Закатное утро

Анастасия Завитушка, 2016

У Розы Градской есть друг по имени Глеб. Он замечательный парень. Не очень общительный, но добрый. Он всегда защищал её от всех бед и неурядиц, но есть маленькое "но" – его никто не видит и он не человек.

Глава VII

Мама сидела за столом и нервно трясла ногой.

— Мам, я этого не делала, — произнесла я, стоя в дверном проеме кухни.

— Тогда кто? — она бросила недоверчивый взгляд и сразу же отвернулась. — Те девочки сказали, что это сделала ты! — голос дрожал и был слишком резким. Мне хотелось подойти и обнять её, но казалось, что всплыл какой-то незримый барьер, который не позволял ступить и шагу.

— Кто? — Она прикрыла рот ладонью, сейчас расплачется. — Ну кто? Твой выдуманный друг? — она уже начала срываться на крик.

«Да, это сделал он», — мысленно произнесла я, но вслух сказать побоялась.

— О, Господи, только этого нам не хватало! — запричитала она, и по лицу покатились слезы. Я ушла из кухни, оставив её наедине со своими мыслями.

У меня всё болело; руки и спина были в синяках, а на голове уйма шишек, разбита губа и нос, но, несмотря на это, она мне не верила. Тут домой вернулся отец, мать выбежала из кухни.

— Ну что? Какие новости? — послышался одновременно озабоченный и пропитанный надеждой голос матери.

— В общем… — отец, немного подумав, сел на диван. — Удар был очень большой силы… Скорее всего кирпич отвалился от дома с пятого этажа и… — он недолго помолчал. — Ну, не мог ребенок ударить с такой силой! — выпалил он, — Так что… это несчастный случай.

— О, славу Богу, — взмолилась она и припала к груди мужа.

— Я думаю, некоторое время тебе не стоит посещать школу, — обратился ко мне отец. — А ещё лучше… перейдём в другую, — он глянул на мать, она его явно поддерживала.

— Да, и тогда точно все будут считать, что это я убила её, — совершенно спокойно произнесла я.

— Так будет лучше для всех, — заключил отец.

После всего произошедшего я всё чаще задумывалась о смерти. Перед глазами то и дело всплывала лежащая на асфальте Юля в луже собственной крови, вспоминался этот «кряк», звук проломленного черепа, от которого меня всю перетряхивало и тянуло рвать.

Вот был человек: ел, спал, разговаривал, жил, как все остальные, — и вдруг его не стало. И неважно, свалился с пятого этажа кирпич или его поразила какая-то страшная болезнь, — это всё равносильно, одинаково. Смерть есть смерть. Хоть я никого и не убивала, я все же чувствовала за этим ответственность, которая вот-вот перерастет в чувство вины. Я видела, как многие ребята обходят меня стороной, словно я дикий зверь. В их глазах читалась брезгливость и страх, который они тщательно прятали. Я чувствовала, как дрожат их сердца.