Шесть минут до конца лета

Алёна Половнева, 2023

У Жени Ольшанских странная профессия. Она – друг на час, лучшая в Белых Горах. Этим летом у нее в друзьях два айтишника, библиотекарь, политический активист, преподаватель анатомии и «черная вдова». И вроде всё хорошо, и вроде всё как обычно, пока однажды Женя не остается стоять посреди своей гостиной, зажав в руке гранату-«лимонку» с выдернутой чекой…

Рождение легенды

К вечеру жара спала. Сквозь тонкую подошву сандалий Женя ощущала, как раскалившиеся за день тротуарные плиты отдают накопленное тепло. Когда они зашли в дубовую посадку, стало совсем хорошо. Здесь пахло теплыми желудями, быстрым шепотом болтали с ветром резные листья, почти все лавочки были заполнены чтецами, которые то и дело бросали недовольные взоры на визжащую детвору, что качалась вдесятером на качелях-гнездах. Мати тащила огромную корзинку для пикника и решительно отпихивалась от помощи.

Рабочий день закончился, почти все из библиотеки отправились по домам. Мати и Женя решили подождать в прохладном парке, пока не начнут расходиться слушатели курсов китайского на пятом этаже и книжный клуб «Кавычки», заседающий в подвале.

Они закончили приготовления за две недели, и теперь Женю потряхивало от нетерпения. Сегодня должна была впервые появиться Ева — их девушка-привидение. Они исключительно из вредности взяли за основу для своей легенды историю Третьей Жены.

— Лавочек свободных нет, давай сядем прямо на траве, — предложила Мати и решительно направилась к лужайке под ящиком для буккроссинга.

Здесь она бухнула свою корзинку на уже кем-то примятую траву и вытерла пот со лба.

— Я ж говорила, давай помогу, — улыбнулась Женя.

— Все в порядке, — радостно откликнулась Мати. — Слушай, я думаю покрасить волосы в розовый, как думаешь, мне пойдет? Надо, наверно, будет осветлиться… может, не всю голову, а несколько прядей? Мне пойдет?

— Пойдет.

Женя неожиданно для самой себя изрядно нервничала. Они соорудили огромную невидимую инсталляцию, задействовав почти всю библиотеку, и сбой мог случиться на любом из отрезков. И если не сработает что-то одно, другое уже не произведет впечатления, а только привлечет лишнее внимание — и все их усилия пойдут прахом. К тому же Женя впервые в жизни настраивала таймер с фотоэлементом и не была уверена, что все сделала правильно. Он должен будет сработать через минуту после того, как выключится свет на цокольном этаже, когда будет расходиться книжный клуб. Таймер, почувствовав темноту, должен будет включить и тут же выключить вентилятор. Еще Женя не знала, сколько шума произведет сам вентилятор — они не придумали, как протестировать его незаметно в стенах библиотеки.

— Не нервничай ты так, — Мати тронула ее за плечо. — Все пройдет нормально! Уверена, все получится даже лучше, чем мы придумали! А если не получится — ну и фиг… Придумаем что-нибудь еще!..

— У нас ведь только одна попытка!

Матильда расстелила на траве большое покрывало и жестом пригласила Женю присесть. Когда Женя присела на край, она постелила между ними льняную салфетку и теперь выставляла на нее из корзинки всякую снедь: мед в банке с бантиком, белое вино, предусмотрительно открытое, охлажденное и лишенное этикетки, орехи в маленькой корзинке, багет, мягкий сыр на деревянной доске и крохотный сырный ножик, немного копченого окорока, нарезанного невесомыми ломтями, и зеленый виноград без косточек.

— Ты потрясающая! — восхитилась Женя. Она смотрела на процесс накрывания на стол, не отрываясь.

— Твои слова б да Владу в уши!

— Ты пфо фто? — Женя набила рот багетом с сыром. — Фто-то флучилофь?

— Влад меня вот-вот бросит, — на удивление спокойно сказала Мати, разливая вино по стеклянным бокалам.

— С чего ты взяла? — Женя проглотила бутерброд и отхлебнула вина. Оно приятно освежило горло.

— Подслушала, — Матильда пожала плечами и деликатно угостилась виноградинкой. — Я услышала, как моя начальница, Майя Цзиньсуновна, болтает по телефону с его женой, они — лучшие подружки. А потом она пересказывала этот разговор Людмиле Михайловне из патентного — она третья в их компании. Короче, жена поставила Владу ультиматум. Или он бросает ту, у которой ночует три ночи в неделю, или она собирает его вещи и выставляет его босиком на мороз, то есть на жару.

