внутренностях. От этого меня просто передёрнуло, я не деревенская баба, умеющая собственноручно курам головы откручивать, мне их, в конце концов, даже жалко.

— Что стоим? Кого ждём? — спросил дракон с такой интонацией, что у меня тело покрылось мурашками.

Именно так частенько говорил мой муж, это была одна из его любимых фраз. Я не нашлась, что ему на это ответить, поглощённая разом нахлынувшими воспоминаниями и образами из прошлой жизни.

— Эх, женщины! — страдальчески закатил глаза Дехас, подцепляя лапой тельце бедной курицы и подтаскивая к себе поближе.