Прости, мне плевать, что нельзя

Ана Сакру, 2021

Я вышла замуж не по собственной воле. Отец продал меня своему конкуренту, Вадиму Палею, в обмен на мир между нашими семьями. Но это не помогло. Папу убили практически сразу после моей свадьбы. Мой муж – жесткий и могущественный человек. Я не люблю его. Боюсь. Но разве у меня есть выбор? С детства меня учили подчиняться. И я исполню свой долг. Буду Вадиму послушной и примерной женой, не задающей лишних вопросов. Даже несмотря на то, что он вдвое старше меня и его взбалмошный сын – мой ровесник. Его сын. Он так смотрит… Но нам нельзя. Содержит нецензурную брань.

Глава 10

Как доехали до больницы, почти не помню. Меня затолкали во второй джип, рядом сел какой-то незнакомый амбал, ещё один разместился на переднем пассажирском, а за рулём оказался Казим. Младший Палей и раненый Балу поехали в первой машине. Мчались, не смотря на светофоры. В голове шумело. Одеревеневшее тело медленно оживало, мерзко покалывая болевыми вспышками то тут, то там. Первичный шок постепенно проходил, и я поняла, что, помимо рёбер, у меня похоже сломаны два пальца на правой руке. Они распухли и не двигались, простреливая до самого предплечья противной ноющей болью. Хотелось разодрать кожу и почесать кость. Мысли лихорадочно метались в голове. Было сложно осознать, что только что произошло. Как будто в кино, как будто не со мной.

Подъехали к частной клинике при городской больнице в самом центре города. Бригада врачей с каталкой уже стояла у порога. Наверно им позвонили и предупредили, что везут тяжелого пациента. Балу еле выволокли из машины, бережно переложили на каталку и быстро увезли. Меня же, словно всеми забытую, просто взял под руку молчаливый амбал, который сидел рядом в машине, и повел в приёмную. Анализы, рентген, узи, вопросы… Через полчаса я уже лежала в индивидуальной палате, больше напоминавшей гостиничный номер, с перемотанными ребрами, гипсом на двух пальцах и лошадиной дозой обезболивающего в крови. Сознание сдалось в попытке переварить произошедшее прямо здесь и сейчас, и я сама не заметила, как крепко уснула.

***

Сквозь сон ощущаю, как лицо печёт от чьего-то пристального взгляда. Хмурюсь, с трудом разлепляя веки. Вадим. Щурится, пронзая меня задумчивым взглядом серебристых глаз. Первая мысль — как я выгляжу? Ужасно наверно, растрёпанная вся, лицо в мелких ссадинах от летевших стекол. Нельзя так. Мы только поженились. Хочется красивой быть для него.

— Привет, — хриплю, смущенно улыбаясь, и пытаюсь привстать на подушке. Нервно провожу здоровой рукой по волосам, чтобы хоть чуть — чуть привести их в порядок.

— Лежи, Лей, — Вадим останавливает мою суету строгим взглядом, — Ты как, скажи лучше?

— Хорошо…

— Хорошо, — криво усмехается муж с иронией, и продолжает спрашивать, — Сильно испугалась?

Я закусываю щёку и честно признаюсь, теребя краешек простыни.

— Да, сильно…

— Да уж, — эхом повторяет за мной Вадим, хмурясь. Руки сцепляет в замок и ставит локти на расставленные колени. Упирается лбом в скрещенные пальцы

— Моя вина… — глухо произносит, не глядя на меня.

Я молчу, не зная, что сказать. Перевожу растерянный взгляд на окно, за которым так тепло и солнечно. Выглядит как издевка.

— Кто это был? — тихо спрашиваю, — Они же за Антоном приходили, да?

— За Антоном, — соглашается Вадим. На первый вопрос не отвечает. Поэтому я задаю его снова.

— И кто?

Молчит, вскидывая на меня свои серые глаза. Взгляд становится холодным и отчужденным. Понимаю без слов. В груди зреет протест. Это не может, не может быть правдой!

— Это не мой отец…Он не мог! Он меня тебе отдал! Разве мало? На него думаешь? Не думай. Я же тоже там была! Он бы не стал…Он бы…

— Тебя там быть не должно было, — резко перебивает меня Вадим, поднимаясь со стула.

Отходит к окну и становится вполоборота ко мне. Кажется, мой муж тоже ощущает этот режущий диссонанс между летней ласковой погодой за окном и зябкой тревожной атмосферой моей палаты. Рассматриваю его мужественный профиль: и без того тонкие поджатые сейчас до твердой линии губы, хмурый лоб, непроницаемые глаза. Какие мысли сейчас бродят в его голове? О мести???Нет!

— Вы же помирились… — шепчу в отчаянии, — Мы одна семья теперь…

Молчит. На меня не смотрит. В носу противно щиплет. Я боюсь за своих родных. Ощущаю волны ледяного гнева, исходящие от мужа, и отчаянно боюсь. Не за себя.

— Значит так, — Вадим потирает лоб и наконец поворачивается ко мне. Тон становится деловым, — Одна семья, говоришь…Бери тогда сестру свою и езжайте на всё лето…на Кипр, например. Любишь Кипр?

— Люблю, — бормочу, не успевая за его мыслями.

— Ну вот и отлично. Отцу твоему позвоню сейчас. Насчет этого, думаю, договоримся. А мы как раз пока дела порешаем. Приедешь — спокойно всё будет. Забудешь, как страшный сон. Идёт?

Я киваю. Но Вадиму похоже и не нужно моё согласие. Он уже направляется к двери, решив для себя, что со мной делать.

— А Антон? — почему-то вылетает само собой ему вдогонку.

