Прими мой облик

Алин Пак

Мужчина спускается в подземное метро и становится свидетелем того, как ребёнок попадает под поезд.Чуть позже его обвинят в убийстве, а детские воспоминания приведут к безумным догадкам.Придётся противостоять СМИ, собственной семье, а главное ЕЙ — Ламии, существование которой невозможно доказать.

Глава 3: Неоспоримое доказательство

— Мы найдем это сучье отродье, — дал слово офицер Стивен Уиллис, всем сердцем ненавидевший детоубийц.

За полчаса в его голове обосновалась пустота и недопонимание. Совершить убийство в час пик — разве это не идиотский план? Но, несмотря на нелепые обстоятельства, у дела ни одного свидетеля.

Уиллис противно усмехнулся и кинул холодный взгляд на своего подчинённого, который тут же выдал:

— Всё ещё ищем, сэр.

Офицеру нравилось руководить охотой, как он считал, не на человека, а на настоящего зверя.

Насколько жестоким и бессовестным нужно быть, чтобы осилить мучительный крик родителей, только что потерявших дочь? А ведь он до сих пор на станции — зверь среди людей. Уиллис не простит себя, если не поймает очередного ублюдка: «Каждый человек достоин жизни, будь то ребенок или взрослый. И только убийца достоин смерти».

— Не церемоньтесь с ним, — добавил Стивен. А следующими словами он даже загордился: — Пусть все наблюдают, как на его чертовых запястьях заблестят наручники!

Уиллис был не очень приятным человеком. Коллеги считали, что он не знал других эмоций, кроме любимой злости.

Жизнь персонажей некоторых фильмов, книг всегда хороша: детективы пускают шутки, много пьют и курят, при этом не имея зависимостей. Да, пиджаки сексуальных мужчин пропахли дорогим алкоголем, но у них нет проблем со здоровьем. Они могут быть неделями в запое, но выглядеть привлекательно, флиртовать с женщинами или добиваться сердца любимой. А главное, могут расследовать дела = находить преступников. Детективы не боятся трупов, так как видят их каждый день. Им легко шутить на месте преступления, неуважительно вторгаться на территорию криминалистов, щупать тела усопших и выносить свои вердикты.

Они бегут навстречу взрывам и пулям, спасают всех остальных, рискуя своей жизнью.

Уиллис знал, как начинает биться сердце, когда ты в перестрелке. Полицейские и работники других правоохранительных органов клянутся защищать жизни граждан, но это не убавляет страха за свою собственную.

От трупа настолько веет гнетущей атмосферой, что осознаешь: смерть на каждом шагу. Жена убила мужа, сын — отца, а сестра — брата. Подобное встречается не всегда, но ты начинаешь сомневаться в людях, в родных.

«Почему ненависть возгорается среди близких друг другу людей?»

Стивен не исключал существования добра, но уже понимал, что именно зло превосходит.

Уиллис вышел на станцию, в уши ударил звонкий плач Элизабет Тейт, её крики:

— Я никуда не уйду!

Его коллеги пытались отгородить место преступления. Тяжело вздохнув, он убрал руки за спину, с нежеланием наблюдая скандальную сцену.

За свои сорок три года, двадцать из которых проведены на государственной службе, Уиллис встречал жестоких людей, но каждый раз выходил из себя, когда их жертвами становились дети.

Он свято верил, обманывал себя, что люди способны забывать прошлое, пока черная дыра из детства продолжала поглощать настоящее. Однажды он сорвался с цепи, подобно голодной собаке, набросившись на подозреваемого в педофилии:

«Как ты живешь после содеянного?» — спрашивал он, глядя в пустые глаза — в глупые зеркальные стекляшки зверя перед ним. — «Что ты чувствуешь после этого?»

Через несколько секунд подозреваемый утвердительно закивал, посчитав, что лучше признаться и похвастаться своими достижениями, нежели категорично отрицать вину. С его отвратительных губ, которыми он целовал молодую кожу мальчиков и девочек, начиная с шеи и спускаясь всё ниже, вырвалось: «Дети становятся послушными игрушками, когда восполняется нехватка внимания. Лишь глупыми, кричащими от боли игрушками. Мягкими, нежными и очень теплыми. Мне прекрасно живётся. Может, вы, детектив, и не знали, но дети — цветы жизни».

