Адмиральский эффект. Рассказы

Алексей Парамонов, 2018

Военно-морские байки (не путать с мотоциклами!) – жанр благодатный и неисчерпаемый. Вроде бы рассказано, выслушано и прочитано так много… Но у любого автора найдется "в закромах" что-то новое, что-то исключительно свое, смешное или не очень, о чем непременно стоит поведать. Как нынче принято говорить – эксклюзив. Имеется таковой и у автора этих рассказов. Интересны они или нет – решать тебе, уважаемый читатель. Я же надеюсь, что мой первый писательский опыт не оставит тебя равнодушным.

Снег

У меня, родившегося и выросшего в черноморском Севастополе, снег всегда ассоциировался с чудом. Вот где-то между Дедом Морозом и межпланетным космическим кораблем. А кто из севастопольской малышни со мной не согласится? Серые и некрасивые на фоне пасмурного неба снежинки опускаются вниз и вдруг становятся белыми и радостными, как праздничное конфетти. Раз в несколько лет они вдруг забывают о том, что на севастопольской земле им велено срочно растаять, и на два-три дня к нам приходит настоящая зима. Из сараев и кладовых извлекаются запылённые санки, а все доступные горки оккупируются радостной детворой. Ближе к ночи подтягиваются мамы с папами, а иногда и бодренькие бабушки с дедушками. Под лозунгами «промок-замёрзнешь-заболеешь» чада изгоняются к теплым пледам и диванам, великовозрастные катальщики сменяют малышню. Не всегда, правда, детские саночки могут выдержать солидный вес габаритных папаш. В таком случае в ход идет всё подходящее для скольжения по горке — куски линолеума, пластиковые тазы и так далее. Веселье продолжается до глубокой ночи. Ведь завтра, максимум — послезавтра все растает. Такая у нас зима.

Так вот, снег для меня был чудом. Все детство и юность.

А потом я поступил в одно очень военно-морское училище. Несмотря на наличие аж целых двух таких заведений в Севастополе, я выбрал широты северные и обрадовал своим желанием стать морским офицером одно замечательное училище под Ленинградом. Говоря по-современному — под Санкт-Петербургом. Приемная комиссия с пониманием отнеслась к моим устремлениям, подкрепленным успешной сдачей экзаменов, и зачислила меня в ряды будущих морских волков.

Осень пролетела незаметно. Новая обстановка, новые учебные предметы, привыкание к дисциплине и распорядку. Учеба, наряды, приборки, строевые… Не до природы. Впрочем, рассказ не об училище, а о снеге.

Похолодало в том году своевременно, но со снегом случилась заминка. То ли общее количество не утвердили, то ли не подвезли вовремя с полюсов — дела небесной канцелярии нам неведомы.

И все же в середине декабря снег пошел. Да какой! Крупные киношные хлопья, не тревожимые ветром, опускались на деревья, крыши, пожухлые газоны. Они скрывали неровности асфальта, маскировали неприятные пятна автомобильного масла на дорогах, делали улицы и шоссе чистыми и радостными. Не в силах оторваться от такого зрелища во время занятий я периодически «зависал», пялясь в окна, за что получил несколько замечаний от преподавателей и чувствительный тычок в бок от командира отделения. Он потребовал «не быть идиотом» и «не снижать показатели дисциплины». Я взял себя в руки, но ощущение праздника не оставляло. Снег продолжал идти, и это было волшебно.

К моей горячей радости, после занятий вместо самоподготовки нас направили на расчистку закрепленной территории — дороги и кусочка плаца. Как вполне великовозрастные балбесы, мы первым делом затеяли игру в снежки, затем оперативно слепили несколько военных снеговиков с погонами из коры, за неимением хрестоматийной моркови получивших носы из обычных сучков. Однако радикально на количество снега это не повлияло, пришлось взяться за лопаты. Четверо несчастных, которым не хватило деревянных лопат, извлеченных из обширной кладовой старшины, были вооружены двумя скребками. Для тех, кто закончил курсы кройки и шитья, причем в южных широтах, поясню: скребок — металлическая пластина размером два метра на половину с приваренной длинной скобой-ручкой. Впрягшись в такое устройство, двое военно-морских курсантов изображают подобие трактора, сгребая снег в стратегически значимых направлениях.

