Страна Потекших Кисок

Алексей Стацевич, 2022

Знакомьтесь, это Николай. Тридцатилетний самец со статным пивным пузиком и недельной щетиной. У Николая скверный характер и привычка пошло и не смешно шутить. А еще Николай – бабник и опытный пикапер. В своих мечтах. На самом деле, самки Николаю не дают. Совсем не дают. Почему? Я ведь уже упоминал про скверный характер, майку-алкоголичку и растянутые треники? Вот-вот.Зато работа у Николая – золотая. Не работа – мечта. Даже не так. Не работа – Мечта! Трудится Николай в сверхсекретном НИИ, разрабатывающим всякие диковинные штуки.И вот однажды, после неудачного эксперимента с генератором изменения пространства, наш тридцатилетний недодевственник попадает в странное и чертовски любопытное место – Страну Потекших Кисок.Теперь, пробираясь сквозь шипастые тернии к звездам, ему предстоит доказать, что он – избранный…P.S. И при чем здесь, мать вашу, дилдо-отряд боевых эльфиек?!

Глава 2

Работал Николай Юрьевич Грубанов в Научно-исследовательском институте «Старопизденск», который был расположен в одноименной деревушке. Точнее, расположен вместо деревушки — местные жители постарше спились и перемерли, молодежь свалила в город «за длинным рублем», а пустующие дома были быстренько и под шумок снесены. Вскоре на месте деревушки вырос супертехнологичный исследовательский центр. А вокруг него — трехметровый бетонный забор с колючей проволокой да вышки вертухаев, словно за забором находился не институт с безобидными учеными, а как минимум колония строгого режима с особо опасными рецидивистами, к тому же приговоренными к пожизненному заключению.

Впрочем, такое внимание к безопасности было оправдано — НИИ «Старопизденск» носил статус засекреченного объекта, и о нем мало кто знал. А уж попасть сюда работать… По меркам разграбленной и разрушенной страны место было сладким — платили в НИИ хорошо, даже слишком. Что и неудивительно — здешние сотрудники разрабатывали для государства различные «конфиденциальные» устройства. Начиная от отечественных мобильных телефонов со встроенным «товарищем подполковником» в прошивке, и заканчивая опытно-нерабочими образцами машины времени. Трепаться же о работе за пределами НИИ — означало выдать потенциальному врагу гостайну со всеми вытекающими последствиями. Вплоть до расстрела.

Несмотря на супертехнологичность и современность, единственная дорога, ведущая к институту из города, по старой доброй русской традиции оставалась дерьмовой. Особенно сейчас, весной — после проливного утреннего дождя недобетонка превратилась в двухколейное грязевое полотнище.

По этому полотнищу, словно хищник, прижимающийся мордой к земле, полз то ли ПАЗик, то ли ГАЗик, то ли, мать его, УАЗик — Грубанов, сколько ни пытался, так и не смог запомнить марку новенького, только с завода, автобуса.

В автобусе сидели сотрудники НИИ, в основном мужчины — все как на подбор лысеющие, в очках и дешевых костюмах, возрастом далеко за сорок пять. Бомонд высшего ученого света. На их фоне Николай чувствовал себя молодым альфа-самцом, случайно забредшим на чужую территорию.

По пути на работу болтать в автобусе было не принято, поэтому ехали в тишине, молча. Каждый размышлял о чем-то своем — о работе, планах на день, вечернем футболе, не скорых выходных. И только Грубанов думал о молоденькой практикантке, сидящей на соседнем, через проход, кресле. Точнее, даже не о ней, а о ее глубоком декольте…

«Первый раз эту цыпочку вижу. Симпатичная. Интересно, давно у нас работает? Нечасто к нам новеньких присылают, особенно таких студенточек… Особенно таких сексуальных студенточек! Небось дочка какой-нибудь важной шишки, иначе бы как она сюда попала? Может, конечно, у нее голова хорошо работает… или она — головой! — многозначительно усмехнулся Николай. — Теперь я почти не жалею, что отпуск закончился».

Зеленоглазая шатенка с россыпью веснушек резко повернулась, перехватывая взгляд Николая. Тот приветливо улыбнулся и, теребя в руках бутылку с минералкой, на всякий случай отвел глаза…

Полная тишина в автобусе стояла ровно до того момента, как ПАЗик-ГАЗик-УАЗик доехал до старого бревенчатого моста. И едва он въехал на мост…

— Три, два, один, — раздался зычный голос с водительского сиденья. — Колбасинова!

