Рассказы от первого лица

Анастасия Графеева, 2018

Рассказы от первого лица – это восемь историй очень разных людей. Людей одиноких, непонятых, уставших. Они призваны объединять свои судьбы узами родства и любви. Они еще могут стать счастливыми. Им нужно только протянуть руку, открыть глаза, открыть свои сердца.

Твое плечо, мои печеньки

Весна бликами на мониторе. Она же от белой бумаги бьет по глазам. В ее лучах кружатся пылинки. Открыли окно и она ворвалась.

— Да закройте же окно! Меня продует! — возмутилась я, и для пущей убедительности застегнула пуговицы пиджака, поерзала в кресле.

Окно закрыли, а она стучится. Все, кроме меня, ей улыбаются, ждут не дождутся конца рабочего дня. Выйдут, обнимут ее и под ручку пойдут по домам. Лишь я спрячусь от нее в своем пальто.

Обязательно поговорю сегодня с Колей — пообещала я себе, быстро-быстро идя к машине, чтобы не видеть ее, не вдыхать. А сама бросила сумку и пальто дома, и пошла стучать в дверь напротив.

— Манюш, — взмолилась я, когда Маша открыла мне дверь, — если я сейчас с кем-нибудь не поговорю, я сойду с ума!

— Заходи.

Машу весна не радует. Маша ее не замечает. Маша в себе, а весна снаружи. Поэтому с ней можно говорить.

Маша налила нам чай, светлый, спитый, пододвинула ко мне сахарницу. Забыла дать ложечку. Но мне все равно, я просто хочу говорить.

— У моего Коли есть младший брат Кирюша, — Маша кивнула, знает его. Ее муж Вася рос с ним вместе, во дворе этого самого дома, — ему сейчас двадцать восемь. Он…, он гуляка, балагур, душа компании, в общем, отличный парень! Всю жизнь попадал не в те компании, в дурацкие и опасные истории, а мой Колька вечно его вытаскивал, то денег, куда надо привезет, то поговорит с кем надо. Когда их родители умерли, там печальная история, но это в следующий раз, Коле было тридцать, а Кирюше соответственно двадцать три. Из имущества осталась от родителей наша двушка, дача в два этажа в Славянске — Маша кивнула, знает, где это, — и старенькая лада. Коля спросил — как будем делить? Кирюша, конечно же, сразу вцепился в машину. Возраст! Так дружно и решили — ему машину и дачу, Коле квартиру. Хотя, заметь, Коля предлагал разменять квартиру, но для этого нужно было продать дачу и машину, чтобы на две хватило. Кирюша отказался, говорит — у тебя же семья, тебе квартира нужнее. Мы на тот момент уже были женаты, жили на съемном. Конечно, радости нашей не было придела. Мы переехали, денег подкопили, заняли — сделали ремонт.

— Извини, ты не против? — спросила Маша, когда я сделала паузу чтобы отпить чай. Она кивнула на раковину, заваленную грязной посудой. Она мыла ее до моего прихода. Я кивнула и поспешила продолжить:

— В общем, Кирюша пустился во все тяжкие. Продал большую часть дачного участка соседям, и на эти деньги кутил с друзьями в дачном домике — музыка, девчонки и все такое. Так и спалили они дом. Короче, Кирюша продал оставшийся участок тем же соседям, вложился в бизнес своего друга. И там его толи надули, толи просто дело не пошло, в общем прогорел. А машина уже через год стояла разбитая под нашими окнами. Короче, Кирюша остался не с чем. Но мой Коля, как всегда, — я махнула рукой на Колю — снял ему комнату, устроил на работу в автосервис к своему другу. Как еще не побоялся поручиться?!

На кухню зашла Машина свекровь. Смурная старушка. Я ей кивнула:

— Здрасти.

Она не ответила, взяла что-то из холодильника и вышла. Маша даже не обернулась.

— Продолжай — сказа она мне.

