Мёд и Лимон

Алина Наумова

Я продолжаю молча поглощать тысячи ненужных деталей. Капельки пота на его щеке. Случайно подвернутый короткий рукав футболки. Медовые глаза следят за мной. Я в ловушке.Его пальцы касаются моих, и я вздрагиваю.

Глава 7

Белый свет окружает меня повсюду. Слишком больно разглядывать эту пустоту. Я снова одна. Я должна быть одна. Только я. Моя ненависть никуда не ушла. Она затаилась, как хищник перед прыжком. Она ждала своего часа, своей минуты. Мы не можем скрыться и избавиться от самих себя. Также, как и не можем пытаться стереть себя из этой жизни. Наказание и есть жизнь. Жизнь со всеми своими воспоминаниями.

Бледно-розовые разводы на простынях развешаны повсюду. И справа и слева. Рисунки такие красивые, я не могу оторвать от них взгляд. Есть что-то магическое и завораживающее в этой легкости и белом цвете. Я касаюсь одной из простыней кончиками пальцев. Прохладные.

Я пытаюсь понять, кто их развесил и зачем. За одной из простыней кто-то есть. Нет, там точно кто-то есть. Я отдергиваю прохладу простыни.

Зеркало. Нет, это не зеркало. Это всего лишь я. Я сама.

Это не я.

Это другая Ханна.

Ханна из прошлого.

Ей 14.

На ней красивое красное белье.

Трусики с кружевными оборками.

Мои любимые.

Но почему Ханна плачет.

— Не плачь!

Но Ханна молчит. Я пытаюсь дотронуться до нее. Она делает несколько шагов назад.

— Не бойся.

— Ты сама этого хотела.

— Не бойся. Не плачь!

— Я не плачу. Это ты плачешь.

Провожу рукой по щеке. Это плачу я? Но почему?

— Что случилось?

— Ты сама виновата.

— Что я сделала?

— Ты сама так хотела.

Ханна распускает волосы. Ноги и руки совершенно чисты. На них нет привычного узора из тонких ровных линий.

— Кто ты?

— Я — Ханна.

— Что происходит?

— Ты сама виновата.

— Я не виновата.

— Ты сама этого хотела.

Ханна проводит рукой по шее и откидывает голову назад.

— Перестань.

— Ты виновата. И только ты.

— Я ничего не сделала.

— Это сделала ты.

На ногах и руках моей Ханны проступают красные ленточки. Они появляются внезапно, из ниоткуда и покрывают бедра. Справа, слева, изнутри.

— Не делай этого.

— Я ничего не делаю, это ты.

Голос Ханны слабеет.

— Не уходи.

— Я не ухожу. Это ты уходишь.

— Ханна! Ханна! Ханна!

— Что… что?

Простыни с бледно-розовым рисунком исчезли. Пятна, тени, люди, яркий свет.

— Выключите свет!

— Ханна!

— Что?

Я делаю над собой усилие и сосредотачиваюсь на одном из пятен.

— Айк? Откуда ты?

— Ты в порядке?

— Все хорошо. Где я?

Комната не кажется мне знакомой. Бездушные и блеклые стены. Железная подставка для капельницы.

— Господи, ты в порядке.

— Айк, что происходит?

— Ничего. Ты в больнице. Все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — я повторяю эти слова. Они во мне. Всегда со мной. Они спрятаны под кожей и бегут по венам.

— Почему я здесь?

— Ты не приходила в себя.

Боль в правой руке становится заметней, и я выдыхаю.

— Как ты здесь оказался?

— Мне позвонил парень. Дастин. Сказал, что везет тебя в больницу.

— Дастин?

Я сглатываю скопившуюся слюну во рту.

— Да.

— Он здесь?

— Вышел куда-то. Он твой студент?

— Да… студент… Дастин. Давно я здесь?

— Четыре дня.

— Четыре дня?

— Да, Ханна. Но теперь все хорошо.

— Мама? — я практически подскакиваю, но руки Айка удерживают меня.

