Рубеж апокалипсиса. Часть 1. Знамение

Алексей Яшин

Безмятежное человечество доживает последние спокойные дни, однако об этом известно лишь избранным. Даже обладание этой информацией может быть смертельно опасно, но отдельные смельчаки все же решаются открыть людям правду. Впрочем, не все просвещенные способны грамотно распорядиться сведениями о грядущем апокалипсисе, а самых прожженных скептиков он приберет к своим рукам в числе первых.

* * *

— Ну, кажется, теперь все! — Кирилл Андреевич рассортировал листы в нужном ему порядке. Это были отдельные части исследований Сибирских и Уральских экспедиций его института. Именно этих данных недоставало для окончательного и безоговорочного подтверждения его теории, хотя и без них картина складывалась достаточно убедительно. Однако будучи ученым, в какой-то мере осведомленным в принципах построения научных постулатов, он знал, что если те или иные изыскания затрагивали сложившиеся годами догмы, они должны быть проверены и перепроверены множество раз и подкреплены неоспоримыми доказательствами. Хотя даже в этом случае не было никакой гарантии, что эти изменения будут приняты научным сообществом, зачастую просто отметающим все, что не вписывается в так называемые незыблемые законы.

Сейчас Кирилл Андреевич был абсолютно уверен в своей правоте. Беглый взгляд на данные экспедиций подтверждал это. Почти десятилетний труд был, как никогда, близок к логическому завершению и публичной демонстрации. Гордость переполняла ученого. Он не бросил эту тему, несмотря ни на что. Даже тогда, когда из его лаборатории стали уходить сотрудники в более перспективные проекты, и сам по себе Институт физики Земли влачил жалкое существование и вынужден был закрыть многие фундаментальные исследования. Экспедиций почти не было, многие лаборатории пустовали из-за отсутствия сотрудников, которые либо уехали из страны, либо «ударились» в коммерцию. Кого-то он встречал на вещевом рынке, торгующим спортивными костюмами или дешевыми магнитофонами. Кто-то открыл фирму по продаже компьютеров, а кто-то гонял японские автомобили из Владивостока. В «лихие девяностые» стране было не до науки. Погрузившись в свободу и рыночные отношения, ломались многолетние приоритеты в угоду хоть какого-то, «относительно неголодного» существования, альтернатива которому была крайне мрачной.

Вот и лаборатория Кирилла Андреевича еще в последние годы СССР насчитывала порядка двадцати сотрудников. Сам он в то время был заместителем заведующего лабораторией, достаточно известного профессора, который был консервативным ученым и не приветствовал изыскания подчиненных, выходящие за определенные рамки. Одержимый своей революционной теорией и воодушевленный прочитанными на эту тему трудами Питера Шульца, Эйнштейна, Карла Фридриха Мора и других, ученый занялся сбором необходимого материала для последующего его исследования и систематизации в рамках доказательства своей идеи.

Развал страны и падение фундаментальной науки в пропасть невостребованности не способствовали открытию новых горизонтов для изысканий, но даже в этих условиях Кирилл Андреевич не оставлял свои исследования. Число сотрудников лаборатории, как и всего института, таяло на глазах, причем из-за элементарного безденежья обвинять их в чем-либо не поворачивался язык. Может, если бы не возможность продолжения исследований и анализа, а также доступа к интересующей его информации, он и сам бы ушел из науки. Но отсутствие определенных обязательств перед кем бы то ни было развязывало ему руки. Отъезд начальника в США, к эмигрировавшему сыну практически безальтернативно сделал Кирилла Андреевича руководителем лаборатории.

Финансирование отдела, как, впрочем, и всего института, было на критическом минимуме, множество тем было закрыто или заморожено, а те работы, что остались, производились в вялотекущем режиме. Во многом это позволяло Кириллу заниматься собственными исследованиями без ущерба для общей работы, а закономерно возникший в связи с текучкой кадров бардак в архивах давал возможность беспрепятственно пользоваться любой доступной в институте информацией.

