Свихнувшийся вагон

Наталья Лаврецова

Если вы любите путешествовать, ждете чудес и необыкновенных приключений – то это повесть для вас! Загадочная проводница, таинственный маг в клетчатой накидке, два хитроумных разбойника не смогут устоять перед натиском проницательного семейства, сумевшего распутать ловко завязанный преступный клубок…

Глава первая

В которой происходит знакомство с членами семейства

С шумом ворвавшись в купе, семейство тут же принялось устраиваться.

— Вау! Классный вагончик! Чур, я наверху! — с ходу атаковала верхнюю полку Аришка.

Вскарабкавшись по выдвижной лесенке, она слегка подпружинила на полке, погладила мягкую ворсистость одеяла, и, выглянув в окно, принялась за обозрение нижнего пространства.

— Ну просто клевая обстановочка!

— Что за странная способность выражать свои эмоции с помощью какого-то непонятного сленга? — отреагировала мама, уже выкладывая на стол…

— Меня тоже удивляет способность молодого поколения изъясняться с помощью междометий, — поддакнул и папа, пристраивая сбоку свой «провиант» из книг и журналов. — Ну что, например, такое есть «вау»? Как это перевести на русский?

… плотно утрамбованные полиэтиленовые пакеты, красочные бумажные упаковочки, соблазнительного вида баночки, что-то в фольговых обертках…

— Ну, «вау» — это… — Аришка задумалась: в какую наиболее доступную для родителей форму облечь объяснение. — Когда сказать хочешь так много, что слов просто не хватает. Вот и приходится говорить «вау»!

Брат Рома не принимал участия в разговоре: процесс распаковывания сумок интересовал его гораздо больше. Взгляд прощупывал, проверяя пакеты на содержимое: колбаса, сырные нарезки, глазированные сырки, маринованные огурчики, сладкие булочки…

Нос следовал за ними сам по себе.

— А ну-ка, Арин, вау с верхней полки! — вдруг сказала мама.

Аришка опешила, не думая, что ее учение подействует так быстро — она только собралась просветить маму в правильности употребления подобных терминов.

— Главное, чтобы ты правильно меня поняла. Больше я не буду тратить время на объяснения, буду просто говорить: «Вау»!

Итак, значит семейка. Лицо номер один — Аришка.

Лицо номер…

Впрочем, пока хватит и лица номер один.

За разговором никто не заметил, как мимо поплыла платформа. Поезд стоял, а платформа двигалась, и с каждой секундой все быстрей. Аришка не успела сообразить, как в ухо ей гаркнуло, вернее грянуло так, что она чуть не скатилась с полки:

«Говорит местный радиоузел, прослушайте, пожалуйста…»

Вот только тут до нее дошло: она же теперь не просто девочка Ариша, проживающая там-то и там-то, не просто учащаяся такой-то школы… Она теперь — пассажирка! И целых двое суток не будет больше никем, а только…

«Пассажирка, пассажирка…» — запело сердце в такт набирающему скорость поезду. Но вдруг слог «жир» оторвался и принялся с обратной стороны догонять «пасса». И Аришка поняла, что изобрела новое слово.

— Эй, ты знаешь кто? Ты — жирпасса! — с гордостью первооткрывателя сообщила она брату, и, скатав трубочкой газету, постучала по голове.

— Кто-кто? — брат оказался не слишком осчастливленным.

— Специально для глухих повторяю по слогам: жир-пас-са! То же, что и пассажир, только наоборот!

— Какой жир? Какой пасса? Кто глухой? Может, ты и наоборот, а мы нормальные! — укреплял брат запоминательный процесс вырванной из ее же рук газетой.

К счастью, голову дочери спас папа.

— Отдайте, нечитанная еще! — и, положив газету перед собой, принялся бережно ее разглаживать.

Итак, значит, лицо номер два — брат. С ним, кажется, все ясно: достаточно того, что он является братом своей сестры.

Аришкино же воображение продолжало работать: какие возможности открывает перед ней дорога?

Теперь ей не надо ходить в школу, и не надо делать уроки, и не надо… Чего же еще не надо делать? Подметать пол, мыть посуду, делать кучу разных вещей, которые просто необходимо делать, когда находишься… Она чуть было не сказала (подумала): «на суше». Как будто их поезд был корабль, плывущий… Она чуть было не сказала (подумала): «по морю». Впрочем, ведь пейзаж за окном плывет? Плывет. Значит, почти как по морю.