— Короче, нам на удивление Кирюша и, правда, взялся за ум. На работу не опаздывал, стал зарабатывать, сам оплачивал аренду комнаты и вскоре привел к нам знакомиться невесту. Ну, мы сначала не отнеслись к этому серьезно. Это же Кирилл! Но через месяц после нашего знакомства они расписались. Аня — его теперь уже жена, переехала к нему в комнату. Жили они тихо, скромно, нам не докучали, иногда приходили в гости с тортиком. И через год у них родилась дочка — Ксюша. Из комнаты их попросили съехать. Кирилл нашел недорогой домик на окраине — печку самим топить, удобства во дворе, хорошо хоть свет и вода есть, правда только холодная. И следом родили они еще дочку — Лену.

Маша плавно передвигалась по маленькой кухне, расставляя чистую посуду по местам. Я перевела дыхание и продолжила:

— Вот тут-то все и началось! Нам с Колей сразу стало стыдно за наше благополучие — за квартиру, машину, красивые вещи, рестораны, отпуска. Мы стали все чаще молчать вдвоем. Мучает нас, по сути-то, одно и то же чувство, но вся разница в том, что Коля готов в любую минуту все отдать брату, его детям, и остаться не с чем, а я нет! Я пыталась говорить с ним, мягко убеждала, мол, посуди сам, вы с Кирюшей были в равных условиях, только он все свое промотал, а ты нет. Он сам виноват! Довод конечно отличный, но от него не становится легче. Есть у меня и еще один: я говорю — ну представь себе — разменяемся мы, а потом мы с тобой решим ребенка родить, и что тогда, как ютиться будем? Но мы оба понимаем, что этот довод вообще несостоятельный. И вообще, Коля предлагал же ему свою помощь, а он, видите ли, гордый, да хоть бы о детях подумал! Нарожали, блин, нищету, а нам теперь разбирайся с этим.

Последние слова я произнесла тихо, почти шепотом.

Я, признаться, ждала Машиного осуждения. Но та лишь спросила:

— Почему несостоятелен?

— Кто? — не поняла я.

— Довод про ваших с Колей детей.

— А-а. Да ты знаешь, сначала жилья своего не было — не рожали. Потом появилась квартира, захотелось ремонта, потом пожить в свое удовольствие. Открыли для себя прелесть курортного отдыха. Так и закрутилось. А сейчас уже думаю — куда рожать? Поздно уже.

Маша, разобравшись с посудой, налила себе чай и села напротив. Я устало продолжила:

— Ты знаешь, я бы и рада ненавидеть Кирилла со всем его семейством, но ты бы видела этих девчонок! Сладкие, большеглазые, младшая так вообще уже умничает во всю. Я часто не могу сдержаться — наберу им игрушек, платьишек. А Аня? Аня — тихая, скромная, никогда, ни на что не жалуется. Она ведь, словно, боготворит меня! Смотрит на меня так, как будто я в чем-то лучше нее! Неподдельно восхищается безделушками у меня дома, нарядами, моей стряпней. Я и ее приодеваю, конечно. Говорю — вот себе купила, а мне маленькое оказалось, или помада по цвету не подошла, хотя я для нее и покупала. Это, конечно, не оправдывает меня несколечки… Знаешь, я ведь так не разу у них в доме и не была. А Коля ездил. Приехал угрюмый, мне ничего рассказывать не стал. А я ехать боюсь — боюсь увидеть, как они живут. Боюсь их пожалеть.

Мой монолог был окончен. За окном уже стемнело, а чай остыл. Я поблагодарила Машу за терпение и отправилась домой. Маша осталась за столом допивать свой чай. Она лучшая соседка на свете — всегда займет соли, помоет лестничную площадку и готова открыть мне дверь в любое время дня и ночи.

