Рука и сердце Ее Высочества

Аманда Франкон, 2022

Из трёх королевств прибыли женихи, чтобы соревноваться за мою руку: один богат, другой силён, третий хитёр. Брак с любым из них будет выгоден для королевства, поэтому отец предоставил выбор мне. Вот я и решила устроить конкурс. Но как сосредоточиться на кандидатах, когда над душой стоит жуткий первый королевский советник, который вроде бы должен помогать, но на деле только раздражает?

Глава 1

Лучиана

В клетке корсета распята принцесса

Будет невестой всего через месяц.

Знает она, что любви не бывает,

Но под венец идёт.

Холодно графу в подножиях трона

Гордый и властный, он верен короне.

Жизнь бы отдал за возлюбленной локон,

Но не играет в страсть.

Три злобных духа вошли за ворота:

Ворона, лиса и снежного волка.

Метят они в короли поневоле,

Но лишь прпринцессе решать

Кто из героев наденет корону,

Кто будет изгнан согласно закону,

Кто искупается в золота звоне,

Кому из них умирать.

Горничная заботливо расчесывала мои волосы, они золотым шёлком струились по плечам и спине. На своё отражение в зеркале я старалась не глядеть — без косметики и пышного платья легко могла сойти хоть за обычную сельскую девчонку, правда, с нежной кожей и слишком уж худыми запястьями. Но к вечеру, когда особая мастерица, которую я с таким трудом переманила у придворной графини, начнёт колдовать с кисточками и красками, я стану больше походить на принцессу.

— Вы уже решили, какое платье наденете для первого бала с принцами? — спросила горничная, аккуратно закалывая одну из прядей, чтобы заплести её в нетугую косу.

Я покосилась в сторону гардероба, и хоть наряды скрывал занавес из плотной ткани, ярко представила себе их. Одно платье более светское — ярко-голубое, с аккуратным вырезом и струящейся к земле юбкой, переливающейся как морская волна на рассвете. Второе — ярко-желтое с зелёными перьями, пышное и крайне неудобное, но — полностью соответствующе традициям моей страны.

— Наверное, голубое, — ответила я, впрочем, до конца ещё не уверена.

— Об этом не может быть и речи! — голос первого советника застиг меня врасплох.

Но на лице не дрогнул ни один мускул — принцесса в зеркале осталась спокойной и величественной. Как ей и полагалось.

— Почему же? — спросила я, не оборачиваясь, чтобы не усложнять горничной работу: если собьется, придётся распустить сложное плетение из кос и начинать заново.

— Ваше высочество, при всём уважении, вы — лицо страны и должны представлять её культуру. Таковы правила, — безапелляционно заявил Армандо.

Судя по шагам, он приближался ко мне, и я быстро собрала с туалетного столика листы-черновики, на которых пышно цвели кляксы на неудавшихся стихотворных строках моего же сочинения. Перевернула страницы записями вниз как раз в тот момент, когда граф подошёл и положил передо мной список конкурсных испытаний, который я и так знала наизусть.

— Но мы ведь даже не при дворе. Встреча практически неформальная, и я считаю вполне уместным более светский стиль одежды, — парировала я, краем глаза поглядывая на Армандо.

Он стоял, разглядывая меня как дорогую кобылу на рынке. К своему статусу элитного товара я ещё с юности относилась спокойно — такова судьба, и её не изменить. Однако именно сейчас, под пристальным взглядом чёрных глаз, я почувствовала себя особенно мерзко. И мне ничего не оставалось, кроме как холодно уставиться в зеркало, в собственные льдисто-голубые глаза.

— Я бы рекомендовал вам всё же заглянуть в список испытаний для принцев. Быть может, тогда ваше мнение изменится, — граф кивнул на лист, исписанный аккуратным, но резким почерком, и ненадолго вышел, чтобы дать указания слугам.

Я опустила взгляд, прочла первые несколько строк и действительно обнаружила в плане изменения. Меня охватили одновременно веселье и гнев. Когда Армандо наконец вернулся, я поспешила высказать ему всё, что думаю о новых правилах:

— Конкурс танцев и экзамен на знание культуры нашей страны? Граф, здоровы ли вы? Если второе условие я ещё могу понять, то первое — едва ли. Стране нужен хороший король, а не хороший танцор, — я всё же не смогла сдержать ядовитой улыбки, а Армандо остался невозмутим.

— Одно другому не мешает, — граф Наварро пожал плечами, и в отражении я увидела, что он остановился возле мольберта, на котором стоял недописанный холст — мрачная чащоба леса с болотистой землёй. — Поймите меня правильно, Ваше Высочество, я был полностью доволен тем планом мероприятий, который мы составили неделю назад, но ваша матушка пожелала включить несколько своих пунктов. Письмо от неё пришло вчера вечером.

Я украдкой вздохнула. Если уже Её Величеству что-то пришло в голову, то лучше исполнить, да побыстрее. Столь своенравную женщину, как моя мать, не сыскать даже в трольих горах.

— Ну что ж, если она желает, я не могу противиться. И в таком случае вы правы: логичнее будет расспрашивать принцев о культуре Таорани только после того, как я сама покажу к этой культуре уважение.

Наварро в отражении едва заметно улыбнулся.

Горничная уже закончила с половиной сложной причёски, а граф всё стоял перед картиной, придирчиво её разглядывая. Я отчего-то нервничала, как всегда, когда кто-то видел мои работы.

— Почему именно лесная чащоба? Отчего бы вам не нарисовать что-нибудь достойное, соответствующее представлениям о долге, благородстве или древней истории?

Я сжала подол серого простого платья, но больше ничем не выдала злости. Уж в своих картинах, которые пылятся в тесном чулане, я могу изображать то, чего просит душа — спокойствия и живости природы, а не театральные декорации!

— Если бы я захотела написать что-то, соответствующее моим представлениям о традициях, и — как вы выразились — древности, то я бы непременно пригласила вас… и написала бы ваш портрет, — с милой улыбкой ответила я и огляделась.

Горничные с трудом сдерживали порывы смеха, отворачивались и прятали лица. Да уж, назвав этого красавца старым я, конечно, покривила душой, но пусть знает, как лезть не в своё дело. Уголки рта Армандо дернулись, но больше он ничем не выдал досады.

Судя по хищной улыбке, он собирался продолжить пикировку, но тут в приёмную вошла одна из горничных и сообщила, что между свитой принцев возник какой-то конфликт. Наварро сразу забыл о нашем маленьком споре и быстро вышел из комнаты, оставив меня наедине с собственными мыслями.

