Яд саламандры

Ана Сакру, 2020

Пальцы до боли сдавливают нежный подбородок, заставляя девчонку посмотреть ему в глаза. Ее зрачки расширяются, поглощая и без того почти черную радужку. Страх, животный страх плещется в глубине. Оливковая кожа холодная, будто на улице стужа, и мурашки ползут по рукам, поднимая тонкие волоски. Она в ужасе. И она из его рода. Это может означать только одно. Губы принца нервно дергаются, обозначая хищную улыбку. Он склоняется к ощутимо задрожавшей рабыне и едва слышно шепчет ей на ухо. – Ну привет, моя покойная жена. Давно не виделись. Девушка моргает, чуть покачнувшись. Страх в глазах сменяется безысходностью. – Хан Кинав, эту беру, – Рэм одергивает руку от рабыни, демонстративно вытирая ее о халат. – Помойте и доставьте во дворец. Воняет. За оплатой подойдете к казначею. *** Рэм Родэн, наследный принц думал, что его молодая жена погибла в их первую брачную ночь. Но каково же было его удивление, когда он встретил девушку с такой же магией на невольничьем рынке.

7. Завтрак

Терраса выходила прямо в душистый искусственно взращенный сад. Белоснежная каменная стена, закрывающая жительниц женской половины от любопытных взглядов остального мира, была полностью оплетена диким виноградом и не бросалась в глаза. Пьянящий аромат ударил в нос с такой силой, что закружилась голова. Время цветения мерейских роз. Кэна зажмурилась, впитывая родные, с детства знакомые запахи. Вдохнула поглубже и повернулась к наложницам принца, вальяжно развалившимся на подушках. Надменный, едва заметный кивок, каким обычно награждают низшее сословие, и рабыня уселась на подушки напротив застывших от возмущения девушек.

— Можно мне лепешек с зеленью? — улыбнулась своей Хатэ, искрясь дружелюбием. Специально, чтобы эти две курицы прочувствовали контраст.

В полной тишине налила себе свежего сока и отломила кусочек пышущей жаром лепешки, в упор смотря на остальных наложниц.

— Ночью ты не была такой смелой, — зашипела Дара, придя в себя, — бежала так, что пятки сверкали.

Кэна внутренне поежилась. У нее была надежда, что наложницы ее не заметили, но она с треском провалилась. Внешне же замешательство никак не отразилось на ее красивом, немного хищном лице. Что-что, а держать себя с достоинством она умела.

— Всего лишь не хотела к вам присоединяться, — пожала плечами и потянулась к персику, — Радовались бы, и так внимание господина на двоих делите. А, насколько я заметила, член у него всего один.

Дара побагровела, Лина смущенно уставилась в свою тарелку, а дона Рания, ставящая на низкий стол десерты, прыснула в кулак.

— Кстати, — продолжила Кэна, почувствовав, что ступила на правильную почву, если хочет довести этих девок. Особенно несносную брюнетку. Блондиночка, похоже, была существом безобидным, — Кто их вас фаворитка, любопытно?

Белокурая Лина покраснела еще сильней, отводя глаза, а Дара продолжила шипеть, сверкая ядовитой зеленью во взгляде.

— Господин одинаково добр к нам и…

— Странно, — Кэна задумчиво постучала по стакану с водой ноготком, — Я, конечно, не все видела, но ты с ним вчера вроде бы только целовалась, а все интимности достались Лине, нет? Мне показалось, он тобой пренебрегает, дорогая.

И Мескэнет добавила в голос искреннего сочувствия. Потянулась было погладить несчастную по руке, но та зашипела, отпрыгнув от нее так резко, что чуть стол не перевернула.

— Девочки, не ссорьтесь, — дона Рания грозно сдвинула брови, но это не помогло скрыть искры веселья в ее светлых глазах.

— А мы не ссоримся, — протянула Дара медовым голосом, смиряя новенькую убийственным взглядом, — Ты просто не знаешь, о чем говоришь.

Подалась к Кэне так, что чуть не снесла бокал пышной грудью.

— Да и не узнаешь никогда. Твой удел: подсматривать да слюни пускать. Позвал бы он тебя. Как же! Наш принц ненавидит дарханок, никогда не берет их. Все это знают. И зачем тебя только притащил, разве что жалко на рынке стало, как побитую собачонку.

— Что ты мелешь, дуреха, — фыркнула дона Рания, которая уже было ушла с террасы. Но ради такого возвратилась обратно.

— Не любит он дарханок, да он жалеет их просто.

— Жалеет? — переспросила Кэна, не понимая.

— Конечно, — дона Рания повернулась к новенькой и уже разговаривала только с ней.

— Он этих то каждые полгода меняет. Надоедают быстро, может вот и сейчас новеньких притащит из столицы, а девок наших обратно увезет. Сколько вы уже тут, а? Аккурат шестой месяц на исходе.

— Он нас любит, — возразила Лина еле слышно, впервые подав тоненький голосок.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкнула дона Рания, — ты сильно не обольщайся, девочка. Я его с пеленок знаю. Уж столько любовей перевидала.

— Почему жалеет? — повторила Кэна, заинтригованная.

— А, ну так понятно почему. Этих вон обратно отвезет в Элию, да служанками во дворце пристроит. Им и не скажет никто ничего. Еще и мужей найдут, если захотят, принц уж им приданое оставит неплохое. А с вами, дарханками, вот что делать? Вас же обратно не вернешь. Свои же и сварят в котле за то, что с элийцем без брака распутничала. Если брать к себе, то уж навсегда, а навсегда ему не надобно. Вот наш принц и боится вас как огня от греха подальше. Как девку иметь, если точно знаешь, что из нее потом бульон сварят. Дикий вы народ, что сказать.

Дона Рания вздохнула тяжко и забрала со стола грязную посуду.

— А эту что тогда приволок? — фыркнула Дара.

— Значит, навсегда взять себе решил, раз уж приволок. Зацепила чем-то принца нашего, — дона подмигнула Кэне весело и удалилась.

На террасе воцарилась гробовая тишина.

— Я пойду, пожалуй, — пробормотала Кэна, вставая, — Приятного аппетита.

И на негнущихся ногах побрела в свою комнату.

— Госпожа, что с вами, вы бледная такая? — Хатэ поспешила за ней, стараясь заглянуть в глаза.

— Ничего, все хорошо, — рабыня слабо улыбнулась, пытаясь взять себя в руки, но внутри рвалось все.

Как же она не подумала об этом. Некуда ей бежать. Не осталось никого, кто знает, кто она на самом деле. Теперь она — Кэна, просто шлюха элийца. Вырвется — свои же казнят. И слушать не станут. Надежда и раньше была лишь неясным призраком, а теперь и вовсе растаяла как дым.