Женя напряглась.

— А идти ему некуда? — спросила она, стараясь не выдать своих чувств.

Если квартира, в которой живет Мати, принадлежит Земскову или снимается им, то Мати вскоре после их расставания сама запросто может оказаться на улице. А что должен сделать в такой ситуации хороший друг? Правильно, приютить бедняжку. Иллюзия дружбы не выдержит такого отказа. Так друзья не поступают.

Женя в такую ситуацию еще ни разу не попадала. Она никогда не приводила никого в свой дом и никогда не напрашивалась в гости сама. Более того, она чаще увиливала от приглашений зайти на чай, потому как у друзей на час — те же самые опасности в профессии, что и у проституток. Друга на час могут запереть и удерживать против его воли, могут избить, изнасиловать. Лучше не рисковать. Максимум — зайти на чай к девчонке из библиотеки. Хотя тоже риск…

Словом, у осторожной Жени никогда не было возможности понять, стоит ли «брать работу на дом» или все-таки лучше сохранить неприкосновенность частной жизни. Но сейчас, глядя на то, как аккуратно Мати намазывает сыр на багет, художественно поливает его медом и с удовольствием откусывает, Женя вдруг подумала, что уж если кого и пускать в свой дом, то определенно эту милую молодую легкую характером аккуратную библиотекаршу. Может, она приведет в порядок и ее квартиру тоже?

— Если она его выгонит, он сможет прийти ко мне, — шепотом произнесла Мати с набитым ртом, наклонившись к Жениному уху.

Понятно, почему она не расстроена. На самом деле она уверена, что он выберет ее.

— А ты точно этого хочешь? — осторожно спросила Женя.

— А то! У нас столько общего, ты себе не представляешь! Мы одни и те же книжки любим! У нас даже день рождения в один день!

Женя хрустела орехами, потягивала вино и думала о своем. О датчике, о маленьком диктофоне, спрятанном в вентиляции на третьем этаже, и о вентиляторе. Хоть бы сработало!

— Майя Дзынь… кто? — вдруг вспомнила и переспросила она.

— Цзиньсуновна. Странное имя, да? — Матильда улыбнулась, как всегда легко меняя тему. — Она — китаянка, ты ее сегодня увидишь, она сейчас курсы китайского ведет.

— Ц-зинь-суновна, — Женя шепотом попыталась выговорить сложное отчество.

Мати потянулась к своей корзинке.

— У меня для тебя подарок, — возвестила она радостно, доставая сверток из крафтовой бумаги, перевязанный бечевкой и украшенный маленьким латунным ключиком. — Я знаю, что это в некотором роде дурной тон, но не смогла удержаться…

— Спасибо, — сказала Женя с улыбкой, — даже раскрывать жалко.

Внутри оказалась книга — роман «Третья жена» в яркой глянцевой обложке, на которой страстный красавец крепко обнимал нежную томную даму в струящемся платье.

— Спасибо. Где бы взять время, чтобы ее прочитать…

Женя раскрыла книгу на середине и пробежала глазами по строчкам.

— Влад за свой счет мне тираж напечатал…

— Слушай, а ты пробовала… хм… найти свою аудиторию? — вдруг спросила Женя. — Молодых женщин, например? Которые… ну не знаю…

— Любят саму любовь? — улыбнулась Мати.

— Вроде того, — откликнулась Женя.

— А у меня есть. Вполне настоящие читатели, — Мати улыбнулась и достала свой телефон из кармана сарафана. — Вот на этом сайте я разместила книгу в марте. Электронную. И внезапно к маю она стала весенним бестселлером. Продала больше тысячи копий. Заработала чуть меньше ста пятидесяти тысяч.

— Сколько?!

Не веря своим ушам, Женя взяла Матильдин смартфон.

— Господи, тогда зачем тебе эти пни замшелые?! — вырвалось у нее.

Пораженная Женя чересчур живо махнула рукой в сторону библиотеки, задела пальцами банку с медом, та опрокинулась, и янтарная тягучая жидкость с мелкими пузырьками растеклась по льняной салфетке. Матильда рассмеялась и сунула в медовую лужу пальцы.

— Может, и не нужны, — сказала она, слизывая с руки мед. — Но Влад говорит, что они — филологи, они знают литературу.

— Они могут знать, сколько им влезет! — воскликнула Женя. — Тебя уже прочитала тысяча человек! Ну надо же!