— Хорошо. Она дома. С ней осталась тетя Мэй.

— Тетя Мэй?

Ничего в моей голове не откликается на это имя. Просто пустота.

— Мамина кузина.

— У мамы нет кузин.

— У мамы есть кузины.

— Я о них ничего не знаю.

— Ты просто забыла.

Айк качает головой. На его лице я вижу беспокойство и раздражение одновременно. Он злится? На меня? Почему?

— Не нужно было оставлять маму одну. Вдруг кто-нибудь придет.

— Кто придёт?

— Ты сам знаешь кто!

Не могу поверить, что Айк упрямо не понимает меня!

— Ханна, прекрати это. Это уже пугает.

— Что пугает? О чем ты?

— Ханна, отца нет! Он больше никогда не придет. Никогда, слышишь.

Его пальцы больно впиваются в мои плечи. Почему он так говорит?

— Что ты говоришь?

— Ханна! Хватит! Я позову врача.

Он поворачивает голову, но я не могу ему позволить уйти от ответа. О чем он говорит?

— Что значат твои слова?

— Он не придет никогда. Никогда. Его нет. Ну, почему ты не посещала психотерапевта?! Я же говорил, что так лучше. Почему ты никогда не слушаешься меня?

Голова начинает раскалываться. На кусочки, на атомы. Айк сошел с ума. Он говорит такие странные вещи. Что с ним?

— Айк. Что ты говоришь?

— Ханна, я так больше не могу! Я должен что-то сделать. Ты не можешь справиться с этим сама.

— С чем?

— Ханна, отец не вернется. Потому что ты убила его.

— Что?

Айк определённо сходит с ума! Кто кого убил?

— Ты сейчас говоришь странные вещи.

— Тебе помогут. Я обещаю. Все будет хорошо.

Ханна исчезла. Я теперь одна в этой белой пустоте.

— Ханна, где ты? Ханна?

Мой голос растворяется в пустоте. Куда она ушла?

— Где ты?

— Я здесь.

Теперь я вижу ее. Она лежит на белом полу. На ней красное кружевное белье.

— Куда ты пропала?

— Я всегда здесь.

— Что случилось со мной? Где мы?

— Нигде.

— Так странно.

— Это все ты.

— Почему ты лежишь?

— Я всегда лежала.

— Почему?

— Так было нужно. Ты сама этого хотела.

— Я не хотела ничего.

— Айк сказал, что ты убила его. Это правда?

— Нет.

— Тогда почему Айк так сказал?

— Не знаю. Мне это все снится. И ты, и Айк, и эти простыни.

— Ты убила его?

— Я никого не убивала.

Белая пустота наполняется цветом медленно. Начиная снизу прямо под моими ногами. Пространство приобретает розоватый оттенок, затем темнеет и становится алым.

— Это ты сделала?

Ханна молчит и растягивается на полу. Ее руки царапают пол, оставляя следы. Я вижу исполосованные бедра и руки. Шрам на груди, не прикрытый кружевным бюстгальтером. Кривая линия портит все. Ее здесь не должно быть.

— Что это?

— Не знаю. Ты скажи.

— Я не знаю.

— Ты убила его?

— Я никого не убивала. Ты же знаешь.

— Не знаю. Ты виновата во всем. Сама виновата.

— Я не виновата.

— Виновата.

Ханна поворачивает голову набок. Волосы разметались по полу. И я вижу темно — фиолетовые следы пальцев на шее, предплечьях, груди и животе.

— Что это?

— Не знаю. Мне не больно. Это наказание.

— Какое наказание?

— Твое наказание. Папа не любит, когда его не слушаются.

— Я слушаюсь его. Почему ты так говоришь?

— Но он умер.

— Не умер.

— Умер. Ты его убила. Ты виновата.

— Перестань. Почему ты продолжаешь так говорить?

— Потому что ты виновата.

Ханна куда-то исчезает, не оставляя ни следа. Я снова одна. Я не хочу быть одна.