Я ещё раз покосилась на лист с программой мероприятий, и меня замутило, как только представила, сколько всего предстоит сделать. Но оно того стоит: если смогу правильно подобрать жениха, который будет достойно управлять страной, то остаток жизни проведу относительно спокойно. Несколько светских приёмов в месяц — не большая плата за возможность мирно творить в стенах своей спальни. В конце концов, мне не нужно день за днём стирать бельё, обрабатывать землю или прясть. Моя доля гораздо проще, чем участь большинства девушек Таорани. Так что — никакого нытья. Всего месяц, а потом — спокойная жизнь. Надеюсь.

Армандо

Этот странный конкурс свалился на меня пыльным мешком из-за угла. Мало того, что неожиданно, так ещё и год потом не отмоюсь после такого. Подумать только: я — первый советник Таорани, ближайшее доверенное лицо короля, занимаюсь организацией смотрин для принцессы!

Горничная торопливо вела меня по коридорам, но, думаю, я и без неё бы быстро обнаружил источник проблемы: достаточно просто пойти на звук визгов и лязга.

За очередным поворотом мне открылась прелестная картина: слуга принца с Востока — тщедушный старичок в расшитом серебром халате — оглушительно верещал на весь коридор, а над ним возвышался северный воин, очевидно, из отряда другого принца, и бряцал оружием. Восхитительно: жестокий варвар и невинно убиенный монах. Может, Её Высочество позвать, пусть картину пишет?

Я уже собирался вмешаться, когда «невинно убиенный» набрал в грудь побольше воздуха и обложил вояку с топорами таким отборным матом, что даже у меня уши чуть не отсохли. Варвар зарычал и занёс лезвие над тощей шеей старика, и медлить дальше стало попросту опасно.

— Господа, я первый советник Его Величества, доверенное лицо принцессы, Армандо Наварро-Ромэро! — громко представился я.

Эффект неожиданности сработал — недавние враги забыли о своей дрязге и повернулись ко мне.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил уже спокойнее, необходимость повышать голос теперь пропала.

— Да, господин советник, решите наш спор, — старик опомнился первым и затараторил так быстро, что я едва успевал понять его забавный шипящий акцент. — Служащий из делегации, который встречал нас, показала нам комнаты, в которых мы можем разместиться. Среди них и эта.

Старик указал себе за спину, на ничем не примечательные деревянные створки.

— Ты лжёшь, старик, — не проявляя ни капли такта, перебил варвар. — Эту комнату предоставили нам!

Интересная ситуация, особенно если учесть, что план размещения гостей составляла Её Высочество. Надо будет обсудить с ней тонкости дипломатических отношений ещё раз. А пока что…

— Господа, не горячитесь. Виновные в этом неприятном недоразумении будут наказаны со всей строгостью. Вам же я предлагаю компромисс: вы, — я повернулся к старику, в глазах которого светилась надежда на мирный исход, — можете с комфортом разместиться в дальней комнате восточного крыла. Горничная проводит вас, все необходимые приготовления будут проведены в кратчайший срок.

Я кивнул девушке, которая замерла и мелко подрагивала, напуганная видом северного гостя. Она резво поклонилась старику в балахоне и повела его в восточный коридор так быстро, как позволяли правила этикета.

— А вам, я уверен, будет удобно занять Северную башню. Она отлично защищена от ветров, очень просторная и шумоизолирована. Вас там никто не побеспокоит, — сказал я варвару, который уже с досадой убрал топоры в специальные петли, прикреплённые к поясу.

А заодно и сами эти «господа» своими криками и потасовками не будут никого тревожить.

— Я лично провожу вас и выделю слуг для приведения башни в жилой вид, — я указал варвару рукой в сторону северного коридора. Он понял намек и направился туда, на удивление легко и быстро двигаясь для своего немалого веса.

Этот великан превосходил меня ростом почти на голову, и казался примерно в полтора раза шире в плечах. Сойтись бы в поединке с таким медведем, хотя бы в учебном, но это потом, когда гости обживутся. Может, показательно устроить такой спарринг под окнами спальни принцессы? Чтобы знала, кого назвала стариком. А впрочем, с каких пор меня волнует её мнение? Выдать язву замуж и вернуться в столицу, к действительно важным делам. А дальше уж пусть благоверный на неё управу ищет.

По пути я отдал несколько приказов первым попавшимся служанкам, и они бросились в подсобные склады, чтобы достать всё, что нужно для уборки. Тем временем мы, миновав весь северный коридор, вышли к башне. Вход в которую, к моему удивлению, оказался открыт.

— Сюда, пожалуйста, — так, будто все совершенно нормально, я первым шагнул в круглую комнату.

У дальнего окна спиной ко мне стоял ещё один северянин — я не видел его лица, но накидка из лоснящегося чёрного меха и огромный топор за спиной явно на этот указывали. Заслышав наши шаги, незнакомец обернулся. Блеснул в полумраке помещения обруч с рубином на высоком лбу, и пришлось церемониально кланяться — передо мной стоял Бранн Дансон, один из князей Кольберна.

— Не ожидал увидеть вас здесь, Ваше Высочество, — стены башни отразили мой и без того холодный голос, превратив его и вовсе в безжизненный. Если он так всегда звучит, неудивительно, что слуги от меня шугаются.

Я привычно представился, попутно выдерживая тяжёлый взгляд таких же льдисто-голубых, как у моей госпожи, глаз. В сочетании с рыжими волосами длинной бороды и полным отсутствием оных на татуированной голове, впечатление принц, а по сути скорее вождь, производил устрашающее. Ростом выше всей своей свиты, не слишком широк в плечах, но жилист и явно очень силён. Сражаться с ним мне вряд ли придётся, а хотелось бы. Шансы на победу у меня определённо есть.

— Решил осмотреться, — простодушно признался Его Высочество, и голос, похожий на волчий рык, взвился под своды башни. — Хорошее место. Если вы не возражаете, поселил бы здесь дружину.

— Разумеется. Всё необходимые распоряжения уже отданы, — я повернулся и поторопил слуг, которые замерли у входа, увидев грозного северного вождя.

Вроде бы обошлось спокойно. У Бранна репутация гневливого кобеля, но сегодня он, похоже, в благодушном настроении.

— Буду очень рад снова увидеть вас на вечернем балу, — демон бы побрал этикетные фразы. Хорошо, что изображать лизоблюдскую покорность они не предписывают, так что можно сохранять достоинство, даже выражаясь так сладкоречиво.

Повернувшись, чтобы уйти, я буквально лопатками почувствовал тяжёлый взгляд варвара.

— Разумеется, господин Наварро. Я буду в лучшем виде. Как-никак, увижусь с будущей женой, — прохрипел варвар.

На обратном пути прислушался, но подозрительных криков или ругани из коридоров не доносилось, только сквозняк гулял вдоль стен. А голос здоровяка-вождя ещё стоял в ушах тихим гулом. Очень надеюсь, это Бранну хватит мозгов попридержать свой буйный характер хотя бы на этот месяц, и мне не придется защищать принцессу еще и от него.