Мати польщенно улыбалась. Женя разделила сто пятьдесят тысяч на три, а потом — на тридцать, а потом — еще на восемь. Оказалось, что Женино время стоило в пять раз дороже. Тяжела судьба поэта. А она уж было подумала, что не тем занимается…

— Влад тоже так говорит, — сообщила Мати, — что еще неизвестно, кто тут неудачник.

— Он самокритичный, — засмеялась Женя.

— Он о себе много не думает, — подтвердила Мати. — Ему нравится сочинять, но наука больше. А я…

— Ты хочешь быть писателем, — Женя решила переключать ее с мыслей о Владе.

— Я хочу, чтобы это было моим основным занятием, понимаешь?

— Понимаю, — откликнулась Женя, и Мати пустилась в рассуждения о природе таланта и о людях, готовых этот талант оплачивать.

Закатное солнце приятно согревало кожу сквозь зеленый ажур дубовых крон. Парк пустел. Чтобы читать бумажные книги, здесь было уже темновато — наползали сумерки. Ребятня с гиканьем унеслась прочь. В библиотечной части парка остались только Женя с Мати и одна влюбленная парочка, уединившаяся в тени.

— Хочешь, переночуем вместе? Влад сегодня будет с женой ссориться.

— Вместе? В твоей чудесной квартире? На твоем наверняка удобном ортопедическом матрасе? — Женя с хрустом потянулась. — Очень хочу, но не могу. Я не остаюсь на ночь с друзьями. Извини.

— Жаль, — сказала Мати, — Ладно, буду мечтать и пить какао…

— Ммм, какао…

За разговорами они не заметили, как перевалило за восемь. Женя спохватилась и взглянула на часы только тогда, когда заметила двух взъерошенных девчонок, бегущих к ним со всех ног.

— Господи, я так испугалась!

Они остановились неподалеку.

— Эй, девчонки, что случилось? — спросила Женя, вставая на ноги.

— Женя! — кинулась к ним одна.

Жене ее лицо показалось знакомым, но она — хоть убей — не могла вспомнить, как ее зовут.

— Хотите водички? — предложила Мати.

— А покрепче у вас ничего нет? — другая девчонка, совсем незнакомая, отчетливо лязгала зубами. — Там такой кошмар!

— Что произошло?

— Ужас! Мы из книжного клуба. Из библиотеки!

Девчонки плюхнулись на их покрывало, принялись наливаться вином, закусывать сыром и сбивчиво рассказывать. Оказалось, книжный клуб уже расходился, читатели поднимались по лестнице с цокольного этажа в вестибюль, когда раздался чудовищный крик. Он разнесся по всему зданию библиотеки и оглушил читателей. «Кавычки» полным составом ломанулись вверх и тут…

— Когда мы поднялись, я… я… я не знаю, что произошло.

— На нас кто-то накинулся!

— Набросился!

— Сквозь нас кто-то прошел!!!

— А потом снова этот крик! Кричала какая-то женщина!

— Ужас! — Мати, будто бы позабыв их сценарий, слушала рассказчиц, приоткрыв рот.

— А потом что? — поинтересовалась Женя в нетерпении.

— А потом мы убежали!

— Нет, сначала с пятого этажа спустился народ!

— Да, с курсов…

— Они тоже испугались. И, по-моему, даже вызвали полицию!

Женя похолодела. Полиция — это плохо!

— Девчонки, вы тут доедайте, а мы сходим посмотрим, — решила Женя.

— Не ходите! — одна из девчонок схватила ее за руку.

— Не бойтесь, сейчас включатся фонари, — пообещала Матильда, и они с Женей, не сговариваясь, бросились к центральному входу в библиотеку.

Сразу на вахте они застали сцену.

— Не смейте своевольничать подобным образом! — Анастасия Емельяновна напустилась на вахтершу, которая дрожала как осиновый лист, то ли от страха, то ли от начальничьего гнева. — Только попробуйте вызвать полицию!

— Что-то произошло? — невинно поинтересовалась Мати.

— Вам что здесь надо? Вы почему здесь? — напустилась она на них.

— Мы увидели, как люди в панике бегут отсюда, — громко заявила Женя. — С криками. Привидение, говорят…

На шее у нее висела старая фотокамера Земскова.

— Глупости это всё! — отрезала Анастасия Емельяновна.

— А кто кричал? — полюбопытствовала Женя.

— Никто не кричал!

