Шесть минут до конца лета

Алёна Половнева, 2023

У Жени Ольшанских странная профессия. Она – друг на час, лучшая в Белых Горах. Этим летом у нее в друзьях два айтишника, библиотекарь, политический активист, преподаватель анатомии и «черная вдова». И вроде всё хорошо, и вроде всё как обычно, пока однажды Женя не остается стоять посреди своей гостиной, зажав в руке гранату-«лимонку» с выдернутой чекой…

В кармане

Городское кафе «Карман» и правда было похоже на набитый всякой всячиной карман. Здесь было не продохнуть от разнообразного хлама. Книжные шкафы от стенки до стенки и натолканные в них книги, пухлые громоздкие разноцветные кресла и по торшеру у каждого стола. Кафе занимало целый этаж, но развернуться здесь было негде.

За столом напротив Жени сидели двое. Он — маленький брюнет с круглой головой, большими выпуклыми печальными глазами, тонкими усиками и бороденкой. Она — ослепительной красоты блондинка, с идеальными прямыми волосами, тонкими ключицами и огромной искусственной грудью, которую ее хозяйка носила как аксессуар, прикрыв незначительной шелковой тряпицей.

Бросив на девицу предвзятый женский взгляд, можно было считать, что нос и скулы подправлены скальпелем, губы поддуты гелем, бедра иссушены диетой — все это вкупе с повисшей на бровях скукой выдавало ее с головой.

Эскортница.

Сначала она смотрела на Женю враждебно, но, поняв, что Женя не конкурент, принялась лениво прихлебывать просекко со льдом и глазеть по сторонам.

Пётр Арабаджи, ее спутник, известный в Белых Горах IT-антрепренер, напротив, разговаривал с охотцей.

— Увлекаешься intermittent fasting? — спросил он, подливая в кофе соевое молоко из молочника и мешая бумажной трубочкой овощной смузи.

— Пробовала, — коротко ответила Женя. Перед ней стоял только зеленый чай.

— Шестнадцать на восемь? — Арабаджи окинул взглядом ее фигуру.

— Четырнадцать на десять.

По схеме модного нынче интервального голодания «14 на 10» нужно было всего лишь не есть после шести вечера — миллениалы внезапно открыли для себя советскую медицину и скоро дойдут до диетстолов. Женя усмехнулась. Айтишники стараются больше всех: хотят вечной жизни, продуктивности и чтоб их девушки любили. Но их увлечение здоровьем — вот парадокс — выглядит как обсессивно-компульсивное расстройство.

— Вы же знаете меня, правда? — спросил Арабаджи и широко улыбнулся.

Улыбался он странно: выворачивал обе губы наружу и растягивал их так, что можно было видеть абсолютно все зубы на обеих челюстях. Словно Пётр хотел похвастаться тем, что кариеса у него больше нет.

Женя и правда его знала: сказочная фамилия была на слуху. Ехидная однокурсница назвала его озабоченным садовым гномом за малый рост и увлечение девицами по вызову. Злобно пыхтевший однокурсник, подвыпивши, обозвал Арабаджи обмылком за то, что тот сидел на подсосе у администрации. Белогорская пресса воспевала благотворительность и инновации, а на деле благотворитель и инноватор через сеть своих контор распределял по нужным карманам бюджетные деньги. А инновационные идеи попросту воровал.

Впрочем, Женю это волновало мало. Свое мнение о нем она составить еще не успела, а с университетских времен его не помнила вообще.

— Давайте перейдем на «ты», — уклонилась она от прямого ответа.

— Я хочу объяснить свои потребности. Для тела у меня есть женщины, — Арабаджи искоса глянул на блондинку, — а для души нет. Поэтому я хочу нанять тебя…

Женя напряглась.

— Спешу уточнить, что я не женщина, а друг, — сказала она мягко, но уверенно, глядя Петру в глаза, — бесполый друг.

— Я понимаю, — виновато улыбнулся Арабаджи.

Ничего он не понимает, Женя видела это совершенно отчетливо.

— Для души необязательно заводить женщину, — закинула она удочку.

— С мужчинами еще сложней… — развел руками Арабаджи.

— Я имела в виду собаку, — пошутила Женя.

— У меня аллергия, — Пётр нахмурился.

Значит, чувство юмора придется попридержать. Раз все так серьезно.

Блондинку вконец утомила их болтовня. Он что-то чирикнула Петру на ухо, не торопясь встала и поплыла в сторону уборной. Все без исключения посетители городского кафе «Карман» проводили ее взглядами. Женя — тоже.

— Так и знал, что ты не будешь занимать moral high ground, — сказал Арабаджи, наблюдая за ней.

— Это было бы опрометчиво с моей стороны, — усмехнулась Женя. — Профессии-то у нас смежные.

— Я помню тебя, — вдруг сказал Пётр. — Ты с моего факультета, да? Тебя вроде отчислили за пьянку с физиком или что-то такое…

Женя рассмеялась. Арабаджи улыбнулся, виновато сложив брови домиком.