А с Ее Высочеством надо будет завтра поговорить. Возмутительно: едва не устроила дипломатический скандал.

И почему этот дурацкий конкурс-фарс свалился именно на меня?

Глава 2

Лучиана

— Её Высочество принцесса Южного королевства Таорани, Лучиана Сэрра-Леоне! — герольд надрывался, полный служебного рвения, как петух на рассвете.

Я медленно шла к креслу, установленному на подобии трона у дальней стены бального зала. Придворные — из тех бездельников, кому нечем заняться в своих виллах, собрались здесь и будут «гостить» до тех пор, пока не закончится весь этот фарс с отбором принцев. Дорогое представление, но отец и мать как могли старались меня развлечь, а я рада была сбежать в эту глушь из столичного замка. Пусть и для важного дела.

В пернатом платье я смотрелась вполне уместно: провинциальные дамы средней знатности, плохо знакомые со столичной модой, тоже щеголяли в подобных, но, конечно же, украшения на их нарядах — лазурных, розовых и ярко-алых — не покрывала тонкая позолота, а в волосы они вплетали жемчуг вместо драгоценных камней. Их заинтересованные лица казались вполне безобидными, в отличие от вежливых оскалов столичных львиц. Так что я чувствовала себя в относительной безопасности. Правда, это ощущение деревенской пирушки немного сбивалось из-за присутствия графа Наварро, который уже стоял неподалёку от моего кресла и дополнял собой внушительный эскорт охраны.

Я отдаляла момент, когда придётся повернуться к Армандо спиной и сесть на почётное место, но он все-таки настал. По плечам пробежал холодок, и я постаралась отвлечься, разглядывая пёструю толпу.

Герольд всё тарабанил о том, что будет происходить здесь, в замке, в ближайший месяц: танцы, конкурсы, пикники, охота. Я не особенно вслушивалась: сама составляла эту речь и знала её наизусть. Меня куда больше занимали принцы с их свитой, которые ждали момента, когда им дадут, наконец, представиться.

— Мы рады приветствовать наших почётных гостей! — герольд широким жестом указал на иностранцев, и толпа взорвалась бурным аплодисментами.

Вообще, жителей Таорани любили менестрели и театралы всех мастей — они, что дворяне, что простолюдины, славились как отзывчивая и щедрая публика, но такого всплеска энтузиазма я не ожидала. Впрочем, многие из гостей постараются выслужиться перед потенциальными королями, в надежде занять тёплое местечко при дворе или надёжно пристроить дочерей, так что ничего удивительного в столь бурной радости вовсе нет.

— Третий принц дивной восточной Алии, Карим Хишам! — объявил герольд так, будто представлял модного артиста.

Я мельком глянула на слугу, разряженного почти так же ярко, как и дамы — в пышные панталоны и куртку, украшенную золотыми перьями. Он понял намёк, едва заметно кивнул так, что его козлиная бородка затряслась. Отлично, надеюсь, остальных он объявит более сдержанно.

Тем временем на пустое пространство передо мной выступила восточная делегация. Принц в позолоченном тюрбане оказался закутанным в такое количество халатов, что о его телосложении можно судить лишь приблизительно: среднего роста, среднего веса, не слишком бледен и не слишком загорелый — он внешне не отличался от молодых людей в своей свите, но гордо вздернутый нос, более пышные одежды и блестящие зелёные глаза, в которых невидимый счётчик оценивал стоимость всего вокруг, производили особое впечатление.

— Безмерно рад быть приглашённым, смиренно падаю к вашим ногам, принцесса. Ваша несравненная красота…

Да, да, да… Для придворных Востока долгие комплименты — как для нас реверансы, обычное дело.

Переговоры с королём Алии начались ещё года три назад, когда меня политика почти не интересовала. Переписка шла неспешно, но договорились на том, что если Карим станет моим мужем, то откажется от претензий на корону своей страны и прибудет в Таорани с солидной долей личного богатства и выгодными торговыми контрактами. В экономическом смысле неплохой кандидат, но как король — не сделает ли он из Таорани один большой рынок?

— Ваши слова слаще южного мёда, принц Карим. Я очень рада видеть вас и от всей души желаю вам счастья и удачи, — с улыбкой пропела я, пытаясь разглядеть в цепком взгляде восточного жениха хоть что-нибудь кроме циничного расчёта. Не сумела.

— Второй сын князя северных земель Кольберна, вождь Бранн Дансон!

Когда варвар, разодетый в церемониальную кожаную броню, украшенную волчьей шкурой, приблизился, я внутренне сжалась. Такого медведя я бы не хотела видеть в своей постели. Чисто гипотетически я давно смирилась с тем, что жизнь придётся провести с нелюбимым мужчиной, но этот рыжебородый здоровяк пугал. Впрочем, ни в его лице, ни в позе агрессия не читалась.

Он склонился легко, с грацией дикого зверя, и тут же поднял на меня пронзительный взгляд холодных глаз.

— Увы, я не обучен говорить достаточно красиво, чтобы описать своё восхищение вами, Ваше Высочество. Но я намерен не словом, а делом доказать свою преданность вам, — голос, хоть низковатый и хриплый, оказался на удивление чистым, и если немного над ним поработать, станет даже мелодичным.

Свою кандидатуру этот вождь заявил неожиданно, всего полгода назад. Что-то не поделил с отцом и пообещал, что если станет Королём Таорани, присоединит к нашей стране подконтрольные ему территории Севера, а от остальных отречется. Пока он здесь, надо будет поподробнее вызнать всё о его родственниках: север — лакомый кусочек — там есть ещё один выход к мою, пушнина и металлы, но ввязываться за него в войну с варварами не слишком удачная идея, на мой взгляд оно того не стоит.

— У вас благородное сердце, вождь Бранн. Уверена, оно обо всём скажет без лишних словесных кружев, — я улыбнулась варвару ободряюще, хоть для этого и пришлось приложить титанические усилия.

— Принц западного королевства Базили, Лайонел де Вержи! — герольд кричал теперь не восторженно, а торжественно, и приветствие получилось под стать третьему гостю.

Второй сын короля Бразилии выступил вперёд. Подтянутый, гибкий блондин в простом элегантном фраке, какие всё чаще я видела на мужчинах при дворе моего отца. Раскосые глаза, брови вразлет, уверенная линия рта и греческий нос — принц походил на древних богов, какими их рисовали ещё лет триста назад: величественный и гордый.

— Приветствую вас, принцесса Лучиана. Очарованье ваших глаз и сладость голоса столь чудны, что сердце замирает от тоски и предвкушенья дивных снов, — процитировал красавец хорошо поставленным тенором.

Как всегда «ваша красота, ваш голос…». Хоть бы одному из этих льстецов хватило фантазии сказать о моем незаурядном уме и удивительных талантах. Но нет, все об одном, только разными словами.