— Ще-е-ель! — вскочив со своих мест, хором подхватили три десятка стареющих лбов.

Девушка-практикантка вздрогнула и чуть не выронила из рук модный в этом году смартфон последней модели.

— Господи, напугали, идиоты, — прижав телефон к груди, выдавила она и посмотрела на Грубанова — единственного мужчину, кто остался сидеть на месте. Протянув руку, дотронулась пальчиком до его плеча: — Скажите, это что сейчас такое было?

Николай от неожиданности чуть не поперхнулся минералкой, которой так не вовремя решил промочить горло.

— Кхм… Так это же это, как его… Традиция, короче, такая, — прохрипел он.

В глазах практикантки вспыхнуло любопытство. Она всем телом подалась к Грубанову, из-за чего ее выразительное декольте… стало еще выразительнее.

«Нихрена себе дыньки, — стараясь пялиться не так откровенно, потек слюной Николай. — Вот бы взять эту сучку… и заставить полночи скакать на моем кориандре!»

А девушка-практикантка, словно не замечая, куда обращен горячий взгляд «альфа-самца», затараторила, миленько картавя:

— Тррадиция? А ррасскажите поподрробнее. Я в институте изучала тррадиции рразличных нарродов мирра, это та-а-ак интерресно! — Она вновь прижала руки к груди, частично скрывая свои прелести, от чего Николай слегка пригорюнился. — Кстати, я Мила. Мила Вагина. — И протянула ладошку.

«Интересно, если я во время секса скажу:"Какая милая вагина", она оценит каламбур?» — пожимая хрупкую ладонь девушки и пытаясь не расплыться в глупой ухмылке, подумал Грубанов. Но вслух произнес совсем другое:

— А я Коля… То есть Николай… В смысле, Николай Юрьевич.

— Очень прриятно, — положив руки себе на колени, сверкнула улыбкой Мила. — Так что за тррадиция, Николай Юррьевич?

Тот вновь как бы случайно заскользил взглядом по ее сиськам.

— А? Какая еще традиция? — как показалось, растерянно удивился он. — А-а, точно, традиция! Короче, когда мы утром проезжаем через тот мост, то все кричат: «Колбасинова щель!» Река так называется. Колбасинова Щель. — И замолчал.

Девушка приподняла одну бровь:

— И это все?

— Ну да. Все.

— Ясно. — Мила разочарованно скривила мордашку и откинулась на спинку кресла. Скучающе уставилась в окно.

«Вот сучка! — промелькнула мысль в голове Николая. — Не впечатлилась моим красочным рассказом».

— Знаете, Мила, у вас такие чудесные глаза. Такие глубокие, такие… такие… объемные!

Девушка то ли не поняла, что Грубанов намекает на ее грудь, то ли сделала вид, что не поняла.

— Спасибо, и у вас. Наверрное…

Потеряв к Николаю интерес, она вновь уткнулась взглядом в окно. В этот момент автобус как раз начал тормозить, подъезжая к контрольно-пропускному пункту НИИ «Старопизденск».

— Мила, а ты… носок? — неожиданно даже для самого себя спросил Грубанов.

Глаза девушки округлились. Она перевела на собеседника недоуменный взгляд.

«Почему я опять какую-то чушь несу? Какой, нахрен, носок?» — пожурил себя Николай… но Мила вдруг тихонько рассмеялась.

— Да, я — носок. Меня тррудно найти и… все остальное, — подмигнула она и, прильнув к уху Грубанова, томно прошептала: — Клеишь меня, что ли, Николай Юррич, а?

— Я? Нет! — заволновался «Николай Юрич». — Или да? Как правильно?

Мила призывно облизнула ярко-красные губки и снова прошептала:

— В обед. В туалете. Прриходи. — И, глядя мужчине в глаза, недвусмысленно пососала кончик указательного пальца.

Уточнить детали ошалевший Николай Юрьевич не успел — автобус миновал КПП и вполз на территорию НИИ «Старопизденск».

«У счастливых людей нет прошлого», — гласил лозунг над воротами.