Вторая семья

Амелия Борн

6

От всего, что узнала за последнее время, разрывалась голова. И не только голова — меня всю буквально разрывало изнутри. Я чувствовала себя так, будто внутри меня заминировали бомбу, готовую взорваться в любой момент. Я была подобна слепому, который заблудился в вечной темноте безо всяких ориентиров и не знает, как теперь выбраться на верный путь.

Я никогда не думала о том, как буду жить без мужа. Не была к этому готова — ни психологически, ни, тем более, практически. Что я буду делать в случае развода? Куда пойду работать, чтобы содержать, как минимум, себя саму?

Эти вопросы, возникающие в голове резко, неожиданно, заставляли меня нервно вздрагивать, как от внезапного укола иглы. И, спасаясь от них, я занимала руки самыми привычными и обыденными делами — готовкой и уборкой. Тем немногим, что умела в жизни.

Закусив губу, задрожавшую от ощущения собственной несостоятельности, я недоуменно вскинула голову, услышав вдруг звук поворачивающегося ключа.

Мое удивление усилилось, когда я бросила взгляд на часы — всего лишь семь вечера. Сын уже давно был дома, Аля не стала бы пользоваться ключом, зная, что я на месте… Неужели Антон? Я и вспомнить не могла, когда за последние годы он возвращался домой так рано.

За последние чертовы пять лет, если быть точной.

Рефлекс, выработавшийся за долгое время — выйти ему навстречу — я снова задавила на корню. Это был мой маленький протест. Жалкий и никому не заметный, но необходимый мне самой. Я будто испытывала этим саму себя, репетировала момент, когда встречать с работы будет попросту… некого.

— Привет, — улыбнулся муж, входя в кухню.

Он сократил расстояние между нами, прижал меня к себе и поцеловал — сначала в щеку, потом сполз губами к шее. Не выдержав, я вздрогнула от накатившего омерзения, но Антон, к счастью, истолковал это, видимо, как признак удовольствия.

— Ты рано, — проговорила как можно спокойнее, едва сдерживаясь, чтобы не отбросить от себя его руки.

— Решил провести время с любимой женой… — промурлыкал он мне не ухо.

Я едва не рассмеялась — горько и зло. Эти слова звучали сейчас, как самая настоящая издевка.

— А еще… — продолжил муж. — Я хотел перед тобой извиниться.

Он развернул меня к себе лицом и провел пальцем по щеке. Его взгляд, его прикосновения — все это было подобно пытке, которую я едва выдерживала. Он смотрел на меня так ласково, как давно не бывало, а я могла думать только о том, что этими же руками он касался другой женщины. Ложился с ней в постель… зачал ребенка. И, вероятно, смотрел на нее точно также, как на меня сейчас.

Это было больно настолько, что я отвела взгляд. Попыталась отвернуться, чтобы снова схватиться за нож, которым крошила лук, в спасительно-привычном движении, но Антон перехватил мою руку и прижал к своим губам, продолжая смотреть прямо в глаза. Прямо в душу, в которой все переворачивалось от этого взгляда.

— Милаш… я очень перед тобой виноват…

Я замерла. Неужели он сейчас во всем признается?..

–…мы с тобой ведь так и не отпраздновали нашу годовщину. Не хочу, чтобы ты думала, что она для меня ничего не значит. Мы с тобой почти полжизни вместе. Ты и Вадик — и есть вся моя жизнь.

Я стояла перед ним и чувствовала, что меня начинает трясти. Поняла, что по лицу катятся слезы, только когда соленая влага коснулась губ. Как можно было так искренне врать? Или все же… врал кто-то другой?

— Солнышко, ну ты чего?.. — улыбнулся Антон, смахивая слезы с моих щек. — Я это все вообще к тому, что хочу пригласить тебя на свидание. Специально сбежал с работы пораньше, чтобы сводить тебя в ресторан. Только ты и я, что скажешь?