— Ваши познания в современной поэзии похвальны, принц Лайонел. Я польщена тем, что строки именно этой нестихотворной баллады вы нашли подходящими случаю, — ненавижу это приторно-сопливое нытьё о любви у современных бардов, но не могу же я сказать об этом прямо.

Когда базильский принц шагнул назад и герольд объявил танцы, я постаралась припомнить условия, которые ставил западный король. Большую их часть от меня почему-то скрыли, и я лишь мельком слышала о каком-то сомнительном политическом союзе, что странно, ведь четыре наших государства и без того входят в состав большого Содружества. Но раз отец счёл кандидатуру Лайонела приемлемой, значит, всё в порядке.

Армандо

После бесконечных расшаркиваний герольд объявил танцы. Принцессу первым перехватил Бранн, и сейчас, если следовать нашему плану, она будет расспрашивать каждого, с кем танцует, о культуре Таорани. Вот только сдается мне, что их высочества будут лишь невнятно блеять в ответ.

Одна из придворных дам — изящная стройная брюнетка в тёмно-синем платье — так активно стреляла глазами в мою сторону, что отказывать ей становилось уже неприлично. Пригласив её, я привычно встроился в круг танцующих, краем глаза поглядывая на принцессу и прислушиваясь. Северный вождь двигался в такт, но настолько размашисто, что Её Высочества едва за ним поспевала. А на то, чтобы задавать кавалеру вопросы, у принцессы не оставалось ни желания, ни сил.

Карим двигался посредственно и суетливо, а на всё вопросы о культуре отвечал невпопад. И только к третьему танцу, когда в моих руках кружилась рыжая кокетка в янтарных оборках — одна из фрейлин принцессы, кажется, — очередь дошла до принца Лайонела.

Эта пара танцующих королевских особ смотрелась великолепно: нежные, отточенные па, вежливые, улыбчивые взгляды, приятный разговор. Пожалуй, принцессе в этом танце и в самом деле больше бы пошло голубое платье, но — традиции стоит соблюдать.

Уже через десять минут стало ясно, кто вырвался в фавориты принцессы на этих забавных смотринах: Её Высочество улыбалась и шутила — беззлобно и приятно. А я и не думал, что она так умеет. Да и в целом атмосфера становилась всё более спокойной и расслабленной.

Однако когда обязательные танцевальные упражнения с заграничными гостями закончились, Лучиана прикрыла губы веером и посмотрела мне прямо в глаза. Традиционно этот жест означал молчаливое приглашение на танец. А в шестнадцать лет мне казалось, что на балу кавалер волен выбрать, с какой дамой танцевать. Как же я ошибался.

Судя по тому, как её пальцы ловко перебирали рейки веера, она очень сильно хотела избавиться от назойливого внимания остальных кавалеров. Настолько сильно, решила танцевать со мной.

Когда я подошёл к Её Высочеству и предложил руку, она едва заметно побледнела, но почти сразу же приняла привычный холодный вид: улыбнулась и вложила свою ладонь в мою.

Я повел Лучиану в танце, чувствуя, как подрагивают её тонкие руки. Смотрел в спокойное лицо, но так и не смог понять причину её беспокойства. Она молчала, и начинать разговор пришлось самому.

— Как вы оцениваете кандидатов?

Принцесса едва сдержалась от того, чтобы не закатить глаза, и приторно улыбнулась. Совсем не так, как улыбалась утром.

— Каждый из них — достойный представитель своей страны, — уклончиво начала она, но мы ненадолго прервались, чтобы сделать лёгкое па.

Процесса повернулась, зашуршала ткань пышной юбки, пёрышки на рукавах щекотали нежную кожу, но похоже, Её Высочество щекотки не боялась: изящно изогнула руки, став на миг похожей на яркую птицу, а потом танец продолжился.

— Но ни в одном из них я пока не вижу короля этой страны, — продолжила принцесса так, будто и не прерывалась на несколько секунд.

— Мне показалось, принцу Лайонелу вы благоволите, — смелое заявление с моей стороны, но должен же я понимать, кого из этих троих проверить тщательнее и кого потом на конных прогулках и обедах ставить и садить ближе к принцессе.

Лучиана украдкой вздохнула, в её глазах мелькнула на миг странная печаль. Интересно, с чего бы это? Ведь принц королевства Базиль и в самом деле неплохой кандидат: более тесные торговые и политически связи с этой страной — отличный способ решить несколько щекотливых спорных моментов.

Я опустил взгляд на принцессу, но она не выглядела воодушевлённой перспективами. Старалась сохранять видимое равнодушие, за которым легко читалась грусть. Этого ещё не хватало: успокаивать расстроенную девицу, мечты которой о вечной любви не оправдались, и объяснять ей смысл королевского долга перед страной. Этим вроде бы раньше занимался её отец. Или чему он её там учил, бесконечно таская по собраниям, встречам и благотворительным балам?

— Вы слышали? Он цитировал этого пошлого барда… Его в народе, кажется, зовут Рафаэль, — вдруг выдала принцесса, задумавшись.

Я удивился её неформальному тону настолько, что едва не пропустил момент, когда следовало остановиться и сделать неглубокий поклон. За это время Лучиана опомнилась и, снова сделавшись похожей на каменную статую, продолжила.

— Но меня, конечно же, Лайонел беспокоит не из-за отсутствия вкуса. Куда больше я тревожусь из-за того, что почти ничего не знаю о договоре между моим отцом и королём Базиль по поводу возможной свадьбы. Быть может, вам известны подробности?

Я попытался припомнить детали, но король лично и с особой тщательностью вёл эту переписку.

— Ваш Отец сказал мне, что принц Лайонэл, как и остальные, в случае брака с вами обязуется отречься от права на престол Базили, и что в случае вашей свадьбы будет заключено несколько союзнических соглашений между нашими государствами.

— Каких соглашений? — тут же уточнила принцесса, цепляясь взглядом к каждому моему движению, будто в чём-то подозревала.

— Его Величество не делился со мной такими подробностями, — ответил я, и былые подозрения вернулись, даже усилились. Ещё полгода назад, когда король крайне расплывчато поведал мне о том, что согласие с Базилем достигнуто, мне показалось странным то, что он избегает деталей. А теперь я вижу, что и принцесса что-то подозревает.

— Вы видели текст договора? — тихо спросила она, едва заметно прищурившись.

— Нет, — с лёгким чувством уязвленной гордости признался я.

Мы обменялись короткими взглядами и, похоже, поняли друг друга без слов.

— Я попробую что-нибудь узнать через его приближенных, — мне пришлось наклониться чуть ниже, чтобы шепнуть это почти на ухо принцессы, и она приложила заметное усилие, чтобы не отстраниться.