Суть личных исследований Кирилла Андреевича сводилась к следующему: он твердо считал, что с определенной периодичностью на планете происходят глобальные изменения, радикально меняющие облик Земли и образ жизни ее обитателей.

По мнению ученого, происходит это под воздействием нескольких факторов: твердое ядро планеты не находится жестко в центре, а по определенной траектории медленно перемещается, можно сказать, плавает по жидкому ядру, при этом смещая центр тяжести Земли. На данный процесс воздействует своеобразная (не идеально шарообразная) форма планеты и неравномерное распределение воды, суши и льда на поверхности. Без внимания не остается и влияние в определенных точках и в определенный момент Луны, Солнца и других небесных тел. Совокупность всех этих факторов приводит к так называемому явлению «переполюсовки». Это заключается в компенсации накопленного дисбаланса путем смещения твердой литосферы по жидкому слою магмы на большие расстояния, достигающие нескольких тысяч километров. Верхняя оболочка планеты со всем, находящимся на ней, как бы проскальзывает на довольно значительное расстояние, приводя вновь в состояние равновесия планету, компенсируя тем самым все накопленные внутренние и поверхностные смещения и изменения, а также внешние воздействия.

Подобные идеи выдвигались не раз, в том числе и учеными с мировым именем (Эйнштейном, например), но в основном это были голые теории и предположения, без четкого анализа причин, без указания определенных дат и периодичности событий. Получая дополнительную исследовательскую информацию от коллеги из геологического института, сопоставляя многие исторические события, летописи и другие источники, Кирилл Андреевич сумел вычислить периодичность «переполюсовки» и примерное расположение предыдущего и будущего полюса. По его мнению, следующий будет располагаться в Северной Америке, хотя и в другом месте материка, в отличии от предыдущего раза. Расстояние, на которое сместится полюс, следовательно, и земная кора, составит пять-шесть тысяч километров.

По оценкам Кирилла Андреевича, происходило данное событие с периодичностью в четыреста — четыреста пятьдесят лет, и, по его расчетам, следующее должно произойти в первой трети двадцать первого века.

Теория была однозначно очень смелая и революционная. К тому же, будучи аргументировано подтвержденной, она переворачивала бы сложившиеся научные догмы с ног на голову и заставляла бы пересматривать многие научные, экономические, политические и хозяйственные подходы к действительности. Владение данной информацией позволило бы изменить решения по краткосрочному и долгосрочному планированию, пересмотреть концепцию многих произошедших исторических событий с учетом новых данных.

Кирилл Андреевич, как и многие ученые, был идеалистом, хотя во многих вещах еще и весьма наивным человеком. Тем не менее, он не питал иллюзий и не сомневался, что его научный труд будет воспринят без должного понимания, и, скорее всего, по огромному количеству причин и вовсе будет отвергнут консервативным научным сообществом. Однако закончить исследования и представить их широкой общественности он считал своим долгом и делом всей жизни…

Отсортированные по папкам документы были уложены в потертый кожаный портфель серо-черного цвета. Портфелю было уже столько лет, что, по меркам подобных аксессуаров, он был, если и не пенсионером, то явно вот-вот должен был стать им. Кириллу Андреевичу некогда было следить за модой и за состоянием своей одежды. Вид портфеля вполне соответствовал внешнему виду его хозяина, слегка полноватого, невысокого мужчины с лысиной на макушке, одетого в серый костюм средней степени поношенности.

Последними в портфель отправились данные из Сибирской экспедиции. Эти сведения указывали на взаимосвязь факта мгновенного замерзания мамонтов, возникновения вечной мерзлоты, относительной «молодости» сибирских лесов (там практически отсутствуют деревья старше ста пятидесяти лет лет) со сдвигом земной коры и ледяным селем-цунами, обрушившимся на тот регион в результате последней «переполюсовки». Значительная часть уже обработанных и оформленных данных также находилась в портфеле. Кирилл Андреевич даже на работе в любую свободную минуту занимался проверкой, перепроверкой и связыванием воедино массивов информации. Сибирские данные он решил более детально изучить и вставить в работу у себя дома, так как была пятница, и в его распоряжении были целые выходные. Поскольку из-за этих сведений ему пришлось задержаться дольше обычного, сегодня ученый уходил последним. Выключив везде свет и заперев дверь, он быстро прошагал по полутемному коридору института и спустился вниз. Сдав ключ на вахте, мужчина вышел навстречу вечернему городу. До станции метро было всего минут десять неспешным шагом, несмотря на довольно увесистый портфель, Кирилл Андреевич бодро зашагал в нужном направлении в предвкушении плодотворных выходных.