Взволнованная тем, что впервые рассказала вслух свои тревоги, я села у открытого окна на кухне и стала ждать Колю. Вот подъехала его машина. Он сейчас зайдет в квартиру, снимет верхнюю одежду, разуется, скроется в ванной. Я начну разогревать ужин, накрывать на стол. За ужином поговорим о пустяках, посмотрим телевизор. Потом — он за компьютер, я помою посуду, приму ванную, почитаю перед сном. И когда погасим свет, он придвинется поближе, начнет обнимать меня, ласкать. И на какое-то время мы обманемся, и нам покажется, что все как прежде — мы смотрим друг другу в глаза, наше дыхание сливается, наши тела созданы друг для друга. А когда он начнет засыпать, я высвобожусь из его объятий, отвернусь, и еще долго буду вглядываться в темноту.

Все утро следующего дня я была под впечатлением своего вчерашнего монолога. Казалось, будто что-то произошло, что-то изменилось, хотя на самом деле я еще больше запуталась. От произнесенного вслух, я казалась себе еще более мелочной и гадкой, а Коля более холодным и отстраненным. Не дожидаясь обеденного перерыва, я вышла из рабочего кабинета и направилась в курилку. Там был мужчина. Я часто видела его среди сотрудников компании, но лично знакома не была, имени его не знала. Я попросила у него сигарету. Он вынул одну из пачки, протянул мне.

— Курите? — поинтересовался.

— Нет, — честно призналась я.

— А я вот регулярно убиваю двух зайцев одним выстрелом.

— Каких еще зайцев? — не поняла я.

— Себя и свое время.

Его шутка мне не понравилась. Но он сам не улыбнулся ей. Это его спасло.

— А это не одно и то же?

— Одно, — согласился он.

Мы молчали. Он не предложил мне подкурить сигарету. Медленно курил свою. Я смотрела в открытое окно. Весна была прекрасна — нежные, нарядные деревья. Мне казалось, я чувствую их запах, хотя меня окутывал лишь запах его сигареты.

Весна побеждала. Ее свежие, юные ростки уже впивались в мое тело, щекотали нервы.

— Мы с мужем живем в просторной двухкомнатной квартире, а его родной брат с женой и двумя маленькими детьми в каком-то съемном клоповнике.

Он кивнул. Я была услышана. Он еще раз медленно затянулся сигаретой и ответил:

— Имеете право.

Ком подступил к горлу, я была готова заплакать. Разве? — хотелось спросить мне. И очень хотелось, чтобы он ответил — да, конечно. Каждый сам за себя. Ты никому нечего не должна!

Я выбросила нетронутую сигарету в урну, и вышла из курилки.

После этого случая, я ненароком начала различать этого мужчину среди прочих сотрудников. Узнала его имя — Вадим. И однажды, к своему крайнему неудовольствию, поняла, что ищу встречи с ним. Я первая с ним здоровалась, с трудом сдерживая улыбку. Как то, сидя дома, перед телевизором, осознала, что думаю о нем. Хуже того — мечтаю! Я разговаривала с ним, шутила, рассказывала, как прошел день… Весна победила.

— Маш, Маша, я схожу с ума!

Маша кивком пригласила меня войти, и шепнула:

–Только тихо, Антонина Петровна сегодня что-то вообще не в духе.

— Да я как мышка… Может ей конфет, а?

— Не поможет.

— А чем задобрить можно?

— Меня из окошка выкинуть.

Я хихикнула, и села на свое любимое место возле окна за столом. Я как всегда пришла не с пустыми руками. Поставила на стол пакет с продуктами, купленный для Маши еще накануне. Маша удивлено вскинула брови.

— Да вот, накупила, а мы-то с Колей целыми днями на работе, ничего не естся. Не пропадать же — начала оправдываться я.

Маша немного смутилась, но с явным удовольствием заглянула в пакет. Вытащила оттуда пакетик с конфетами, остальное убрала в полку. Она налила нам чай, высыпала в вазочку конфеты.

— Даже не знаю, как начать. В общем, есть один мужчина…

— Влюбилась что ли? — спокойно спросила Маша.