— А я попытаюсь что-то узнать у него самого, — кивнула Лучиана с лёгкой улыбкой.

— Прошу вас, будьте осторожны.

Музыка затихла. Я поклонился, едва заметно коснулся губами руки Её Высочества, и она тут же шагнула назад, будто старалась отойти от меня так далеко, как позволял этикет. Интересно, почему она так меня сторонится?

Глава 3

Лучиана

Утро после бала не задалось: как всегда после шумной музыки и вин болела голова, да ещё и дождь барабанил по окнам, так что я даже не могла прогуляться по саду, чтобы освежиться.

Вместо отдыха, которым сегодня и в ближайшие три дня мне полагалось наслаждаться, я шла в малую гостиную, где мы с графом Наварро договорились встретиться, чтобы ещё раз обсудить план конкурса. Как по мне — пустая трата времени, программу развлечений мы с ним перепроверили уже вдоль и поперёк, и далеко не единожды, но он настаивал, а я не нашла подходящих аргументов, чтобы отказать.

— Кто из принцев вам понравился больше? — сопровождавшая меня фрейлина, Изабелла, взглядом наивных глаз могла покорить любого мужчину, но, так как объектов для охоты в округе не наблюдалось, держалась спокойно и даже по-деловому.

— Понравился? — удивлённо переспросила я, покосившись на спутницу. — Как мужчина или как король?

Настал черёд Изабеллы удивляться. Она сделала со лба вьющийся локон каштановых волос и сжала пышные губы, отчего они стали выглядеть ещё более привлекательно. Объективно выглядела фрейлина эффектнее меня — миндалевидный разрез глаз, тонкий носик, изящные линии бровей. Я бы не взяла ее в свиту — слишком уж проигрышно смотрюсь рядом с ней без косметики — если бы не её циничный ум и зоркий глаз, способный подмечать интересные детали.

— Как будущий муж, — уточнила Изабелла, и я усмехнулась.

— Никто. Пока. А ты что думаешь о них? — я специально замедлилась, оттягивая неприятный момент встречи с Армандо. Подождёт, с него не убудет.

— Карим — типичный торговец, у него на лбу написано, — принялась перечислять фрейлина, кокетливо загибая тонкие пальчики.

— Он — второй по старшинству сын, его готовили к роли управителя торговыми делами. И он этой роли вполне соответствует, — тихо сказала я и посмотрела в окно.

За стеклом ветви деревьев гнулись от сильного ливня, и я остановилась, чтобы хоть недолго посмотреть, как потоки воды скатываются с крупных листьев на потемневшую от влаги траву. До малой гостиной оставалась всего пара шагов, и чем ближе к ней я подходила, тем меньше мне хотелось видеть первого советника: интуиция подсказывала, что меня ждёт крайне неприятный разговор.

— Принца Лайонела раскусить нелегко: он либо профессиональный интриган и великолепный актер, либо всего лишь хороший кавалер и примерный сын своего отца, — продолжила Изабелла, загибая второй палец.

«Раскусить»… Я посмотрела на отражение фрейлины в стекле, но как всегда не нашла ни одного изъяна. Однако жаргонные фразы, которые она бросала время от времени, часто настораживали меня. Я много раз перечитывала её идеальную родословную, характеристику от её гувернанток, опрашивала других дам, но ни разу не находила ничего подозрительного. Ни одного замечания, порочащего ее честь.

«Благородная девица с безупречным воспитанием из хорошей семьи» — других слов о ней я ни разу не слышала. Похоже, она немного расслаблялась только в моём присутствии, что странно, ибо опасно. Или специально давала мне ключи к тайне, которую я не особенно стремилась разгадать?

— Вождь Бранн, по-моему, хороший человек, — слова Изабеллы на этот раз ввели меня в ступор. Я повернулась к ней и с сомнении посмотрела на красавицу.

— Ты никогда не говорила лестных слов даже в адрес лучших кавалеров Таорани, а тут — такой щедрый комплимент. И кому? Северному варвару! — я придала голосу шутливой театральности, и Изабелла на миг смутилась, но тут же справилась с собой и широко улыбнулась.

— Бранн простой. Каким кажется, таков и есть, — пояснила фрейлина сдержанно. — Среди местных аристократов таких людей не встретишь.

Я кивнула и отвернулась от окна. Оставшиеся несколько шагов до двери в гостиную проделала медленно и с неохотой, обдумывая попутно слова Изабеллы. В целом наши с ней выводы совпадали почти во всём, кроме оценки Бранна. Я иррационально его опасалась, и по напряжённой фигуре, по проницательным глазам и сильному телу сделать вывод о том, хорош он или плох как человек и как король — не получалось.

Дверь с тихим шорохом отворил слуга, который уже давно ждал нас, и я первой шагнула на мягкий ковёр, к одному из глубоких кресел в центре комнаты. Служанка засуетилась, разливая чай. Я обвела взглядом комнату и нашла Армандо у окна, он разглядывал какие-то записи.

— Ваше Высочество, — заметив меня, граф поклонился и протянул мне листы, которые показались смутно знакомыми.

Я подошла и взяла записи, а взглянув, обнаружила, что держу в руках план расселения по комнатам принцев и их свиты. Не взглядывая особенно в текст, я вопросительно посмотрела на советника.

— Как вам известно, между гостями возник небольшой конфликт по поводу одной из комнат. Я прекрасно понимаю, что вам ежедневно приходится заботиться обо многих вещах, но всё же хочу обратить ваше внимание на этот проблемный пункт, — граф Наварро с невозмутимым видом указал на одну из комнат.

Наглец, ещё смеет отчитывать меня в присутствии слуг и фрейлин!

— План был составлен с учётом количества гостей и их пожеланий, а с мелкими дрязгами слуг должна была справиться и ключница, — так же невозмутимо ответила я, но все же поднесла бумаги к глазам.

И замерла. В них появились несколько торопливых правок, а строки, вписанные моим аккуратным почерком, оказался нагло перечеркнуты.

— Кто посмел? — мой риторический вопрос повис в комнате, я подняла взгляд на Армандо, который не скрывал удивления. — Я лично расписала назначения комнат и не распоряжалась о внесении правок.

Несколько мгновений мы с Армандо боролись взглядами. Он явно не верил мне, но пускаться в унизительные доказательства, объясняя, что почерк исправлений не мой, да и перечеркивать собственные слова так грязно я бы не позволила, я не могла. Наконец, граф сдался, и я вернула ему бумаги.

— Выясните, кому и по какой причине вздумалось измерить установленный мной порядок. И доложите мне, когда всё станет ясно.

Настроение, и так с утра не слишком хорошее, испортилось окончательно. Но вид я привычно сохраняла равнодушный — так проще всего.

— Как прикажете, Ваше Высочество, — граф поклонился ещё раз.