Два часа непрерывного шкрябанья позволили придать закрепленной территории удовлетворивший дежурного по училищу вид. Подуставшие, но довольные, мы потянулись в тепло, напоследок обстреляв снежками ни в чем не повинный столб неподалеку.

Но зимняя сказка заканчиваться не собиралась. Спустя час следы нашей самоотверженной борьбы за чистый асфальт бесславно исчезли под толстым снежным одеялом. Поэтому перед ужином мы вновь чистили. Снег сыпался, не обращая внимания на жалкие потуги противостояния. Как и положено порядочному природному явлению, он даже и не замечал нашей с ним борьбы, что было особо унизительно для будущих тактиков и стратегов. Мы гребли после ужина. Напоследок поупражнялись в искусстве борьбы с неотвратимым вместо вечерней прогулки.

Распихав по батареям в сушильной комнате промокшие брюки и носки (если кто-то вам скажет о том, что курсантская обувь системы «ботинок кирзовый» водонепроницаема, не верьте ему ни на грош), я упал в койку, заснув уже в полете. Ночью мне снился снег…

Подъем по указанию командования провели на полчаса раньше. Разумеется, для того, чтобы мы успели убрать снежные завалы до завтрака. Отчего-то играть в снежки или лепить снеговика никто не стал. Видимо, не было настроения. Но природе были неинтересны наши переживания. Ей хотелось белого, и чтоб сразу много.

Снег шел. Мы гребли. Снег сыпался. Мы убирали. Снег падал. Кружился. Ложился. Днем. Ночью. Всегда.

Тогда же я узнал о военной эстетике и красоте. Об этом поведали дежурные по училищу, культурные и образованные офицеры. Суть заключалась в том, что отодвинутый с проезда и плаца снег не должен валяться кучами, это неэстетично. Его следует укладывать в виде огромных бордюров или блоков. Только в таком виде он будет полностью соответствовать облику образцового явления природы в военной организации.

Через неделю я понял, что моя любовь к зиме и снегу была ошибкой. Мы просто раньше плохо знали друг друга. И теперь нам нужно пожить отдельно. Вероятно, это почувствовали и снежинки, потому что стали хотя бы изредка делать перерыв. А может, они просто заканчивались, и наверху ввели режим экономии?

Однако не заканчивалась зима. В запасе у нее был еще один любопытный для южанина фокус: мороз. Когда красный столбик наружного термометра съежился почти до тридцати ниже нуля, я понял, что еще многого не испытал. Настоящая зима взялась восполнить хоть какие-то пробелы в моей жизни. Например, дать понятие об особенностях несения вахты в холоде. В стеклянной будочке, которая выполняла роль КПП, отопление отсутствовало в принципе. Смены были сокращены до получаса, в течение которых приходилось приседать, отжиматься или просто прыгать на месте. Иначе холод добродушно, но твердо залазил за пазуху. Дежурили четверо, по очереди: полтора часа отдых, полчаса физкультура. Интересно, кто это еще недавно критиковал нашу крымскую зиму? Неужели это был я?

К счастью, морозы продержались недолго. Зато опять пошел снег… (см. выше)

В первый в своей жизни военный отпуск (зимние каникулы) я полетел на самолете. Тогда, в многократно руганные ныне советские времена, это мог себе позволить обычный курсант, имеющий родителей-инженеров. Из симферопольского аэропорта автобус доставил меня на родной автовокзал. Выйдя на влажный от обычного в это время года зимнего дождичка севастопольский асфальт, я с удовольствием вдохнул зимний (плюс семь!) крымский воздух. Рядом тихо шептало море. Снега здесь не было и в помине. «Как хорошо!» — подумал я. Снежинки я больше не любил.

Прошло много лет. Моя подрастающая дочь каждую зиму недовольно хмурит брови и возмущается отсутствием приличных морозов и снега на улицах. Я согласно поддакиваю, дабы не нарушать традиций. А про себя думаю — ну и слава Богу! Каждому на его век снега хватит.