Я вздрогнула. Даже оскорбилась.

— Что ты! Я мужа люблю! Просто… — было сложно собраться с духом и я снова спихнула все на весну — понимаешь, на улице весна, хорошо, хочется любви, чего-то нового, светлого! А Коля такой далекий… Да и этот Вадим, не сказать, что он милый и теплый, даже наоборот. То есть я привыкла нравиться мужчинам. Я с ними флиртую, кокетничаю, и мне не совестно, потому что это все не серьезно, потому что я люблю своего мужа. Мне с мужчинами легко. Обычно. А этот… Я с ним робею, он меня даже пугает, но ужасно манит. Ужасно.

Я закрыла лицо руками.

— И главное веду себя как дура! — продолжила я, — подсаживаюсь к нему на обеде, первая заговариваю, а слов подобрать не могу. В курилку эту чертову без конца бегаю, в надежде его там застать. В офисе уже шушукаться начали. В общем, что-то с этим надо делать!

И я сделала. Неожиданно для себя, абсолютно спонтанно. На следующий же день в обеденный перерыв я отвезла свою машину в ближайший автосервис, оставила ее там на внеочередную диагностику и пешком вернулась в офис. По окончанию рабочего дня я стояла у его машины. Пришлось ждать около получаса. Вадим подошел сзади, я его не видела.

— Подвести? — я вздрогнула от неожиданности. Кивнула, забормотала что-то невнятное о своей машине, о ремонте.

Мы сели в его машину, я назвала свой адрес, объяснила, как лучше доехать. В машине было пыльно, не прибрано.

— Все получилось с вашими родственниками?

Было странно, что он вспомнил.

— А-а. Да. То есть, нет. Все без изменений. Не хочу об этом.

Мне было не по себе. Неловко поерзав на кресле, я уставилась в окно. Еще было светло.

— А о чем хотите? — поинтересовался он. Без эмоций, без расположения. Никакого флирта. Это его стратегия? Или это он?

— Не знаю. Музыка, кино, что угодно, — я начинала ругать себя за то, что я здесь, за то, что с ним. Думаю, разговора не получится.

— Моя дочь Катя очень болтлива. Она начинает разговаривать, как только утром открывает глаза и заканчивает, когда ложится спать. И знаете, что меня в этом всем восхищает?

— Что? — глупо спросила я.

— То, что она говорит абсолютно искренне. А значит все сказанное ею — не в пустую. Все о чем она говорит ей искренне интересно. А если ее спросить о том, что ей не интересно, или рассказывать что-то, что ей не интересно, она просто этого не слышит, не замечает. Я люблю смотреть на ее лицо, когда бабушка ее ругает. Долгие нотации, возмущения, а Катя не слышит, абстрагируется, и ведь не специально, оно само собой у нее так выходит, это и восхищает.

Я не смотрела на него. Не хотела видеть, как светится его лицо, когда он говорит о дочери. Оно точно должно было светиться. Хотя его голос оставался по-прежнему ровным и невозмутимым.

— Ну, наверное, только у детей есть такая возможность. А нам приходиться говорить на темы, которые нам не интересны.

— Почему?

— Так устроен мир.

Мы помолчали.

— А если бы у вас была такая возможность быть абсолютно искренним, о чем бы вы говорили?

–Я бы молчал.

— Потому что вам ничего не интересно?

— Потому что то, что мне интересно не требует слов. Я это могу думать.

— Но ведь разговаривать это важно! Это коммуникации, это, в конце концов, удовольствие!

Я повернулась к нему и впервые увидела его улыбку. Я была ему смешна. Боже, как я банальна!

— А как ваша жена относится к вашим взглядам?

Я почему-то ожидала, что вопрос о жене его смутит. Но ничего подобного.

— Никак. Она говорит за двоих.