Вот, так-то лучше. Хороший мальчик, и впредь не гавкай на меня. Или хотя бы подумай, прежде чем попытаться.

Уладив первое дело, мы устроились в уютных креслах, и меня тут же начало клонить в сон. Армандо несколько расслабился, так что, я думаю, сегодня он заставил меня прийти сюда именно из-за неразберихи с комнатами. Хотел пристыдить, но в итоге сам сел в лужу.

Армандо

Спустя три дня, вспоминая разговор с Её Высочеством, я всё ещё злился. То ли на неё, сумевшую так ловко перехватить инициативу, то ли на себя: из-за того, что сразу не заметил подвоха в исправлениях на плане.

Раздражало и то, что выяснить толком ничего не удалось.

О договоре между королями Тарани и Базиль пока тоже ничего неизвестно, но сегодня я намеревался исправить это упущение.

Ничто не предвещало беды: я уже почти дошел до малой гостиной, в которой мы собирались провести первый конкурс — вернее, его подобие: подробный разговор с принцами о культуре Таорани. В прошлый раз, на балу, они оказались, мягко говоря, не готовы, и сегодня, я надеялся, смогут реабилитироваться.

— Эрик, есть для тебя задание, — смекалистый паж, светлая чёлка которого почти полностью скрывала ехидный блеск зелёных глаз, вытянулся по струнке.

— Когда мы начнём «экзаменовать» принца Лайонела из Базиль, поговори с кем-нибудь из его свиты и выясни, каковы выгоды принца от брака с Её Высочеством, — коротко проинструктировал я.

— Будет сделано! — парень тряхнул головой, отчего его волосы всколыхнулись, и быстро осмотрелся, но, заметив, что к нам приближается одна их горничных, принял совершенно идиотический вид: глаза мальчишки разом стали пустыми, а движения — отточенными, но будто неосознанными.

Его нос картошкой и пухлые щеки, да и в целом вид провинциального недоросля помогали ему дурить всех слуг и придворных уже больше двух лет, но вместе с тем он сумел доставить мне немало любопытных сведений, так что парня я со временем переманил из дворца на личную службу. Вернее, выиграл в карты у одного из балбесов в свите Короля.

— Господин первый советник, беда! — горничная — худая девушка с болезненно-бледной кожей — всплеснула руками.

Остановилась передо мной, сверкая испуганными глазами, но опомнившись, присела в вежливом реверансе.

— Что случилось? — я говорил нарочито медленно, и моё спокойствие отчасти передалось служанке: она перестала задыхаться и выпрямилась.

— Господин Жерар не может принимать Их Высочеств принцев, — пролепетала она и сжалась, будто ожидая удара.

— Почему? — я с трудом сдержал вздох разочарования. На какой-то жалкий миг я даже поверил, что первый день отбора пройдёт гладко и по плану.

— Он… Сорвал голос, теперь может только шептать, — горничная опустила голову и, казалось, готова вот-вот разреветься. Их тут, в летнем замке, казнят за плохие вести что ли?

— Где он сейчас? — машинально спросил я, хоть и догадывался, что сегодня его не вижу.

Не дождавшись внятного ответа, шагнул к двери в приятную, но просторную комнату, где должно проходить испытание.

Она встретила мягкой тишиной восточных ковров, уютом бархатных диванчиков и слишком большой для этого помещения люстрой, которая миллионом стеклянных капель отражала свет всего трех свечей так ярко, что разгоняла тьму даже в дальних углах.

Я пытался вспомнить кого-нибудь, кто подошёл бы на роль экзаменатора, но два графа — знатоки Таоранской поэзии и живописи — сейчас в столице и будут добираться до летнего замка сутки, а то и двое.

Пока я пытался придумать выход, явилась и принцесса. Она легко впорхнула в комнату, шлейф темно-синего платья — тоже украшенного перьями, но простого покроя — струился за ней. Её Высочество окружали фрейлины. Они о чём-то тихо перешептывались, кокетливо прикрывали лица веерами и оглядывались, но Лучиана не обращала на них внимания. Она сосредоточенно читала какие-то записи, перебирая бумаги и глядя то на один, то на другой лист. И как у неё получается отстраниться от того шума, который устраивают вокруг неё придворные?

— Ваше Высочество, — я привычно поклонился, привлекая к себе внимание.

— Доброе утро, граф Наварро. Вам уже сообщили, что господин Жерар не сможет присутствовать на сегодняшнем этапе отбора? — голос принцессы звучал так спокойно, будто всё шло по плану.

— Да, Ваше Высочество, — хладнокровие, с которым принцесса протянула мне бумаги, меня даже беспокоило. Я предчувствовал неладное.

Принял документы, пролистал и понял, что в них — вопросы о культуре для принцев. Не хочет ли она сказать, что…

— Вы побеседуете с Их Высочествами вместо него. Это должно выглядеть именно как дружеская беседа, а не как экзамен в Академии, так что постарайтесь быть помягче. Я в основном буду наблюдать, но если понадобится — помогу вам.

Приказной тон принцессы не оставлял возможности отказаться от столь неприятной обязанности, и я опустил глаза к записям, стараясь ничем не выдать досады.

В сущности, вопросы оказались довольно простыми: о самых известных художниках, последних театральных постановках и недавно созданных картинах. Последний касался дворянской чести, и тут я поморщился — тема чести, в которой для моих сограждан сходилось так много всего, что и словами не описать, тянулась за мной тёмным шлейфом с самых первых дней королевской службы.

Но на долгую рефлексию времени не оставалось: взглянув на часы, я понял, что первый из принцев прибудет минут через десять. Мы решили беседовать с каждым отдельно, чтобы Их Высочества не могли сравнивать себя с другими и искать в этих сравнениях почву для новых конфликтов.

— Что-нибудь выяснили о том, что случилось с планом размещения свиты? — тихо спросила Лучиана, подойдя совсем близко.

Я едва не вздрогнул — настолько интимным показался её шёпот.

— К сожалению, пока нет, — спокойно ответил я, хоть и чувствовал, как по коже на шее отчего-то побежали мурашки. — Старшая горничная уверяла, что получила план лично из ваших рук и заперла в ящик, ключ от которого она всегда носила при себе. Писать эта женщина не умеет, и хоть я для проверки попросил её вывести несколько слов от руки, получились какие-то бессмысленные каракули, совсем не похожие на разборчивый почерк неизвестного, которому зачем-то вздумалось лезть в столь незначительный документ.

Принцесса задумчиво кивнула.

— И всё же нельзя оставлять эту проблему без внимания. Найдите доверенного слугу, пусть он расспросил остальных. Надо непременно поймать этого шутника, — Лучиана приложила большой палец к подбородку, и её взгляд блуждал, будто она рассматривала какую-то воображаемую схему.

— Уже распорядился, — поспешил успокоить принцессу я.