— Это призрак! — вдруг заявила вахтерша. — Это призрак вопил, точно вам говорю!

Пожилая вахтерша в бифокальных очках была насмерть перепугана и вертелась вокруг своего стола, у самых дверей, словно хотела выбежать прочь из здания, когда все на секундочку отвернутся.

— А я считаю, что полицию стоит вызвать, — сказала маленькая плотная телом китаянка в модных кроссовках, спускаясь по лестнице. Видимо, это была Майя Цзиньсуновна, начальница Матильды.

— Это еще зачем? Не порите ерунды! — возмутилась Емельяновна.

— Это диверсия!

— Это глупости!

— Мы пойдем посмотрим, — решилась Мати.

— Я не могу тебе этого позволить! — отрезала ее начальница.

— А мне? — спросила Женя и широким движением сняла камеру с шеи. — Библиотека еще не закрыта, я вполне могу прогуляться по коридору… На каком этаже кричали?

— На третьем, — ляпнула вахтерша, и Емельяновна пригвоздила ее взглядом.

— На свой страх и риск, — сказала Майя Цзиньсуновна.

Женя кивнула ей и, изображая осторожную решительность, двинулась к лестнице. Мати, немного помедлив, отправилась за ней.

— Вот здесь книжному клубу какая-то пыль на головы просыпалась, — сказала вахтерша, невольно понизив голос.

Она увязалась за ними, сбежав из эпицентра начальничьей ссоры, и придержала Мати за рукав, указав пальцем вниз, на лестничную площадку цокольного этажа. Женя, сдержав улыбку, решительно спустилась.

Как они и планировали, промышленный вентилятор, маленький, но мощный, сдул с выступа под самым потолком магнитный порошок, смешанный с люминолом ТАТ-33. Пыль разлетелась широким веером, но не достигла пола, а прилипла к магнитному винилу, прикрепленному под перилами и у кромки ковра. Люминол остался на полу, красиво засыпав всю поверхность красного с зеленым ковра. Здесь было темно, поэтому люминол отчетливо светился бирюзовым.

— Жуть какая, мамочки! — воскликнула Мати вполне искренне.

Женя азартно защелкала камерой. Нужно сделать фото с разных ракурсов, чем эффектнее, тем лучше.

— Надо батюшку вызвать, — сказала вахтерша, топчась наверху лестницы.

— Подожди ты со своим батюшкой! — одернула ее Емельяновна. — Сначала уборщицу! И нечего тут фотографировать!

Она спустилась вниз и потянулась было в сторону камеры, но Женя решительно и быстро обошла ее и зашагала вверх по лестнице. Емельяновна раздраженно ковырнула пыль носком туфли. Люминол осел на темной лаковой коже. Невнятно чертыхаясь, мгновенно забыв про несанкционированную фотосъемку, начальница бросилась вверх по лестнице и бегом скрылась за дверью уборной. Туфли, видимо, были любимыми.

— Этот пигмент, он же безвреден? — спросила Матильда Женю в коридоре третьего этажа. Она, похоже, умудрялась сочувствовать даже своей мучительнице.

— Абсолютно, — уверила ее Женя. — Для кожи, для тканей. Немного портит слизистую, но, надеюсь, Анастасия Емельяновна не моет обувь языком, как кошка.

Матильда засмеялась. Женя отдала ей фотоаппарат и осторожно посмотрела по сторонам. Стараясь не попасть в поле зрения камер наблюдения, Женя отодвинула неплотно прилегающую решетку воздуховода у самого пола, сунула руку внутрь и достала маленький цифровой диктофон. На его карте памяти было записано два часа тишины, двукратный крик, который они репетировали у Мати дома, насмерть перепугав соседей, и снова два часа тишины. Она щелкнула кнопкой, воспроизведение остановилось. Жестяная вентиляция многократно усилила звук, видимо, сделав его довольно жутким, раз люди бежали отсюда, сверкая пятками. Еще, похоже, именно крик перекрыл гудение вентилятора, раз никто его не заметил.

Матильда старательно фотографировала пустой коридор. Они решили, что снимки должны быть свежими и неподдельными, поэтому, спрятав диктофон и подгадав время, Женя швырнула из-за плеча подруги горстку люминола. В сумерках коридора пролетело едва заметное бирюзовое пятно.

— Жуть какая! — обрадовалась Мати.

Внизу не было никого, кроме Майи Цзыньсуновны.

— Что там? — спросила она.

В ее голосе не было ни испуга, ни досады, ни возмущения.