Долго ехали молча, потом о пустяках. Потом он что-то рассказывал, но мне было не интересно. Я чувствовала себя уставшей и опустошенной. Будто я ждала чего-то необычного от этой поездки, а она меня разочаровала. А чего я собственно ждала?

Машина остановилась, я засуетилась, начала отстегивать ремень, уронила сумочку, подняла.

— Света, вы, чего-то ждете от меня? — спросил он, будто прочитав мои мысли.

Я замерла. Что я должна ему ответить?

— Вы усложняете, и вас становится трудно понять. Если вашу машину завтра не отремонтируют, я могу вас снова отвести домой.

Я кивнула, поблагодарила и как можно скорее выскочила из машины. Я бежала к своему Коле. Далекому и отстраненному, но понятному мне, родному. Только в его силах спасти меня, уберечь от охватившего волнения, от власти чужого мужчины.

Но Коли дома не оказалось, он задерживался на работе. Я постучала к Маше, но она сказала, что не может пригласить меня, свекрови плохо, ждут скорую. Я просидела целый вечер перед телевизором, взволнованная, в смятении.

Еще пару раз он подвозил меня домой. Разговор то не клеился, то я болтала пустое, то он мрачно философствовал. Набравшись смелости, я сказала ему однажды:

— Пригласите меня, Вадим, уже куда-нибудь.

— Приглашаю — тут же ответил он.

Я растерялась:

— Куда?

— Куда-нибудь — усмехнулся он, — а если серьезно, куда хотите?

— На природу — сама не знаю, как я так быстро нашлась — весна же! — пояснила я, снова считаю повинной ее во всем.

— Тогда завтра. Позвоните, как соберетесь.

С тем и разошлись. Я не сразу отправилась домой. Зашла в супермаркет. Я долго выбирала вино для завтрашней встречи. Я точно знала, зачем я его покупаю, но об этом отказывалась говорить с собой. Просто захвачу вина. Дома я наспех поужинала и надолго закрылась в ванной. Я приводила себя в порядок тщательнее, чем обычно. Главное не думать, не размышлять, не анализировать. Просто маска для лица, просто гладкие ноги, вот и новый шампунь, пахнет хорошо, попробуем…Коля пришел, когда я уже легла.

Утром, а это была суббота, я встала рано, без будильника. И снова долго прихорашивалась. Коля еще спал. Я уложила волосы, накрасилась, тщательно выбрала одежду, и последний штрих — надушилась своими особенными духами, мне их Коля подарил на нашу последнюю годовщину. Вышла из дома, у выхода из подъезда вспомнила, что забыла вино и вернулась. На цыпочках пробралась на кухню. Уже с бутылкой в руках столкнулась в коридоре с Колей. Его появление меня ужасно разозлило.

— Где ты был вчера? — грубо спросила я.

— На работе.

— А чего не остался там ночевать?

Я легонько оттолкнула его, и прошла к входной двери. У подъезда я опустилась на лавку и достала телефон.

Вдруг мне стало очень страшно. Я не хотела звонить ему. Не хотела неловкого молчания, неуклюжей игры слов. Я не хотела угрызений совести. Вот если бы Коля отвез меня в прекрасное место, где горы, закат и свежий воздух. Налил бы вина и обнял. Я бы прожила так свое столетие, не шелохнувшись. Может я просто хочу тишины и покоя, может я просто хочу свободы? Нужен ли мне Вадим для этого? И вообще, кто мне нужен?

Я поднялась в квартиру. Коля сидел на кухне с чашкой чая. Он все это время смотрел на меня в окно. Я стояла в дверях кухни с бутылкой вина в руке.

— У меня есть отличная идея, давай проведем чудесный выходной вдвоем! — начала я, улыбнувшись ему.

Но Коля меня перебил:

— Я изменил тебе, Света — он не смотрел на меня. Смотрел на пустую скамью у подъезда, — не выдержал напряжения.