Серьезность, которую я не ожидал встретить в характере Ее Высочества, одновременно удивляла и радовала. Прибыв сюда, я ожидал, что буду то и дело успокаивать капризную девицу, однако, хоть характер у нее еще тот, в важных вопросах мы на удивление единодушны.

И насчёт серьёзности ситуации я с ней совершенно согласен: сегодня переписали план, а завтра изменят важный указ или подделают письмо. Подобное нельзя спускать с рук.

Глава 4

Лучиана

Армандо без колебаний принял бумаги, и я украдкой облегченно вздохнула: на споры с ним времени не осталось, найти кого-то более подходящего я тоже не успеваю, а переносить сегодняшнее событие — значит сбить весь график и создать ужасную суматоху. Похоже, и сам граф это прекрасно понимал, внимательно вчитываясь в шпаргалки, составленные моим бывшим гувернером.

Первый из принцев — Карим Хашам — появился в окружении пёстро разодетых слуг ровно в одиннадцать утра, как и было назначено. Его свита заполнила гостиную, которая вдруг стала невероятно тесной. Пахло пряностями, шуршали тяжёлые, расшитые золотом, серебром и жемчугом халаты, придворные наперебой выражали мне почтение.

— Ваши движения грациозны, как взмах крыльев бабочки!

— Вы озаряете нас своим присутствием, как утреннее солнце после грозы!

Я едва успевала улыбаться, стараясь притом не терять из виду графа Наварро. Он тем временем обменялся парой коротких фраз с каким-то стариком, жидкая бороденка которого дрожала при каждом вздохе, и вскоре половина сопровождающих Карима оказалась за дверью. Я благодарно улыбнулась Армандо и тут же сосредоточила всё внимание на принце, который уже расстилался кружевным шлейфом комплиментов, едва ли не буквально падая к моим ногам.

— В красноречии вам нет равных, Ваше Высочество, — уловив паузу между придыханиями принца Алии, сказал я, чтобы прервать поток медовой лести. — Уверена, в сегодняшней беседе вы сможете в полной мере его проявить. Расскажите мне, видели ли вы когда-нибудь картины наших художников?

Я первой подошла к одному из диванчиков и села, давая понять, что официальное приветствие завершено, и всё присутствующие могут немного расслабиться. Меня тут же окружили фрейлины. От мельтешения ярких юбок и резких цветочных запахов духов у меня немного закружилась голова, и ответ принца Карима ускользнул от внимания, но я заметила, как граф Наварро, благосклонно улыбаясь, задал следующий вопрос.

Карим говорил о театре торопливо и живо, размахивая руками, его шумное дыхание походило к концу беседы на храп взмыленной лошади. Неужели так волнуется?

Чем дольше я сидела, тем душнее и хуже становилось, но я не могла встать и подойти к окну, потому что тогда и мужчинам придётся подниматься и прерывать беседу. Потерплю, пусть только эти глупости поскорее закончатся. Да уж матушка, удружили, а мне ведь ещё подробно писать ей о том, как принцы справились с этой проблемой.

Приложив немалые усилия, я прислушалась, и поняла, что речь уже зашла о современных картинах.

-… а вот работы Легарла меня пугают. Обычно мы на востоке в живописи славим богов и их могущество, а не смерть. Но я осознаю, что на его картинах — неотъемлемая часть нашей краткой как миг жизни, — разливался принц, поглядывая на меня.

Я тепло ему улыбнулась и кивнула. Достала веер, чтобы отмахнуться, но сделала только хуже — к запахам духов примешались ароматы специй и краски с тяжёлых восточных тканей, перед глазами поплыло, но я выпрямилась, моргнула и усилием воли продолжила прислушиваться к диалогу.

— Как, возможно, будущему правителю этой страны, вам важно понимать ваш народ и ваших приближенных, — заговорила я, как только повисла пауза. Звук и вибрация собственного голоса немного привели меня в чувство. — Для моих подданных огромное значение имеет понятие чести. Знаете ли вы, что они имеют в виду, когда говорят о нём?

Восточный принц растянул губы в приторной улыбке и едва заметно склонил голову, выражая почтение.

— О да, в этом смысле ваши придворные очень похожи на наших. Для тех и других честь — богатство и праздность, и имя, не запятнанное злословием. И для меня моя честь важна не меньше, чем для каждого из них, — ответил Карим, не переставая улыбаться.

Я краем глаза заметила, как дернулись уроки губ графа Наварро, но он быстро справился с эмоциями. Интересно, что сам он сказал бы по поводу чести? Насколько я знаю, за его предками есть маленький грешок, который теперь камнем лежит на его репутации.

Слова принц Карим произнёс верные, но смысл умудрился исказить. Всё же говорил он скорее о себе, чем о нас. Но видимо, графа что-то задело.

— Благодарю вас, принц Карим Хишам, — я с удовольствием поднялась, а вслед за мной — и мужчины. — Теперь я убеждена, что вы знаете народ, на правление которым претендуете.

Знаете, но не понимаете. Как впрочем, и все остальные, я думаю.

Когда люди Его Высочества наконец-то покинули зал, я указала одному из пажей на едва приоткрытую створку окна.

— Распахни шире, — приказала я, и когда свежий воздух развеял часть тяжелых ароматов, вдохнула полной грудью. Кожей ощутила едва слышный треск шнуровки на корсете и тут же выдохнула.

Ох уж мне эти традиционные платья, надо быть с ними поосторожнее. Новые, мягкие корсеты не так давят на живот, и я настолько привыкла к их свободе, что сейчас чувствую, будто тело заковали в металлический доспех. Впрочем, так и есть.

— Ваше Высочество, с вами всё в порядке? Может, стоит перенести остальные… беседы на другое время? — от вежливой и холодной «заботы» графа захотелось поежиться, но я лишь покачала головой.

— Не стоит, благодарю вас. Я хочу, чтобы всё прошло согласно графику.

Следующим пришёл Бранн в сопровождении всего двоих воинов. Сегодня они нарядились согласно традициям моей страны, правда, перьями костюмы не украшали. И всё же, даже в чёрном камзоле северный вождь выглядел нелепо. Однако это не мешало ему двигаться уверенно и спокойно. Кажется, будь он вообще без одежды, тоже ничего бы не смутился.

Северные гости принесли с собой прохладу башни, в которой, как рассказал Армандо, они поселились, и дышать стало легче. Я даже смогла поучаствовать в обсуждении.

Бранн отвечал кратко. Так, будто прочёл один из учебников, по которым меня когда-то гонял господин Жерар. Я вскоре даже смогла понять, какой именно. Но без чувства. Он, как и Карим, знал, но не мог понять. Кажется, даже и не пытался. И только в самом конце, когда речь зашла о чести, выразил личное мнение.