А что я могла сказать? Что водят собачку на поводке, а я не животное, я — личность? Да кому я лгала, от моей личности ничего не осталось еще в тот день, когда я бросила учебу ради семьи.

— Я… — голос не слушался, но я упрямо выталкивала слова наружу. — Я не в обиде, Антош… Это все вовсе необязательно.

— Обязательно! — решительно отрезал муж. — Так что иди собирайся.

Если бы я только знала, в какое место меня приведет Антон — предпочла бы просто умереть. Потому что среди помпезной обстановки и высокомерной публики я, даже облаченная в одно из лучших своих платьев — то самое, что выбрал для меня сын — выглядела абсолютно нелепо.

— Ты не говорил, что мы пойдем в такое… место, — прошептала с ужасом, крепче вцепившись в руку мужа, будто он мог спасти меня от насмешливых и презрительных взглядов.

— Моя жена достойна только самого лучшего, — улыбнулся он в ответ, проводя меня к столику в углу, у окна.

Антон пододвинул мне стул и я села, пытаясь побороть смущение. Но оно накатило с новой силой, когда подошедший официант сервировал стол кучей незнакомых мне столовых приборов.

— Если ты не против, я закажу за нас обоих, — произнес муж и я быстро кивнула.

А затем, замерев, слушала, как он говорит:

— Тако с ребрышками по-корейски, ризотто с планктоном, качо-э-пепе…

За последнее блюдо и уцепился мой слух. Кажется, я слышала о нем в одной из кулинарных передач, которые часто смотрела во время приготовления ужина. Это было одно из самых дорогих блюд мира.

«Зачем, Антон?..» — хотелось мне буквально закричать. Зачем это все?.. Не проживи я с этим человеком столько лет — подумала бы, что этим походом в ресторан он хочет меня унизить. Показать контраст между мной и… той, другой, недоступной мне жизнью. К которой он сам, похоже, был давно привычен.

— Ты прекрасно знаком с их меню, — заметила я, когда официант от нас отошел. — Видимо, часто здесь бываешь?

Говоря все это, я улыбалась. Такой фальшивой улыбкой, от которой болели скулы. Но муж ничего не заметил. Он даже на меня не смотрел.

— Рабочие встречи приходится проводить на самом высоком уровне и в самых дорогих ресторанах, — спокойно пояснил он.

— А меня-то ты сюда зачем привел? — не выдержала я неожиданно даже для себя самой.

Наконец он обратил на меня свой взор. Удивленно приподнял брови:

— Я же сказал — моя жена достойна самого лучшего.

— Ты же знаешь, я предпочитаю более… простые и уютные места.

Антон мрачно поджал губы:

— Ты недовольна?

Я тут же спохватилась. Нельзя, чтобы Антон понял, что у меня на уме. Нельзя, чтобы узнал раньше срока о моих сомнениях, почти переросших в уверенность.

— Довольна, конечно, — снова натянула я лживую улыбку. — Здорово побывать в таком месте.

Этот ответ его удовлетворил. Остаток ужина мне удалось как-то поддерживать беседу, словно ничего между нами и не случилось. Словно не стояло безмолвного призрака Анны Лемешевой, разделившего мою жизнь на две половины.

Но я с огромным облегчением выдохнула, когда мы наконец оказались дома. Собиралась было направиться в спальню и практически без сил упасть на кровать, но тут случилось неожиданное.

— Иди ко мне, — прошептал муж, хватая меня в объятия прямо в прихожей. — Я едва дотерпел до дома…

Его руки быстро шарили по моему телу, задирали юбку, пробираясь к белью.

— Но там Вадим спит… и Аля… — пробормотала я.

— Плевать! — жарко выдохнул Антон мне на ухо. — Давай прямо здесь…

Он прижал меня к стене, впился губами в шею и успел спустить бретельку платья, когда я поняла, что просто этого не вынесу.

