Половинки нас

Ана Ховская, 2022

Он – уравновешенный педантичный аристократ в третьем поколении, немного брезгливый, но жутко сексуальный…Я – женщина, чья тыква так и не превратилась в карету, а мышь не стала личным водителем. Мы оба притворились теми, кем не являемся, чтобы избавиться от скуки однообразных будней. И провели незабываемую ночь…Однако этот мужчина настойчиво пожелал продолжить знакомство и получил насмешливый отказ, потому что я узнала, кто он на самом деле.Я уязвила его самолюбие – он решил отыграться и влюбить меня за три свидания. Вызов был принят!Для него это дело принципа, для меня – забава. Но удивить меня не просто, потому что я вижу людей насквозь…История для тех, кто не боится смотреть внутрь себя!

Глава 12

К утру дождь стих. Но вновь разбудил Мирона, когда совсем рассвело. Небо всё ещё хмурилось, однако в салоне автобуса было светло.

Мирон приподнял голову и пару секунд приходил в себя, оценивая обстановку. Бока нещадно ныли, рука занемела… Но, когда перевёл взгляд на плечо, мгновенно забыл обо всех неудобствах: под его боком сладко спала самая красивая женщина на свете. Никогда не рассматривал спящих женщин, но сейчас не мог отвести взгляд. Вера жалась к нему, как котёнок, обнимала его торс хрупкой рукой, а её колено упиралось прямо в пах. Едва подумав о том, что было и как это — быть внутри неё, Мирон ощутил, как томным напряжением наполняются чресла. Он снова хотел Веру. Но будить не решился: она так мило посапывала, пушистые реснички трогательно дрожали, видимо, смотрела сон.

«Я точно влюбился, — проплыла ровная мысль, словно это было совершенно естественно и правильно. — Что же мне с тобой делать?»

Почесав бороду и учуяв неприятный утренний запах изо рта, Мирон поморщился и аккуратно бочком сполз с кресел. Да чуть не расшибся, наступив босой пяткой на что-то острое. Зашипев, он ухватился за ручку соседнего кресла и зажмурился, чтобы перебороть боль. А глубоко вдохнув, выпрямился и потянулся за своей одеждой. Пока надевал бельё и джинсы, непрерывно разглядывая Веру, всё думал: «Что же мне сказать, как признаться, что всё это нелепая случайность? Как стать самим собой? Не могу же я встречаться с ней под именем Михаила… Ладно, приду в себя, приведу в порядок, а то несёт от меня, как от того старика, найду её и обо всём поговорим. Какой смысл сейчас это обсуждать. Иначе подумает, что я её использовал… Да мало ли что женщинам в голову приходит. Я бы и сам разозлился, если бы узнал, что меня обманывают, да ещё и затащили в постель…»

Вера сонно вздохнула, так нежно, что Мирон снова замер, а затем перевернулась на другой бок и затихла.

«Я бы сейчас слона съел, — вздохнул он. — А она проснётся, наверное, тоже захочет есть…» Мирон улыбнулся, поискал глазами майку, а заметив её под Верой, решил найти рубашку.

Рубашка висела на спинке соседнего кресла. Мирон потянулся в разные стороны, размял спину, а когда застегнул пуговицы, почувствовал, как что-то завибрировало в заднем кармане джинсов. Это был Верин телефон. Он прошёл в начало салона и положил его рядом с её рюкзаком, а сам заглянул под подушку водительского сиденья.

Его телефон всё ещё был жив. Даже заряда осталось 10%.

«Оплатить кофе и блинчики хватит!» — довольно подумал Мирон и, быстро зашнуровав кроссовки, бесшумно вышел из автобуса.

Блинчиков поблизости найти не удалось, но натуральный кофе ему всё же продали, хотя передвижной ларёк только открывался. Ещё ему предложили какую-то странную косичку из слоёного теста. Выглядела аппетитно и пахла тоже, но чужую выпечку он не любил, только проверенную, домашнюю, которую готовила Мария Петровна — его домоправительница. Однако голод не тётка — Мирон решил попробовать. Умывшись и ополоснув рот прохладной питьевой водой, он вернулся в автобус.