— Послушайте, мы есть-то сегодня будем? — из-под газеты выплыли очки, нос, потом в прямой последовательности — усы и губы. Губы производили такое движенье, будто папа мысленно уже прожевывал бутерброд.

Итак — лицо номер три. Папа. Ну что про него сказать? Папа любит почитать, и еще, как утверждает мама, поесть, ну прямо-таки во вселенском масштабе.

Нет, все-таки приятнее думать не о том, чего делать нельзя, а о том, что можно. Можно, например, валяться, сколько вздумается. А что в поезде еще и делать, как не валяться?

— Ариша, хватит валяться! — раздалось почти над самым ее ухом. — Вставай!

«Вот интересно, почему мы до сих пор не проехали Останкинскую телебашню?» — позволила себе Аришка нетактичность проигнорировать мамины слова.

Именно с этого момента для нее всегда начиналась дорога. Ей и сейчас хотелось сказать «прости-прощай», а еще лучше «до свидания» длинноногой дылде, словно на цыпочках привставшей над городом. Башня-дылда и сама напоминала ей длинноногую девчонку в коротких растопыренных юбочках, кружащихся на высоте. Как-то они с мамой даже были у нее в гостях: они поднимались на скоростном лифте, а юбочки кружили перед ними в почти досягаемой близости. Это было что-то!

«Еще не хватало — башню сперли!»

— Ариша, ну, сколько можно валяться? — голос мамы отдавал металлической конструкцией самой башни. — Вставай, тебе говорят!

Только тут до Аришки дошло: они же едут совсем по другой дороге! Совсем в другую сторону! Совсем с другого вокзала! Не с того, с которого уезжали, когда ездили к бабушке на каникулы! Вернее, сейчас они тоже едут к бабушке, только к другой, к папиной. А именно — едут в город Кснибялеч, к своим родным, которых Аришка не видела так давно, что даже стала забывать их лица.

Она быстро попыталась себе их представить: лицо старшей двоюродной сестры Динки, младшей Янки, их брата Рината, мамы — музыкантши тети Иры, папы Шамиля, который почему-то все строит гаражи, умной тети Риты — старшей папиной сестры, и, наконец, бабушки Зинаиды Гавриловны.

«Уф, кажется, никого не забыла. Если так долго не видеться, пожалуй, еще наживешь себе ранний склероз».

— Ну, все, Арин… Мое терпенье кончилось. Сейчас я тебе такое «Вау» устрою!

Эх, мама-мама! Ну что про нее сказать? Мама всегда найдет для нее какое-нибудь занятие, даже если это сделать практически невозможно!

— Интересно, как же я пойду их мыть, если туалет закрыт — санитарная зона! — достойно аргументировала она.

— Тогда иди, занимай очередь! Нечего тут валяться!

Ну, мама, в общем!

Итак, кажется, представлены все:

— Послушайте, мы есть-то сегодня будем?

— Арина, спускайся, хватит валяться!

— Щас я тебе покажу, кто тут жирпасса!

И все же, чтобы картина была более полной, говорящей об отношениях в семье — следует добавить еще хотя бы один эпизод. Когда Арина, наконец, собралась спуститься…

— Дайте мне трап! — крикнула она, имея в виду (дураку понятно), выдвижную лестницу. Но вместо трапа с ней рядом приземлился… Ее собственный тапок, чуть не снеся ей ухо!

— Это еще что такое? — законно возмутилась она.

— Ты просила дать, вот я тебе и дал! — ехидно отозвалась нижняя полка голосом брата.

— Я просила трап, а не тапок, — возмущению Аришки не было предела: она уже сидела на верхней полке, свесив ноги вниз. — Вот я тебе сейчас тоже… дам!

— Как же, додавалась! Спустись сначала… — издевалось над ней нижнее пространство. — Запомни: трап нельзя кинуть снизу вверх, это уже будет не трап, а веревка какая-нибудь. Если уж берешься использовать морскую терминологию — так хотя бы делай это правильно!

Слушать ликбез с болтающимися ногами было занятием не из приятных. Устав елозить, Аришка спрыгнула прямо на то, что под ней и было. Под ней были колени ее брата Ромы.

— Ну вот, падают тут всякие! И грязи натрясла, а я, между прочим, перед дорогой брюки парил, — загундосил он, будто ему на колени упала не родная сестра, а мешок с трухой.

Аришка удрученно вздохнула.

— Ни за что не поверю, что когда я была маленькой, этот человек катал меня в коляске! И пусть не сочиняет!

И перекинув через плечо полотенце, она отправилась топить свое возмущение в умывальной раковине.