В десятом часу вечера в метро было не очень многолюдно, но и пустым его тоже нельзя было назвать. Пройдя через турникет, Кирилл Андреевич встал на двигающийся вниз эскалатор. Крепко сжимая свободной рукой ручку тяжелого портфеля, другой он держался за двигающийся параллельно эскалатору поручень. Сзади послышались шаги — очередной нетерпеливый пассажир, не удовлетворенный скоростью двигающейся лестницы, торопился максимально быстро спуститься к перрону. Кирилл Андреевич так никогда не делал, опасаясь упасть, и неодобрительно относился к подобным спешащим людям. Вот и теперь быстро приближающийся сзади человек, оступившись, крепко схватил Кирилла Андреевича за локоть. Почувствовав боль, похожую на укол, ученый чуть было не разжал руку, держащую портфель, но смог собраться и удержать важнейший для себя и всего человечества труд.

— Прошу прощения, — споткнувшийся отпустил локоть Кирилла Андреевича и продолжил быстро спускаться дальше. Неодобрительно посмотрев вслед спешащему мужчине, ученый почесал травмированную конечность и переложил портфель в другую руку.

Народу в вагоне было немного, всего человек десять. Кирилл Андреевич сел на свободное место в центре вагона и поставил тяжелый портфель рядом. Ехать было минут тридцать, но он сдержался и не стал доставать документы, чтобы продолжить их изучение. Несколько расслабившись, он заметил, что тот самый мужчина с эскалатора прошел мимо и сел в некотором удалении напротив. Достав из кармана куртки небольшую книгу, он погрузился в чтение. Стоило так спешить, подумал Кирилл Андреевич и обратил внимание, что на руке пассажира, которой тот держал раскрытую книгу, отсутствует фаланга на одном пальце. Внезапно свет мелькающих за окнами вагона фонарей стал в глазах ученого мутнеть и сливаться в одну сплошную линию. Стук колес вдруг начал ненормально замедляться и становиться низким и глухим. Острая боль в локте неожиданно исчезла, при этом все тело начало становиться каким-то ватным и тяжелым. Невозможно стало ни поднять руку, ни шевельнуть пальцем. Сердце сдавило словно тисками, и боль отдалась искрами в висках. Веки налились тяжестью, одновременно с этим голова начала неспешно, словно в замедленном кино, опускаться на грудь. Последнее, что успел заметить Кирилл Андреевич перед тем, как в глазах окончательно потемнело, это был устремленный на него внимательный взгляд человека с отсутствующей фалангой безымянного пальца…

Вызванная в метро милиция осмотрела тело пассажира. С виду могло показаться, что мужчина крепко спит или пьян, настолько его сидячая поза не вызывала повышенного внимания. Однако находящиеся здесь же медики, которые приехали почти одновременно с милицией, вызванные взволнованным кондуктором, сообщили служащим правопорядка, что человек умер, причем по внешним признакам произошло это примерно часа три назад. «Скорее всего, сердечный приступ», — сообщил старший медицинской бригады, и они быстро удалились, сославшись на другие неотложные дела, завещав дальнейший осмотр тела судмедэкспертам. Бригада следователей продолжила осмотр места происшествия: никаких следов насилия или ограбления обнаружено не было. В потертом коричневом кошельке умершего пусть и небольшие деньги были нетронуты, дешевые электронные часы оставались на его руке, а из найденного пропуска следовало, что покойный являлся сотрудником Института физики Земли, а также был кандидатом наук и доцентом. Производя опись найденных вещей, оперуполномоченный отметил, что ручная кладь и прочие предметы при умершем отсутствуют.