Я уперлась руками в его плечи и жалобно пробормотала:

— Антош, я просто с ног валюсь. Прости… Давай в другой раз?..

Он замер напротив меня. В стоявшей между нами темноте я не видела его лица, но чувствовала — он ошарашен этим отказом.

И от осознания этого я испытала мелочное чувство довольства.

— Кхм… — откашлялся он. — Ладно… Я просто хотел устроить незабываемый вечер…

— И у тебя получилось, — уверила я его. — Спокойной ночи, родной.

И с этими словами я скрылась в спальне.

— И в чем ты намерена пойти? — поинтересовалась у меня Альбина несколько дней спустя.

Этим вечером должна была решиться судьба моего брака. Сегодня я своими глазами увижу все.

— Я не собираюсь выряжаться ради дня рождения любовницы моего мужа, — сухо ответила я.

— А это не ради нее, а ради тебя самой! — горячо возразила подруга. — Мила, ты молодая и красивая женщина и ты должна войти туда, как царица! Пусть эта краля увидит, с кем она вздумала соперничать!

— Аля, если все это — правда, то мой бой уже проигран, — криво улыбнулась я. — Такое не прощают.

И все же подруга была права. Нужно выглядеть достойно во всей этой жуткой ситуации. Не хватало только чувствовать себя, как в том треклятом ресторане. Уверенность хотя бы в собственной внешности мне не повредит.

— Ну и что ты предлагаешь? — устало поинтересовалась я. — У меня нет платьев от-кутюр…

— У меня есть, — отмахнулась подруга. — Взяла недавно на распродаже. У нас примерно одинаковый размер, так что, думаю, тебе подойдет. Так что… одеваемся и едем в салон!

— В салон?

— Ну естественно! Нам нужна модная укладка и бомбезный вечерний макияж!

Макияж действительно вышел бомбезным. Я смотрела на женщину, отражавшуюся в зеркале, и не могла найти в ней себя. И когда только я успела забыть, какой красивой и привлекательной могу быть?..

Когда в дверь раздался звонок, я нервным движением прихватила с полки клатч и, кинув отчаянный взгляд на Алю, которая осталась с Вадиком, шагнула за порог.

— Держись там… — это было последнее, что я услышала, уходя из дома в неизвестность.

Лемешев был столь любезен, что прислал за мной машину. И он же собственной персоной встретил меня у вычурного особняка, рядом с которым припарковался водитель.

— Добро пожаловать в мой дом, — проговорил Роман Юрьевич с учтивой улыбкой, протягивая мне руку.

Меня передернуло от отвращения ко всему происходящему, к людям, игравшим чужими судьбами и считавшими, что все и всех можно купить за деньги.

Всех, кто готов продаться, — поправил меня противный внутренний голос.

Преодолев чувство омерзения, тошнотой вставшее в горле — меньшее из бед, что мне сегодня предстояли — я все же вложила свои пальцы в теплую ладонь Романа Юрьевича.

Он уверенно повел меня по ступенькам к дверям и я, не сдержавшись, спросила:

— Вы что, живете тут все вместе? Вы, ваша дочь и мой… муж?

Он рассмеялся, будто я спросила какую-то невероятную глупость.

— Нет, конечно. У Ани своя квартира в центре. Просто она захотела праздновать здесь.

Я кивнула, молча принимая этот ответ.

Когда мы подошли ко входу, я остановилась. Нужно было набраться сил, чтобы нырнуть в этот океан лжи и предательства и суметь после оттуда выбраться. Хотя я уже понимала — к этому просто невозможно быть готовой.

— Крепитесь, — произнес Лемешев, ободряюще сжав мою руку.

Двери распахнулись и я высоко вскинула голову, словно бросала этим жестом вызов всем собравшимся.

— Дорогие друзья! — раздался, как раскат грома в возникшей вдруг тишине голос Лемешева. — Прошу любить и жаловать — Милана. Сегодня она моя гостья.