И как забыть прошлое? Ту смутную картину, когда десятилетний Стивен забрёл в лес, увидев, как взрослый мужчина прижал его лучшего друга к корявому дереву на опушке, принимаясь медленно снимать с него шорты. Мальчик пытался выбраться, биться ногами. В конечном итоге он смирился и замер. Только взгляд его остался беглым, искал спасения.

А Стивен мог сделать хоть что-нибудь: закричать, побежать в сторону города, клича о помощи.

Стив мог сделать хоть что-нибудь, чтобы совесть не терзала, но мальчик беззвучно упал в густую траву, а проснулся через час в мокрых штанах. Его друга нашли тем же вечером: достали мёртвого из реки со вспоротом лицом и животом.

«Мерзкая тварь. Подонок!»

После агрессивного поведения с преступником, Уиллиса ждали вынужденные походы к психотерапевту.

«У меня не возникает вспышек ярости», — отнекивался он.

Его ненависть касалась не только насильников, а всех, кто причинял боль детям.

Первое дело, где жертвой стал ребенок, он помнил очень смутно — это произошло в 1996 или 1997 году. Десятый месяц работы. Знойное лето. Легкий ветерок играется с платьями девиц, будто с воздушными шариками. Танцуют фонтаны, с полок скупают холодный лимонад. Прекрасные дни не становятся преградой для беды и человеческой жестокости.

Восьмилетнюю девочку сбила машина. Малышка (чем-то похожая на Кэти Тейт) выбежала на дорогу: то ли увидела птичку, то ли будку со сладкой ватой. Автомобиль ехал на большой скорости, и сначала показалось, что водитель не успел затормозить.

Родители — слащавый мужчина, облитый душистым и явно дорогим одеколоном, и молодая девушка рядом с ним, были слишком увлечены друг другом.

Воркующих голубков отвлёк звук резкого торможения.

Всеми забытая малышка отлетела на несколько метров вперёд, бочкой покатилась в другую сторону, после чего развалилась на асфальте.

Отец побледнел, не мог сдвинуться с места.

— Эштон, — проронила женщина, пытаясь сказать что-то эдакое, она тяжело вздохнула и сжала губы.

Его спутница со страхом смотрела на людей, окруживших маленькое тело.

Водитель тут же выскочил из своего модно-навороченного кадиллака, захлопнул дверь и тяжелыми шагами направился в сторону отца. Схватил мужчину за воротник белой рубашки, ничуть не отличавшись от взъерошенной кошки:

— Я хотел сделать это, слышишь?! Мечтал убить твою дочь.

Дама рядом тут же охнула. Водитель перевел на неё свой безумный взгляд, обглядел с ног до головы, и, пытаясь скорчить притягательную улыбку, спросил:

— Ты ещё кто такая?

Женщина дёрнула верхней губой, что-то пробубнила себе под нос и схватилась за плечо любовника сильнее прежнего.

Эштон вновь почувствовал дыхание водителя на своём лице.

— Считаешь себя хорошим отцом? Я сделаю так, что ты лишишься не только дочери, но и сына. Ты будешь жалеть о своём существовании.

После неизвестный побежал назад к машине, запрыгнул в салон, развернулся и с диким рёвом помчался вдаль, оставив в память о себе черные следы шин.

— Ты знаешь его? — спросила женщина.

Он тут же встряхнулся, грубо откинул её от себя и поспешил к группе людей, которая столпилась у его маленькой дочурки.

— Эштон! Подожди! — кричала она вслед.

Мужчина со всей злостью, что уже накапливалась в кулаках, хотел протолкнуться в «эпицентр» со словами: «Она моя дочь! Не смейте подходить к ней!», но услышав сирену скорой помощи, почувствовал стыд, вызванный готовностью обидеть людей, которые помогли ребёнку больше, чем родной отец.

К счастью, девочка выжила, отделавшись сломанной рукой и сильными ушибами по всему телу.

Стивен не помнил её имени, зато помнил ярость и угрозы Эштона: «Если вы не найдете этого человека, я испорчу вам жизнь!»

Скованный детектив лишь опускал голову, спокойно принимая злость в свой адрес.

Тем же вечером виновник — Мэтью Бёрнс — сам позвонил в полицейский участок своего округа с домашнего телефона соседа, (которого убил после инцидента на дороге — зарезал кухонным ножом), признал свою вину в ДТП и грозился убить свою девушку, (что и произошло через десять минут — зарезал тем же кухонным ножом).

Через пятнадцать минут им был совершен звонок в 911 со словами: «Она еще дышит! Пожалуйста, приезжайте быстрее!», продолжая истерически молить о помощи.