— Ничего, — сказала Мати, — мы шли по коридору и на всякий случай фотографировали.

— На каждом шаге, — подтвердила Женя. Китаянка бросила на нее нелюбопытный взгляд.

— Дома проявим и посмотрим, — пообещала Мати.

— И оцифруем, — добавила Женя.

— Вдруг там и правда призрак?

— Матильда! — Майя со сложным отчеством укоризненно покачала головой. — Вы же умная девушка…

— Призрак?

В дверях стояли перепуганные девчонки из клуба «Кавычки». Они занесли Матильдину корзинку для пикника.

— Так говорят… — протянула Женя, а Майя Цзиньсуновна вздохнула.

— Извините, мы все съели, — одна из девчонок протянула им их корзинку. — Было очень вкусно.

— А вот ваша книжка, — другая девчонка протянула Жене «Третью жену».

— Это Третья Жена! — крикнула вахтерша, поспешая к ним от лестницы. Осмелев, она все-таки осмотрела цокольную площадку. — Это она, точно вам говорю! Она же пропала! Померла, наверно, горемыка! Убил он ее, точно вам говорю!

— Прекратите выдумывать! — велела Емельяновна. Она только что подошла, отмыв свои туфли до блеска. — Кто убил? Кого убил? Кто пропал? Вы еще здесь?

Последний вопрос был адресован Мати и Жене. Те его проигнорировали. Матильда заново укладывала свою корзинку — «кавычки» побросали внутрь доску, ножик, бокалы и свернули салфетки как попало — и тихонько ворчала. Женя прижимала свою новую книгу к груди и прислушивалась к разговору двух начальниц.

— Я думаю, надо вызвать полицию, — тихо говорила Майя Цзиньсуновна. — Кто-то кричал, мы должны отреагировать в рамках наших полномочий.

— Я уверена, что это просто чья-то глупая выходка, — напротив, слишком громко и слегка надрывно говорила Анастасия Емельяновна.

Они стояли друг напротив друга — высокая статная блондинка с большой душной грудью в треугольном лифчике и маленькая собранная китаянка — и сверлили друг друга взглядами. Рядом вертелась взволнованная вахтерша. Она прекратила свои суеверные завывания и теперь молча, но нервно грызла ногти и сплевывала огрызки на ковер. Зато девчонки из «Кавычек» воспользовались моментом, прыснули на улицу и растворились в сумерках.

— Мне страшно, — сказала Женя тихо. — Я иду домой.

— Я тоже, — голос Мати подрагивал вполне натурально, а моська и вправду казалась испуганной. Она снова обняла свою корзинку, нерешительно потопталась и, словно не удержавшись, предложила: — А может лучше позвонить Владиславу Вячеславовичу?

— Давайте хоть так, — согласилась Майя Цзиньсуновна, кинув недобрый взгляд на Мати. — Доброй ночи, девочки.

Поняв, что на этот раз их точно выпроваживают со всей решительностью, Женя и Мати поспешили на улицу.

— Все в дугу легло, даже мой роман! — смеялась Матильда из-под корзинки.

— Так рождаются легенды! — Женя тоже улыбнулась.

— Видишь, все получилось, а ты переживала…

На прощание они обнялись, и Женя припустила домой. Время шло к одиннадцати. Хотелось в душ и спать, но настроение было отличное. Надо же, все получилось!

Зайдя в подъезд, она на цыпочках поднялась в свою квартиру.

Женин дом был старым, послевоенной постройки, но крепким и ухоженным. Внутри была деревянная лестница, в подъезде, как его ни мой, ни скобли, ни лакируй, все равно пахло мышами, как во всех домах в Писательском квартале. Внизу сверкал огнями и гремел girl-power-музыкой «деГуж». Он занимал почти весь первый этаж, а второй делили две большие квартиры. Одну в наследство от бабки получила Женя, другой владела семья ее одноклассника Аркаши.

Аркаша был дома, это Женя выяснила, прислонив ухо к его двери. Он смотрел телевизор и что-то сам для себя комментировал вслух. Значит, пока все в порядке.

Женя напилась воды из электрического чайника и развернула еще два бруска популярного мыла, купленных в супермаркете за углом. Как она и подозревала, в линейке ароматов между орхидеей и грейпфрутом оказались еще два — лотос и алая роза.

Ни резать, ни мылить не хотелось — устала. Женя закинула бруски на подоконник, к остальным, плюхнулась на брошенный в углу новый ортопедический матрас и мгновенно заснула.