— Отчислили меня за неуспеваемость. Но с физиком были дела, да. Экспериментировали… С чистым спиртом и картошкой.

Петр взглянул на нее будто бы с благоговением, как отличник, которого хулиганка позвала в гости, когда родители уехали на дачу на все выходные. Женя могла поклясться, что он даже нервно сглотнул. Но беседа тем не менее затухла.

— Расскажи мне про то, чем ты занимаешься, — попросила Женя. — Не про работу, а для души, вернее, для тела. О том, о чем сейчас все говорят. Как это называется?

— Это называется биохакинг…

Арабаджи обрадовался новой теме и приготовился оседлать любимого конька. Не так давно он написал на тему насильственного улучшения своей биохимии несколько больших статей. Суть их была несложна: он сдавал анализы и по результатам закидывался разными добавками, часто — запрещенными, чтобы стать сверхчеловеком и дожить до ста шестидесяти. Арабаджи опубликовал их в «рыбных» местах в сети и отхватил такой жесткой критики, что потом несколько месяцев начинал свои посты в Инстаграме со слов: «Вы меня, конечно, ненавидите, но…» Тем не менее о нем говорили все, а он наверняка был не прочь оказаться в центре внимания.

Пётр достал свой планшет и принялся двигать по экрану графики. Женя придвинула свой стул ближе и с любопытством взглянула на экран.

Графики были немудреными. Несколько кривых: мышечная масса — вверх, вес и жир — вниз. Одна простая табличка из двух столбцов, показывающая рост тестостерона на 80%. Еще одна кривая — уровень ртути в крови — падала отвесно вниз.

— Еще есть отчет о содержании бактерий в моем кишечнике, — похвастался Арабаджи.

Женя улыбнулась краешком рта. Он, как ребенок, раскладывал перед ней свои нехитрые сокровища. Анализ на то, анализ на это… Та добавка, эта добавка, то лекарство, это лекарство… Метформин от диабета, хотя диабета у него не было — впрочем, его сейчас все едят, чтоб похудеть. Литий от биполярочки, хотя биполярочки у него не было. Кое-какие антидепрессанты, гормон роста, «Фенибут», еще какие-то стимуляторы и почему-то толченый чеснок. Петя показал Жене фотографии. БАДов набиралась целая пригоршня каждые утро и вечер. Плюс шприцы и ампулы — гормоны были в виде инъекций.

— Всего на биохакинг я потратил двести тысяч, — снова похвастался Петя. — Долларов.

— Зачем? — не удержалась Женя.

— Как зачем?

— Зачем тебе это? Что-то изменилось в тебе? Критично?

— Результаты у меня отличные! Я сбросил жир с двадцати шести процентов от общей массы тела до десяти процентов — и это объективно! Максимальное потребление кислорода поднял примерно до семидесяти процентов — это очень высоко! — и я улучшил показатели по большинству биомаркеров. Субъективно я чувствую себя счастливее, спокойнее, энергичнее. Я стал более уверенным и сосредоточенным. И умным, если подразумевать под умом прикладную способность решать сложные задачи.

Пётр кипятился, и Женя решила больше не топтать его мозоли. В ту секунду, когда он надувал от важности щеки, он показался ей ранимым и неуверенным, поэтому она не стала утверждать, что всего, что он перечислил, можно достичь с помощью зеленой диеты, восьмичасового сна и свежего воздуха.

— Я так мало знаю, — настал Женин черед виновато улыбаться.

Петр споткнулся на полуслове и покраснел.

— Я считаю, что именно с него, с биохакинга, начнется разделение человечества на два вида, — забормотал он смущенно, открывая еще какие-то картинки. — Первый вид — улучшенные постлюди — будут всем рулить. Скорее всего, они будут из технологических сообществ Кремниевой долины и Китая. Вторые — люди предыдущей версии — повлиять на происходящее в мире уже не смогут. Но о них, скорее всего, будут неплохо заботиться, я полагаю…

Петин голос окреп. Речь отдавала театральщиной — видимо, Арабаджи привык выступать с этим материалом на публике.

— Человечество трансформируется, и причина этому — возможность уже сейчас мощно прокачать свой интеллект. Мои методы и их популяризация сыграют тут не последнюю роль. Но они же и увеличат существующий разрыв между богатыми и бедными. Люди вроде меня смогут жить более продуктивно, богатеть, а значит дальше инвестировать в повышение собственной эффективности… И так до бесконечности!

Однажды Женя согласилась пойти в какой-то дурацкий поход, далеко, к меловой горе. Они сидели на берегу речушки, полоскали ступни в ледяной воде, когда мимо них пронесся вверх по течению молодой взлохмаченный медведь. Он почти не обратил внимания на замерших от страха людей — у него были свои дела. Но Женя навсегда запомнила то чувство, то оцепенение, которое, казалось, парализовало ее на мгновение от пяток до макушки — этот был тот страх, который испытывает мелкий хищник, встречаясь с хищником покрупнее.