Мистер Бёрнс не признавал свою вину, хотя Эштон Гиббс опознал его.

«Я не понимаю, о чем вы?! Я не мог сесть за руль, меня лишили прав четыре месяца назад! Я уехал из дома на автобусе, вернулся и увидел Бекки! Я никого не убивал! Это не я!» — доказывал Мэтью, но всего лишь словами.

Мэтью. Это имя было таким знакомым, начинало больно щекотать сердце, напоминать о лучшем друге детства. Бёрнс был похож на того мальчишку, также бегал глазами.

Стивен проникся, загорелся мыслью: «Вдруг это он? Может из реки достали другого мальчика? Он ведь был изуродованным, обмякшим и припухшим». Тогда он испытывал надежду на шанс искупить старый грех — спасти Мэтью сейчас, раз не смог спасти однажды.

Эштон устроил скандал со словами: «Вы должны упечь этого человека за решетку на долгое время! Он хотел убить мою дочь и грозился сделать то же самое с сыном».

Это было первое и последнее дело, когда детектив хотел верить преступнику.

Бёрнс продолжал отрицать свою вину до последнего, но не имея существенных доказательств, он вымотался и стал ужасно нервным.

Поскольку дело имело двух очевидцев, звонок повинного с признанием, суд предъявил обвинения, приговорив Мэтью Бёрнса к пожизненному заключению без права на апелляцию.

Тяжелый стук молоточка раздавил все надежды Стивена искупить свою вину.

Последние месяцы своей жизни Бёрнс проведёт в одиночной камере, пока не решит покончить с собой, изрезав свою руку вилкой (немного раннее украденной в столовой). Превратив ладонь в фарш, мужчина изъяснит свои последние слова кровью на противоположной от койки стене: Я НЕ ДЕЛАЛ ЭТОГО. ВИНОВАТО СУЩЕСТВО!

Много лет спустя, Стивен оставил Мэтью Бёрнса в прошлом, обещая когда-нибудь сделать то же самое с Мэтью Грином.

В реальность его вернуло краткое:

— Прошу прощения.

Уиллис посмотрел на тёмно-рыжего мужчину с немного идиотским выражением лица перед собой. В его карих глазах офицер увидел своё отражение — увидел своё отражение в пустом взгляде убийцы.

Офицер пребывал в ярости, еле сдерживался, чтобы не наделать глупостей. Да, пару шлепков этому парню не помешают, а если дело дойдет до убийства — то тоже заслуженно.

Не успел мужчина произнести и слова, как полицейский спросил:

— Ваше имя?

— Роберт Хилл.

Иногда люди ничем не отличаются от зверей. Инстинкт, явно сохранившийся испокон веков, может овладеть всяким, в ком когда-то породили зло и ненависть.

Стивен прекрасно это знал, ведь не раз сталкивался с подобными ситуациями. Он был искренне убежден:

Зло порождают люди.

Уиллису было интересно, какими оправданиями будет кидаться Роберт Хилл.

На удивление, аргументы были у всех, кого он встречал. Люди придумывали немыслимые истории, лишь бы спасти собственную шкуру. Стивен просто кивал, сжимая ладони в кулаки.

Иногда в голову приходили странные мысли, минутные раздумья: «Вдруг мы совершили ошибку? Если человек и вправду невиновен?»

Но для подобных размышлений было слишком поздно.

Всегда трудно отличить ложь от правды, как и правду от лжи.

По существу они похожи.

Но он и не подумает о предполагаемой невиновности Роберта Хилла, ведь есть неоспоримое доказательство — запись с камеры видеонаблюдения.

Но Уиллис считал несправедливым то, что маленькая Кэти уже никогда не сможет задуть свечу на праздничном торте и загадать желание, в то время, когда мужчине грозило несколько лет тюрьмы. Этот монстр отнял жизнь у ребенка, который даже не знал всю величину слова «грех».

Так почему же маленькая девочка лишилась жизни, а убийца — всего лишь больше или меньше десятка лет? Он продолжит дышать, взрослеть, жить с чувством вины или без него.

— Роберт Хилл, Вы задержаны по подозрению в убийстве Кэтрин Тейт, — довольно громко объявил офицер, что некоторые люди на станции обернулись.

Парень лишь разинул рот, пытаясь словить воздух, и пока Стивен звенел наручниками у него за спиной, в голову не приходило даже простого оправдания.

«Не стоит ждать наступления завтрашнего дня, так и не пробудившись от ночного кошмара».