Вера ещё спала, прижавшись к спинкам сидений, будто искала у них защиты. Видимо, замёрзла. Мирон снял рубашку, аккуратно вытянул из-под Веры майку и накрыл её ими. А потом снял джинсы и едва примостился с краю, чтобы согреть её собой.

Вера тут же проснулась, потянулась и оглянулась.

— Привет, — ласково прошептал он ей в ухо и нежно поцеловал мочку.

— Привет, — сипло произнесла она и потёрлась носом о его щёку, но, похоже, робела посмотреть в глаза при свете дня.

Она прильнула к его груди так кротко, будто он целовал первокурсницу, будто всю ночь читал ей стихи, а не занимался с ней горячим сексом, и ведь её поцелуи были обжигающими, ласки — изнуряющими и вдохновляющими одновременно. А сейчас её губы по-прежнему пахли клубникой, казалось, этим запахом пропитался и весь он. Мирон улыбнулся солнечным ощущениям и чмокнул её в кончик носа.

— Кофе будешь?

Но Вера помотала головой в стороны и прильнула к его губам.

— Тебя хочу…

— Господи, у меня от тебя крышу сносит! — выдохнул тут же Мирон, перевернулся и отбросил одежду, которой накрыл женщину. Член мгновенно наполнился кровью, и желание окутало горячей волной.

Вера медленно, ещё сонная, повернулась к нему, полностью открывая себя для обозрения и протягивая к его лицу руки. А потом и сама подтянулась, чтобы поймать его губы.

Утренний секс получился ещё более захватывающим своей томностью, неспешностью и созерцанием всех женских прелестей в утреннем свете. Однако всё в теле Мирона было накалено и жаждало нового и нового освобождения.

* * *

Остыв от очередных ласк, Вера накинула на себя его майку и, сев по-турецки, стала кормить его той самой косичкой из слоёного теста. Внутри чувствовались картофель, зелень и чеснок. От смеси пряных запахов аппетит проснулся зверский. Мирон впервые не следил за тем, как ест. Вера смеялась, наблюдая, как он жадно откусывает выпечку, и ласково смахивала крошки с его бороды. А потом целовала в уголок губ и снова смеялась.

— Я, наверное, на дикаря похож? — после завтрака обтирая губы рубашкой, заметил Мирон.

Вера погладила его бороду и покачала головой:

— Большая редкость, когда мужчина так следит за своей бородой: она мягкая, чистая, ухоженная.

— Чистая, — усмехнулся Мирон, но млел от её комплиментов. И странно, что многим женщинам не нравилась его борода: Юлии, общим друзьям — Нат и Алёне.

Он ласково улыбнулся, поймал руку Веры и, закрыв глаза, расцеловал каждый пальчик.

— Мне нравятся мужчины с бородой, — тихо улыбнулась она и нежно потёрлась носом о его шею. — Не болит?

Мирон вопросительно вскинул брови, а она нежно провела пальцем по коже под бородой справа. Оказалось чувствительно, а потом и зажгло, но терпимо. Он вспомнил об ожоге.

— Нет, — солгал Мирон, хотя и заметил зуд только после её вопроса: всё это время внимание привлекало совсем другое.

Но Вера приподняла его голову и мягко поцеловала именно в это место. Влажные губы будто даже облегчили жжение. Мирон умиротворённо улыбнулся и прошептал:

— Ты волшебница…

— Нет, мне просто хочется облегчить твою боль…

От чувства спокойствия и тепла на душе после таких слов он глубоко вздохнул, прилёг и, прикрыв веки, сплёл её пальцы со своими.

— У тебя чистые руки, — заметила Вера.

Он распахнул глаза и рассмеялся от такого неожиданного примечания.

— Очень странно?

— Нет, — засмеялась следом она. — Просто у водителей и механиков руки всегда в мазуте по локоть, и пахнет от них так, что в носу свербит.