— Честь ваших дворян определяется мнением других, и этого я не могу понять. На Севере наша честь проверяется в бою и лишь подтверждается словами. Она зависит от нас самих, а не от тех, кто о нас злословит.

Ответ варвара меня возмутил. Много ли он понимает в наших дворянских традициях, чтобы вот так резко судить о них?! Да и вообще — не делай ничего предосудительного, поступай по чести, и слава о тебе будет идти как о честном человеке. Чего же проще?! Но вступать с вождём в полемику — значит растягивать время.

— У вас хорошая память, — похвалила я, хоть комплимент и сомнительный. — И вы говорите в духе некоторых самых передовых учёных. Я не могу согласиться с вами, но ведь сто лет назад все смеялись над теми мудрецами, которые пророчили открытие новых земель за океаном. Однако именно они оказались правы. Может и те, кто сейчас критикует честь, окажутся провидцами. Когда-нибудь.

Бранн улыбнулся с пониманием и продолжать дискуссию не стал. Поднялся, поклонился и вышел, не дожидаясь позволения.

Я откинулась на спинку дивана и выдохнла. Заметила взгляд одобрения, которым граф Наварро провожает северного вождя, но на открытое возмущение у меня не осталось сил. Жёсткий корсет давил невыносимо — в последний раз я носила его в шестнадцать лет, на своём дебютном балу, и с тех пор уже забыла, насколько он ужасен. Ну ничего, последний — принц Базилии, с ним, я надеюсь, проблем не будет.

Я оказалась права: принц Лайонел, такой же изящный, как и на прошедшем балу, долго и страстно говорил о картинах, театре и особенно — поэзии.

Когда речь зашла о чести, он ещё больше оживился, сверкнул очаровательной улыбкой и воодушевлённости произнёс:

— Честь как репутация дорога дворянам, и своим поведением они всячески её поддерживают. Но высшее проявление чести — и это демонстрируют современные постановки — именно в том, чтобы эту честь отринуть для благого дела. Здесь идеал — ваша история, граф Наварро, — Лайонел, не вставая, поклонился Армандо, выражая признательность, а наш «экзаменатор» заметно напрягся. — Пока я добирался до замках, часто слышал о том, как вы, прострелив противнику ногу на дуэли, потом склонились над побеждённым, чтобы выслушать обращённые к вам слова, не унижая собеседника тем, что вы стоит выше.

Интересно! Я бросила короткий взгляд на Наварро, он улыбнулся вежливо, но так холодно, что у меня кровь на миг застыла в жилах. Я слышала об этой истории, но не знала, кто её главный герой.

Армандо

Пришлось приложить усилия, чтобы не послать засранца к демонам. Почему-то каждый раз, когда мне припоминали ту историю, появлялось какое-то мерзкое чувство неправильности происходящего. Я лишь поступил по-человечески, но придворные истолковали всё иначе.

— Благодарю, Ваше Высочество, — будь моя воля, сказал бы это таким тоном, что к сопляка пропало бы всякое желание со мной разговаривать. Но нельзя, он всё же отпрыск Короля.

— О, что вы, граф Наварро! Для меня большая честь иметь знакомство с человеком, который своим безупречным поведением сумел искупить грехи своих предков.

И этот отпрыск явно не понял, что сейчас ему следовало бы замолчать. На миг мне показалось, что скрежет моих зубов услышали все вокруг, но судя по удивленной улыбке принцессы, лишь показалось.

— Делаю всё, что в моих силах, — я постарался улыбнуться дружелюбно, хоть не уверен, что получилось. Когда речь заходила о моих предках, к которым я фактически не имею отношения, скрывать раздражение становилось слишком трудно.

Я собирался задать Его Высочеству ещё пару каверзных вопросов, чтобы потянуть время, но в открытом дверном проёме заметил Эрика. Мальчишка слонялся из угла в угол с пустым выражением на полудетском лице. Заметив меня, он быстро подмигнул и вернулся к своему бессмысленному занятию. Что ж, значит, от общества принца можно избавляться.

Я взглянул на принцессу, передавая ей инициативу, и она легко вспорхнула с дивана, будто давно этого ждала. И я, и Лайонел поднялись вслед за ней.

— Вы поразили меня своими познаниями, принц Лайонел, — глядя на мягкую улыбку принцессы, можно было подумать, что-то она благоволит именно этому кавалеру, но стоило увидеть холодные, расчетливые глаза, как эта иллюзия рассеивалась.

Когда Его Высочество, раза три поклонившись принцессе, наконец удалился, мне показалось, воздух в комнате стал свежее. Или на меня не давил груз чужого одобрения. Я собирался как можно быстрее сбежать от пресных любезностей с Лучианой и заняться делами, но прежде, чем успел откланяться, она как бы невзначай, спросила:

— Скажите, граф, что вы сами думаете о чести? — принцесса подошла к окну, которое подбежавший паж поспешил распахнуть еще шире, и устремила спокойный взгляд куда-то в глубины сада, который мы так и не успели привести в надлежащий вид.

— В какой-то мере я согласен с Бранном. Тот факт, что зачастую наша честь, наша репутация зависит не от нас, а от злых языков или чужих поступков, несколько… раздражает, — честно признался я.

Плести кружева в стиле Лайонела смысла нет, ведь Лучиана уже наверняка заметила, что эта тема задевает меня. Иначе бы и спрашивать ни о чем не стала. Нежели ей так нравится злить меня? Если бы я вёл себя сдержаннее, глупых расспросов можно было бы избежать. Но что сделано, то сделано.

Принцесса едва заметно нахмурилась, между её бровей появилась ямочка — придающая Лучиане вид скорее милый, чем грозный. Обычно в разговорах и она остаётся спокойной, но похоже, и для неё тема чести очень значима.

— Ваша позиция — это результат ваших размышлений и убеждений или попытка оправдать своё происхождение?

От такой бестактности я на миг задохнулся. Да как она смеет?! Плевать, что принцесса, но ведь должна же она уважать подданных? Судя по её лёгкой полуулыбке, сама она вопросом довольна.

— Позволю себе напомнить, что и во мне течёт королевская кровь. Я хоть и дальний, но всё же ваш родственник, Ваше Высочество, и ничего, кроме гордости, по поводу своего происхождения не испытываю, — тихо ответил я.

Солгал. Вернее, сказал полуправду. Принцесса прищурилась — явно это поняла. Но продолжить этот спор для неё — значит поставить под сомнение честь всего королевского рода. Я рассчитывал, что она на это не решится, и оказался прав: Её Высочество улыбнулась и едва заметно кивнула мне, как бы признавая своё поражение. Один — один. Конечно, если считать ту детскую пикировку из-за картины в комнате.

— А вы, принцесса, согласны с Лайонелом, я полагаю? — чтобы сгладить острый угол, спросил я.

Конец ознакомительного фрагмента.