Хранительница зимы и тыквенный пирог

Анастасия Булдакова, 2024

Ива не любит метели, глубокие сугробы и колючие свитера. Но она проводница зимы. И только ей под силу привести в Моствилль первый снег. Иначе городок так и останется укрыт жёлтыми листьями. Но однажды звонок в дверь переворачивает жизнь Ивы с ног на голову. На пороге Лоскутного дома – незнакомка, которая представилась Арисой. Она уверена, что должна стать новой проводницей зимы. Но разве это возможно? Лишь Ива знает, как разбудить духа зимы! Может, этот первый снег всё изменит?..

2

Масло в дело

Придумать отговорку не получилось. Пришлось Иве вести Берту в Лоскутный дом и рассказать о часах. О том, как они сто сорок семь лет исправно махали маятником, а хмурым утром ноябрьской среды взяли и остановились.

— Как будто у меня других забот нет, — пожаловалась Ива, смазывая механизм сливочным маслом. — Я уверена: это они из вредности…

— Тебе же самой их тиканье не нравилось, — Берта подцепила ногтем шестерёнку и стала её разглядывать. — Так чего же теперь расстраиваться? Повесь вместо них ковёр или картину какую. Хотя бы ту, с островом… Которая у тебя в шкафу валяется.

— Не валяется, а лежит. — Ива забрала у подруги бесценную деталь и положила её на место.

— Красивая же, — зевнула Берта. — Так не лучше ли ей висеть на видном месте?

Картину, о которой шла речь, Ива однажды увидела на воскресной ярмарке. Приезжий торговец продавал разные диковинки. На его прилавке отливали серебром лунные канделябры, вьюжились снежные шары, искрился новогодний дождик, а в самом уголке палатки из-за стопки праздничных открыток выглядывал жёлтый бережок. Дедушка разрешил Иве выбрать любой подарок, и она попросила остров.

— Ты уверена? — уточнил Дедушка. — Всё же день Первого снега…

Когда продавец выудил картину из завалов и передал девочке, Ива поняла, что не ошиблась. От картины шли волны солнечного света, они согревали кончики пальцев и щекотали нос. Океан вокруг острова тихо шумел. Ива услышала крики чаек и мягкую мелодию укулеле — маленькой четырёхструнной гитары. Но конечно, то была всего лишь фантазия… Вслух Ива ничего не сказала. Она вернула картину продавцу, уткнулась носом в дедушкин рукав и указала пальчиком на шарф с северными оленями.

Ива с Бертой ещё долго колдовали над часами, но ни сливочное, ни растительное масло так и не помогли. Шестерёнки теперь хоть и блестели, но вращаться самостоятельно всё равно отказывались.

— Думаешь, поэтому листья не желтеют? — спросила Ива, когда рябины за окном окрасились закатными лучами. — Часы уже месяц барахлили, а теперь и вовсе встали. Если бы Дедушка узнал… — Договорить Ива не смогла. Губы её словно склеились, а язык прижался к верхнему нёбу.

Берта собрала винтики в деревянную шкатулку и поднялась с ковра:

— Может, так, может, не так. Кто ж вас, проводников, знает…

Ива взглянула на оголённое сердце часов, раскуроченное и неподвижное. А ведь ещё утром оно мерно билось, нарушая тишину гостиной.

— Нечего грустить. — Берта взлохматила подруге макушку и пошла надевать ботинки. — Завтра всё станет так, как должно быть.

— Завтра? — удивилась Ива.

— Ага! — Берта надела куртку и провернула ключ в замке. — Ну, пока!

— Подожди! — окрикнула её Ива. — Ты же не рассказала мне свой секрет!

— Завтра сама всё увидишь, — Берта подмигнула и скрылась за дверью.