Прости, мне плевать, что нельзя

Ана Сакру, 2021

Я вышла замуж не по собственной воле. Отец продал меня своему конкуренту, Вадиму Палею, в обмен на мир между нашими семьями. Но это не помогло. Папу убили практически сразу после моей свадьбы. Мой муж – жесткий и могущественный человек. Я не люблю его. Боюсь. Но разве у меня есть выбор? С детства меня учили подчиняться. И я исполню свой долг. Буду Вадиму послушной и примерной женой, не задающей лишних вопросов. Даже несмотря на то, что он вдвое старше меня и его взбалмошный сын – мой ровесник. Его сын. Он так смотрит… Но нам нельзя. Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Ударной волной меня бросает куда-то вперед и вбок, режущий металл впивается в тело, бьюсь обо что-то каждой клеточкой. В глазах темнеет. Время словно повисает и одновременно несется невыносимо стремительно. Боль пронзает всё существо, а потом пульсацией собирается в правых боку и руке. Грудная клетка отказывается подниматься, не вздохнуть. Пронзительный визг, шум сквозь плотную вату в ушах. Темно. Моргаю, пытаясь собраться. Первое, что вижу, раскуроченное окровавленное тело Олега на водительском сидении. Не жилец. Немой вопль застревает в лёгких. Надо выбираться. Выбираться. Выбираться. Но тело не слушается. Ничего не могу. В голове дребезжит. И я не понимаю: это внутри меня или звуки снаружи. Оглушающие хлопки. Выстрелы? Мамочка. Мама! Леденящий ужас парализует. Не надо выбираться. Лучше тут…Лучше…

С переднего пассажирского доносится протяжный стон вперемешку с невнятными матами.

— Балу? — сиплю не своим голосом.

— Девочка… Бля…Жива? — как-то совсем бесцветно, слабо.

Внутри звенит от страха.

— Да! Да! — говорю громче. Адреналин впрыскивается в кровь с каждым болезненным вздохом.

— А мне капец, похоже…

Не успеваю среагировать на его слова, как передняя пассажирская дверь распахивается, и чьи — то руки тянут стонущего Балу наружу.

— Хули сидишь, Лукум? Давай тоже на выход! — неожиданно так громко, что я на секунду глохну.

Кто — то дергает дверь с моей стороны. Вижу только черные рукава спортивной толстовки. Покореженная дверь не поддаётся. Ещё хлопки выстрелов, ещё. Всё как — будто в страшном сне. Дверь наконец со скрипом распахивается. Младший Палей просовывает голову в салон. Его стальные глаза лихорадочно мерцают в полутьме и кажутся мне чем-то единственно реальным посреди этого сюрреалистичного кровавого хаоса.

— Позвоночник не сломала? — выпаливает парень мне в лицо. Не успеваю ответить, как он продолжает.

— А-а-а, да похуй, — и резко дергает меня с места на себя, вытаскивая из джипа.

Я скулю от боли. Вся правая сторона будто в адском огне. Опять выстрелы. На улице крики, мат. И свежий воздух. Вываливаюсь из салона прямо на Антона. Он быстро сгребает меня в охапку и тащит до газетного ларька, стоящего в паре метров от покореженного джипа. Усаживается со мной на щербатый асфальт, когда мы оказываемся в относительной безопасности. Я совершенно не понимаю ничего. Чувствую только, что от разгоряченного мужского тела буквально печёт, что Антон слишком сильно прижимает меня к себе, что, наверно, у меня сломаны ребра, и что от парня пахнет свежим потом и какой-то морозной туалетной водой. Запах безопасности. Зарываюсь носом в его толстовку, прямо в слово BİТCH. Окровавленными пальцами скребу по его плечам. Ощущаю, как Антон вертится, озираясь. В отличие от меня, он понимает, что происходит, ориентируется. И мне страшно. Я чувствую, что он хочет уйти.

— Сиди тут, не высовывайся, — вкрадчиво мне на ухо. Отцепляет мои руки от себя, — Слышишь, пусти! Тут не достанут.

— Нет-нет-нет — нет, — шепчу одними губами, намертво вцепляясь в его толстовку.

Злится.

— Пусти, Лукум, — Антон с силой отдирает мои пальцы, чуть ли не ломая их, — Всё хорошо…Хорошо!

И исчезает. Трясёт. Я одна. На асфальте. В крови. Шумно. Выстрелы. Кто-то орёт:"Тоха, бля! Скройся, твою дивизию!"Разрозненные крики. Выстрелы смолкают. Кто — то громко выдыхает:"Кажется, всё! Вон, живой ещё!". Звуки шагов, удары стоны, мат. Не могу, мне надо видеть! Адреналин долбит в виски, конечности бьёт крупной дрожью. На карачках ползу к концу стены, заглядываю за край. Дух перехватывает от развернувшейся перед глазами картины. Редкие машины на скорости проносятся мимо. Опасаются попасть под раздачу.

Несколько валяющихся тел на асфальте: около камаза под открытой дверью, наверно водитель, ещё одно рядом с нашим раскуроченным гелентвагеном, и один совсем рядом со мной. Резко отворачиваюсь, боясь разглядеть детали. Если увижу — потом никогда не забуду. Не хочу. Перевожу взгляд на Палея. Антон сидит сверху на каком-то стонущем мужике и методично молотит его по лицу, уже напоминающему кровавое месиво.

— Это тебе за мать, сука. Это. Тебе. За. Мать. Это. Тебе… — повторяет парень монотонно, с придыханием, выдавая по слову на каждый удар.

Мой желудок скручивает в рвотном спазме. Ладони потеют. Во рту собирается мерзкая горечь.

— Тох, хорош. Валить пора. И Балу в больничку, — вяло окликает кто — то младшего Палея. Но тот похоже даже не слышит. Так увлечен.

— Слышь, шака..ленок, — хрипит его жертва. Антон останавливается на секунду. Мужик смачно сплёвывает вбок и продолжает, щерясь окровавленным ртом.

–…Шакала своего старого молоти за мать, — хрипит парню в лицо.

— Что ты сказал? Повтори! — Палей хватает его за майку и начинает трясти, — Повтори!

— Ты слышал, малыш! — издевательски ржёт мужик, дёргает одной рукой, — Сказал, что…

Раздаётся глухой выстрел, и жертва Антона с хрипом безвольно откидывает голову. Запах крови ещё отчетливей. Я охаю, зажимая рот рукой. Антон трясёт его сильней, но это уже бесполезно. Переводит безумный взгляд на стоящих рядом охранников.

— Зачем ты его снял? — шипит сквозь зубы, — Зачем?

— Он за финкой потянулся, Тош, — ровно отвечает Казим, не отводя твёрдый взгляд, — Вон у него в кармане, видишь? Всё, не дури. Двигаем, пока Балу не кончился и мусарня не наехала. Давайте. Девку грузите. Тоже надо латать.

В мою сторону тут же направляются двое охранников. Мужчины оперативно распределяются по двум оставшимся машинам. Только Антон так и сидит на затихшем мужике, пока Казим не подходит и не дёргает его за плечо вверх, заставляя подняться.