Именно это чувство ее сейчас и охватило, пока она слушала про «людей предыдущей версии». Арабаджи был по-звериному серьезен, и Женю пробрало до печенок.

— Я чего конкретно хочу… Хорошего настроения, уверенности в себе, концентрации на задаче… Быть энергичным, иметь силу воли, устойчивость к стрессу, прокачанный интеллект, а еще спокойствие, здоровье, долгую жизнь, абсолютное безразличие ко всяким социальным ограничениям. Всегда и везде. С минимальными вложениями времени и минимальным риском.

Безразличие к социальным ограничениям? Интересно, если его мама окажется «человеком предыдущей версии», он и ее пропишет в резервацию для унтерменшей?

Однако теперь совершенно понятно, что он не ранимый и не беспомощный. Он — хищник покрупнее. А хищник покрупнее обычного человека — постчеловек по версии Арабаджи — это, похоже, самый обычный социопат. Сам Пётр, может, еще не социопат, но стремится к этому. Мчит на всех парах. Нарциссическое расстройство уже точно есть.

— Еще это отличный мотиватор, — выдохнул напоследок Арабаджи. — Вся эта геймификация собственных биохимических состояний…

— А, да, это забавно, — согласилась Женя. — Я в своем приложении к фитнес-браслету кружочки всякие заполняю. Правда, ничего кроме невроза еще не заработала.

Женя примирительно улыбнулась, но Арабаджи снова не понял шутки.

— Я тебе докажу, что я прав! — запальчиво произнес он и даже взмахнул в воздухе кулаком.

— Можно я буду звать тебя Петей? — Женя поспешила его остановить.

Блондинка, которая давно вернулась за стол и которую Петя не замечал, на этих словах поморщилась. У Арабаджи закончились отрепетированные речи, и теперь он растерянно хлопал ресницами.

— Хорошо, — наконец сказал он, — зови меня Петей.

Женя снова улыбнулась. Арабаджи нырнул в свой рюкзак, а вынырнув, протянул ей оранжевый плотный листок. «ГРажданский Интернет-Форум», — прочитала она.

— Это тебе, приглашение на нашу конференцию — «ГРИФ 2020».

— А я тебе там нужна? — спросила она.

— Приятно, когда в зале есть человек, который тебя поддерживает. Понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулась Женя, вспомнив Матильду и ее «порку». — Я приду.

Она вскользь бросила взгляд на блондинку. Наемный гарем, видимо, отказывается за него болеть.

— Тебе платить через «Бро»?

— Можно через «Бро», можно напрямую, наличкой.

Петя нахмурился. Налички у него, похоже, не было. Может, он вообще не помнил, что бывают такие деньги, прямоугольные, бумажные.

— Давай через «Бро», — смилостивилась Женя и залпом допила свой чай.

Когда они втроем вышли из «Кармана», первое, что им бросилось в глаза — мрачные девчонки из deGouge, которые выстроились цепью на противоположной стороне проспекта Довлатова. Все как одна сверлили глазами Петра Арабаджи.

— Чего это они? — не поняла блондинка. У нее оказался хриплый голос, который не вязался с ее легковесным образом.

— Может, акция какая, — ответила Женя и оглянулась на своего нанимателя.

Арабаджи тем временем проворно вскочил на свой электросамокат, что стоял у входа, и был таков.

— Значит, сегодня только «имидж» — с облегчением сказала блондинка, клацнув брелоком сигнализации, — пока!

Она махнула Жене рукой и села в припаркованную у входа маленькую ярко-желтую машинку без верха. Женя тоже махнула ей рукой и снова уставилась на девчонок из deGouge. Девчонки расходились. Значит, Женя поняла все верно, и акция была пятиминуткой для Пети Арабаджи.

Женя поплелась домой, пиная кроссовкой камешек по раскалившемуся за день тротуару. Собрав последние силы, она перебежала ленивый проспект, нырнула в подворотню и поднялась к себе. У Аркаши бормотал телевизор.

Город остывал. Матильда покрасила Женины стены в элегантный светлый серый. Смотрелось отлично, особенно на солнечной стороне, и пахло не забористо. Но Женя все равно распахнула окна — плевать на краску, высохнет как-нибудь. Горячий воздух снова потрепал ее по щеке. Проспект Довлатова наполнялся людьми.

Телефон звякнул. Пришел новый перевод от Земскова — за весь Матильдин рабочий день. Женя усмехнулась. Ох и встанет ее ремонт в копеечку заведующему библиотекой! Бедолага! Дешевле было бы развестись с женой…

Надо бы поужинать, но нет сил: Арабаджи — энергетический вампир! Впрочем, плиты на кухне тоже пока нет. С перепиской в «Бро» Женя покончила еще утром. Чем заняться? Она слишком устала для чего-то масштабного, да и голову надо разгрузить.

И только тут она поняла, что забыла купить мыло.