Я замерла. Прислушалась к себе. Ничего внятного. Я не хочу кричать и бить посуду, не хочу плакать и проклинать, не хочу его прощать.

Я, молча, развернулась и направилась в квартиру напротив.

— Мой, случайно, не с тобой согрешил? — спросила я, когда Маша открыла дверь.

— Нет, — ответила она, заспанная и взъерошенная.

— Отлично.

Маша жестом пригласила войти.

— А Антонина, как там ее?, где? — поинтересовалась я, проходя на кухню.

— Петровна. Сегодня еще не выходила из комнаты.

— А она там не того? — я многозначительно кивнула в сторону спальни.

— А черт ее знает — отмахнулась Маша.

— А я не одна — улыбнулась я.

Маша удивлено вскинула брови. Я поставила на стол злосчастную бутылку вина. Не выпила ее с Вадимом, не выпила с Колей, может с Машей выйдет.

— Будешь? — на всякий случай поинтересовалась я.

Маша даже улыбнулась:

— С удовольствием. Я люблю вино, давно его не пила.

— Ага, с твоей-то не забалуешь — я имела ввиду свекровь.

Хотя на самом деле у Маши просто не было денег на такие излишества. Они со свекровью жили на ее маленькую учительскую зарплату.

Маша разлила вино по чайным кружечкам и достала из полки банку маслин, из тех запасов, которые я приносила ей в прошлый раз.

Мы сделали по глотку. Вино было великолепным.

— Говорю, хорошо, что не с тобой! А то и пошушукаться было бы не с кем.

— Или наоборот, было бы, что обсудить, — Маша улыбнулась, что редко бывает. Это все вино. Она пила с таким удовольствием, что на нее было приятно смотреть.

— И то верно, — мы стукнулись чашечками, — не выдержал, видите ли, напряжения! А я выдержала! — с гордостью заявила я.

Немного помолчали.

— Как хорошо, что это оказалась не я! Как бы я с этим жила? Я бы все еще сильнее запутала. Только сейчас понимаю, насколько была глупа. Фуф… меня прямо отпустило, и Вадим этот больше не нужен…

Мне, правда, стало очень легко. Хорошо было у Маши на кухни. Бедно, но чисто. Надо что-то с Машей делать, как то вытаскивать ее из этого добровольного рабства. Хорошо было за чашечкой хорошего вина подумать о чужих проблемах, о чужой неудавшейся жизни.

— А что теперь с Колей? — спросила Маша.

Я долго непонимающе смотрела на нее.

— Ты его простишь?

— А про Колю то я и забыла…

Я с таким удовольствием упивалась собственным превосходством, своей верностью, что и забыла, что любимый муж меня предал.

Я встала из-за стола.

— Пойду к мужу.

Маша не стала провожать меня до двери, осталась медленно подтягивать вино.

Коля сидел на диване перед выключенным телевизором. Я встала рядом с ним. Думаю, он недавно плакал. Он выглядел жалко. Было неприятно на него смотреть.

— Коль, — позвала я.

Он не поднимал на меня лица. Я села на подлокотник и положила руку ему на плечо.

— Да ну эту квартиру, — начала я — давай ее разменяем. Купим им однокомнатную. А сами займем денег, кредит возьмем или ограбим кого-нибудь, если надо, и купим домик. Маленький, уютный. Яблоньки там, березки. Нам не много надо. А?

Коля молчал. Он повернул лицо и поцеловал мою руку. Я погладила его по голове и ушла в спальню. Там смела вещи с полок шифоньера на пол. Он быстро опустел. На полу лежала большая куча тряпья. Обратно вещи я складывала медленно и аккуратно. Хлопнула входная дверь. Коля ушел. Пришел поздно ночью, я уже спала. Он лег на диване.

А утром я позвонила на работу, отпросилась на целый день. Собрала вещи и ушла от Коли. Вышла из подъезда и увидела Машу. Та развешивала постиранное белье. Я улыбнулась ей. Она мне в ответ.