Мирон задумчиво свёл брови. Он действительно никогда не заглядывал под капот автомобиля, не обслуживал его, просто не было такой необходимости: за него это делали другие. А его машины всегда исправно служили. Максимум, что он сделал пару раз в жизни, это заменил пробитое колесо по дороге на Эльбрус и «подкуривал» аккумулятор парочке девушек, застрявших зимой на трассе. Замарать руки не боялся: и дров мог нарубить, и гвоздь забить, но больше разбирался в том, как инвестировать в перспективный продукт и успешно провести переговоры, чем в наладке сложных механизмов.

— И часто ты общаешься с водителями и механиками? — поинтересовался он.

— Всю жизнь с механиком живу, — опустила глаза она.

Где-то под солнечным сплетением стянуло. Мирон потянулся как бы невзначай и окинул лицо женщины: «Она не похожа на лгунью. После того, что было, у неё просто никого не может быть! Не должно быть!»

На лице Веры скользнула лукавая улыбка, и она игриво обвела его губы подушечкой указательного пальца:

— У меня отец механик. А ты что подумал?

Мирон ощутил, с каким облегчением выдохнул запертый в груди воздух: «Да, она же говорила, что живёт с родителями…» Он тут же повернулся и накрыл её губы своими.

Вера смеялась и обнимала его. Они целовались и целовались. И, несмотря на то, что рёбрам порядком надоели жёсткие перекладины сидений, Мирону не хотелось, чтобы это чудесное утро заканчивалось.

— А что ты делаешь, когда автобус глохнет? — с искренним любопытством продолжила Вера, положив голову на его грудь.

— Открываю… — начал Мирон и задумался. А что делают с внутренностями автобуса? Он почувствовал себя горе-водителем. Но Вера ждала ответа, а разочаровать её он просто не имел права. — Открываю капот и начинаю шерстить…

— Шерстить?!

— Ну… сленг у водителей такой… — морщась самому себе, отговорился Мирон.

— Значит, сленг? — прищурилась Вера.

И тогда Мирон решил исключить ненужные вопросы, запечатав её рот новым поцелуем, а потом и снова увлёкшись откровенными ласками. И она так благодарно отзывалась ему…

* * *

К обеду выглянуло солнце. Мирон разбудил Веру поцелуем в висок. Она потянулась и посмотрела сквозь стёкла окон.

— Ой, а сколько времени? — поднялась она и стала искать свою одежду.

— Ты куда-то спешишь? — сладко потянулся Мирон, с удовольствием разглядывая аппетитные ягодицы Веры, когда она наклонилась к соседнему креслу.

— Где-то был мой телефон… — растерянно проговорила она.

— На кресле у рюкзака, — медленно поднялся он, чувствуя, что Вера напряжена.

Она на носочках пробежала к началу салона, взяла телефон, посмотрела в него, чему-то улыбнулась, а потом не спеша оделась и выпрямилась, разглаживая сильно мятую майку ладонями.

Когда она начала расчёсывать пальцами спутавшиеся волосы, Мирон уже одетый в джинсы стоял за плечом и целовал её в шею.

— Тебе куда-то нужно?

— Так бы и растаяла в твоих руках… Я с тобой совсем забылась, — охотно открывая шею его поцелуям, улыбнулась она.

— Не представляешь, как забылся я… — соскучившись по её губам, ответил он и повернул к себе за плечи.

Мирону впервые в жизни захотелось послать всё к чертям и не выходить из автобуса никогда. Очень хотелось признаться, кто он есть на самом деле, но снова показалось, что не время. Да и не важна была уже эта маленькая ложь. Они встретятся позже и поговорят.

— Я хочу увидеть тебя снова, — протянул он, ведя дорожку из поцелуев от виска к губам.

— Всё произошло так быстро…

— Неожиданно, но очень приятно, — захватывая её губу и проводя по ней языком, ответил Мирон.

— Во всем виноваты твои джинсы, — улыбнулась она, отстраняясь.

— Джинсы?!

— Они на тебе очень классно смотрятся.

— Признаться честно, они не мои, — усмехнулся Мирон и снова потянулся к Вере, потому что никак не мог насладиться вкусом её губ.

— Это не важно, — прошептала она в его подбородок и уклонилась. — Мне уже пора… У меня дежурство…

— Как?! — не скрыл расстройства Мирон.