— Антон? — муж тормозит, оборачиваясь. По лицу видно, что не ожидал, что о сыне спрошу, — Антон тоже вечером улетает от греха подальше.

— На Кипр? — удивленно поднимаю брови.

— Нет, конечно, — ухмыляется Вадим, развеселившись от такого предположения, — Всё, отдыхай, Лей.

Хлопает дверью.

***

Буквально через минут десять, как за Вадимом закрывается дверь, мне прилетает восторженное сообщение от сестры о том, что она очень рада, что мы проведем целое лето с мамой на море. Даже с мамой? Я счастливо улыбаюсь. Сестра спрашивает, можно ли мне позвонить сейчас, но я отвечаю, что лучше не надо. Сил разговаривать с кем — то нет.

Не думала, что первые месяцы моего замужества пройдут вот так, вдали от супруга, но, после всего произошедшего в первый же день нашего брака, мне и правда хочется какой-то перезагрузки. И одиночества. Возможности обдумать случившееся, с кем-то обсудить. Память потихоньку выдает всё новые и новые детали. Страшную смерть первой жены, слова того мужчины, которого бил Антон, выстрел Казима, жёсткий взгляд Вадима, когда он говорил, что нападавшие не знали, что я там буду…Липкая испарина выступает на коже, в груди поселяется безотчетный страх. Лучше не думать. Закрываю глаза, до самого носа натягивая одеяло. Я уеду на море с мамой и сестрой, и там смогу спокойно прокрутить это всё в голове. Не сейчас. Сейчас всё слишком свежо. Запах крови стоит в носу, крики и выстрелы шумят в ушах. Крепче жмурюсь, прогоняя видения. Усталость берёт своё, и я опять засыпаю.

Вновь открываю глаза, когда за окном уже смеркается. И, кажется, я снова не одна. Приподнимаю голову с подушки и застываю в растерянности. Тусклый свет ночника выхватывает высокую худощавую фигуру младшего Палея, облокотившегося на стену напротив моей кровати. Хочу сказать"привет", но я так удивлена, что не выходит. Поэтому просто молча сажусь на подушках. Манера Антона всегда смотреть немного исподлобья и в упор в полумраке комнаты выглядит зловещей. Теряюсь окончательно. Не знаю, что он тут делает и спросить не решаюсь. Боюсь, что прозвучит невежливо. Так что вместо слов я нервно комкаю одеяло, глядя на парня в ответ. Стараюсь прямо.

— Я к Балу заходил, — тихо отвечает Палей на мой невысказанный вопрос.

— М-м-м…И как он? — интересуюсь хриплым со сна голосом.

Парень неопределенно передергивает плечами. Пауза.

— В реанимации. Не пускают к нему.

— А-а-а… — тяну в ответ.

Молчим. Непослушные губы растягиваются в нервной улыбке. Почему он не уходит? Отвожу взгляд, устремляя его виднеющиеся зеленые кроны за окном. В районе солнечного сплетения разрастается странное тепло. Распирает изнутри. К щекам приливает смущенный румянец. Зачем он пришел?

— Спасибо… — наконец выдавливаю из себя, уткнувшись взглядом в свои руки. Быстро смотрю на Антона и вновь опускаю глаза, — Спасибо, что из машины вытащил…

— Не за что, — отрезает Палей как-то слишком грубо.

— Есть за что, — настаиваю на своём.

Антон криво улыбается. В эту секунду он до боли напоминает отца.

— Не за что, — повторяет Палей с нажимом, — Потому что я не хотел. Я за Балу полез. Это Казим заставил тебя взять и в укрытие валить. Ясно? Так что не расшаркивайся, Лейла. Не передо мной…

Словно в грудную клетку ударил. Воздух выходит махом с лёгких, и я остаюсь сидеть с открытым ртом. Часто моргаю, пытаясь справиться с собой, и смотрю на хмуро ухмыляющегося парня. Не знаю, почему мне так обидно, но внутренности буквально разъедает кислотой. Он и не хотел меня спасать. Это охрана… А я то…Подумала…

— То есть… ты бы… меня… оставил? — голос дрожит натянутой струной.

Антон перестаёт улыбаться. Взгляд становится привычно тяжелым, придавливающим к земле.

— Нет, не оставил, — тихо отвечает. Так, что мне приходится вслушиваться, — Просто не думай, что…Чёрт…

Он энергично трёт лицо обеими руками, шумно выдыхая.

— Блин, Лукумчик, всё так неправильно, что даже смешно…-Антон резко отрывает ладони от лица, и я вижу, что он широко улыбается. От этой улыбки у меня по спине пробегает холодок.

— Просто слишком тяжелая неделя…Просто…Знаешь, если бы мы познакомились…Ну…как обычно, как парень и девушка, то ты бы скорее всего решила, что я милый и лёгкий в общении, веришь? Смеялась бы над моими дебильными шутками. Часто из вежливости, конечно. Ты же вежливая…Да, Лукум? Воспитанная…Мужчина — главный, и всё такое…

— Не верю, — слабо улыбаюсь в ответ.

Перед глазами встаёт картина, как Антон остервенело молотит по лицу того мужика. Милый??? Нет. Точно нет.

Палей тоже улыбается, кажется, поняв, о чем я подумала. А потом добавляет тихо отрешенным голосом:

— Но по — другому уже не будет…Мать убили, а ты заняла её ещё не остывшее место и спишь с моим отцом. Просто сюр какой-то…Ладно…

Антон отмахивается от меня и отрывает спину от стены. Я жую губы, неотрывно следя за ним. В груди тревожно щемит. Он ведь сейчас уйдёт. А я этого почему-то отчаянно не хочу. Но у меня нет слов, чтобы выразить свои мысли правильно.

— Пока, Лейла. Мы теперь долго не увидимся. Это хорошо.