— Вот так… Это моя работа…

Он долго рассматривал чуть загоревшее лицо Веры, то ли любовался, то ли хотел запомнить каждую чёрточку, но, в конце концов, разомкнул объятия и с неохотой отступил на шаг.

— Как мне найти тебя? — забыв об обещании себе не начинать новых романов, спросил он.

— Я позвоню, — расцвела Вера, шагнула навстречу и поцеловала в грудную мышцу. — От тебя так вкусно пахнет…

Млея от её нежности, Мирон с трудом вспомнил, что оставил телефон где-то у водительского кресла, но не хотел идти за ним, чтобы не прерывать новых объятий.

— Назови мне свой номер, я запомню, — подняв её лицо за подбородок, целясь в губы, произнёс он.

— Лучше ты мне свой, — тут же вынула телефон Вера и приготовилась набирать.

Через поцелуи Мирон назвал по одной цифре и в конце углубил поцелуй до того, что оба чуть не задохнулись от вновь вспыхнувшего желания. Но Вера смогла удержать себя в руках, виновато покачала головой, накинула рюкзак на плечо и, погладив его бороду напоследок, тихо сказала:

— Спасибо тебе… Удачной недели! — и отошла к лестнице.

Мирон дотянулся до кнопки открытия двери и, когда та отъехала, Вера подмигнула и выбежала из автобуса.

— Я буду ждать звонка! — крикнул Мирон, склонившись к дверному проёму, когда та дикой ланью, перепрыгивая лужицы, побежала к той самой арке.

У проёма Вера с улыбкой помахала ему рукой и скрылась внутри.

Мирон выпрямился, размял плечи и с лёгкой досадой потёр бороду. Определённо, он будет скучать по этой нежной солнечной женщине, так неожиданно открывшей ему новую сторону жизни.

«Все-таки женщины бывают разные…» — подумал он, нащупав ключ зажигания в кармане джинсов. Вспомнив о том, что нужно вернуть этот автобус, забрать вещи у Шакринских, Мирон включил навигатор.

* * *

— Ну, здравствуй, дом… — вздохнул Мирон, войдя в гостиную своего загородного дома.

Внутри было тихо. У Марии Петровны и её сыновей — водителя и садовника — сегодня выходной. Сам так распорядился, когда отправлялся в непредвиденное путешествие в «Новую колею жизни». Юлия, похоже, съехала, потому что на полке над камином уже не стояли те безвкусные статуэтки буддийских монахов, что она привезла из Тибета.

Мирон бросил у порога сумку с вещами, которые забрал у Петра, и прошёл в центр комнаты. Та показалась ему такой просторной и чужой. Что-то изменилось, то ли воздух, то ли общая атмосфера, будто он здесь не был очень давно. А был ли? Когда Юлия была в поездках, он ещё позднее возвращался домой, шёл в кабинет и продолжал работать, если повезёт, то засыпал за европейским матчем поло на диване прямо там, а иногда оставался в городской квартире. Комфорт и удобства были неотъемлемым приложением, и он не замечал этого, пока на пару дней не лишился их.

Мирон до сих пор был в одежде Шакринского. Майка и джинсы слегка отсырели после дождя — нужно было переодеться. Но ему совсем не мешала несвежая одежда, даже в душ идти не спешил. Хотя всё тело чувствовало последствия ночи, проведённой на чудовищно неудобных креслах автобуса. Однако то, что на них случилось, затмевало любой дискомфорт.

Мирон только спустя несколько минут заметил, как долго стоит на одном месте и, глядя сквозь пространство, гладит бороду и улыбается.

— Я свободен… — выдохнул он и растянулся на диване, закинув руки за голову, а ноги прямо в кроссовках — на журнальный столик.

Где-то на носке заметил зелёное пятно — от травы. Оно напомнило, где он был и с кем. От майки пахло Верой… Джинсы, которые ему не хотелось снимать, тоже ей нравились… Хотелось ещё немного задержаться в этом увлекающем состоянии блаженной эйфории от необыкновенного выходного, превосходного секса и незримого присутствия Веры…